Во имя моё

Рождественское утро встретило активным пиханием под бок и радостным криком в ухо: — С Рождеством, Гарри! Я пробурчал что-то утвердительное, пытаясь заснуть обратно и понежиться ещё на мягкой теплой кровати, но Рон с Невом оба уже проснулись, зашуршав обертками — под такое точно не заснешь. Пришлось вставать. Я уже смирился с тем, что в Хогвартсе только для меня этот день по праздничности напоминал похороны. Нашарив на тумбочке очки, я нацепил их на нос, тут же разглядев несколько свертков у подножия кровати. В свое время мои верующие довольно часто (а не только раз в год) приносили мне какие-нибудь дары или жертвы, но, как правило, за это приходилось оказывать им услуги в силу того, насколько ценным было подношение и понравилось ли оно моей переменчивой душе. Взаимовыгодное сотрудничество, правильно. А вот просто за то, что я хороший малый с неплохими шутками, мне еще никто ничего не дарил. Да и сам я делал кому-то подарки целую вечность назад, и уже казалось, что этого не было. Оказавшись в новом мире, пришлось срочно обновлять знания, чтобы подобрать моим детишкам что-то приличное и желанное. В их возрасте не получить подарок от друга едва ли не смертельно оскорбление. Наверное, я был все-таки слишком стар для этого дерьма, поэтому просто купил им по книге (Рону — о шахматных стратегиях и тактиках, а Невиллу — о магических растениях Европы) и прикрыл это безобразие цветастыми коробками конфет, лежащими поверх книг. Важно же само внимание, а не содержание, верно? Весьма на это надеюсь. Оправдывая мои ожидания, Рон чуть не задушил меня в дружеских объятиях, а Невилл тихо, но лучезарно улыбнулся. Убедившись, что все в порядке и ни один не затаил на меня обиду до гроба, я обратил внимание на собственные подарки. Должно же быть во всем этом хоть что-то приятное. Мне, как и мальчикам, пришла посылка от Гермионы (девочка тоже посчитала книгу лучшим подарком и прислала мне томик Всемирной магический истории) и, к небольшому удивлению, какая-то помпезная и переливающаяся безделушка от Драко. Видимо, выбрал из того, что из дома стащить не жалко. Внезапно комнату наполнило противное визжание и улюлюканье. Рон тоже дошел до посылки от Малфоя, но своему заклятому врагу Малфой отправил вопилер. Бумажка, улепетывая по комнате от щедрого на ругательства Уизли, от всей бумажной души фальшивила какую-то рождественскую песенку, коверкая некоторые слова в удивительные по своей изобретательности оскорбления. По сути, тоже ведь знак внимания, просто Малфой делал в меру своих слизеринских сил. В одном из моих свертков оказалась серебристая невесомая ткань, тут же окутавшая руки. Я впервые за время пребывания в этом мире видел такой материал. Кажется, это была мантия, причем явно волшебная. То есть ещё более волшебная, чем обычные мантии, зачарованные на всякие полезности против быстрого износа. Я оглянулся, удостоверяясь, что дети пока заняты занятной игрой «угадай что там и от кого». Несколько раз вздохнул, контролируя дыхание, и хмуро уставился на нее. На мгновение красок стало немного больше, они завихрялись везде и во всем — по глазам резануло болью, и я зажмурился. Тело Гарри было хлипким и обидно смертным, оно еще не справлялось с тем, что я требовал от него. Пожалуй, самое время начать физические и магические тренировки, иначе долго я так не протяну. Тем не менее, я успел увидеть достаточно — помогли опыт и знание, куда смотреть. Мантия и вправду была артефактом, вся она состояла из тонких волшебных нитей чар и их переплетений. Они были чересчур ювелирными для боевой мантии или одежды какого-нибудь демонолога, и у меня уже были предположения, что это… Я поспешно убрал мантию в сундук и снова покосился на парней: те все еще были заняты новой игрой и не заметили этот странный подарок. Поспешив убрать сам подарок я, однако, слегка забыл о компрометирующей меня обертке и потянулся и к ней. На ней я внезапно обнаружил прикрепленную короткую записку, написанную неизвестным почерком. Это не был кто-то из преподавателей, потому что их подписи или пометки я видел на своих эссе не раз. Да и из возможных друзей родителей Гарри многие не дожили до этого светлого момента, а с того света и здесь посылки не отправляют — я проверял. Директор? Или кто-то вне школы? Да плевать. Такая вещь, что бы она ни делала, мне еще пригодится. В комнату, прервав мои рассуждения, ворвались близнецы Уизли, а после них и Перси — старший из братьев в замке. Все трое на свой манер засыпали нас поздравлениями, и пришлось отвечать. Потерплю раз в году — не убудет. Фред и Джордж Уизли подкупали своим молодым обаянием и ребяческим озорством в глазах, но их взгляды, наполненные