Префект Том Реддл

— Вы просили о встрече со мной. Хотите ли вы мне что-то сказать, Том? — Да, сэр… Профессор Армандо Диппет точно приподнялся со своего кресла. Одетый в горностаевые меха, директор Хогвартса лицом и всем своим видом походил на куницу, но сребровласая грива, рассыпанная по плечам, и величавая осанка выдавали в нем настоящего льва. За триста лет Диппет так и не изменил привычке одеваться по моде своей эпохи, и что-то в его образе до сих пор отдавало древней дожеской Венецией, откуда он был родом. Широкие полы чародейского кафтана спадали директору почти до колен, но Диппет, казалось, вовсе не замечал этого, с изяществом отвешивая Тому один из самых вычурных реверансов, которые по обыкновению адресовал лишь своим любимчикам. — Тогда присаживайтесь. В чем дело? Разыграть тревогу не составило труда: — Профессор, сэр, я должен вам признаться… — начал он торопливо, нарочито сбиваясь на словах. — Я не сказал вам сразу, так как не имел доказательств, сэр… Я не сказал вам все, что знал… Я боялся своих подозрений, боялся даже подумать об этом… Но теперь мне стало очевидно, кто стоит за убийством Миртл Уоррен… Директор Диппет нахмурил брови и перегнулся через стол, точно желая не пропустить ни единого слова: — Кто же это, Том? Префект сделал шаг назад и скинул с плеча мешок. Дерево глухо ударилось о камень, и директору открылся вид на вскрытый дубовый ящик из подземной кладовой. На крышке был отпечатан герб школы, а под ней копошились маленькие паучки. Диппет встал из-за стола и подошел поближе. Заклятие Ограничения не позволяло паукам покидать свое жилище и выползать за края мешковины, но их вид… не может быть. — Акромантулы? — Acromantula simplicitis, — уточнил Префект. — Проще говоря, их дети. Армандо Диппет мучительно схватился за свой остроносый колпак, словно собирался поймать в нем настоящего Акромантула. — Великий Мерлин, да кто это посмел!? — глаза директора, до того бесцветные, загорелись кованым золотом ярости. Сейчас Диппет вновь напомнил Реддлу встающего на дыбы льва. —  Акромантулы расхаживают по залам Хогвартса, немыслимо! — Сэр… Больше не расхаживают, — Том позволил себе поникнуть под его взглядом. — Я… Простите меня, сэр. Это то, о чем я хотел вам рассказать: после нашего недавнего разговора я захотел проверить это лично… Один студент с Гриффиндора, как мне известно, разводил опасных магических существ… Словом, я не думал, что он отважится на такой поступок, это было глупо и безответственно, сэр… Я делал, что должен был, сэр… Он оказал сопротивление, сэр… Не говоря ни слова больше, полагая что дал достаточно намеков, Том виновато потупил взгляд, ожидая слова Директора. Как он и рассчитывал, Диппет с ним не замедлил: — О Том, Том… — костлявая рука старика потрепала его за плечо и повлекла на лавку. Когда они сели вместе, Префект отважился заглянуть Диппету в глаза. К его счастью, в них не было ничего, кроме сострадания. — Ты ни в чем, ни в чем не виноват, Том. Слеза, исполненная лжи, пробежала по его щеке вертлявой змеей: — Я убил его! — с надрывом проговорил Том. — Его Акромантула, сэр! Я должен был это сделать, у меня было совсем немного времени, чтобы подумать о защите… Ignious Maxima — заклятие сожгло его до золы. Увы, теперь мне никто не поверит, ибо этот ящик — единственное вещественное доказательство трагедии. Но сэр, сэр… — глаза его наполнились влагой, а речь — надтреснутым шепотом. — Прошу вас, выслушайте его самого. Я задержал того студента, хоть не имел полномочий на арест. Префект Гриффиндора должен был сделать