Во имя моё

На самом деле, за последний год спать мне окончательно разонравилось. Одно дело, когда ты разбираешься со всеми своими делами, выбираешь себе усыпальницу по вкусу и засыпаешь в четко определенное время, чтобы проснуться спустя пару месяцев и забыть об этой необходимой, но приятной потребности на ближайшие лет десять. А другое дело уже через половину суток начать клевать носом и вторую половину просто безбожно проспать. И так каждый день. Как люди вообще хоть что-то успевают, тратя на сон столько времени? Но конкретно сейчас просыпаться мне до жути не хотелось. Я размеренно дышал, стараясь удержать дрему, но все было тщетно. Заскрипели шестеренки в мозгу, начиная движение, и, к сожалению, их скрип услышал не только я. — Гарри, я знаю, что вы уже проснулись, — раздался надо мной терпеливый и всепрощающий старческий голос, неприятно напомнивший мне мою бабушку. В таком тоне она говорила со мной только тогда, когда всплывала какая-то моя проделка, и ничего хорошего эти интонации не предвещали. Я тяжело вздохнул, прекращая притворяться, и с опаской открыл глаза, рассматривая собравшуюся у моей койки делегацию. Директор Дамблдор, деканы в лице Макгонагалл и Снейп, мадам Помфри, профессор УЗМС, кажется, Кеттлберн… Будто царя с войны встречают, честное слово. Вражеского царя: Снейп так точно, если бы мог, то просверлил у меня в мозгу дырку — хотя и Макгонагалл от него не отставала. — Мистер Поттер, потрудитесь объяснить, что вы делали в Запретном лесу?! — налетела на меня декан, но слово вставить так и не дала: — Это было крайне глупо и безответственно с вашей стороны! Немыслимо! Еще никогда студенты не совершали подобную глупость! Воспользовались этим остолопом Хагридом для своей авантюры!.. — Минни, не ори, — загородила меня грудью мадам Помфри, гневно зашипев рассерженной кошкой. — Я пустила все ваше сборище к пациенту, но могу и выставить за дверь. — Все в порядке, Поппи, — примеряющее поднял руки Дамблдор и покосился на Макгонагалл, — Миневра просто волновалась, как и все мы. Что не помешало ей снять с Гриффиндора сто пятьдесят баллов, — и так хитро-хитро посмотрел в мою сторону. — Жаль не все триста, — пробухтел у него за спиной Снейп, продолжая яростно сверлить меня взглядом. Дамблдор мастерски сделал вид, что не услышал. — Мальчик мой, — все-таки вернул внимание ко мне директор, — сперва хочу сказать, что всех нас несомненно радует то, что вы идете на поправку. Болеть в начале года — очень неблагодарное занятие, поэтому все мы желаем вам скорейшего выздоровления. Снейп дернул бровью, в раздражении приподняв губу — со «всеми» директор явно приврал. — Но все-таки, Гарри, — как можно мягче продолжил директор, и я невольно напрягся, — нам бы хотелось узнать, что вы делали так поздно Запретном лесу? Зачем вы туда пошли? — Что этот была за тварь? Как вы натравили ее на акромантулов? — бесцеремонно дополнил Снейп, требовательно в меня вперившись. — Тварь? — заинтересованно повернулся Кеттлберн, до этого скучавший в сторонке. — Когда мне рассказывали эту историю в первый раз, ни про что такое никто не говорил. — Это было неважно, — отмахнулся тот, но под любопытным взглядом единственного оставшегося глаза магозоолога вынужден был объясниться: — Там был огромный тигр, этажей в шесть. Собственно, это из-за него в Британии больше нет акромантулов. А мистер Поттер не только не пострадал от его лап, так еще и явно самолично зверя и натравил. Что скажете, мистер Поттер? — Вам точно не померещилось? — с надеждой первооткрывателя спросил Кеттлберн, притопнув от эмоций протезом. — Это же!.. Это же открытие века! По слухам ноги ему в разное время оттяпал кто-то из его зверинца — не менее убийственного, чем питомцы Хагрида — и теперь профессор УЗМС ходил с двумя протезами: один до колена, а второй заменял ему ногу целиком. Наверное, не будь лесник полувеликаном и не обладай оттого он нечеловеческой стойкостью, его ждала бы та же судьба. Удивительно, как я раньше не пересекся в Хогвартсе с такой колоритной личностью? Наверное, все потому, что профессор дневнует и ночует в школьном зоопарке — назвать этот обширный павильон за школой «животным уголком» язык не поворачивался. — Северус, всему свое время, — примиряюще обратился к зельевару Дамблдор. — Думаю, нам следует прежде узнать всю историю целиком. Утолите наше любопытство, мальчик мой. Все это время я только и мог, что хлопать глазами, смотря то на одного визитера, то на другого. Какие все-таки интересные люди работают в этой школе. По крайней мере, пока они прекрасно выясняли отношения без меня, я смог продумать свою историю. — Профессор Дамблдор, думаю, вам известно, что с прошлого года я помогаю Хагриду собирать на