***
Жизнь потекла своим чередом. Профессора, после долгих выходных, как будто переключили пластинку. Если до Рождества они давали нам привыкнуть к новой школе и людям, гоняя не так сильно, то теперь нас с первого дня завалили домашкой и дополнительными заданиями, как бы намекая — экзамены уже скоро. Кроме Гермионы из львят это серьезно, наверное, никто не воспринял. Однако теперь она стала пользоваться у стонущих от обилия знаний однокурсников некой популярностью: программу она знала вдоль и поперек, и у них не было особого выбора, кроме как обратиться к ней. Такое внимание к ее знаниям девочке, несомненно, льстило. Драко, совсем обнаглев, стал ходить с нами практически везде. От помощи он отказался, заверив, что со всем справится сам. Между ним и ребятами с факультета и правда что-то происходило, но я внял и не вмешивался. Если справится сам, тем полезней он для меня станет. А пока он едва ли не приватизировал место рядом со мной на занятиях. Хотя чаще они ссорились насчет этого с Роном, пытаясь выяснить, кто подходит на роль моего лучшего друга сильнее. Обычно я их не отвлекал и просто приглашал Невилла сесть со мной. После рождественского разговора в наших отношениях произошли пока маленькие перемены: мальчик стал любопытнее и смелее, часто болтая со мной и Гермионой на разные темы. Мне это порой напоминало черепаху, которая боязливо выглядывает из своего панциря — но скоро она поймет, что это не она неуклюжая, просто песок — не ее стихия, а ей надо в море. Неплохо было бы Невилла подготовить как моего Апостола. Жаль я не останусь в этом мире, и они мне не понадобятся. Хотя… Второй раз на мысли об Апостолах меня натолкнула Гермиона. Я медленно, день за днем, закапывался в библиотеке, пытаясь выяснить природу добытого мной камня. Задача усложнялась тем, что, кроме цвета, я о нем ничего не знал. Мало ли на свете красных волшебных камешков? Вот исследуй я его, выяви его свойства, было бы сподручней. Не — нельзя. Заброшенный туалет — это не огороженный сотнями щитов и барьеров подвал в доме абсолютно верного мне человека. Я бы скорее попался с краденным, чем что-то узнал. Опыт говорил мне затаиться и ждать лета. Но это понимание поиск мне не упрощало. И я бы до самых экзаменов ничего бы не узнал, не вмешайся Гермиона. Я уже говорил, что ее удача — это просто ненормально? — Ищешь философский камень? — улыбнулась мне девочка как-то вечером после того, как в очередной раз застала меня в обнимку одновременно с томом «100 минералов, обладающих псевдо-сознанием» и учебником зельеварения, по которому я все еще пытался быть лучшим. Я непонятливо посмотрел на нее и спросил, что это. — Это изобретение Николаса Фламеля, он алхимик. Философский камень дает вечную жизнь и может превратить любой металл в золото, — менторским тоном поведала Гермиона. — А самому Фламелю в этом году исполнится шестьсот шестьдесят пять. Я прочитала это в книге, которую взяла в сентябре для легкого чтения. — И что, такое правда пишут в книгах? — сощурился я, не совсем доверяя. Кому в здравом уме захочется бессмертия или золота? Если со вторым еще можно найти объяснения, что в этом мире золото ценится больше, например, то вот с бессмертием — это выше моего понимания. Смерть для всех миров одна — это я узнал на собственной шкуре. Так почему здесь за бессмертие должна быть другая плата? Скорее всего, бедный Фламель просто не знал об этом, так как он первый в своей сфере — и до сих пор единственный. Наш разговор заставил меня задуматься. Тут, кстати, и Рон со своими карточками из шоколадных лягушек вспомнился, и вырезки газет, которые Хагрид внезапно коллекционировал, и таинственный люк, охраняемый цербереночком. И сам камень, который прятали уже не у щенка под лапами, а под носом у настоящего цербера — Снейпа. Этого было достаточно, чтобы убедить меня в том, что камень — философский, а Грейнджер — непозволительно везет. Узнав об этом, я все же спрятал камень как можно дальше в сундук и выкинул его на время из своей головы — попадись я на подозрительных экспериментах, с