Сейчас. Лос-Анджелес
Всё пошло наперекосяк.
— На заднем сидении есть сэндвичи. Джефф бросает короткий взгляд на Эмму и, хмыкая, возвращается к дороге обратно. Актриса продолжает смотреть в окно и игнорировать капитана. Ему оставалось только гадать: сколько времени тишины у него было в запасе. Машина застревает в пробке — шум автострады почти пробивается в салон. Кондиционер и радио кое-как спасают ситуацию. Сигнал телефона привлекает внимание обоих. Джефф сжимает руль крепче, а Эмма смотрит на экран и тяжело вздыхает. Вновь сообщение от Дэвида. Двадцатое за час.«Эмма, я переживаю»
Конечно, он переживал. Переживал, контролировал и пытался заявить какие-то права. Только коп слева от неё умудрился сделать это первым. Как они испортили ту гармонию, что смогли выстроить за время проживания вместе? Девушка вновь взглянула в телефон. Дэвид, наверное, уже в Сан-Франциско разбирал чемодан. Эмма тоже уже могла быть в соседнем номере и представлять статуэтку в руках. Церемония вручения наград была результатом её работы. Результатом работы Джеффа был крах. — Джефф? Эмма не смотрит на него, вместо этого набирает ответ.«Говорю же: всё в порядке»
— Да, Эмма? Движение машин возобновляется и вновь останавливается: повезло, если они проехали двадцать ярдов. Осталось ещё несколько миль до выезда из города и четыре сотни до Сан-Франциско. — Ты мудак. Эмма поворачивается к нему и, к собственному разочарованию, не видит и проблеска гнева, только усталость. Как же хотелось его вывести из себя, и вместе с тем желания вести перепалку не было. Актриса потирает запястья, привлекая мужской взгляд, и отворачивается.Тогда. Полицейский участок.
— Джефф? Эмма пытается вытянуть руки или сорвать трубу, но все действия довольно безрезультатны, когда речь идёт о наручниках. Руки начинали болеть, а мозг всё не мог соотнести действия капитана с мотивацией. — Ты ведь шутишь? Джефф буднично раскладывает бумаги по другим стопкам, и Эмма ненароком думает, что вся работа полицейского именно в этом и заключается. Ясное дело, нет: ещё они приковывали наручниками к батареям невинных актрис. — Джефф, не смешно же, у меня самолёт через два часа. — Очень жаль, — мужчина откладывает всё в сторону и смотрит на неё: — А, подожди, я перепутал: мне плевать. Тебе ведь знакомо это чувство? Равнодушие. Эмма закатывает глаза и отворачивается. Ей нужно набить татуировку на память: «Не шутить с Джеффом». А ещё нельзя дышать на него, злить, целовать. Из-за последнего можно влюбиться и разбить себе сердце. Она-то знает. — Хорошо, я помогу тебе. Только выпусти. Капитан полиции вновь поднимает на неё изучающий взгляд, из-за чего становится жарко. А когда он встаёт из-за стола, в девушке ещё теплится надежда, что самолёт не упущен. Только Джефф направляется к выходу. — Куда ты? — За кофе, — поясняет он. — Я не верю тебе, Эмма. — Джефф, — актриса умоляюще протягивает его имя и смотрит с надеждой пробиться в стальное бессердечие. — Ладно. — Он поворачивается. — Взять тебе что-нибудь? — Мудак. Эмма садится на пол и утыкается лбом в наручники. Будь проклят тот момент, когда она решила, что ответить на вызов Джеффа — хорошая идея. А приехать в участок за пять часов до самолёта — лучшая из существующих. — Как хочешь. Он пожимает плечами и почти покидает кабинет, как Эмма всё же сдаётся: — Капучино и что-нибудь перекусить. Она обрывает себя, чтобы не сказать: «пожалуйста». Потому что нет никаких «пожалуйста» для капитана, держащего её в наручниках уже второй час. Эмма хнычет и в истерике дёргает руками, ударяясь о трубу. И скулит. Джефф возвращается по ощущениям через час, на деле — через десять минут. В его руках действительно капучино и батончик мюсли. Он отстёгивает одну руку и крепит наручник за трубу. — Для большего удобства. Он усмехается, но Эмма не отводит взгляд от капучино. Автомат с кофе в участке давно не выдаёт ничего, кроме эспрессо, сам Джефф не пьёт ничего подобного. Она ожидала не этого. Не этого Джеффа, который заботливо добавил молока, скорее всего, Джины в её стаканчик. Девушка отпивает: он положил и сахар, как она любила. Эмма скоро свихнётся. Она знает, как просто любить Джеффа, озаботившегося её предпочтениями в еде. Но как примириться с Джеффом-копом, который приковал её к батарее за отказ сотрудничать на несколько часов, актриса не понимала.Сейчас. Тихоокеанское шоссе