опушке разные травы, а иногда он берет меня с собой недалеко в лес. Там я тоже помогаю ему, скворечники зимой, вот, делал, а еще мы с Клыком разные следы изучали… Но я никогда не заходил за границу, которую мне Хагрид показал, потому что я уже как-то видел мертвого паука, он с Клыка, наверное, был, и Хагрид сказал, что они живут в чаще. Поэтому я никогда туда не ходил! — Но несколько дней назад именно в логове акромантулов вы и оказались, — ядовито процедил Снейп, уставившись на меня своими черными матовыми пуговицами, по ошибке принимаемыми за глаза. — Я не хотел, — сморщил лицо, уже давно зная, что если сделать это именно таким образом, то очень скоро подступят слезы. Картинка тут же чуть смазалась, а веки набухли. — Я просто увидел лошадку, которая нас в школу везла, и пошел за ней. Я ни разу не слышал о таком существе, мне еще в день приезда стало интересно, а тут я его увидел и понял, что это мой шанс спросить о нем у Хагрида. Я думал, что успею до отбоя. — Не нужно было идти туда вообще, мистер Поттер! — вновь возмутилась Макгонагалл. — Ты видишь фестралов, мальчик? — обеспокоенно повернулась ко мне мадам Помфри, и таким же обеспокоенным взглядом наградил меня Дамблдор. Я недоуменно посмотрел на нее, кивая. — Они так называются? Когда мы ехали в каретах в первый день, из моих детишек этих коняк не увидел никто, кроме меня. Там определенно было какое-то условие, определяющее, видишь ты их или нет, но я пока не успел выяснить, какое. Но это точно не работало по принципу «девственникам не показываемся» или «нас видят только плохие, непослушные дети и лентяи». Со всем остальным я как-нибудь выкручусь. — Да, мистер Поттер, они называются именно фестралы, — с охотой стал объяснять мне Кеттлберн, смотря на меня единственным глазом. — Удивительные существа. Они были известны уже первобытным людям, но смогли дожить до наших дней из-за того, что их мясо не съедобно, а снять с них и выделать кожу не представляется возможным по ряду причин. Вы знали, что они ближайшие родственники единорогов?.. — Профессор Кеттлберн, прошу вас, отложите лекции до своих уроков. Вы сможете рассказать все это мистеру Поттеру в следующем году, если он выберет ваш предмет, — прервал его Дамблдор, задумчиво поглаживая свою бороду. Медпункт наполнился тонким перезвоном колокольчиков. Директор вновь напомнил мне тему разговора: — Гарри, пожалуйста, продолжайте. Я метнул быстрый взгляд в сторону Снейпа и поспешил отвести взгляд: тот смотрел на меня в упор, и с каждой секундой его взгляд нравился мне все меньше. Что он увидел? И что он понял? Что он заметил, когда пересмотрел воспоминания? По себе знаю, что менталисты самые худшие свидетели из всех. Умение структурировать воспоминания и оперировать ими весьма полезно в таких делах, когда надо заново оценить увиденное и переосмыслить. А еще можно игнорировать воспоминания, скрыв их покровом тайны ото всех — но не от себя. Насколько я понял на примере профессора Квиррелла, подселенцев в телах тут не жалуют. Нет, в бывшем профессоре ЗоТИ сидела какая-то настоящая нечисть, а я-то законный владелец тела, хоть и не был в нем рожден. Ведь приобрести тело можно не только заняв его при перерождении: можно обменяться телами с кем-то другим, купить тело, создать — это же только сосуд. Культивация временного вместилища души — не самая хорошая идея. А тут… Мне бы очень не хотелось проходить обряд изгнания. На меня он, естественно, не подействует, но штука изрядно далека от приятной. Да и какие гарантии, что после неудачи Снейп меня банально не убьет? Хм, а я все еще числюсь студентом? Надеюсь, что да, — тогда у меня будет фора в еще несколько лет. Я вернул на директора взгляд и заговорил чуть подрагивающим голосом: — Так вот, профессор. Я, кажется, немного напугал лошадку… фестрала, и он понесся вскачь. Вы знаете, это уже было делом принципа, узнать об этом существе, поэтому я за ним побежал. А когда очнулся и понял, что я могу спросить об этом у Хагрида и утром, я уже оказался далеко в лесу. — И вы, конечно же, как любой нормальный ребенок, остались на месте и ждали помощи? Отправили, может быть, сигнальные огни? Вы же волшебник, — иронично приподнял бровь Снейп, но красноречивый взгляд Дамблдора мигом его заткнул. Видимо, когда очень надо, директор умеет быть твердым и жестким начальником. Хотя может это распространяется только на извечный яд Снейпа — вот уж кто вечно плюется кислотой и никак себя не ограничивает. Но зачем в таком случае допускать его к детям? — Я… — шмыгнул потрагичнее носом, — мне показалось, что я услышал голоса, и подумал, что это кто-то из друзей пошел меня искать. Они могли заметить, что я ушел и не вернулся, а я с парнями дружу, так что