кудряшки станется и до моего настоящего имени додуматься. Не знаю, как, но она это сделает, уверен. Собственно, после того как отложил все планы и обременительные думы о будущем, моя жизнь окончательно устаканилась. Но планы никогда мне не удавались — в конечном счете, вечно что-то идет не так и приходится импровизировать. Так почему я продолжаю попытки плести паутину, подобно старику Ониксару? Иногда я сам удивлялся своей упрямости в этом вопросе, если мне, конечно, выпадало время на такие глубокие размышления. Так или иначе, в полностью размеренном режиме незаметно пролетел январь, а за ним вдогонку и февраль. Профессора зверствовали, Снейп тоже — но он это делал от дурного характера. Мои детки учились вполне сносно, снова мечтая о каникулах. Драко все еще плел какие-то интриги для возвращения в прежнюю компанию. Как ни странно, в этом ему помогала Гермиона — похоже, она была готова на все, только бы не принимать Малфоя в нашу алознаменную команду. Я наблюдал издалека, не вмешиваясь. Посмотреть на результат их деятельности было интересно. Все это время я продолжал свои прогулки с Хагридом, с единственным отличием — теперь я уходил в открытую, убедив полувеликана, что помощник из меня выйдет способный и самостоятельный. Пришлось выучить специально для этого случая парочку предупреждающих заклинаний и пообещать, что бегаю я быстро. Хагрид, несмотря на суровость, существом был мягким и доверчивым, а я — красноречивым и внушающем доверие. Мы отправлялись в лес вместе, а потом разделялись: Хагрид оставлял со мной Клыка и шел обходом по своей территории, а я, быстро выполняя возложенные на меня поручения, сматывался в чащу. Там меня ждала давно облюбованная мной поляна, где я практиковал все свои наработки. Постепенно я сокращал формулу для Чуда, убирал ненужные движения палочкой, но кровь все еще была нужна. К лету я надеялся только ей и обходиться. А еще, разобравшись с иллюзиями, можно было взяться за второе Чудо — я едва не подпрыгивал от нетерпения, почти ощущая, как о ноги в волнении бьется невидимый хвост. И в один из таких обычных дней я совсем не ожидал гостей. Они вышли из леса внезапно, со скрипом продавливая копытами снег. Кентавры. Я разом напрягся, сжимая в руках палочку и поглаживая за ухом Клыка — глупое животное пугалось от любого шороха, что уж говорить про стадо кентавров, которые окружили поляну и не спешили вступать в диалог. Не знаю, как здесь, а их сородичи, которых я в свое время встречал, были теми еще бандитами. Они были быстрее обычных людей, сильнее и больше — и без зазрения совести этим пользовались, грабя зашедшие в их леса караваны и, в редких случаях, выбираясь для набега на ближайшие деревни. Среднестатистические маги не могли им особо ничего противопоставить, а колдунов те избегали сознательно. — Вы знаете, я учусь в Хогвартсе, волшебной школе, тут неподалеку, — я благожелательно улыбнулся, выискав глазами их вожака. — Я помогал Хагриду, леснику, может знаете его, и немножко потерялся. Если вы подскажете, куда идти, то я поскорее вернусь в школу. Вышедший чуть вперед кентавр с темными прямыми волосами и мощным оголенным торсом безразлично смотрел мне в лицо, даже ни разу не окинув меня взглядом полностью. Это настораживало и капельку бесило. Раз он не видит сквозь руну, то что он там высматривает? Да и зачем они притащились чуть ли не всем кланом? Человечины хотят? Или… Я вспомнил то, как не далее пары минут назад они словно соткались из воздуха в тени деревьев. Возможно, это не первый их визит. Я стал слишком беспечен, а это очень и очень плохо. Расслабился, будто и не получал столько раз по лицу от Судьбы. Клык, кажется, почувствовав мою тревогу, испуганно тявкнул, прижимая уши. Успокойся, это не конец света. Даже если они заподозрили во мне начинающего темного мага, то что с меня взять? Я еще ребенок, который никому не причинил вреда, а обижать незнакомых детей — чревато. Ну не затопчут же они меня… Или затопчут? — Чародей, — Голос вожака не выражал ни страха, ни злобы, и эта невыразительность