Руки саднили, Эмма потрогала запястья: не мешало бы воспользоваться каким-нибудь кремом. А ещё не забыть замазать проступающие синяки перед церемонией, да и, в принципе, перед выходом в люди. Репутация актрисы с проблемами с законом или сомнительными вкусами в постели ей не льстила. — Почему ты так рьяно хочешь посадить хоть кого-нибудь за наркотики? Уже стемнело, они выехали на шоссе номер один, но актриса вновь упорно продолжала смотреть в окно. Правда, из-за темноты видела собственное отражение и немного Джеффа. — Это моя работа? — Работа? — она усмехается. — Ты приковал меня на шесть часов, Джефф. Я пропустила рейс, а следующий свободный билет на самолёт через несколько дней. И сейчас ты везёшь меня в Сан-Франциско, даю на отсечение голову, чтобы пробраться в отель к Дэвиду и застать его в номере, полном наркоты, любезно разложенной для тебя. Это не работа. Хорошо, если было бы хоть что-то ещё кроме помешательства. Мужчина бросает взгляд на её запястья, позволяя отвлечься на секунду от дороги. Красные полосы не сползали с кожи, на одной руке проступая сильнее. — Скоро доедем до Солванга: там и заночуем. Эмма фыркает.Сейчас. Солванг
Датская деревушка кажется инородной и сказочной. Поверить, что они не оказались в Европе, сложно. Эмма забывает о злости, когда они выходят из машины возле отеля, и рассматривает окружение едва ли не с открытым ртом. Джефф не ждёт её, проходя внутрь. Актриса уверена: пройди мимо них лепрекон он и не заметит. Джефф берёт номер на двоих — Эмма не спрашивает. Знает, что он возразит: «За тобой нужен глаз да глаз, а вдруг сбежишь?» Или ещё какую-нибудь чепуху лишь бы не сказать правду. Потому что в номере он касается её запястий, как если бы в машине за ними следили, и он не мог сделать этого раньше. Трёт их и натирает кремом. И она не может не вспомнить их единственную ночь, когда Джефф был так же нежен. Когда успокаивал её и дал уснуть на груди. Мужчина смотрит ей в глаза и целует запястья. Жар от прикосновения распространяется по коже. — Это моя работа, Эмма. А ты ключ к этой тусовке. — Это плохо походит на извинения. Джефф пожимает плечами и вновь касается губами кожи. У неё кружится голова. Эмма не удивится, если у него брат-близнец в кармане. — Нужно будет зайти в аптеку. Эмма кивает, но не слушает капитана, наблюдая за губами. Преступно соблазнительными губами. Желание тронуть их туманит разум, чему девушка успешно сопротивляется. Джефф отстраняется и пропускает её в душ первой, а когда актриса возвращается со смытыми впечатлениями за день, в номер уже доставили еду. Она налетает на неё, не дожидаясь капитана. Телефон вновь звенит: звонил Дэвид. — Да? — отвечает актриса не сразу. — Эмма, какого чёрта? — голос режиссёра гневный, несмотря на все посланные сообщения. — Мы выехали в одно время, а в аэропорт попал только я? — Дэвид, — она осекается, замечая Джеффа, вышедшего из душа — меньше всего ей хотелось оправдываться на его глазах — и выходит на балкон. — Послушай: просто непредвиденные обстоятельства. Я же предупреждала Энтони. Тяжёлое дыхание в трубке подсказывает, что режиссёр пытался успокоиться. Эмма проходит пять кругов по балкону прежде, чем слышит Дэвида: — У тебя проблемы? — Нет. — Если у тебя