это, я знаю. Но никого не оказалось рядом в тот момент. Выслушайте его: он подтвердит, что выпускал это чудовище на волю. Выслушайте. Он скажет вам, что нынче утром открывал этот ящик. — Как его имя? — Рубеус Хагрид, — Том осушил рукавом мантии свои поддельные слезы. — Он подтвердит, сэр. Простите меня, сэр, за эти эмоции… Просто, вы же понимаете, какие слухи сейчас ходят по Хогвартсу? — Тайная комната… — сочувственно закивал Диппет. — Ну конечно, Том. С того момента как Хорнби нашла тело мисс Уоррен, ваш факультет стал вызывать всеобщие подозрения, и это очевидно, что вы, как Префект, печетесь о его репутации… — Это Дамблдор вам так сказал? — в его голосе послышалось напряжение. — Альбус многое говорит мне о вас. Правда, еще больше скрывает, — лукаво улыбнулся Диппет. — И знаете, что я всегда ему отвечаю? — Нет, сэр. — Я отвечаю ему: «Про вас за глаза говорят столько гадостей, что я больше не сомневаюсь: вы — замечательный человек». — Профессор Слизнорт иногда то же самое говорит и о вас... — Ну, это он лукавит! — Диппет похлопал его по плечу и встал. — Никаких доказательств у старины Горация нет, — Внезапно директор переменился в лице. — И, кстати, о доказательствах… Я вам верю, Том. Вы — храбрый молодой человек, я ничуть не сомневаюсь в вашей преданности делу Хогвартса. Хагрид будет допрошен мной сегодня же, а пока… я хотел бы, чтобы вы кое на что взглянули. — Сэр? Не вдаваясь в объяснения, Диппет жестом подозвал его к себе и раскрыл большой узорчатый трельяж из золотого дуба, который стоял прямо за директорским креслом. Венецианская работа, вне сомнения. Глубокая резьба на каждом стекле изображала гондолы, плывущие по каналам, и остроконечные, загнутые к вершине арки из полированного хрусталя. Они шли рядами, попарно маршируя вперед в зеркальную гладь, и, казалось, будто тонули в пучинах огромного моря. Но это море ничего не отражало: ни их лиц, ни помещения, ни даже позолоченную резьбу. Диппет протянул руку под шатровый свод, огибавший главное зеркало, и достал из глубин переливающегося хрусталя чугунный ларец. — Что это, сэр? — Любопытство Префекта было неподдельным. — А это, мой мальчик, подарок, который оставляет каждый директор Хогвартса своему сменщику, уходя на покой… — Армандо Диппет открыл ларец и вытащил из него длинный почерневший пергамент. Старинный текст, однако, не тронули язвы времени. Чернила оставались такими же яркими, как в тот день, когда были нанесены на свиток. Широкими мазками на сухой ягнячьей коже проступали витиеватые буквы: Anno primo exeunte millennio fecerunt — Не может быть, — догадался Префект. — «Год первого тысячелетия». Это же… — Год первого выпуска Хогвартса. Да, Том, — подтвердил Диппет, указывая сухими костяшками пальцев на каждое имя в списке. Напротив длинного ряда фамилий вместо факультетов стояли буквы, обозначающие наставников, под чьим началом те обучались. — Я думаю, вам знакомо это имя, верно? — Тонкий, острый ноготь профессора постучал по одному из них. Не заметить Это Имя было невозможно. Каждый волшебник и даже каждый маггл знали его: MERLINUS Magum., Sal.S. — Вы знали, Том, что Мерлин, самый великий волшебник Англии, обучался под началом Салазара Слизерина? — Я думал, это школьная байка, сэр… — Ему самому приходилось слышать ее, и не раз. Первокурсникам Слизерина часто напоминают о том, что Мерлин учился у них на факультете, но даже у самых доверчивых во все века возникали подозрения. Современник короля Артура, он не мог учиться на Слизерине, потому что ни Слизерина, ни Хогвартса в то