нездоровым интересом, мне категорически не нравились. Мы с ними пересекались нечасто, и чем вызвана такая реакция, я совсем не знал. Буду просто держаться от них как можно дальше до поры, пока мне не хватит силы надавить и все узнать без риска быть раскрытым. — О великий охотник на троллей и рефери года, мы горды… — … возможностью наконец-то пообщаться с вами лично! Рон закатил глаза. Я был полнейшим дураком, когда думал, что эту парочку возможно игнорировать. *** После завтрака я оставил мальчишек разбираться с новыми вещичками, а сам, заранее подхватив теплые вещи, вышел на улицу. Холодный ветер с гор тут же обдал меня горстью снежинок в лицо, и я сощурился от белизны снега, натягивая шарф выше. Спрыгнув со ступенек, я направился вниз по холму, хрустя снегом под ногами. Сегодня мне надо было кое-кого навестить. Одним из плюсов того, что магия мне подчинилась и освоил скрывающую ауру руну, было общение с Хагридом. Великан обижался на меня за то, что я не захаживал в первые месяцы, но быстро оттаял, узнав и моих злоключениях (я рассказал ему об отработках и долгих вечерах в библиотеке ради «Выше ожидаемого» по зельеварению и, кажется, сильно его этим растрогал). Хагрид был простоват и доверчив, а уж его безотказность — если вопрос стоял не о мутных делишках директора — особенно мне нравилась. Наша дружба появилась именно благодаря помощи, которую мы оказывали друг другу. — С Рождеством, Гарри! — Хагрид распахнул дверь, сверкая своими глазками-угольками. — Проходи. Я уже даже не морщился, лишь улыбнувшись и протараторив поздравление в ответ. Кажется, я начинаю привыкать. Клык бросился ко мне с радостным рычанием, пытаясь задушить в своих собачьих объятьях и измазюкать мантию в слюне. Пришлось легонько шлепнуть его по лбу, но потом я не удержался и переместил руку за черное ухо, почесывая. Пес разомлел. — Как Норберта? — я нашел взглядом молодую дракониху, по-хозяйски развалившуюся у стены. Уже сейчас по размерам она напоминала небольшую собачку. Норберта безмятежно сопела, лишь слегка поведя носом при моем появлении. Хагрид заботливо покосился на нее, хотя и с некоторой тоской. Нравилось ему возиться с разными тварями, а Норберту скорее всего вскоре придется отдать в драконий заповедник — Рон, который взял на себя роль гида по волшебному миру, как то сказал, что разведение драконов запрещено. — Дык, хорошо. С твоими советами с Норбертой хорошо совсем стало. Увидеть дракона, пусть и такого маленького, было удивительно приятно. Я даже не сразу поверил. Потом долго смеялся, потому что Хагрид старался, но уж точно не был великим драконьим воспитателем. Одной прочитанной книжки для этого вряд ли хватило. Нельзя было угадать, что произойдет первым: дракончик загнется от такой заботы или Хагрид останется без дома и бороды — поэтому я решил вмешаться (хотя пока никому из своих детишек не говорил, не хотелось, чтобы они затискали дракона до смерти). Моя помощь была необходима, ведь я тут единственный, кто знает, как воспитывать это чудо. Еще был брат Рона, Чарли, работавший в драконьем заповеднике, но он находился где-то на континенте и помочь мог нескоро. Пришлось вспоминать заветы родины, где этих драконов как собак нерезаных. Воспоминания не самые приятные, скажу я вам, но вся возня окупилась счастливым Хагридом и послушной Норбертой. Или хотя бы приличной Норбертой, которая понимает, что если спалит своего полувеликана к чертям, то кушать никто не принесет. — Так что, идем? — напомнил я Хагриду об изначальной цели нашей встречи. Он встрепенулся и засобирался, еще раз с тревогой проговаривая о том, в какое опасное место мы идем. Меня это ни капли не колыхало. За помощь с Норбертой я попросил Хагрида сводить меня в Запретный лес. Он долго, но нерешительно сопротивлялся, но в итоге сейчас я позволил мне сходить с ним в обход по подконтрольной территории. Сегодня я напросился снова. В чем бы еще был смысл дружить с лесником? С собой мы взяли Клыка и небольшие запасы. До темноты мы должны были вернуться, но на всякий случай Хагрид прихватил с собой фонарь. С некоторым волнением я вышел из дома полувеликана и последовал за ним. Снег поскрипывал под ногами, когда мы ступили под сень еще редких деревьев, и я с удовольствием вдохнул чистый промерзлый воздух. Я некрепко держал Клыка, жмущегося к моему боку даже при свете дня, за холку, и это был большой вопрос, кто из нас подбадривает своим присутствием другого. Лес был прекрасен и напоминал мне горные леса на Пикерине. Черные стволы деревьев торчали из белоснежного мягкого покрова, а ветки гнулись под тяжестью оседавших одна за одной снежинок — каждая была невесома, но вместе они неумолимо