проблемы… — Дэвид, — она останавливает режиссёра. — Спасибо, — и переводит тему: — Как там Энтони? Не слишком напился в самолёте? На том конце фыркают, как если бы Эмма сказала чушь. Дэвид немного успокаивается и даёт увести разговор в другое русло. Эмма возвращается через десять минут — Джефф уже ужинал и смотрел телевизор. Бросив взгляд на часы, капитан подметил: — Короткий разговор для любовников. — Мы не… — она осекается, вспоминая жёлтые газеты, и опускается на диван. — А впрочем, почему я оправдываюсь? — За секс с режиссёром? — он приподнимает бровь. — Ты права: не моё дело, как ты роли получаешь. Подушка летит в Джеффа, но затрагивает тарелку, переворачивая её на пол. Мясной пирог пачкает ковёр. Оба этого не замечают. Щёки краснеют от гнева. — Так, какого чёрта, так ревнуешь? — Потому что «моё», — он рычит, хватая её за руки и опрокидывая на диван. Джефф целует её, привлекая ближе и цепляясь за Эмму с силой так, что останутся синяки. Она отвечает, кусая его и впуская бесцеремонный язык в рот. Едва ли оба понимают, что сильнее: гнев или желание. Пальцы мужчины проскальзывают под футболку и накрывают грудь, несмотря на эмоции, осторожно. Он изучает её рот, как если бы мог забыть за время без поцелуев. Эмма обнимает Джеффа за шею. Голова вновь кружится и отказывается принимать действительность. А вот сердце стучит как бешеное, принимая близость мужчины. Ноги обхватывают его, прижимая ближе. Она едва не стонет, когда чувствует его возбуждение. Поцелуй прекращается, и Эмма облизывается, пробуждая в нём желание не останавливаться. Почти животное — сорвать одежды обоих и войти в неё. Наверняка уже мокрую: соски под его пальцами затвердели. И он не сдерживает порыв: кусает их зубами сквозь ткань. Эмма не сдерживает стон от внезапности и удовольствия. — Ты снова сказал это, — она шепчет, полная обиды и соблазна — злость прошла. — Что именно? Джефф поднимается и целует нежную кожу шеи прежде, чем посмотреть на неё. У девушки перехватывает дыхание от его ласки. — Как я получаю роли. Джеффу бы попросить Эмму не принимать это близко к сердцу, но он помнит тот инцидент с извращенцем. Помнит, как актриса злилась на его слова. Возможно, потому, что это были его слова, а не любого другого человека, на которого ей наплевать. — Ты права: я ревную. Признание далось ему нелегко, ещё труднее было смотреть на Эмму. Самым трудным оказалось услышать: — Больше не имеешь права. Твоя ревность обжигает, Джефф. Эмма толкает его в грудь, и он поддаётся, отпуская девушку. Когда девушка ушла спать, Джефф не решился идти за ней, устроившись в небольшой гостиной. Она была чертовски права. Джефф горел.Тогда. Особняк Энтони
Его приступ злости Эмма встретила в холодильнике вместе с пингвином. — Знаешь, Джефф, это всё похоже на твою среду обитания. Капитан полиции испепеляюще взглянул на неё, а вот пингвин издал звук, который Эмма сочла за согласие. Сьюффи забился в угол от постороннего внимания, которым сразу же был одарён. — Эмма, — капитан цедит сквозь зубы, всё ещё злясь на прокол, — есть что рассказать? Девушка пожимает плечами и растирает руки от холода. Словно она знала больше него. — Ты слышал больше моего. От веселящего сока Энтони я слегка, кхм… ничего не помню. Джефф сложил руки на груди и посмотрел на неё, как на ребёнка, неспособного выучить ни один урок. — Во-первых, Эмма, я же просил, блядь, быть аккуратнее. — Прости. На жалостливый тон он не отреагировал продолжая: — Во-вторых, кроме твоих заигрываний, целый день не было ничего слышно. Эмма ненароком вспомнила аккуратность и заботливость Дэвида, который ещё полчаса назад осторожно провёл её в гардероб, узнал о самочувствии. Даже лёгкое прикосновение ко лбу было приятным. Не то что сейчас: холод склада и презрение Джеффа. — Не было никаких