время даже не существовало… — И тем не менее, это правда, — точно прочел его мысли Диппет. — Видите ли, Том, Мерлин проживал свою жизнь не так как все мы. Редкий дар, которым его наградил то ли дьявол, то ли какой-то дух, вы возможно слышали о… — «Жизни наоборот»? — Префекта охватило воодушевление. Он был точно на уроке по истории магии, и любимый учитель вновь вызвал его к доске. — Некоторые современники утверждали, что Мерлин «старел в прошлое», таким образом умер он в 500-х годах, а родился… — То был славный январь 1017-го года, мой мальчик. Славный январь 1017-го. И он был одним из лучших выпускников, первым Префектом Слизерина. Том никогда не думал, что в мире существуют слова, способные возыметь над ним власть, или хотя бы поразить его. Теперь же он стоял, совершенно обезоруженный откровением. Он не мог найтись с ответом. Он даже не знал, как на это реагировать. Диппет погладил его по плечу и посмотрел прямо в глаза: — Что бы ни произошло, Том, как бы ни поносила дурная молва имя вашего факультета, всегда помните, что Слизерин воспитывал лучших. И брал он к себе таких же как он, хитрецов… — Безупречных к тому же по крови, — продолжил Префект. — Но сэр… Мерлин… Его мать была простой девушкой, а отец… Никто не знает его отца. Поговаривают, что его зачал сам дьявол. — А вы сами верите в то, что величайшего волшебника всех времен мог зачать дьявол? — По губам Диппета пробежала хитрая улыбка. — Или вы скорее предположите, что людская молва из зависти породила эту легенду? Я не верю легендам о Мерлине точно так же, как не верю молве о вас, мой мальчик. Вы — достойнейший маг, и я счастлив, что Слизерин получил такого способного воспитанника, — Взгляд директора поднялся к Распределяющей шляпе, которая по обыкновению короновала собой книжный шкаф у башенной стены. — Я в свое время тоже был распределен туда, знаете. — Вы учились на Слизерине? — Брови Префекта изогнулись в неподдельном изумлении. — Нет, Том. В свои одиннадцать лет я был наивен и глуп, и когда подошла моя очередь, молился, чтобы только не попасть на факультет, чья Гостиная располагается в подземелье — не люблю подземелья. Когда шляпа подтвердила мои самые страшные опасения, я, вжав свои маленькие кулачки в табурет, что есть мочи повторял ей, повторял и повторял: «Не Слизерин, только не Слизерин!» — и мои просьбы были услышаны. — Вам следует обязательно навестить нашу Гостиную, сэр, — предложил Том, — Уверяю вас, она довольно уютная и даже не в половину такая сырая и промозглая, как о ней говорят. — Уверен, что так, Том, — Диппет наградил его отеческой улыбкой и потрепал по плечу. — Уверен, что так… — Директор вновь переменился в лице, нащупав на его мантии наколку с гордо виляющей по волнам надписью «HEAD BOY». — А вот в том, что вам следует носить значок Старосты школы, я еще не уверен. Верните его Лестрейнджу, да поскорее. — Да, сэр, — Префект не моргнул глазом. — Непременно… За окном уже взошла ночь, когда Реддл стал спускаться по винтовой лестнице, желая скорее убраться прочь из директорского кабинета, прочь из директорской башни. Коридоры опустели. Луна пробивалась сквозь витражи, швыряя под ноги снопы дробленой, разноцветной мозаики. Ступая в них, точно в расплавленную кровь каких-то волшебных зверей, Том думал, что идет по дороге из цветов. Префект ускорил шаг. Лишь миновав четыре каменных пролета, он смог наконец почувствовать себя в безопасности, вдали от посторонних глаз. Уперев дрожащие руки в подоконник, Том облегченно выдохнул. Успех. Победа. Ему поверили. Он смог