они бы заволновались. Это оказались не они, но я даже обрадовался, потому что там некоторые голоса были высокие, а девочек к поискам подключать было бы лишним. Они бы меня убили, если бы нашли… Э-э, в общем, я пошел на голоса, но, получается, только дальше ушел и вышел не к замку, а на какую-то огромную поляну. Я еще удивился, что зверья никакого нет, потому что обычно, когда мы с Хагридом гуляли, там постоянно пели птицы или кто-то в кустах сновал, и Хагрид мне и про ночных животных рассказывал… — Мы поняли, Гарри. Будь добр, расскажи про этого таинственного зверя, — с доброй усмешкой перехватил инициативу директор, присев в изножье моей кровати. Теперь мы смотрели друг на друга вровень. Наверное, так он хотел создать доверительную атмосферу между нами, но не учел, что нависшие с разных сторон мрачными тучами Снейп и Макгонагалл будут портить весь эффект. Кеттлберн, скучавший в сторонке после того, как ему не дали поговорить о любимых тварях, оживился, навострив уши. Одной только мадам Помфри было на меня не все равно и она гневно сверкала глазами на сгрудившуюся около меня троицу — еще пара минут, и колдоведьма их вместе с директором выгонит к черту, плевать, что начальство. — Я не многое помню, профессор, — сморщил я жалобно лоб. — Там у пауков много коконов было разных, может, они его чуть раньше туда замотали. Я его подпалил, точнее не его, я попытался поджечь паука, который на меня напал, но попал в кокон, а оттуда этот большой кот и вылез. Я не сразу понял, что это кот, там темно было, и мне сначала показалось, что там еще одна эта мохнатая тварь… паук, извините, профессор. Я еще раз его подпалил, а оно как зареверо, хвосты распушило — их у него, кажется, несколько было, потому что слишком толсто для одного хвоста — а потом меня, кажется, обо что-то приложило… И дальше я ничего не помню. — Так уж и ничего? — зло сощурился Снейп. — Только темноту, а потом я уже здесь. — Жаль, — ответил вместо него подтянувшийся к общей компании Кеттлберн, — вашего описания достаточно, чтобы сказать, что это кто-то из семейства оборотней, но у нас они не водятся, возможно, сбежал при транспортировке? Вот если бы вы запомнили больше… — Профессор Кеттлберн! — возмутилась Макгонагалл. — Мальчик вообще не должен был этого видеть! Он должен был спать в постели, как и положено по школьному уставу, а вы подбиваете его не только на нарушение, но и на!.. — Профессор Макгонаггал! — в тон ей рявкнул Кеттлберн. — Где ваш гриффиндорский дух? — а потом он хитро прищурился: — Вам, Минерва, должно быть жальче всех, что ваш сородич погибает в дикой среде. — Профессор!.. — Ну что за балаган вы мне тут устроили! — вскипела вконец мадам Помфри. — Моему пациенту положены покой и своевременное лечение, а из-за вашего визита я и так задержала мистеру Поттеру прием зелий! — Мы уже уходим, Поппи, — поднялся Дамблдор, похоже, узнав все, что хотел. — А я бы хотел расспросить мистера Поттера поподробней. Не кажется ли вам его история сомнительной, Альбус? — не сдвинулся с места Снейп, все еще пялясь на меня страшным взглядом. Помириться, что ли, с Фламелем? А то я начинаю опасаться за свою жизнь… — Гарри, ты очнулся! — стихийным бедствием ворвалась в Больничное крыло орава детей (стоп, а их разве не было меньше?), но замерла на пороге, удивленно уставившись на столько преподавателей в одном месте. — Мы уходим, Северус, — тихо, но раздельно произнес Дамблдор, а потом весело добавил: — Не будем отбирать у Гарри времени, проведенного с друзьями. Мадам Помфри, к которой эта фраза по большей части и обращалась, только вздохнула, поняв, что променяла шило на мыло. После того, как в меня влили все нужные зелья, и я их торопливо проглотил, детки все-таки устроились вокруг меня: кто на притащенном стуле, кто на соседних кроватях или на моей: Драко, любящий комфорт, беззастенчиво вытянулся у меня под боком, возлежав на пригретом месте, подобно коту. Я быстро оббежал все лица взглядом и мысленно схватился за голову: их вправду стало больше! К сложившейся в прошлый год кампании добавились первогодки: тот самый Криви и сестра Рона с подружкой. Хотя это же и хорошо! Обрастаю последователями. Так и до постройки первого алтаря недалеко. Фишка с алтарями и храмами всегда была в том, что богам нельзя прикладывать к их постройке ни капли участия: все должны сделать верующие, вложив в каждую частичку часть себя. Не в буквальном смысле, если бог светлый — а вот если темный, то в стенах не редкость найти закаменевшие кости и другие части тела. Кто-то из моих знакомцев даже выдавливал в сцепляющий раствор человеческие глаза. Но мне, наверное, придется обойтись волосами. Не хочу отпугивать немногочисленную паству. Но ведь всем