заигрываний. Мужчина приподнял бровь и повторил, возможно, её слова: — Дэвид, пожалуйста, согрей меня. От презрительного взгляда стало тошно. Ещё полчаса назад её бил озноб, она едва не вывернула желудок наружу, сдерживаясь перед режиссёром. Конечно, ей хотелось тепла. Эмма бы и сейчас не отказалась. — Джефф… С другой стороны, был капитан, с которым они жили вместе ещё неделю назад. И который ещё утром в своём кабинете оставил на внутренней стороне бедра не только прослушку, но и засос. — Это не… Джефф остановил её жестом и провёл рукой по волосам, тяжело выдыхая. Капитан осмотрелся, сокрушённо произнося: — Не знаю, чего я мог ожидать от тебя. А затем оставил её со Сьюффи. На фоне обоюдной ненависти к капитану пингвин дал себя погладить. Следующие часы они не говорили: актриса предусмотрительно держалась от него на расстоянии. Что не мешало Дэвиду ухаживать за ней. Если бы режиссёр знал, как это выводило из себя Джеффа, то усилил напор в три раза. — Послушай, — Дэвид поставил чашку на стол и внимательно посмотрел на неё. Ей стало неловко: глаза так и хотели найти Джеффа, но тогда вряд ли обошлось бы без вопросов. — О наших отношениях. Признаюсь, начали мы не очень, но с тех пор прошло так много времени и фильмов, — он усмехнулся, то ли подбирая слова, то ли набираясь смелости. — Возможно, сейчас не лучшее время. Но это сводит меня с ума. Чувствую ли я это один или то, что происходит между нами… Джефф остановился возле дивана, но никак не прерывал монолога режиссёра. Впрочем, одного присутствия для режиссёра было достаточно. — Капитан, — Дэвид едва не рычал, ощущая злость от прерванного момента, — могу чем-то помочь? — Нужно допросить свидетельницу снова. Но я подожду ответа, так уж и быть. Эмма вспыхнула от его слов, явно надеясь, что он собирался её спасти от неловкого разговора. Дэвид испытывал смешанные чувства: от желания услышать ответ Эммы, до желания разорвать капитана в клочья. — Ты уже допрашивал её. Хватит. — Когда хватит — я скажу. При иных обстоятельствах Эмма могла взять попкорн и наблюдать за двумя препирающимися петухами. Попкорна не было, да и желания отвечать на слова Дэвида — тоже. — Дэвид, — она встала и, подойдя к дивану, коснулась его плеча успокаивая. Что было несомненно ошибкой: глаза Джеффа вновь вспыхнули яростью. — Всё в порядке, сотрудничать с представителями закона — наш гражданский долг. Так, капитан? Джефф хмыкнул и, взяв её под локоть, увёл от посторонних глаз. Эмма недовольно простонала, когда хватка на локте стала невыносимой, и оттолкнула мужчину. Потирая место, где определённо останется синяк, актриса посмотрела на Джеффа словно видела впервые. — Не так же сильно. — О нежности будешь просить Дэвида. Ей хотелось ударить полицейского, но Эмма только втолкнула мужчину в ближайшее помещение, когда в коридоре послышались голоса. — Что с тобой творится? — Со мной? — Он навис над актрисой, подпирающей дверь. — Я в порядке. У меня нет синдрома раздвигающихся ног. Пощёчина была оглушительной: ладонь горела, а щека Джеффа покраснела. Оба смотрели друг на друга с яростью. Чувствовали это отвратительное притяжение и старались выйти победителем. И всё равно оба проиграли, одновременно потянувшись навстречу друг другу. Поцелуй был грубым, бесцеремонным. Губы саднили от укусов. Мужская рука схватила её за волосы, оттягивая голову немного в сторону. Язык прошёлся по шее, вызывая дрожь. Оставленный засос позже можно было скрыть за волосами. Пальцы Эммы заскользили под несменной майкой. Его — под платьем, не спрашивая, спустили трусики. Девушка откинула их ногами в сторону и вздрогнула, когда холодные пальцы Джеффа прошлись по влаге. Капитан усмехнулся: — Спорим: ты была и близко не настолько влажной с ним? Эмма хотела одновременно оттолкнуть его и поцеловать, но Джефф