давили деревья к земле. Днем здесь было достаточно тихо, лишь поскрипывал снег да иногда чирикала редкая зимняя птица, каркала ворона. Звери спали в своих логовах, а община кентавров, по словам Хагрида, на зиму перебралась подальше в чащу. Хагрид, шедший впереди по тропе, рассказывал какие-то лесные байки и интересные истории про зверушек и существ, живущих в Запретном лесу. Он шел в точности по тому же пути, что и в прошлый раз — это давало надежду улизнуть и вернуться. На очередной развилке я поддакнул Хагриду и несильно дернул пса в сторону, направляя за мной. Лесник же, увлеченный своим рассказом, пошел и дальше. Клык недоуменно покосился на меня, но я только погладил его по спине. Если вдруг заблужусь (что вряд ли, но кто меня знает), то этот трусишка выведет меня из леса. Мигом я потерял Хагрида из виду, а вскоре и его голос затих в завывании ветра между деревьями. Клык, напуганный неожиданным маршрутом, не вырывался только потому, что я уверенно вел его рядом. Он знал, что я друг, и пока слушался. Минут через пять бы вышли на поляну. Я приказал псу ждать меня у тропы и удостоверившись, что он слушается, прошел в середину, проваливаясь чуть ли не по колено в снег. Штаны тут же намокли, заледеневая, но пока было терпимо. Кроме моих, следов почти не было — звери боялись открытого пространства и всячески избегали его. Мне нужен был полигон, где никто не увидит и не помешает. Это место, вдали от чьих-либо глаз, подходило идеально. Рано деткам видеть мое истинное могущество. Меня немного потряхивало от предвкушения. Я так долго ждал, так долго мечтал об этом, долгими веками скрываясь от прихвостней Смерти с едва ли каплей магии в запасе. Сердце стучало в ушах, а улыбка сама лезла на лицо. Я обернулся и подозвал пса ближе, ощущая кожей шершавое древко палочки, скользнувшей в руку. Клык, переминувшись на лапах, потрусил ко мне по моим же следам, как ледокол пробиваясь сквозь снег. Я выводил по воздуху невидимый узор, делая резкие пассы палочкой. С неба мне на макушку сыпался снег, знатно отвлекая. Заклинание было давно составлено, и слова почти сами шепотом слетали с губ. Я прокусил губу, позволяя вязкой крови наполнить рот и потечь по глотке, наполняя слова нужной силой. В последний момент я опустил руку и палочкой коснулся в точке между глаз Клыка. Пес испуганно тявкнул, зажмурившись и отпрянув. Я поспешил утешить его и свободной рукой погладил Клыка по голове. Клык недоверчиво приоткрыл глаза, а потом распахнул их и с веселым лаем сорвался за желтокрылой бабочкой, то и дело дельфином выпрыгивая из толщи снега за ней. Я усмехнулся, наблюдая, как он кружит вокруг меня. Не было никакой бабочки. Только Чудо. Одно из трех божественных Чудес, которые достались мне вместе с магическим очагом, когда я очухался на следующий день после убийства предшественника и в диком голоде, съедающем внутренности, попытался нашарить в его великолепном, возвышенном дворце что-нибудь пожрать. Мой нюх обострился, выведя меня на кухню. А потом кто-то из его вернувшихся слуг принял утомленно жрущего, окровавленного (не только своей кровью) меня за него, без вопросов уже нормально накормив и напоив до отвала. Только тогда, невольно заставив служек верить, что я — их покойный господин, я понял, во что вляпался. Какая власть мне дана. Я никогда не был волшебником прежде, но, зуб даю, все волшебники локти себе обкусали от зависти. За долгие столетия я заставил поверить всех в моем мире, что я Мастер над иллюзиями. В какой-то мере это было так. С этим Чудом я мог залезть в любую голову и заставить верить в то, что я хочу. Видеть то, что я показываю. Делать то, что мне надо. Чем не иллюзии? Просто их корень рос в мозге. Этот дар не был моим любимым, но определенно самым полезным. Волшебство этого мира другое: тут нет очага, откуда надо черпать силы, а сама энергия всегда подчинялась магам не полностью, потому что не была их собственной — поэтому они придумали волшебные палочки, чтобы управлять силой меньшей, но более послушной. Я два месяца мучился с тем, как воспроизвести мое Чудо здесь и не повредить тщедушное тельце. Я изучил, наверное, все книги о местных ментальных искусствах, пытаясь собрать из разрозненных элементов новое заклинание. Это было долго и изнурительно, результат мне все еще не нравился. Но это только начало. Главное, что теперь Чудо, пусть и в таком ужасном виде, снова было со мной. Я тихо свистнул Клыку и снова прикоснулся палочкой к его лбу, прекращая воздействие Чуда. Пес уже доверчивей отнесся к моим действиям, но после его уши поникли, когда он не обнаружил яркую летнюю бабочку. Пора было возвращаться, пока Хагрид не забил тревогу.