настораживала гораздо больше. — Тебе не место здесь. — Я, собственно, о том же… — Ты приводишь мир в дисбаланс, — перебил он, будто не заметив моих слов. Только сейчас он приподнял голову, высматривая что-то в небе, и вновь опустил холодный взгляд на меня. — Уран не должен закрывать Марс. Но вторая фраза не долетела до моих ушей. Я подобрался, заново оценивая обстановку. Они пришли, уже зная, кто я. Или хотя бы догадываясь. Кроме вожака, никто из кентавров не вышел на поляну. Они прятались в тени деревьев, свербя меня полусотней взглядов. У кого-то на поясе блеснули окантовкой отнюдь не пустые ножны, у другого из-за плеча виднелось оперение стрел. Все они замерли ледяными статуями, лишь иногда дергая хвостами. Никто не тянулся к оружию. Пока. А что у меня? От силы пять рабочих заклинаний, смертное тело и трусливая собака. В принципе, от этого уже можно плясать. Хотя собака казенная — ее вообще можно считать? Я ухмыльнулся, отбрасывая непригодившуюся маску простого первокурсника. Стало немного жарко, и я вальяжно ослабил ало-желтый шарф на шее. Открыться кому-то, пусть и таким способом, было приятно. Хоть кто-то мог по достоинству оценить мою личность, черт возьми! — Так-то жертва тут я, — начал и, не встретив на этот раз отторжения моих слов, продолжил: — У меня и планов не было проваливаться в этот драконов мир. Еще и в детское тело. Разве можно вселяться в такое добровольно? — я протянул вперед тощие руки, предварительно сняв перчатки и закатав рукава, и театрально покрутил ими в воздухе. Кажется, на кентавра никакого эффекта это не произвело. Носорог чернокрылый, я вообще не понимаю, что творится у него в голове! Ну ничего, прорвемся. Небось не каменный истукан — слезинку по неудачнику путешественнику не пустит, тогда я выковыряю из-под этого спокойствия кое-что другое… — Я бы и вернулся к себе, но, — я развел руками, говоря чистую правду, — я тут, стыдно признавать, застрял. — Почему мы не можем убить тебя прямо сейчас, чтобы ты вернулся в свой мир? Такой логики я не понял. Я хлопнул удивленными глазами… и неудержимо захотелось заржать. Сами ангелы могут навещать этот мир, их питомцы давно и крепко обосновались на планетке. Не удивлюсь, если окажется, что сама госпожа Смерть порой прилетает сюда на пикники — а обитатели этого мира до сих пор не выяснили, как работает посмертие. Бедняги. Ужасно, наверное, жить в ожидании неизвестности. Я сменил ухмылку на сожалеющую рожку, с трудом подавив смешок: — Потому что тогда ребенок умрет. Брови вожака чуть дрогнули. Да неужели. Кажется, и здесь у магиков-долгожителей проблемка с потомством. Хотя, будь у них дети, проблем было бы больше. Я вспомнил свой детсад и содрогнулся. — А разве он жив? — уточнил без явного интереса вожак. Больше он меня не обманет. Я уже унюхал в нем слабость и теперь давил своим исключительно уверенным видом: — Он спит, но его душа все еще здесь, — абсолютная правда. Пока я здесь то и душа Поттера, ну или те ее слои, что я сумел достать, здесь же, поглощенные моим астральным телом. — И ты думаешь, что мы поверим? — У вас нет выбора. Только моя сила поддерживает в этом теле жизнь. Кентавры запереглядывались. Мне было слишком лень воображать, что они могли там подумать. Меня интересовал только вожак — меня бы уже раз сто убили, если бы он подал сигнал. Теперь он у меня на крючке, а они не пойдут против него. Но я просчитался. Про насильственное подселение души в этом мире тоже не слышали. Я начинаю сомневаться, что в головах местного населения есть что-то полезнее, чем правила игры в квиддич. — Смерть для дитя будет даром от нас. Никто не заслужил такого существования. Кентавр вытащил лук, воинственно притопнув копытом. Его подчиненные последовали примеру. Клык протяжно завыл, и я шикнул на него. Не хватало еще перебудить каких-нибудь хищников. Кентавры просто уйдут, а вот у нас будут проблемы. Меч одного из кентавров оказался у моего носа, и я в последний момент пригнулся, неловко отпрыгивая — копытом он достать уже не смог, только забросав меня