резким движением развернул её к себе спиной. И вновь поцеловал, пока расстёгивал ремень и спускал брюки с нижним бельём. — Джефф, — она простонала — насколько громко не могла понять — почувствовав его член внутри. Грубые толчки, вбивающие её в дверь, вряд ли бы доставили ей удовольствие в другой ситуации. Но сейчас наполненная злостью и абсолютным желанием, нежность была чужеродна. Джефф одной рукой впился в бедро, вторую неудачно опустил на столик, тут же убрав: запах палёной кожи и шипение, дали знать, что что-то не так. Но Эмма не успела об этом подумать, выгибаясь: капитан проник глубже. Прошло совсем немного времени, как она сжалась вокруг него, кончая от его движений, члена, сумбурных прикосновений и пошлого шёпота. Джефф вышел из неё, кончив на бедро и наверняка запачкав платье. Эмма не проронила ни слова, когда мужчина уткнулся в её плечо. Джефф прикрыл глаза, вдыхая её запах, а девушка боялась спугнуть столь интимное прикосновение. Но он всё равно отстранился и, оглянувшись, подал салфетки уже развернувшейся Эмме. Опустошение накрыло её сразу после удовольствия. Стыдливого удовольствия мазохистки. Без сомнений, она хотела Джеффа, но совсем не так. Только приведя себя в порядок, она осмотрелась: они зашли в ванную полную горящих свечей. Кто оставляет свечи без присмотра, да ещё в таком количестве? Несомненно, такой ответственный человек, как Энтони. Джефф стоял в метре от неё, по мужчине трудно было сказать, что ещё минутой назад он занимался чем-то кроме допроса. Но он точно так же пребывал в смятении от произошедшего. Запах горелой кожи, наконец, обеспокоил девушку. Актриса взяла его за ладонь, а Джефф не сопротивлялся. Ожог покрылся мелкими пузырями. — Всё в порядке, — он говорил уже мягче. — Нужно подставить под холодную воду. И всё же он не отстранился. Как если бы хотел сказать ещё что-то. Покачав головой, коп усмехнулся каким-то своим мыслям. Эмма коснулась его щеки, вытаскивая в реальный мир: — Найду бинты. Джефф кивнул, развернувшись, подошёл к раковине и подставил под воду ладонь. Сперва Эмма хотела уйти и поискать аптечку где-нибудь ещё. Затем решила не бежать и сперва проверить полки здесь. Аптечка нашлась через пять минут. Капитан всё так же молча стоял у раковины. Эмма намочила бинты и нерешительно подошла к мужчине. От прикосновения ладони к спине он вздрогнул, как если бы пребывал в глубоких мыслях. Закрыв кран, он позволил ей перебинтовать руку. Девушка же старалась не касаться лишний раз мужчины. — Что ты… мы делаем, Джефф? — она почувствовала слёзы, застрявшие комом в горле. — И почему в твоей квартире было всё проще? Эмма отстранилась, закончив, и покинула ванную, так и не услышав ответа. Но у Джеффа его и не было.Сейчас. Солванг
Мозолистые пальцы скользили по запястьям: Эмма старалась дышать ровно, что давалось с трудом из-за его прикосновений. Сквер напротив аптеки был немноголюдным, а ряд ровно подстриженных кустов отгораживал их от прохожих туристов. — Почему только когда мне грозит опасность, ты такой? — Такой? Джефф переключился на вторую руку, выдавливая немного мази на кожу. — Нежный. — Она отвела взгляд в сторону. — Аккуратный и спокойный. Мужчина усмехнулся: — Тебе грозит сейчас опасность? — Ты понимаешь, о чём я. Когда всё доходит до критической точки. Джефф не ответил, продолжая втирать в кожу мазь. Эмма не была преступницей, которую нужно запугивать. Если кому-нибудь нужно было привлечь её для сотрудничества, то он взял бы обаянием. Мужчина закончил через минуту, переводя тему: — Кажется, я видел где-то здесь кафе со скандинавской кухней. Эмма кивнула: рассчитывать на ответ не приходилось. После завтрака они вновь выехали на шоссе, где каждый думал о своём. Джефф — над ответами, а Эмма — над вопросами без ответов.Тогда. Квартира Джеффа