известно, что чем важнее человеку то, что он отдает на постройку, тем прочнее и долговечнее выйдет результат… Вырастить, что ли, в их головах мысль, что волосы — наибольшая ценность? Про связь с магией какой-то бред наплести... А что, идея! — Гарри Джеймс Поттер, как ты мог! — возмущенным шепотом, чтобы не встревожить колдоведьму, накинулась на меня Гермиона, отогнав все постороние мысли. — Пошел ночью в Запретный лес, ввязался в какую-то авантюру!.. — Да! Как ты мог уйти уничтожать пауков и ничего нам не сказать? Хотел забрать всю славу себе? — всплеснул руками Драко, манерно растягивая слова. Я уже заметил, что он делает так в основном перед незнакомыми и малознакомыми людьми, скорее всего, пытаясь произвести на тех впечатление. — Да даже если бы он позвал, я бы не пошел. Кому нужна такая слава, — передернулся Рон, но вскоре глаза его заблестели и он запальчиво подался вперед: — А про какого зверя все говорят? Это правда, что ты вызвал демона, который перебил всех акромантулов? — Мальчики! — надулась еще более рассерженная Грейнджер, а я только и отметил мимоходом, что, кажется, у Рона появился новый кумир. — Гарри, ты надолго в Больничном крыле? Как ты себя чувствуешь? — с вниманием осведомился Невилл, пока троица временно забыла обо мне, вяло переругиваясь. Он укоризненно уставился на рыже-платиновый дуэт. — Сказали на месяц-полтора, — поделился я с моим будущим апостолом своим горем. А потом подтянул одеяло и закатал штанину, показывая новый боевой шрам. — Вот, если бы меня не укусили, я бы тут и недели не задержался. — Мерлин побери! — хором выдали Рон, Драко… и Джинни? А сестрица-то вся в братьев пошла. Колин, который все это время вертелся вокруг с фотоаппаратом, наконец нашел кадр, достойный передовицы стенгазеты. — Какой кошмар, Гарри! — выдала Гермиона, но, не найдя поддержки у остальных, обратилась к светловолосой тихоне, которая на протяжении всего разговора молча взирала на нас широко раскрытыми, лупоглазыми глазами: — Луна, скажи им! Та посмотрела сначала на Гермиону, а потом обратила светло-голубые, почти прозрачные, глаза на меня. Я с оторопью уставился в ответ. — Мой отец говорит, что если встретишь Короля, то нужно обязательно посмотреть ему в глаза. Тогда он поймет, что ты хороший человек, и отстанет, — изрекла Луна что-то туманное, и только тут я заметил, что она даже почти не моргала. — Короля? — с безмятежным видом, будто так и надо, уточнила Джинни. Наверное, уже привыкла — это же ее подруга? — Короля мозгошмыгов. Какая необычная девочка.

***

Сперва я боялся, что умру от тоски, но все оказалось не так плохо, как я думал. Время в Больничном крыле текло незаметно, а дни сливались в один, практически ничем друг от друга не отличаясь. Мадам Помфри, будучи заядлой поклонницей постельного режима, не разрешала мне даже сходить до библиотеки и позаниматься: «Твои друзья все конспекты тебе принесут, ляг обратно!» Сказать этой страшной женщине, что вообще-то школьная программа не вызывает у меня проблем и в библиотеку мне нужно по другому вопросу, я не осмелился. И у терпения колдомедика есть предел. Приходилось пялится в потолок и думать, как бы страшно это не звучало. Я знал, что за столько тысячелетий в моей памяти успело накопиться достаточно много разного хлама, но проводить ревизию и «стирать пыль» с многовековой памяти мне довелось едва ли во второй раз. Да и зачем? Обычно нужды помнить обо всем этом не возникало. Однако стоило мне только задаться целью вытащить из своей головы хоть что-нибудь полезное, как меня погребло под ворохом бесполезной мишуры. Некоторые воспоминания я старался упрятать обратно и как можно дальше: ума не приложу, зачем мне было когда-то узнавать, как спариваются болотные огоньки. Какая мерзость… Тем не менее, я продолжал искать. Я же не мог забить голову только лишь бесполезными вещами, верно? Должно же быть что-то стоящее, ну хоть что-нибудь… Кроме круглосуточного самокопания, будни вынужденного лентяйства мне скрашивали мои детки, которые заходили навестить меня каждый день, и неудачливые квиддичисты со всех факультетов, то и дело попадавшие в заботливые ручки мадам Помфри. Что поделать, спорт — дело опасное. Неизгладимое впечатление на меня также оставили зелья, которые в первый раз я толком не распробовал: та еще гадость несусветная. Каждый раз, когда мадам Помфри с уговорами пыталась запихнуть эту бурду мне в глотку, мне думалось, а уж не на испражнениях фестралов делают свои зелья эти странные англичане. То, что это никак не упоминалось на первом курсе, ничего не доказывает — может, мы просто еще не дошли до нужного уровня сложности, чтобы узнать о таких подробностях. Но все-таки это было даже неплохо. Короткий