направить Диппета по ложному следу. Хагрид, этот гриффиндорец-переросток, согласился признать все обвинения, когда Том предложил ему сокрыть бегство Акромантула. «Помни, что ты спасаешь ему жизнь, — наущал он великана. — Быть может, ты не спасешь свою, но о нем подумай. Я выставлю все так, будто он уже мертв. Никто не станет искать твоего драгоценного ползучего гада. Только скажи Диппету, скажи им всем, что ты выпускал его на волю сегодня утром. Скажи, и все это закончится». «Хогвартс не закроют…» Префект не сомневался в том, что его внушение подействовало, и Хагрид выдаст на допросе все, что так хотят услышать перепуганные деканы. Если по какой-то причине этот план сорвется, Тома подстрахует сегодняшний визит к Диппету и коробка с акромантулами, которую он предусмотрительно оставил в его кабинете. Наконец, в том случае, если и этот крючок сорвется, у профессора Слизнорта есть образцы яда Акромантула в лаборатории. При должном усердии можно подстроить так, чтобы в теле Миртл появился укус, достаточно красноречивый, чтобы отмести все сомнения… Но навряд ли до этого дойдет. Надо полагать, Диппет уже принял решение. Хагрида ждет Трибунал. Теперь дело оставалось за малым. Ему нужно было закрыть Тайную комнату. Закрыть. Мысли Префекта споткнулись, едва он успел подумать об этом. Он, законный наследник Слизерина, тот, кто смог отворить Тайную комнату, должен волею судеб стать и тем, кто ее закроет. Тень раздражения прошла по всему его лицу, и Том с силой ударил себя по руке. Боль стегнула кнутом, но это было меньшим, о чем он сейчас заботился. Удар. И еще один. И еще. На сей раз о каменный подоконник. Холодный камень такой прочный, а он — такой слабый и мягкий. Ладони охватил жар. Кровь склеивала пальцы, пятная багрянцем белоснежные рукава. Быть может, он только воображал себя достойным Салазара Слизерина, а теперь испугался, струсил? Кровавый кулак сжимался в ярости, жадно хватая то, до чего не мог достать. Слава великого Слизерина была точно звезда на небе, и он искушался протянуть к ней руки, испачкать в своей крови, прикоснуться, сорвать дрожащими пальцами… Его мечта была огромной, но он сам был все равно что песчинкой на ее виду. Быть может, это потому что он такой же как и все: слабый, маленький, обыкновенный человек? Быть может, не по нему споют звезды, а он карабкается туда, пятная их негожими ладонями, рвет их, снимает с неба почем зря? Мысль эта была непереносимой. Он ударил себя еще раз. — Мяу! — громко отзвенело от стен коридора. Оторвавшись от самоистязаний, Префект обернулся на звук и заметил маленького белого котенка, развалившегося на полу. Питомец одного из студентов, подумал Реддл. Глаза усатого пушистика отливали кровью и огнем. Видимо, счастлив, что сбежал. Тут же из-за поворота донесся голос его владельца: — Пуффик! Пуфф-и-ик! Краснощекий первокурсник с кудрявыми, мышино-каштановыми волосами выбежал на дрожащих ногах в коридор, тяжело фырча: — Вот ты где, Пуффик! Иди ко мне, Пуффик! — Мальчишка вытянул из кармашка волшебную палочку и наставил на питомца. — Acci… — Мистер Амбридж! — грозно окликнул Префект, давая несчастному животному время, чтобы убежать. — Вас, несомненно, поставили в известность, что Манящие чары ни в коем случае нельзя применять на своих питомцах? — Простите, сэр… — Вас, несомненно, также поставили в известность о том, что во время отбоя вы должны находиться в своей кровати? — Сэр… — И да, мистер Амбридж… — Последняя мысль даже позабавила Префекта. — Цвета вашего факультета — зеленый и серебряный. Не розовый. Из