Сперва Эмма хотела зайти в участок, затем решила поехать сразу к нему на квартиру. Ложь. Она не хотела идти к нему. Ещё одна ложь: хотела. Перебирая, словно девушка гадала на ромашке, собственные желания, Эмма уже двадцать минут сидела под дверью квартиры Джеффа. Шёл одиннадцатый час, а она наивно полагала, что капитан уже вернулся с работы. Это походило на шанс уйти, что даровала судьба. И когда она собиралась встать, оставив пакеты у двери, из лифта вышел Джефф. Эмма не меньше мужчины была удивлена своему приходу. Усталость на его лице была ещё одним доводом, что приходить сюда — глупая идея. Но кому-то нужно совершить этот шаг. — У меня еда из итальянского ресторана и даже торт. — По какому поводу? Мужчина помог ей встать и, достав ключи, открыл дверь квартиры, в которой за полгода ничего не изменилось. Эмма вымученно улыбнулась: свой выходной она потратила на третий пакет с подарком. — Джефф, я знаю, что у тебя день рождения. Девушка прошла в гостиную, ставя пакеты на журнальный столик. Капитан усмехнулся, отправляясь на кухню за тарелками. — И откуда такая информация? — Из тайных источников. На деле днём ей позвонила Джина, будто между делом сообщая о празднике. Конечно, специально, но поняла это Эмма только на середине поисков подарка. — У тебя неправильные источники. Джефф поставил принесённое на стол и остановился рядом. Эмма не садилась, чувствуя неловкость и чужеродность места. Под равнодушным взглядом девушка съёжилась: ничего хорошего ждать не стоило. — Он через месяц. Эмма застыла, чувствуя то ли желание убить его помощницу, то ли желание уйти тут же. — А третий пакет? — Она взглянула на подарок, всё ещё переваривая информацию. — Подарок. Видимо, уже просто так. — Можешь забрать. Актриса посмотрела на него с неверием. Эмма не ожидала радушного приёма, но и пренебрежения — тоже. Девушка ещё надеялась, что, возможно, он просто устал. — Джефф, хотя бы посмотри, что я выбирала тебе полдня, — упрёк звучал резче, чем планировался. Мужчина провёл ладонь по лицу, а затем сложил руки на груди: — Я не просил. К тому же напомни, когда мы вошли в эту стадию? Эмма замерла: от обиды живот скрутило. Она осмотрела квартиру в растерянности. Та, как и хозяин, отталкивали её. А затем посмотрела на Джеффа, произнося: — Я… «Хотела наладить отношения», — промолчала она. «Дать шанс», — промолчала она. «Узнать способны ли мы на нечто большее», — промолчала она. Нахлынуло чувство, что его беспокойство о ней ей только приснилось. Что все его слова, сказанные ей и ночью на ухо, и в кабинете, когда психопата словили, лишь выдумка её мозга. Она могла притвориться и проигнорировать день вечеринки. Могла понять его несдержанность, когда дело касалось наркотиков. Но… она окончательно запуталась. — Зачем ты пришла на самом деле? — спросил Джефф снова. «Быть с тобой», — не сказала она. Уже не была уверена, что могла. Просто секс. — Это глупо. — Есть такое. Кричать, вот что она хотела. Крикнуть на этого холодного мудака, что забота — нормальное явление для человека. Но вместо этого развернулась и ушла, гордясь хотя бы тем, что не сорвалась и не хлопнула со всей силы дверью. Джефф же устало опустился на диван и набрал номер. Подтянув к себе пакет с подарком, он слушал долгие гудки: Джина не собиралась отвечать. Пришлось оставить голосовое сообщение: — Джина, если я узна́ю, что это твоих рук дело, на работу можешь не выходить. Он отбросил телефон на диван и стал открывать подарок. Под слоем бумаги была дорогая коробка для часов, надетых на маленькую подушечку. Чёрный металлический ремень и минималистичный циферблат с одним дополнительным. Просто, как он и любил. Джефф хмыкнул, думая примерить ли их. Возможно, стоило написать Эмме. Откинув эти мысли, он вернулся в прошедший день. Так себе праздник. Через пять