перерыв для перегруппировки и обдумывания новой стратегии. Со своей собственной слабостью я смиряться был не намерен. И вскоре я получил ответ на свои мольбы в пустоту: я нашел, то что мне нужно. Точнее, вспомнил. Не то чтобы это было какое-то забытое искусство. Это даже искусством назвать было нельзя. Ему обучала только одна книга неизвестного автора в неизменной чуть потрепанной обложке, которую то случайно находил на торговом тракте проезжий, то знатный ребенок, прячась в родовой библиотеке, вдруг обнаруживал среди богато украшенных талмудов серую обложку. Кто написал — неизвестно. Сколько экземпляров — тем более. После каждой находки думали, что это последний (особенно если дело доходило до торжественного сожжения) — и так из раза в раз. Где-то ближе к концу моей божественной карьеры я как-то оказался в небольшой деревушке в нижнем полушарии Пикерина. В те времена я искал один очень редкий ингредиент: он был нужен, чтобы слегка пошаманить над чужим артефактом и сделать его своим — иначе мне было его даже не коснуться. И вот на пикеринские болота я и пошел искать то, чего мне так не хватало. Уже несколько моих подданных сгинули там, пытаясь выполнить мое поручение, и больше рисковать ими я не видел смысла. Но вместо вожделенной магической травы я напоролся на мага хаоса. Его сила ужасала: он высушил все болота на несколько километров, оставив вместо них деревья, иногда перекрученные так, что глазам было больно на них смотреть, посреди пустыни, какие-то непонятные кристалы, что могли внезапно взорваться, лужи какой-то слизи, наступив в которую мне пришлось попрощаться с изрядным куском штанины и левым сапогом, ещё что-то непонятное... А затем он попытался убить меня, полностью закупорив мои вены моей же кровью. На этом и погорел: замахнулся на бога — а магия хаоса знает себе цену. Он умер раньше, чем меня скрючило окончательно, и я в последний момент заставил организм работать правильно. К Смерти в гости уже тогда мне дико не хотелось. Тогда я забыл об этом, было не до того. Я работал над артефактом, который мог бы при желании дать мне власть над миром, всеми тремя планетами — но планировал я его использовать несколько по-другому, уже, так сказать. Да и Амет пытался вычислить моих людей, уничтожая всех напропалую. Тот период жизни был крайне насыщенным. Но теперь… Магия хаоса дарует своему адепту бесконечное могущество — сколько есть фантазии, столько и силы. Но она все же знает одно ограничение — за каждое действие тебе надлежит заплатить. Чтобы познать ее не нужно впахивать как проклятый двадцать лет в учениках, не нужно каждый день до потери пульса тренироваться и стремиться ввысь, нет. Нужно всего лишь воззвать в первозданному хаосу, и получить его отклик, канал для черпания силы. Именно ритуал воззвания и описывался в маленькой серой книжке, которую никем не замеченный автор продолжал штамповать из года в год (иногда, когда я вспоминал об этом, я подозревал в этом грязном деле кое-кого из своих темных собратьев, но теперь понимаю, что ни один из них не смог бы это провернуть). И на мое счастье ритуал воззвания в моей памяти тоже есть. Историю его получения я точно рассказывать не буду — даже для меня это чересчур. Но, если забыть о предыстории и сосредоточиться на настоящем…. Магия хаоса была именно тем, что мне нужно. Быстро, сильно и убийственно. В первую очередь для практикующего. Но когда смерть меня останавливала? И вот, втихаря по ночам, когда мадам Помфри засыпала в своей комнате, смежной с палатами больничного крыла, а все визитеры уходили, я закрывал глаза, пытаясь воззвать к той самой материи и при этом не заснуть. Я помнил ритуал, помнил также что и ответ не обязательно будет моментальным — из зафиксированных случаев сила могла прийти как в первую же минуту, так и через пару месяцев. Страшно подумать, от скольких магов хаоса мой мир избавило время и их нетерпеливость. Иногда и мне надоедало. Все-таки одно дело импульсивно принятое решение, а другое — то, которое ты обдумываешь каждый день и не по разу, взвешивая все плюсы и минусы. Но когда я думал, на кой оно мне надо, что еще придумаю что-то лучше… я вспоминал Фламеля. Фламеля и его поведение. Если коротко — ему было насрать. После моего памятного пробуждения я как-то поинтересовался у мадам Помфри, а что это за круцио у них такое, под предлогом, что кто-то из старшаков рассказал. Женщина, поставившая на ноги не одно поколение студентов, сопротивлялась не долго, зная, что иначе я буду искать сам и наломаю дров. Что-то после ее рассказа встало на свои места, что-то наоборот затуманилось, но среди моих мыслей на эту тему все равно преобладали раздражение и обида. Использовать круциатус на ребенке! У