***

Когда маленький мальчик, творивший страшное волшебство, и его пес скрылись за деревьями, два кентавра, скрытые тенью деревьев, переглянулись. Один из них поднял долгий взгляд на затянутое снежными тучами небо. — Уран вечером будет яркий. Второй кивнул, кажется, не слушая спутника, все еще смотря волшебнику вслед. Его хвост нервно дергался из стороны в сторону, а сам он начинал мерзнуть от пота, который выступил на теле пару минут назад. — Надо рассказать братьям и сестрам, что здесь появился Он. Вскоре и они ушли, исчезнув в глубине леса.

***

Я задумчиво пожевал успевшую зажить со вчера губу и шепнул приказ пешке, шагнувшей вперед. Рон повторил за мной, посмотрев с укором: — Ты можешь не говорить вслух, они же волшебные. «Что бы вы знали, юноша», — про себя вздохнул я. Со мной такое не прокатит — божественный склад ума не каждому дано понять, и это уж точно не шахматы. А выворачивать себе мозги наизнанку ради какой-то игры у меня желания не было. — Мне так удобнее, — отмахнулся я с легкомысленным видом, подтянув ноги к себе и положив руки на щиколотки. Мы сидели на ворсистом теплом ковре у камина, закутавшись в свитера Рониной мамы, на диване же лежали две горстки конфет, которых после Рождества у нас было в избытке, — наши ставки. В другом конце гостиной о чем-то весело болтали с пятикурсниками близнецы, но я особо не вслушивался. Я не стал тянуть и походил конем. — Где Невилл? С утра его не видел. — А, — знающе протянул Рон, — так он профессору Спраут в теплицах помогает. Пешка Рона передвинулась на клетку вперед, а моя приблизилась к ней на две. Я хмыкнул. — И давно он ходит к Спраут? — Как отработка у Снейпа кончилась, так и ходит. — Хочет подтянуть теорию для зелий? — Мм, наверное. Я бы тоже все сделал, чтобы больше не попадать к нашему Ужасу. Мы сделали несколько ходов в тишине. Слон Рона замахнулся и разбил фигурку моего коня, занимая его место. Взамен я съел слона ферзем. Но партия — это последнее, о чем я сейчас думал. — Да уж, — я не поднимал взгляд с доски, беспечно откинувшись назад и оперевшись на руки. — Что я еще пропустил, пока сидел в библиотеке? — Да ничего, на самом деле, это ж ты у нас и троллей притягиваешь, и со Снейпом споришь, — с ухмылкой в голосе проворковал рыжий. — Почти уверен, что и третий этаж специально от тебя закрыли. Я недоуменно посмотрел на него, все-таки подняв глаза. О чем это он? Когда в Хогвартсе успели что-то закрыть? — А что на третьем этаже? — спросил я, нахмурившись. Рон закашлялся, подавившись на вдохе. Он выпучился на меня, будто я — восставший Салазар Слизерин, не меньше (хотя этому милому человеку до настоящего бога Криссата далеко). — Как можно не знать?! — старшекурсники обернулись на вскрик, но я помахал им, что у нас все нормально. На языке вертелось, что вообще-то у меня были дела поважнее тайн какого-то этажа, например, выживание. Волевым усилием я промолчал, сморщив в раздражении лоб. — Так что там? — Ну ты даешь, — никак не мог оправиться Рон, неверяще качая головой. — Все там были, кто же не хочет посмотреть на цербера! Ты даже не представляешь, Малфой визжал, как девчонка! — Вы были там вдвоем? — я елейно улыбнулся, похихикивая. Рон вспыхнул то ли от возмущения, то ли от стыда. — Неважно, — тут же сбавил он тон. — Мы поспорили, и Малфой проиграл, кто бы сомневался. Я просто пошел проконтролировать, чтобы он честно все выполнил и заглянул за дверь. Я рассмеялся, почему-то представив, как Драко рассказывает мне тоже самое, но выставляя Рона проигравшим. Думаю, правду об этом споре я никогда не узнаю. Но если продолжу смущать парня и дальше, то он просто сварится — вон, весь красный уже. — Они правда заперли цербера в школе? — переключил я тему, одновременно отдавая команду своему слону. Рон, казалось, с облегчением выдохнул. — Ага. Такая огромная черная трехголовая зверюгища, — он развел руки, показывая размер «зверюгищи». С его еще детскими ручками получалось, что это был щенок. — Гермиона сказала, что он на чем-то