минут позвонили, но не Джина, как мужчина думал, а Майкл. Женщина без церемоний начала первой: — Это была моя идея, Джефф. — Какого чёрта? — Ты видел себя сегодня? — она выдохнула, сбавляя обороты. — Разнёс кабинет, сломал подозреваемому нос, а затем разбил кофемашину и часы. Думаешь, я не знаю почему? — Думаю, нет, раз решила, что это хорошая идея. — Ты выгнал её? — Майкл удивилась, не ожидая такого. — Джефф, у людей есть такая способность, которой лишены животные. Способность говорить. Иногда это полезно. — Это её не касается. — Правда? Скажи это всем сломанным вещам. И повторяй, пока сам не поверишь.Сейчас. Тихоокеанское шоссе
Они взяли еду на вынос и остановились на скамейке у оврага на берегу. Джефф взглянул на девушку, молчаливо наблюдающую за океаном и какой-то семьёй. Эмма не проронила ни слова, уткнувшись в телефон, на протяжении трёх часов пути. Если ехать без остановок, они доберутся до города к вечеру. Мужчина прочистил горло. Если Эмма могла идти к нему навстречу, когда это должен был делать он, то и Джефф может сделать это, когда осталось идти только ему. — Помнишь день, когда ты пришла ко мне думая, что у меня день рождения? Эмма взглянула на часы на его руке и ответила: — Забудешь. Не вовремя Джефф вспомнил, что так и не отправил сообщение с благодарностью. Может, позже. Сейчас же он продолжил: — Днём в участок вновь попал тот режиссёр, де Вито. На этот раз он изнасиловал актрису, проходящую кастинг. Ей только стукнуло восемнадцать, — он выдохнул, стараясь отогнать воспоминания о режиссёре, нагло сидящем напротив Майкл. Девушка скривилась, вспоминая, как отбивалась от Денни и его допрос в целом. Она посмотрела на капитана с горькой улыбкой. — В этот раз тоже ускользнул? Джефф кивнул: — Да, но это не всё. Рядом со мной за стеклом допросной стояла её мать. Знаешь почему? — Эмма покачала головой. — Девушка пыталась покончить с собой. Лежала в больнице. Актриса замерла, смятенная его признанием и объяснением спустя полгода. В то же время в ней бушевала злость на несправедливо отпущенного Денни. — Я разозлился, — Джефф продолжил, — ударил его, а когда ублюдка отпустили, сломал всё до чего мог дотянуться. — Джефф. — Она кладёт ладонь на его. — Ты представил меня? — Да. Мужские пальцы переплелись с её. Тепло разлилось по телу. — И при этом твой гнев затронул и меня. Джефф промолчал. Пальцы Эммы выскользнули из ладони и легли на щеку, поворачивая к себе. — Извини. Слово далось с трудом, и Эмма даже думала, что ослышалась. Но мужчина твёрдо смотрел на неё. — Мне не показалось? — она улыбнулась и пока Джефф не сказал что-нибудь, попросила: — Поцелуй меня. Сейчас, когда тобой не движет гнев. Джефф придвинулся ближе и положил руку на её затылок. Поцелуй словно из сна медленный и осторожный. Растягивающий удовольствие, как в первый раз, когда губы только пробуют друг друга. Узнают и наслаждаются без желания поглотить или подчинить.Сейчас. Халф Мун Бэй
Несмотря на то что до Сан-Франциско остаётся меньше часа езды, а на улице ещё нет и намёка на сумерки, Эмма просит: — Мы можем остановиться в отеле? Джефф смеётся: — Устала? — Ты знаешь, что нет. В комнате отеля у океана оба полны сил. После ужина Джефф вновь мажет её запястья, начинающие приходить в нормальный вид. Эмма ловит его взгляд и решается: — Я хочу прояснить всё до конца: у меня с Дэвидом ничего нет и не было. Не то чтобы Джефф верил газетам. Ему ли, капитану полиции, записанному в бойфренды актрисе одной из газет, не знать, что статьи редко сходились с действительностью. Но даже звонок от режиссёра, побеспокоивший их сейчас, вызывал ревность. Эмма не реагировала на вызов, наблюдая за мужчиной. Джефф отстранился и кивнул на телефон. — Он знает? — Разумеется. — Ответь так, чтобы понял. — Чтобы понял «что»? — девушка улыбается