которого даже нет шанса защититься! На раненном, что важнее! Хотя чего-то такого я от бессмертного, никем не ограниченного подростка и ожидал. Обыкновенный беспризорник, которого старшие не научили обращаться с доставшимися ему силами. Вот и использует силу направо и налево, утверждая свою власть даже там, где не надо. Эх, молодость… И каждый раз, когда Фламель приходил меня навестить, как ни в чем не бывало, я обновлял себе зарубку в мозгу — заняться его правильным воспитанием. Все-таки он первый бессмертный в этом мире и должен научиться нести за это ответственность. Но никто не сказал, что мое обучение будет для него «безболезненным», хех… Впрочем, тут уж «малыш Никки» сам виноват. Показательным эпизодом стал его визит через несколько дней, когда он завалился проверить болящего, словно и не он тут подвергал меня пыткам и всячески вредил здоровью. — Привет, — просто сказал он, плюхаясь на стул рядом с моей кроватью. В этот раз мантия на нем была темного болотного цвета, казалось, что это колышется не ткань, а дышит трясина. Я мог только удивиться такой наглости, а потом расплылся в дружелюбной, насквозь фальшивой улыбке. — Привет, — ответил я, поудобнее устраиваясь на подушках. — Чего не заглядывал? Меня даже развеселила эта игра: кому быстрее надоест притворяться, что все нормально. — Как ты знаешь, я все еще работаю в этой школе, и дела, кроме посещения тебя, малыш, у меня еще есть, — буднично оправдался Фламель, почесывая коротко стриженый затылок. Мадам Помфри, встревожено выглянувшая из своего кабинета на голоса, увидев спокойно болтающего со мной профессора Флама, снова скрылась за дверью. Ей Фламель тоже приветливо улыбнулся. Ну просто само очарование. — Какие дела? Натравливать на учеников пикси? — Лучше. На последнем уроке мы с третьим курсом проходили боггартов. Я удивленно приподнял бровь, и наш разговор скатился на лекцию по разным магическим тварям, в частности, Фламель красноречиво рассказал о таком удивительном существе, как боггарт, и о некоторых его родственниках вроде той же тульпы. И все бы ничего, если бы… — Интересно, а какой бы боггарт был у тебя, малыш? — задумался Фламель, а потом чуть вытянул шею, проверяя, не следит ли за нами мадам Помфри, и потянулся в карман мантии. Скорее всего, он вновь установил вокруг нас какие-то барьеры, но я этого сейчас не видел: я так привык видеть потоки магии за это лето, что в прошлый раз даже не почуял подвоха. Магического зрения второго облика, которое я вырубил с ним заодно, сейчас мне очень не хватало. Но Фламель долго рефлексировать мне не дал, достав из-за пазухи какую-то шкатулку и открыв ее. На пол вывалился бесформенный вихрь, потянувшийся было сначала к Фламелю, а потом ко мне, но в итоге в растерянности замерший между нами. Фламель хмыкнул. — Это и есть твой хваленный боггарт? — осведомился я, складывая руки на груди с самодовольной ухмылкой. Меня даже демон из зеркала в прошлом году не взял, что уж говорить про эту «кляксу», которая наверняка была слабее того во много раз. — Думаю, мадам Помфри лучше не знать, что ты пронес его в ее обитель и попытался воздействовать с его помощью на студента. — Студента ли? — о, я слышу иронию? Но вот мы и перешли к настоящей теме разговора. Я критически уставился на него, пытаясь в уме решить: проиграл ли Фламель в нашем негласном соревновании или нет, первым направив разговор в русло «тайн и загадок личности Гарри Поттера». Невозмутимость, с которой он совершал все свои действия, явно намекала на его убежденность в своей исключительной победе. — Кажется, мы уже выяснили, что это тело досталось мне по наследству и сейчас я по праву считаюсь Гарри Поттером, — вздохнул я, понимая, что избегать этого разговора сейчас не в моих интересах. Если долго не давать ответы, интерес может и потухнуть — или Фламель может попытаться узнать все радикально, как недавно. И то, и то опасно для жизни. Я посмотрел на волшебника, который в это время, бормоча под нос: «Иди сюда, собака, кис-кис-кис», пытался заманить жмущегося за ножки моей кровати боггарта в шкатулку, и не удержался от очередного вздоха. — Мне кажется, между нами опять назрели неразрешимые противоречия, — я скрестил ноги и подпер голову рукой, скучающе наблюдая, как великий алхимик этого мира довольно ловко лазает под моей кроватью. Кажется, умей боггарт пищать от ужаса, он бы это и сделал — когда спрятаться больше было негде, он вихрем взлетел на мой матрас в поисках спасенья. Кажется, на этот момент он должен был завизжать с удвоенной силой: я сграбастал его себе на колени заместо подушки, обнаружив, что по ощущениям этот монстрик больше напоминает длинношерстного кота — весьма вертлявого и неспокойного, но все