сидел, на люке каком-то. — А она когда успела? — я приподнял брови, по-настоящему удивляясь. — Она в библиотеке слышала, как это когтевранцы обсуждали. Типичная Гермиона, улыбнулся я. Хоть у нее от меня секретов нет, уже хорошо. Я взглянул на расстановку фигур и потер подбородок. Бросил искоса взгляд на сладкий приз, разбросанный по дивану. — Эй, что это Фред и Джордж там делают?! — я широко распахнул глаза, уставившись Рону за спину. Он обернулся: — Где?! Я, слепив рот, замахал коню сдвинуться на одну клетку, и тот, сурово мне козырнув, подчинился. Потом я состроил глазки противническому ферзю; он с любопытством на меня посмотрел и отошел немного назад. За столько партий и другой стороне наскучило играть по правилам. — Ничего не вижу… — буркнул Рон, поправляя мамин свитер, и вернул взгляд на доску. Его брови опасно нахмурились. — Это… — Мат, — я улыбнулся, и мой конь лихо перескочил на новую клетку, ухмыляясь чужому королю. — Но так нечестно! Они стояли не здесь! — Ты уверен? Они стояли здесь, клянусь. Рон укоризненно на меня посмотрел, но его явно грызли сомнения. — Все честно, — я пожал плечами, — просто я везучий. Но можем сыграть еще раз, чтобы уж точно тебя убедить. Рон запыхтел, и фигурки стали лениво возвращаться на места. Симус, у которого я фигурки одолжил, потом долго ругался, что я их испортил. Теперь они подбивали его на мухлеж, и временами вообще пытались биться стенка на стенку. Симус ругался, но я-то в чем виноват? Может это они меня подбили, а я, бедный новичок, пал под их напором?

***

Ночью мне было не заснуть. Я снова вертелся на кровати, как в первую ночь в замке, и у меня все никак не получалось лечь поудобней: то локоть мешал, то нога из-под одеяла торчала, то подушка казалась слишком жесткой. Сон не шел, а сердце чуть учащенно стучало. Я перевернулся с бока на спину и открыл глаза, уставившись в потолок. На третьем этаже жил цербер. Все в школе знали о нем, кроме меня. Но только мне он мог как-то пригодиться. Как выяснилось, я не только слепой идиот, так еще и глухой. Церберы с давних лет считались стражами дороги в царство Смерти. В моем мире на всех трех планетах они были скорее мифом, чем правдой. За всю свою долгую жизнь я встретил лишь одного да и то это был мелкий щенок, который скоро загнется от голода и болезней. Я даже гордился этой встречей до тех пор, пока не умер — вот уж где я на них насмотрелся. Пожалуй, единственными существами, которые вызывали у Гвардейцев заботу и умиление, были эти твари. «Чему я удивляюсь, раз уж и у самих Гвардейцев сюда протоптана дорожка», — я потер глаза и сел на постели. Это ведь логично: если ангелы могут посещать этот мир, то и питомцев своих протащить могут. И, быть может, я смогу понять, как они перемещаются между мирами, исследовав их зверушку. А там создам какой-нибудь ритуальчик на этой основе и махну домой… А что мне, собственно, мешает? Я бросил взгляд на сундук, в котором уже третьи сутки лежала мантия-невидимка, подаренная неизвестным доброжелателем. Сбегаю в ней до третьего этажа, возьму у цербера, который ночью как все нормальные существа наверняка спит, немного крови, потом оборудую себе рабочее место в каком-нибудь заброшенном классе в дальнем коридоре, опять же под мантией смогу ночами туда ходить и работать. Проще простого. Я осторожно слез с кровати, проверив, спят ли соседи, и достал мантию. Накинув ее поверх свитера миссис Уизли, я распотрошил свой набор для зельеварения, прихватив с собой нож и какую-то скляночку с крышкой. После я, ступая как можно тише, без проблем покинул башню Гриффиндора и скоро шагал по темным и пустующим коридорам замка. Дойдя до лестниц, я задумался, не стоит ли сначала найти подходящий класс, а потом идти к монстру в пасть. Искать потом с кровью за пазухой — не самый хороший план. Я отвлекся на эти размышления и пришел в себя только от толчка: лестница, на которую я ступил, уже стала перемещаться к проходу на четвертый этаж. Я зло стукнул по перилам, когда ни через