снегом. Лучники пока не участвовали, видно, не желая поцарапать своего. Мечник взмахнул клинком еще раз. Я ушел перекатом, забыв, что это тело так не умеет. Снег просто умялся подо мной — я ухнул вниз и распластался на земле с побаливающей спиной. Очки от такого финта слетели, затерявшись где-то в снегу. Клык боязливо прижался к земле сам, а к голове прижал уши. Он загнанно вертел головой, уже даже не воя. Выхода не было. Кентавр плавно занес меч. Я все-таки рассмеялся: — Его посмертие будет гораздо хуже. Вожак не подвел. Под носом у кентавра, который меня атаковал, просвистела стрела и вонзилась в дерево напротив. Он замер с поднятым в руке мечом. А потом отступил. Я не мог разглядеть его лица, но, руку готов отдать на отрезание, он был хмур и разочарован, почти как Снейп. Я быстро вскочил, подмечая, что ушиб руку, и нагло уставился в сторону вожака. Краем глаза я продолжал следить за застывшим рядом магиком. — О чем ты, демон? — что-то в вожаке поменялось. Он хотел быть равнодушным, но не мог. Я облизался. «Демон»… Он недалек от истины. — Вы не знаете, что это за мальчик? Хотя что вы из леса можете знать, о чем это я… — я поднял челку, показывая шрам в виде молнии. Усы, хвост и шрам — вот мои документы. — Это Гарри Поттер, Мальчик-Который-Выжил. Это об него в своем победном шествии споткнулся Темный лорд. Для малыша такое не могло пройти без последствий. Я сделал драматичную паузу. Пока собеседники думали, я повозил носком сапога по снегу и наткнулся на дужку очков, плавно их поднимая. Кентавр молчал, едва заметно поджав губы. Тонкая складка на лбу отражала для меня все его сомнения и борьбу. Я читал его, это было привычно. Такой расклад вещей меня успокаивал. Он слишком ценил детей, особенно чужих — за неимением собственных. Пауза затягивалась, и через пару минут мне надоело ждать его озарения: — Его душа проклята, деревянный ты мой. Смерть никогда не примет его. Тут уж не выдержал горячий жеребец рядом со мной и снова замахнулся мечом. Я опять отскочил (на этот раз придерживая очки рукой), но, думается, это не затянется надолго. Скоро ему надоест играть с малолеткой и он просто прикончит меня. Я даже не успею использовать Чудо — для открытого противостояния формула все еще слишком длинная. Хм, а можно ли произносить почти всю формулу заранее, а заканчивать в нужный момент? Надо будет попробовать. — Флоренц, зачем ты его слушаешь?! — тем временем воскликнул этот буйный. — Какое тебе дело до какого-то человечишки?! Но Флоренц молчал, уставившись в пустоту невидимым взором. Я сузил глаза, кинув на него новый взгляд. Запретный лес находится под присмотром Дамблдора. Точнее его часть. Эту же территорию кентавры считают своей. Похоже, в лесу они знают несколько больше, чем я подумал сначала. — Да, Флоренц, расскажи им, — едко улыбнулся я. — О том, что будет, если этот мальчик умрет. Он промолчал. Взгляд, брошенный им на меня, был действительно ужасен. Надеюсь, он не ожидал от меня честной игры, когда они сами пришли убивать маленького мальчика толпой. Как есть бандиты. Все магики замерли, чувствуя напряжение в воздухе, нервно колотя себя хвостами по бокам — может, потому они и не научились работать лицом, когда твоя филейная часть все говорит за тебя. Я ждал решения вожака, спрятав замерзшие губы за натянутым обратно шарфом. Одними губами я читал формулу, опасаясь, что свою догадку мне скоро придется проверить на практике. Всем было слишком не до меня, чтобы что-то заметить. — …Мы не враги Дамблдору, — медленно выдавил Флоренц, и по рядам его подчиненных пронесся озабоченный шепот. Я все еще ждал — это был не ответ. — Но я не могу позволить тебе находится в наших землях. Ты разрушишь все. Я недовольно вздохнул. Допуск в лес терять из-за каких-то коней жуть как не хотелось, но поляну все равно придется новую искать. — А вы не хотите мне помочь? — я сложил руки на груди, ловя на себе охреневший взгляд недавнего оппонента. Да и из леса на меня смотрели точно также. — В ваших же интересах, чтобы я поскорее убрался в свой мир. Я