же. — Ты так думаешь? — состроил дурака Фламель, поднимаясь и картинно вытирая пот со лба. — Да. — Ну делись, что там тебя опять беспокоит, — он устроился на краю кровати, произнеся это настолько сопереживающим тоном, насколько мог, но я не упустил из виду его насмешливый взгляд. Я улыбнулся, поглаживая попавшуюся мне в руки напуганную зверушку. — Я предлагаю сделку. — А вот теперь в том, что ты не демон, я сомневаюсь… — Тем не менее. Я отвечаю честно на твои вопросы, а в обмен ты будешь должен кое-что для меня сделать, — хитро сощурился я. — «Кое-что» это что? — подозрительно сощурился Фламель в ответ. — Ничего такого, что ты выполнить не сможешь, — спокойно поведал ему я. Какой медитативное и успокаивающее воздействие, внезапно, оказывает мягкая животинка под боком… — Тогда я только за, — согласился волшебник, который, кажется, и поломался-то немного только для проформы. Его глаза довольно сверкнули. — Колись, малыш, кто ты? — Не демон, — едва не расхохотался я от злорадства. — Ты сомневался? Так вот, можешь прекращать. Фламель тоже улыбнулся, но как-то не слишком весело. Скорее угрожающе. — И все-таки. — Это сложно объяснить. В вашем мире нет такого понятия. Ближайший аналог, который я у вас нашел, это «языческий бог». Фламель окинул меня с ног до головы, будто примеряя на меня новый образ, а потом уже по-настоящему усмехнулся: — То есть все-таки демон. — Как скажешь, — я только смиренно покивал головой. Я все еще гладил боггарта — и это успокаивало. А еще успокаивала простая мысль: «Верните мне силу, и я покажу этому мальцу «демона»»… — А фенечка на твоей руке?.. — Скрывает ауру, да. Иначе бы нечисть вроде этой, — я поднял боггарта перед собой, показывая, — держалась от меня за три версты. — Слабые всегда боятся сильных, — дернул плечом Фламель, покивав головой. Тануки мне в жены, это что, была дружеская поддержка? Однако поразиться до конца мне Фламель не дал, сбив настрой новым вопросом: — Откуда ты? — Из другого мира, вестимо, — сказал я, и как-то даже полегчало. Захотелось засмеяться от этой легкости. Оказывается, вслух признаваться в своем достижении (ну почти, я ведь нашел путь сюда!) весьма приятно. — Расскажи поподробнее, — придвинулся Фламель, заодно и вырвав из моих заботливых рук боггарта и запихнув того в прежнее жилище. — О, если я буду рассказывать все, что знаю, мы тут до конца жизни застрянем. Как минимум до конца твоей. Фламель неприлично заржал, как будто даже не брал в расчет возможность свой смерти. А может и правда думал, что теперь абсолютно бессмертен — все мы этим грешили лет этак в пятьсот-шестьсот. В любом случае, в свое время жизнь обязательно тычет нашу братию носом в один факт — если ты можешь быть жив, значит, также можешь и стать мертвым. Баланс, однако. Проговорили мы долго, и Фламель успел смыться в последний момент перед тем, как мадам Помфри должна была давать мне очередные зелья. Только и сказал напоследок: — Я рад, что мы все еще друзья, — потрепал меня по голове и, словно только и заходил сказать мне привет, ушел. Я проводил его долгим взглядом. В обмен на свои ответы (хотя и сказал я ему далеко, далеко не все), я потребовал от него, чтобы он помог мне нарыть сведенья на некую Лосс, в чье имя так стремились меня сожрать пауки, а еще попросил достать мне нужные книги. И ремонт, да. Ремонт в моем новом замке мне совсем не помешает. Должна же быть хоть какая-то польза от его неизмеримых богатств? Не сказать, что после нашего разговора мне полегчало. Просто… Нет, все-таки полегчало. Как минимум мне теперь не нужно было тратить ресурсы своего мозга еще и на то, чтобы следить за своими словами, и я смог всецело отдаться магии хаоса. Найти в себе ту ниточку, ту часть, которая соединяла бы меня с «темной материей», у меня пока не получалось. Однако кроме занятий магией было и еще кое-что. Близнецы. Ох не зря эта парочка показалась мне странной в прошлом году. Они ни с того, ни с сего вдруг завалились ко мне уже под вечер, таинственно оглядываясь, и после пустого непродолжительного разговора рассказали мне «страшный» секрет. — На первом курсе мы нашли у Филча карту, — с видом знатных заговорщиков поделились они, — Карту Мародеров. — И? — не понял я. Название уж точно не прельщало. — Это необычная карта, — продолжили они тем временем. — Она изображает Хогвартс, причем со всеми людьми внутри. В реальном времени. А вот это уже интересно. Но подождите, не с этим ли были связаны их странные взгляды на меня весь прошлый год? Несмотря на всю мою браваду, в полной мере Гарри Поттером я не являлся. Но откуда этому знать какой-то карте, правда же?.. Я заранее напрягся, зная свою тягу к неприятностям, снаружи лишь расслабленно развалившись на