две, ни через пять минут она не вернулась обратно. В такие моменты я скучаю по тому, как беспрекословно они подчинялись мне раньше. Но идти к церберу без руны — план еще более худший. Он не должен проснуться. «Как вернусь, ты будешь вести на нужный мне этаж», — легонько притопнул я (лестница, казалось, вздрогнула, но только казалось — ауру я не выпускал) и поднялся вверх. Ничего, ночь длинная, могу скоротать время в библиотеке. Заодно могу впервые порыться в Запретной секции, книги оттуда мне пока не попадались. Вдруг там что-то более толковое? До библиотеки я добрался незаметно для себя, больше думая о том, какую выбрать книгу и как не пропасть в ней до рассвета. К моему удивлению, Запретную секцию от любопытных студентов защищал только замок на ограждении, который проблемы для меня не представлял. Какая же она Запретная, если каждый умелец может в нее проникнуть? Этот вопрос занимал меня недолго, ведь вскоре я переключился на томик по темной ритуалистике. Появился другой вопрос — зачем они вообще держат такое в общешкольной библиотеке, раз эти знания — эдемово яблоко? Не думаю, что когда-нибудь найду в сем действии сакральный смысл. Но толком вчитаться в книгу, которая попыталась первым делом откусить мне пальцы, я не успел. Филч со своей кошкой появился довольно неожиданно и своим появлением выгнал меня из библиотеки. Я и смог бы остаться незамеченным, но почитать в такой атмосфере — уже нет. Но эта кошка… Я смотрел в ее красные глаза и мыслей было только о том, что она скорее всего смесь кошки с каким-нибудь магиком. Как еще она могла находить меня, даже когда шлейф присутствия темного божества не тащился за мной по пятам? За миссис Норрис вскоре, ковыляя, появлялся Филч, пользуясь неизвестными мне коридорами и проходами. Мне стало просто интересно, как далеко она сможет меня почувствовать, и я побежал. Я не следил за тем, куда бегу, стараясь просто оторваться от нее. Вскоре я обнаружил себя в подземельях. Зверюга все еще была рядом — удивительно. За ней показался завхоз и я бесхитростно прижался к стенке. Филч зашел за угол и, по звуку, постучал в дверь. — Вы сказали, профессор, что, если кто-то будет бродить по школе среди ночи, я должен прийти прямо к вам, * — заскрипел Филч, и я напряг слух, гадая, кто ему ответит. Ответил Снейп, выразив желание помочь в поисках. Я прикусил губу. Это уже не шутки. По коридору раздались шаги. Мой взгляд заметался по узкому коридору, наткнувшись на приоткрытую дверь. Я, мельком взглянув на появившихся в конце коридора Снейпа и Филча, метнулся по вперед и протиснулся внутрь. Затаившись, я наблюдал сквозь щель, как они прошли мимо, обсуждая, где будут искать и кто это мог бы быть. Но я почему-то уверен, что единственным подозреваемым для Снейпа всегда буду я — это почетное место никто не сможет у меня отнять. Выждав несколько минут, я выдохнул: меня не заметили. Теперь уже я огляделся, гадая, куда меня занесло. Пыли в комнате было предостаточно. В дальнем углу класса взгромоздились друг на друга парты, а посередине валялся мусор. Если бы я вдруг захотел проверить свои вокальные способности, то от голых каменных стен раздалось бы громкое многоголосое эхо — класс был пуст, и в нем не было ничего, за одним исключением. Прислоненное к стене, на когтистых ножках в другом конце комнаты стояло высокое зеркало. Тоже пыльное и старое, как и все здесь, с потерявшей блеск золотой оправой. Сверху на нем была начертана полнейшая абракадабра, и я наклонил голову, изучая надпись. Здравый смысл подсказывал, что таких слов не бывает. Шифр? Я попробовал прочитать через букву, поменять слоги местами, потом — прочитать наоборот. Ну точно. Самое горячее желание, да? Я «принюхался», пытаясь разобраться в ощущениях. От зеркала слабыми волнами исходила магия. Заметив мой интерес, оно тонкими щупальцами потянулось ко мне, но в растерянности остановилось, не находя меня. Артефакт? Я снял мантию-невидимку и осторожно стал к зеркалу приближаться — хотя какая осторожность