всех первокурсников Слизерина Орфорд Амбридж стоял особняком. Пухленький мальчик, постоянно завернутый во что-нибудь розовое, он был чем-то вроде белой вороны на факультете. Розовый шарф — подарок бабушки — всенепременно находился при нем, как и розовые чулки, натянутые на невероятно мосластые ноги. — Минус пять очков Слизерину, — процедил Префект. — И еще минус пять очков завтра, если не снимете с себя это безобразие. Глаза мальчика округлились, точно блюдца. — М-можно мне хотя бы поймать Пуффика? — В испуге Амбридж поджал губы. — Если вы что-то и поймаете сегодня, так это дисциплинарное взыскание, мистер Амбридж. Марш в Гостиную факультета! Я надеюсь, вы не забыли пароль? Отрицательно покачав головой, малец быстро засеменил в сторону подземелий. — Дисциплина, мистер Амбридж, — кликнул он ему вслед. — Соблюдайте дисциплину: не бегите по коридорам. Не хватало, чтобы вас еще застукали другие Префекты. — «Другие Префекты»? — вопрос с насмешкой прокатился по стенам. — А как насчет меня, Реддл? Префект мучительно зажмурил глаза, надеясь встретить кого угодно, только не Кетти Коутс. "Только не Кетти Коутс", — повторил он про себя. Только не она. — Кровь и проклятие, ты меня не слышишь, что ли? — У тебя ужасная привычка бродить по коридорам без палочки… Вальбурга, — Том поспешил спрятать свои окровавленные пальцы в полы мантии. Второй Префект Слизерина имел совершенно очаровательную привычку упоминать кровь почти что в каждом своем предложении. Вальбурга Блэк была помешана на крови. Кровь наполняла ее приветствия, провожала в рассказах на обычные темы о том, как прошел день и уж тем более ручьями стекала по ее ругательствам, благодаря которым эту девчонку мог безошибочно узнать любой студент факультета. Блэк была достаточно знаменита на Слизерине. Блэк было трудно спутать с кем-либо еще даже в самом глухом и темном коридоре. Будучи Префектом уже второй год, она считала себя вправе шефствовать над своим юным напарником, чему Реддл не препятствовал. Несмотря на все его неприятие к подчинению, он уважал Вальбургу, как если бы она была его старшей сестрой. Старшей сестрой, бесконечно повернутой на крови. — Кровь и проклятие, Том, где ты пропадал? — Длинноногая, с вечно собранными, вечно поднятыми в заколку волосами, она возвышалась над ним как утес, готовый раздавить маленький корабль. — Ты хоть знаешь, что вся школа на ушах стоит после убийства этой грязнокровки? У нас ночной обход, не забыл? Гатри, кровь бы его задрала, поставил своих коридорных на каждый сантиметр, точно в оцепление. — Тогда я думаю, сегодня нам лучше всего разделиться, — предложил он. — Вместе мы все равно что бельмо у него на глазу. Лучше не злить старика. — Нет уж, — покачала головой Блэк. — Ты пойдешь со мной, Том. И тебе придется ответить мне, где, во имя крови Мерлина, ты был сегодня во время завтрака. — Префект допрашивает Префекта? — легкая улыбка коснулась его губ. — Не кажется ли тебе, что наши отношения переходят грань? — Это распоряжение Квадрорума деканов, — объяснила она. — Мы должны допросить по возможности каждого подозреваемого… как бы нам ни было противно искать убийцу этой грязнокровой. — Мяу! Префект обернулся и заметил, что котенок Амбриджа вернулся и теперь преспокойно нежится на подоконнике. Сделав вид, что не замечает расстроенного вида своей напарницы, он подошел к окну и взял пушистого на руки, поглаживая. "Мой маленький спаситель", — подумал Том. — Как я мог забыть… — рассеянно проговорил Префект, глядя на Вальбургу поверх кровавых кошачьих глаз. — Мистер