подушках. — Это с ее помощью вы помогли Снейпу меня найти? Спасибо, — все-таки поблагодарил я их, чуть склонив голову. Я имею много недостатков, но умею быть благодарным и оказанные мне услуги не забываю. А они спасли меня от верной смерти, можно сказать. — Я ваш должник. — Тогда мы хотели бы стребовать с тебя долг сейчас, — переглянулись близнецы, и мне на колени приземлился свернутый в несколько раз лист пергамента. Я молча приподнял бровь, предлагая братьям Уизли продолжать. — Есть две вещи, которые мы хотим у тебя спросить, — серьезно начал, кажется, Фред. — Первая, это почему… — …ты обозначен на карте как Гарри К. Поттер, если полное имя у тебя Гарри Джеймс? — Мне-то откуда знать? — ощетинился я, исподлобья на них глянув, но продолжая вертеть карту в руках. Все-таки что-то почуяла, бумажная зараза. Интересно, кто ее сделал? — Это же ваша карта. — А может ты не Гарри Поттер? — прищурился второй близнец, а я только закатил глаза. — Я это я, — сказал чистую правду. Я почти Гарри Поттер, а «почти» можно смело выкидывать. — Но я рос у магглов, думаю, Рон вам рассказывал, и могу многое о себе не знать. — Справедливо. Тогда у нас к тебе второе дело, — наиболее веснушчатый из Уизли ткнул палочкой в центр пергамента, что-то пробурчав под нос, и на бумаге стали вырисовываться узоры и чертежи. — Ты можешь избавиться вот от этого человека? — Что за запросы?.. — хмыкнул я, некстати вспомнив свое не слишком безгрешное прошлое, и посмотрел на указанную мне точку. Близнецы указали мне на спальню второго курса грифов, где сейчас находились Финниган, Рон и… Питер Петтигрю? А это еще кто? — Это герой войны, награжден Орденом Мерлина. Посмертно, — ответили на мой вопрос. Кажется, я сказал его вслух. — Мы как увидели, сразу подумали на анимага и все прошерстили. Петтигрю, кстати, считался другом твоей семьи. И убил его, согласно газетам, тоже друг твоей семьи, Сириус Блэк. А Петтигрю героически погиб в схватке, после взрыва остался только мизинец… А у Рониной крысы одного пальца, кстати, не хватает. Из памяти, которую я знатно на днях распотрошил, тут же всплыли собственные подозрения на счет этой крысы: уж очень меня привлекли в первый день магические потоки вокруг нее, весьма похожие на те, что окружали кошачью форму Макгонагалл. Все-таки не зря Короста привлекла мое внимание — никакая это не Короста оказалась… — Я вижу, что тут не одна теория, — я потряс в воздухе картой, переводя взгляд с одного близнеца на другого, — но не пойму, зачем, как вы говорите, герою, награжденному Орденом Мерлина, скрываться в виде обычного фамильяра? — Вот и мы подумали, зачем? Явно с ним что-то нечисто. А стали разбираться, так только запутались больше. И с Блэком там история мутная… Так или иначе, в нашем доме он нам не нужен. А как избавиться от него, так и не придумали, все-таки не против слизней воюем. Тут полноценный волшебник… — И вы решили обратиться ко мне? И чем я вам помогу? — все еще с подозрением уточнил я. И правда, не логичнее было бы поговорить с родителями, директором, старшекурсниками — на самый крайний случай… Я, второкурсник и всего лишь друг их младшего брата, вообще не должен был попадать в список кандидатов для этого разговора. — Ну ты же как-то справился с акромантулами, — синхронно пожали близнецы плечами. А потом заметили мой красноречивый взгляд: — Что? Ты же Избранный. Вся школа уверена, что это ты призвал чудовище, которое расправилось с пауками. Какой-то жалкий анимаг тебе точно по силам. — Что, я должен, по вашему, призвать на крысу зверя, который и его тоже на куски разрубит? — ухмыльнулся я. — А не мелковат будет? Как по воробьям из пушки стрелять… Почему не обратились к родителям? — Мы думаем, — Джордж (наверное) опасливо оглянулся, продолжая уже шепотом, — они знают. Или догадываются. Эта крыса могла их провести. Мама очень сердобольная, сам знаешь уже, — она ни разу тебя не видела, но прислала семейный традиционный свитер, проникнувшись письмами Рончика. Этот крысюк мог ее обмануть. Так что, если мы пойдем даже к отцу, мы точно Питера вспугнем. А он не должен так просто уйти… В глазах у парней горела настоящая ненависть, и я, в принципе, уже подписался на их авантюру, словно мне своих проблем было мало. Но Рон уже вошел в число того, что я считаю своим, а своих я защищаю — кто же иначе поддержит меня в ответственный момент? В целом, месяц отдыха пошел мне на пользу. Я рылся в своей памяти, читал книги, общался со своими детками, узнавая новичков в нашей компании, болтал с Фламелем за наши миры, так сказать, обмениваясь опытом, и разрабатывал с близнецами план поимки крысы под кодовым названием «Крысоловы». Ну и учился, в конце концов. Хотя это такая мелочь, вот честно.