после моих ночных похождений! Оно тут же исправило прежнюю ошибку, жадно окатив меня холодным сквозняком: больше всего досталось голове. Я сделал вид, что не заметил — право слово, после Шляпы это уже второй ментальный артефакт, встреченный мною. Они у них что, на дороге валяются? Я не спешил, стараясь увидеть любую перемену, как только она появится. Но ни вокруг, ни в самом зеркале, казалось, ничего не происходило — в то время, как магия вокруг давно закрутилась метелью. Я видел, как с той стороны худенький встрепанный мальчик шаг за шагом приближается к стеклянной перегородке между реальностью и зазеркальем. Когда я приблизился на расстояние вытянутой руки, я шагнул еще раз и только после этого остановился. Мальчик с прищуром вгляделся в меня — на миг отражение пошло рябью, но ничего не случилось. Метель застыла, осыпаясь и растворяясь в воздухе. Мальчик хмыкнул, повторяя за мной. Не так-то просто забраться богу в голову, а? Одновременно с этим я почувствовал поток магии, едва заметно коснувшийся меня, словно осенний ветер. Раньше я не замечал его из-за более сильной магии зеркала, но, видимо, это было не все. Есть что-то внутри самого зеркала. Что это и почему оно там? Вот это уже интересней. В зеркале было что-то спрятано, а я слишком давно избегал такие загадки, чтобы устоять. Да и ментальный артефакт… Не так много волшебников на моей родине владели ментальным искусством, еще меньше умели обратить свой дар в материальное тело. Из-за вещей, подобных этому зеркалу, случались войны и гибли народы. А тут оно бесхозное и забытое пылится в подземельях — местных оно не интересует. Зато оно интересует меня! У меня не было возможности поиграться со Шляпой, но этот шанс я точно не упущу! Да и должен же я когда-то отдыхать от забот о своих детишках и от дум о Гвардейцах, который могут в любой момент нагрянуть и повязать меня? — Давай, не торопись, настройся хорошенько. Я тоже приготовлюсь, — я ухмыльнулся, доставая палочку, нож и склянку. Из кармана я извлек завалявшийся там огрызок карандаша и, повертев, отложил на пол к остальному. Понятия не имею, чем он мне поможет. Знал бы, взял бы с собой кисточку, но что есть. Также в кармане нашлись и несколько фантиков. Я бросил на зеркало взгляд. — Тебе просто не хватает старания. Взглянув на всю кучку барахла, извлеченного из-за пазухи, я утвердительно кивнул. Жизнь меня к такому не готовила, но отступаться я не буду. Все равно у меня сегодня бессонница. Магия зеркала настороженно кружила вокруг меня, не зная, как подступиться. Я же был сосредоточен на той тонкой струйке иной магии, просачивающейся наружу. Мне казалось, что это было что-то важнее зеркала — хотя, казалось бы, что может быть важнее такой редкой штуки? Я закатал рукава, надеясь не испортить новенький свитер, и принялся за работу. Нож с некоторым усилием проколол кожу на пальце, и кровь обильно потекла в быстро заполняющийся флакон (кажется, к церберу я сегодня уже не успею). Приподняв его на некотором расстоянии от свитера, я направил на него палочку. Вместо заклинания пришлось использовать оркские частушки про Грыха-мародера, но они довольно точно отражали мои намерения — я хотел стащить у «мертвого», неживого по своей сути зеркала мое вожделенное сокровище. Я хотел свою «нефритовую фляжку эля», которую так желал найти Грых. Детское горло, не привыкшее издавать настолько грозные горловые звуки, довольно скоро заболело, и я остановился, решив, что магии для заклинания должно хватить. Кровь к тому времени, внемля моим желаниям, почернела. Зеркало затихло, стянув обратно свои «щупальца», и словно настороженно следило за мной, даже не повторяя попытки пробраться в мою голову. Ничего, скоро я предоставлю тебе шанс для реванша. Я обмакнул указательный палец во флакон и осмотрел зеркало. По-хорошему, надо наносить знаки по всем четырем углам, но я же маленький. Это мне парту двигать, взбираться на нее, потом слезать, отодвигать обратно — под вопросом уже то, смогу ли я подвинуть