уйду, ребенок очнется, Дамблдору достанется его Герой, вам — баланс. А если я сам буду искать выход отсюда, то это на все сто лет затянется — кто знает, не схлопнется ли ваш мир за это время? Ну, там, — я повертел рукой, — Уран перекроет Марс, Луна упадет. Какие у вас, в этой астрологии, знамения смерти? Флоренц успел вернуть себе невозмутимое выражение. Против меня, заглянувшего за маску, это уже бесполезно, а вот показать соклановцам свой авторитет — сойдет. Наверное, ему было неприятно признавать мою правоту, аж тем более идти на сотрудничество с таким демоническим существом, как я. — Что мы можем сделать для тебя, демон? Почти капитуляция. Я не стал злоупотреблять чужим поражением и глумиться, быстро ответив: — Ну, для начала, я слышал, что у кентавров где-то в лесу отличная библиотека. Мои губы расползлись в улыбке, и кентавры впервые вздрогнули. Жажда знаний — она такая. До чертиков пугающая тех существ, которые привыкли не задавать вопросы. После такого напряженного разговора, когда я прошел буквально по грани ножа, я малодушно сбежал. Клык мое желание полностью поддержал. С собой мне вручили какой-то артефакт для связи, чтобы я сам позвал их, как в следующий раз окажусь в лесу: встречать меня при параде каждый визит — слишком много чести. Я не стал разбираться, что это, скоро запихнув его в карман и клятвенно заверив, что я их еще навещу (кажется, именно это их и пугало). Увидеть после этого Хагрида, у которого все было спокойно и стабильно, было просто спасением для нашей с Клыком психики. Я сразу напросился на чай, даже перспектива грызть каменные кексы меня теперь не страшила. Тем не менее, новые «союзнички» не сильно меня обрадовали. Я и в своем мире к кентаврам не лез, даже когда я был человеком. Я был неплохим воином-магом, умело используя все плюшки от врожденной магии. И все равно, я к кентаврам не совался в принципе до тех пор, пока божественная сущность не подарила мне волшебство (хотя не то, чтобы после этого мне вдруг резко захотелось с ними подружиться). А сейчас я просто малолетка с палочкой (даже скорее прутиком). Эти бандиты меня заживо сожрут. Моя бы воля — держался бы от них подальше. Но, правда, как часто все идет так, как я хочу? О следующей прогулке мы с Хагридом договорились на пятницу. Был соблазн не ходить и выбросить артефакт прямо в пасть Кракену, однако, в пятницу я послушно побрел к лесничему домику. Книги и в Запретном лесу книги. Да и что-то библиотека самого замка меня пока не радует. Однако Хагрид меня обломал. Он совершенно неожиданно отказал мне, аргументировав тем, что кто-то недавно пытался убить единорога. Животное спаслось, но было ранено. Хагрид боялся, что убийца придет вновь и неловко выставил меня из дома: «Это опасно для тебя, Гарри». О, уж я то знаю, что для меня опасно — и это точно не какой-то живодер.***
Я замер, весь обратившись в слух. Стараясь не шуршать мантией, я достал палочку и ухватился за одну из бумажных полосок с рунами, которые взял с собой. Как знал. Из-за куста раздавалось громкое чавканье, хрипы и какие-то шорохи. Было довольно поздно, когда в тот же день я под мантией-невидимкой пробрался мимо хижины Хагрида и вступил под сень чернеющих деревьев. На небе уже взошла луна, но ее тусклый свет не достигал земли из-за закрывших все веток, и я, чертыхаясь на попавшийся под ноги корень или ямку, брел по лесу в темноте. Люмос не помогал, едва освещая на расстояние руки. Я не хотел возвращаться на мою прошлую поляну, и путь, по которому я шел, был мне не знаком. И теперь кого-то жрали за кустами. Вот так и проявляй самостоятельность… Я погасил люмос, спрятав руку под мантией и подошел ближе, присев. В очках, в темноте, вглядываясь сквозь прутья, я видел не много — но достаточно. На маленькой полянке, почти оттаявшей, в лунном сверкала белоснежная шкура какого-то животного. Над ним склонилась фигура в темном плаще, закрыв мне обзор. Ее голова была опущена, а бледные руки, испачканные в серебристой субстанции, вцепились в тело. Вот откуда чавканье — эта тварь поедала