Амбридж потерял своего котенка, и я обещал отнести его назад в Гостиную. — Том… это кровь? — Произнося слово «кровь», Вальбурга по обыкновению раздула ноздри, точно в возбуждении. — У тебя на руках? Кот Амбриджа был белым, как свежевыпавший снег, а вот ладони Префекта — отнюдь нет. Страшная ошибка. На одно мгновение его охватила паника, и холодные пальцы страха сдавили горло, точно клешни. Но то было лишь мгновение. — А, ты про это, — Он небрежно окинул взглядом свои пальцы, скользящие по гладкому кошачьему меху, точно не находил в них ничего необычного. — Пивз опять хулиганит. Помнишь, мистер Гатри как-то закупил для Гриффиндора два ведра той жуткой рубиновой краски? Этот дуралей даже не удосужился запереть чулан на ключ! Вот наш дружок и набедокурил. Счастье, что хоть кота не задел, — Реддл протянул питомца Амбриджа к Вальбурге. — Вот, посмотри. Как он и предполагал, девица скривилась от омерзения. Конечно, ее вряд ли волновали проделки полтергейста Пивза, который с лающим смехом проносится сейчас где-нибудь над смотровой башней с ведром краски наперевес, но Пуффик… Том как-то слыхал, что у Вальбурги жуткая аллергия на кошек. Правда это или нет выяснять было поздно: его руки настойчиво протянули к девушке теплый комочек меха. — Кровь и проклятие, Том! — Она начала расчесывать щеку, точно предвосхищая свою аллергическую реакцию. — Кровь и проклятие! Унеси его прочь, скорее! И помойся, Том, ради крови Мерлина! Вальбурга отпрянула назад, точно от пламени. "Как минимум на эту ночь она от меня отстанет", — понял Том. Префект коротко кивнул и направился прочь. Он и так потерял слишком много времени — больше медлить нельзя. Путь его пролегал прямиком к женскому туалету. Только это было сейчас важно. Только эта встреча, только эти глаза — дикие, нечеловеческие, исполненные янтарным огнем. Ее глаза… — Aesh Shaa Saaa!* — прошипел он, вздымая перед собой растопыренную ладонь. Разбитые каменные купели отозвались ему покорным скрипом и отворили Проход. Смрад гнилой воды ударил в ноздри. Пора… Шикнув, кот Амбриджа вырвался и оцарапал Префекту мантию. "Теперь все равно", — подумал он. Все это так неважно… Префект ступал по ковру, устланному рыбьими костями, и хруст от них, точно его собственное сердце, бил по ушам, стучал в крови. Спускаясь под каменный свод, расписанный совокупляющимися змеями, он смирял свое дыхание, отмеряя шаги. Раз, два, три. Должно быть где-то здесь. По обеим сторонам от него текли подземные реки. Высокие колонны прокалывали потолок, скульптуры змей овивали серый камень, раскрывая друг другу свои клыкастые пасти. Посредине зала стоял Он. Циклопическая статуя Салазара Слизерина обозревала Комнату, надменно глядя на каждого вошедшего и точно укоряя его в своей ничтожности. "Ничтожен ли я, — хотел спросить Том. — Стыдно ли тебе за меня, за то, что я намерен сделать?" Он вновь стал отмерять шаги. Раз, два, три. Теперь уж точно пора… Префект остановился между колоннами, закрыл глаза и дотронулся до холодных ступней Слизерина. Засохшую кровь смыло потоком влаги: — Aash Khaa Salass Sieeff Eaush!