слишком хитро для той, кто не понимает. И Джефф притягивает её на колени. Запускает ладонь под платье и проводит по гладкой коже бедра. Вторая рука ложится на затылок, запутываясь в волосы. У Эммы мурашки по всему телу и томное предчувствие дальнейшего. Она облизывает губы, приковывая мужской взгляд. Прежде чем поцеловать её, он говорит: — Что ты со мной. Джефф лукавит: пока актриса нужна ему как сообщница в деле о наркотиках, Эмма не скажет этого. Но слова достигают другого уровня: они хотя бы решили, что вместе. Когда капитан касается её губ, звонок прекращается. Они целуются, вновь начиная нежно. Но через мгновение поцелуй углубляется: Эмма стонет, впуская его язык. Выгибается от его руки, поднимающейся с бедра на живот, к груди. Мужчина отрывается от девушки и не может отвести взгляда от раскрытых губ, судорожно вбирающих воздух. — Тогда и я должен сказать кое-что. Эмма искренне старается его слушать, в любом случае он надеется на это, и вместе с тем снимает его майку, откидывая в сторону. Проходясь по его груди и прессу, она шепчет: — Слушаю. — Я приковал тебя наручниками, чтобы ты опоздала на рейс. Эмма сперва не верит собственным ушам, думая, что кровь, отлившая от головы, явно мешает мозгу выполнять свой долг. А затем смеётся, утыкаясь лбом в его. — Джефф, — она смотрит на него, понимая, что неплохо бы испытывать страх перед таким мужчиной. — Ты маньяк покруче Рона. Капитан хмыкает и хочет вновь поцеловать её. Но девушка изворачивается и с сомнением спрашивает: — Когда мы вернёмся в Лос-Анджелес, всё будет по-старому? — Нет. Эмма улыбается, но не верит. — Я думала так же после твоей квартиры, Джефф. — Эмма… Она прикрывает его рот ладонью: — Это последний шанс. Если снова всё вернётся на свои места: гнев, ревность и работа, — она говорила и о себе. — Мы расстанемся. Джефф кивает, убирая её руку и притягивая для поцелуя. Секса на диване не хватает: они не протягивают долго из-за острой нехватки друг друга за прошедшее время. А любовь на кровати кажется едва ли не первой брачной ночью, скрепляющей обещание. Движения медленные, растягивающие удовольствие, прикосновения пьянящие. Он переворачивает её на живот и целует вдоль позвоночника, щекоча кожу щетиной. Входит медленно наполняя. Опускается сверху, приятной тяжестью, соприкасаясь торсом со спиной. Эмма глухо стонет в кровать. Мужчина полностью контролирует движения, приводя обоих к экстазу. Девушка едва разбирает одно единственное слово Джеффа, прошёптанное даже не ей. Пока, как признание самому себе: — Люблю.Сейчас. Сан-Франциско
— Не останешься? — Дэвид плохо прячет разочарованный тон. — Это же твой вечер. Эмма качает головой. Награда в руках немного мешает, но делает её похожей на картинку из журнала. Актриса, несомненно, купит все издания, которые напишут об этом. — Меня кое-кто ждёт. — Мужчина?! Эмма едва сдерживает смешок от предсказуемой реакции. Но при других обстоятельствах, или в другой жизни, где один хамоватый коп не залез под её кожу, они были бы неплохой парой. — Да, Дэвид, — девушка касается его руки, но звучит твёрдо. — Если у тебя есть ещё вопросы, я с радостью утолю твоё любопытство. Дэвид сжимает губы, но качает головой. Отпускает её и возвращается к Энтони. Эмма спешит на выход. Зрелище, которое ждёт девушку, она хочет увидеть как можно скорее. Отель, где остановился Джефф, в двух кварталах от церемонии, а потому добирается быстро. Лифт останавливается и выпускает её в коридор, где Эмма снимает неудобные туфли и продолжает идти к номеру. Мужчина открывает сразу. Эмма улыбается, оглядывая капитана полиции в свитере с котиками. Джефф усмехается и смотрит на часы: — У тебя осталось шесть часов до того момента, как я сожгу его. Месть за наручники была сладка, и Эмма собиралась насладиться каждой минутой.