зверя. Вампир? Я сощурился, на миг направляя магию в глаза. Нет, это был волшебник, но с ним что-то было не так. Магия, разлитая в воздухе, кружила вокруг него и не могла проникнуть в его тело, что-то не пропускало. Возможно даже то странное образование в районе головы… Но, видимо, он нашел другой выход — я четко видел, как магия зверя переливается в него. Я отпустил контроль, позволяя магии течь в теле по положенному маршруту, и часто заморгал — после такого фокуса глаза всегда слезились. Кажется, я нашел убийцу единорогов. Хагрид будет рад. Или не очень, если утром я приведу его к уже остывшему трупу? Но я тут ничем не могу помочь. Я вообще мимо шел… Я задумчиво замер, еще раз посмотрев на представшую картину. С другой стороны, меня совсем недавно лишили полигона. Да и тренироваться на собаке становится просто скучно. Не перейти ли мне на кого-то…посильнее? Заодно и проверю на практике идею, которую подкинули мне кентавры. Я достал из кармана артефакт — лист, вырезанный из древесины — и направил на него палочку, тихим шепотом произнося формулу. В крайнем случае, я просто буду тянуть время те пять минут, пока кто-то из их лихой братии сюда скачет. Я начал читать формулу и уже привычно прокусил щеку. Кровь дала словам вес. Я направил палочку на фигуру и прошептал завершающую фразу: — Do ut des. Волшебник дернулся и обернулся, забыв о своей жертве. Он выхватил палочку и послал в кусты зеленый луч. Успев переметнуться за дерево, я с интересом проследил путь луча. Тот пролетел сквозь дерево и скрылся с моих глаз. Не останавливают даже физические преграды? Занятно. Я без опасения выглянул из своего укрытия и вышел на край поляны, снимая мантию, но продолжая держать ее в руках. Но незнакомец меня не заметил, склонившись над единорогом. Я не стал его разочаровывать, левиосой оттащив настоящую зверюгу (тяжелая, зараза) по земле на край поляны. Делать это, одновременно держа в голове формулу Чуда, было тем еще занятьецем, но деваться было некуда. Если тут схлестнутся кентавры с темным магом, то лучше ей не мешаться под ногами. Все-таки в этот раз я болею за скакунов и хочу, чтобы им ничего не помешало спасти меня. В это время волшебник дернулся, будто поняв, что в иллюзии. Он тихо вскрикнул, пошатнувшись, а потом уставился на пустые руки, в которых не оказалось жертвы. Думаю, без той шишки на голове не обошлось. Как же все-таки много здесь менталистов — я перестаю чувствовать себя злом во плоти, которое выворачивает приличным людям мозги. Краем глаза он заметил меня и вскинул палочку. — Do ut des. Его сверкнувшие из-под капюшона глаза на секунду остекленели. Еще один зеленый луч мелькнул правее на полголовы. Я возликовал. Работает! Я отскочил в противоположную сторону от моего иллюзорного клона, оказавшись у волшебника за спиной. — Incendio, — его плащ вспыхнул. Он с руганью стащил его с себя, втаптывая в землю, и настала моя очередь поминать Мордреда. Это точно была спина. Но вместо затылка я увидел отвратительное безносое лицо с красными глазами. Что это за мерзость? Полукровки, конечно, те еще мутанты, но явно не до такой степени. Да и в этом мире, как я понял, красная радужка не является обязательным признаком кровосмешения. Тогда что это? Морда завопила сиплым голосом: — Обернис-сь, идиот! Волшебник обернулся, чтобы еще раз получить от меня по мозгам. И третья зеленая вспышка промелькнула рядом. Я снова отпрыгнул, но тут уже встряску не выдержала расшатавшаяся дужка очков, и они слетели с меня. Моментально я ослеп. Вторая серьезная схватка — и дурацкие очки опять меня подводят. Надо срочно что-то с этим делать. Однако я все еще видел его силуэт, помнил обстановку вокруг и вполне был готов продолжать. Как интересно получается: у меня одно заклинание, у него одно заклинание. Меня начинало это забавлять. Даже захотелось проверить, кто быстрее собьется с темпа… Но, прервав мой не начавшийся эксперимент и распугивая всю живность, раздался приближающийся цокот копыт. Мой оппонент тоже услышал его и, на удачу пальнув в меня еще раз, понесся