** — произнес он четко, взывая к величайшему из хогвартской четверки. — Говори со мной. Приди ко мне. Реки наполнились тревожным журчанием и будто вскипели в шуме, выбрасывая из своего зева нечто страшное и массивное. Он не мог видеть, но слышал, как ее чешуя скребет по каменным плитам. Ее… Девичий голос сладко пропел за ухом: — Кровь… Я уведала крови твоей, Нас-следник. Враги нанес-сли тебе раны? — Дыхание василиска источало терпкий смрад мертвой рыбы. Судя по запаху, она была довольно близко, возможно, прямо за его спиной. — Молви ж мне, Нас-следник… Назови имена недругов, и я убью их. — Я пришел, чтобы запереть тебя, Анейдра, — Префект говорил свои слова спокойно, растягивая шипящие ноты, чтобы никоим образом не разозлить василиска. Все это время он не выходил из поклона к стопам Слизерина, общаясь с ней только голосом. Василиски очень гордые существа — недаром их так и назвали, помнил Том. Басиликсы — иначе «цари». Короли змей. Если им нанесли обиду, они становятся свирепы, как драконы. А уж драконы не знают над собой господ… — Я с-совершила нечто недос-стойное, Нас-следник? — Нет, дело не в тебе. Холодная чешуя тронула его шею и отяготила плечо. Видно, Анейдра желала сказать что-то прямо в его ухо. Том почувствовал, как в сантиметре от него раскрываются ядовитые клыки. — Неужто в девице той? — задумчиво протянула она. — Ты приказал убить с-сей плод от крови грязной, но не дал полакомиться ею плотью… Тебя печалит с-смерть ее? А может, плоть ее тебя прельщает? С-скажи же без утайки, что так мучит твое с-сердце, Наследник, и я пос-стараюсь развеять эту печаль. Каких яс-ств и треб желает долгожданный Принц? Василиск Слизерина говорила витиевато, отягощая змеиное наречие словами давно ушедших времен. "Она — современник Салазара Слизерина в конце концов", — напомнил себе Том. Отвечать ей он пробовал в таком же духе. — Твой Принц их не желает, — Префект протянул руку к влажным ноздрям василиска и погладил ее. — Грусть овладела мной, ибо наставники мои пригрозили закрыть Хогвартс, если я не обуздаю убийства маглорожденных. — О, что за времена настигли Хогвартс-с! — протянула Анейдра. — В былые дни никто не с-стал бы закрывать врата Вепрей, лишь видя малую погибель грязной с-скверной крови… — Я не могу ослушаться, Анейдра. — Но можешь ты, отдав приказ, орудием с-своим избрать меня, быть может? — поинтересовалась она. — Сегодня ночь, и замок с-спит. В своих пос-стелях подождем их. А пуще же — убьем. Убьем, насытившис-ся теплой, жаркой кровью… — Нет, — Префект вышел из поклона и вежливо убрал змеиную морду с плеча. — Не в эту ночь. — Как пожелает мой Нас-следник, — в словах василиска читалось неодобрение. — Но коли ты уйдешь, желаю я, чтоб ты исполнил мою прос-сьбу. — Просьбу? — Десяток сотен лет прошло: я возрос-сла с тех давних лет, вошла ус-спеть я в пору и жажду, чтоб избранник Слизерина воздел на мое тело очи славные с-свои… — голос ее был напоен угрозой, но вместе с тем и желанием. — Если я посмотрю на тебя, то умру. — Коли ты ис-стинный Нас-следник, то тебе не страшен мой взор, — возразила она. — Я жажду, чтобы ты меня увидел. Узри ж — тогда я, так и быть, с-склонюсь по твоему веленью. — А если нет? — Что ж, я убью тебя. Казалось, его сердце вот-вот вырвется из груди. Ноги подгибались, точно лапша — он припал на одно колено и поднял голову. На мгновение Том слишком испугался, чтобы даже дышать. Но то было лишь мгновение. Он раскрыл веки. Два больших желтых ока смотрели на него из-под окованных чешуей глазниц. Зрачки с вертикальными прорезями царапали мозг, точно зазубренное жало, которое так и хотелось выдернуть из головы. Выдернуть, выдернуть… — Мой Принц, — Анейдра склонила голову в поклоне. — Прими мою прис-сягу, да буде моя с-служба правой делу Слизерина. Я с-склоняюс-сь твоему веленью. Я повинуюс-сь. Том только теперь осознал, что выдержал взгляд василиска. Руки все еще дрожали, обхватывая преклоненное к ней колено. Пот струился по лицу. — Именем Салазара Слизерина, да будет так…