парту… Будем импровизировать. А если не сработает, то наведаюсь сюда еще раз, перед этим проведя исследование в библиотеке. Вряд ли это зеркало вообще куда-то отсюда денется в ближайшие лет пятьдесят. Я нарисовал карандашом руны на фантиках и приклеил четыре из них на стекло на сгущающуюся постепенно кровь. Получился более-менее ровный квадрат как раз на уровне моих глаз. Мне же хватит и это, верно? Зеркало уже паниковало, пытаясь пробиться ко мне в разум, но просто просачиваясь как вода через сито. Я чувствовал это, пусть и не слишком явно, и не мог не ухмыляться каждый раз. Во мне родились смутные подозрения о природе артефакта, но еще было рано судить — я видел их не так много, чтобы полагаться на статистику. Пока кровь совсем не засохла, я подхватил пальцем остатки и, невинно глядя в глаза себе же, в пару линий вывел закорючку у себя на лбу. Я не мог сказать точно, но кажется это был древнеэльфийский слог «лу», который означал разум, просветление и прочую высокодуховную лабуду. Теоретически, так я настроюсь на волну смертных. Зеркало же создавалось под них? Все, теперь я готов. Интересно, а на артефакты это вообще работает? — Итак, — я улыбнулся отражению, которое сразу после этого затуманилось, — начнем переговоры. Зеркало, словно не веря, потянуло к моей голове магические жгутики, почувствовав наконец мой разум. Вот первое касание, еще робкое, казалось, не встретило сопротивление. После этого зеркало заметно оживилось, и вокруг меня снова закружилась невидимая глазу метель. Мне оставалось только ухмыльнуться. Кажется, я превысил свою суточную норму по ухмылкам. Я сконцентрировал всего себя на этой тонкой ниточке, уходящей внутрь, за стеклянную гладь. Теперь она тянулась точно ко мне, но его источник не пытался влиять на меня, как зеркало. Я чуть нахмурился, наверное, высунув от азарта кончик языка, и потянул. Я почти в живую услышал нечеловеческий вой. Зеркало застроптивилось, пряча ниточку в буране. Я хмыкнул и ухватился на него. Глаза немного слезились от того, что моргать было нельзя. Даже если мой разум может показаться разумом смертного, он не перестанет быть в своей сути разумом многотысячелетнего существа. — Твои зубки для меня маловаты, — с умилением ответил я на попытку зеркала вырваться. И дернул в последний раз. Зеркало треснуло. Лицо отражения пересек ужасный шрам и оно завизжало. Из разлома в комнату гейзером выстрелил серый дым — я в последнюю секунду успел пригнуться. Звук переместился вместе с ним. Я обернулся. Все-таки подозревал я не зря — так и до Магистра Ментальных искусств недалеко. По полу в агонии металось нечто, судя по всему, поставив себе целью перебудить весь Хогвартс. Нечто имело расплывчатые очертания, состоя практически из одного дыма, но на предполагаемой морде ошарашенными угольками сверкали глаза. Демон малолетний, тьфу. Вряд ли ему перевалило за триста. Я почувствовал укол разочарования. Я ожидал чего-то большего. Из-за него рушатся моими мечты о горах ментальных артефактов этого мира. Вы еще скажите, что в Шляпе тоже демон сидел… Я тяжко вздохнул и попытался прервать ор: — Давай, вали отсюда, — махнул я ему, — не мешай взрослым работать. Демоненыш вздрогнул, вспомнив обо мне, и заскулил — теперь уже от страха. Да, бойся меня, убегай как можно дальше, только хватит производить столько звуков. Из-за них мне сложно сосредоточиться. Больше я старался внимания на горе-соседа не обращать. Я вновь заглянул в зеркало, пытаясь нащупать ту самую ниточку. Она, казалось, с охотой отозвалась, протянувшись ко мне гораздо сильнее и ощутимее, когда сквозь трещину на мир смотрело зазеркалье. Я плавно притягивал ее к себе, полуприкрыв глаза. Через несколько секунд мой карман потяжелел — я сунул в него руку, нащупывая что-то твердое. На проверку это оказался кроваво-рубиновый камень. Из его недр будто шел тихий свет, и я зачаровано уставился на него. Без понятия, что это, но оно заслуживало всех страданий этой ночи. Я чувствую это — а чуйка меня не подводит.