к краю поляны. Я мстительно навел палочку на его пятки, почти скрывшиеся в кустах: — Agglutium. Его подошвы приклеились к земле, он с руганью полетел кувырком. И когда на поляну выпрыгнул кентавр, из-за кустов раздался крик, вспыхнуло заклятие, и в обратном направлении на поляну вылетел какой-то темный комок. — Ты не мог бы поискать мои очки? — повернулся я к силуэту полуконя. — Надеюсь, ты их сейчас не растоптал. Он медленно мотнул головой, и я разочарованно вздохнул, присаживаясь на корточки и начиная шарить руками по земле. Ничего, мы, темные боги, существа не гордые. — Я сделаю это только за то, что ты спас единорога, — знакомым голосом произнес неопределенный представитель лошадиных, наклоняясь к земле и вкладывая мне в руку очки. Кажись, до этого он просто осматривался. Я пожал плечами, водрузив свои стекла на законное место. Не сказать, что с ними было идеально, но я хотя бы смог рассмотреть лицо подмоги — им оказался мечник, напавший на меня в первую встречу. — …Фабьен? — припомнил я имя, которым отчитывал его вожак. Фабьен по-лошадиному фыркнул, не опровергая, кивнул в сторону черного нечто и отошел в сторону пострадавшей животинки. Я шагнул вперед, всматриваясь. Вблизи это оказался труп огромного паука, по размерам лишь немного уступавшего Клыку. В полете он перевернулся, застыв с поднятыми кверху волосатыми лапками. Со жвал капал яд вперемешку с бордовым. Кажется, его привлек шум, который мы тут устроили. Но лезть к двум волшебникам он не стал, а вот напасть на одного ему смелости хватило. Ну, сидел бы тихо, может, и жив остался бы. — Пойдем, чародей, — позвал меня Фабьен, который уже взвалил себе на плече раненного единорога, которому даже успел оказать первую помощь. Я отвернулся от паука и кивнул. Я впервые попробовал свои навыки в бою — и увиденное мне не понравилось. Я не погиб только потому, что волшебник предварительно накачался кровью магического существа. Но вряд ли мой следующий противник будет настолько туп.***
Поздней ночью Снейп проснулся от стука. «Кого там к Мордреду принесло?» Кто-то настойчиво ломился в его покои, но не мог проникнуть сквозь щиты. Снейп, под нос бурча на студентов-баранов, нехотя встал и приоткрыл дверь — ровно настолько, чтобы посмотреть одним глазом. За дверью стоял Квиррелл в уже ставшем привычным тюрбане, бледный как поганка. Его мантия была в пыли и грязи, а щека нервно дергалась. Таким коллегу Снейп бы точно не впустил. — Профессор Снейп, у вас не найдется для меня противоядие от яда акромантула? — Квиррелл даже забыл заикаться, то ли слишком устав для этого, то ли и правда забыв. — Зачем вам оно, профессор Квиррелл? — передразнил Снейп его официальный тон. — Я варил зелье с ядом, в качестве компонента, и случайно поранился, когда добавлял его, — губы мужчины растянулись в неестественной улыбке, от которой зельевара передернуло. «Вы бы хоть поучились врать, прежде чем так нагло у меня что-то выпрашивать!» — хотел возмутиться Снейп, но еще раз осмотрел Квиринуса. Вид у того был явно нездоровый, и Снейп, недовольно нахмурившись, направился к стеллажам с запасами на такой случай. Квиррелла внутрь он так и не впустил. Маявшийся в коридоре больной вскинулся, увидев заветный пузырек, и потянулся руками забрать. — Может, вам еще и противоожоговую мазь выдать? — ядовито предложил Снейп, увидев на ладони свежие волдыри. — Профессор, что же вы сразу не сказали, что полезли за ядом в бурлящий котел? Лицо у Квиррелла стало совсем уж нервным, но от мази он не отказался. Снейп сходил к запасам еще раз. — И в следующий раз, — напомнил он, прежде чем захлопнуть дверь, — идите лучше к мадам Помфри! Я зельевар, а не ваша личная аптека. После этого Снейп в кровать не вернулся, здраво рассудив, что уже не заснет. Он налил себе виски и плюхнулся в кресло перед камином, уставившись в одну точку. Наверное, в лесу кто-то сдох, раз Квиррелл примчался к нему, его главной угрозе в этой школе, даже не боясь подтвердить все подозрения на свой счет. А они подтверждались. В эту ночь Снейп больше не лег.