Полумёртвый Бог

***

      Шатохин вот уже второй день не выходил ни с кем на контакт, все сети то и дело трубили о Голубине и его похождениях. Можно было с легкостью понять, что он чувствует. Однако, никто не мог. И все же, даже Голубин звонил Артёму, но тот упорно оставлял звонки, пополняя список пропущенных. Артём не мог вечность скрываться от всех, рано или поздно, ему бы пришлось объясниться. Только Артём не знал, что так скоро. Краем глаза, Шатохин читал каждое уведомление, но не решался открыть. Заметив, что Глеб не оставляет его в покое, Артём не выдержал и посмотрел:       «Привет… Мне нужно поговорить, думаю, ты знаешь причину. Меня не оставляют в покое, но очень хочется залечь на дно. Я знаю, спалился как мелкий пиздюк. ГГ.».       Шатохина улыбнуло сообщение и он написал ему краткое: «Приезжай».       Когда Голубин был уже в доме Шатохина, Артём был вне себя от счастья. Родное лицо, которое всегда вызывает бурю эмоций. Голубин же, был более чем не в ладах с собой. Поговорив и обсудив всю нынешнюю ситуацию, Шатохина обрадовала новость, что Голубин натворил глупостей в алкогольном опьянении. Артём внимательно слушал Глеба, что было на него не очень-то и похоже. Обычно, все внимание приковано к рассказам брюнета, но не сегодня. Выговорившись, Глеб попросил налить ему чего-нибудь крепкого. — Я не вывожу, если честно. — сказал Голубин и стал жадно глотать содержимое стакана. — Я тоже, я тоже. — произнес полушепотом Шатохин, наливая и себе. — Тебе то что? Ты же вообще можешь сидеть тише мыши и никто тебя не трогает, будь твоя воля. — сказал блондин и посмотрел на Артёма. — Знал бы ты, какую цену я за это плачу. Может быть, у меня есть тайны и пострашнее твоей дешевой драмы на пустом месте. — произнес Шатохин, и позже, очень сильно пожалел. — Ну и какие же? Что ты педик? — вспылил Глеб, не вдумываясь в сказанное. — Да, примерно такая тайна. — сказал Шатохин, разведя руками в стороны, с видом: «ну вот, я пойман». — Блять, прости, я не хотел. — сказал пьяный блондин и замолчал. — Теперь ты знаешь, а мне от этого почему-то не легче. — с грустью произнес Артём. — А должен был знать? Если честно, я немного вспоминаю ту ночь и мне… — не договорил блондин. — Стыдно? Стремно? Не по себе? — принялся заканчивать за него брюнет. — Нет, страшно, мне страшно. — ответил Глеб. — Почему? Наверняка, ты меня винишь, я же блять тебя затащил туда. Ты должен меня ненавидеть или отпиздить. Что-то из этого. — сказал Шатохин, открывая бутылку красного. — Нет, не ненавижу. Просто, странное ощущение, что это было неизбежно. — сказал блондин и вырвал бутылку из рук Шатохина, вливая в себя с горла. — Неизбежно, но ведь не плохо? — сказал Артём и улыбнулся. — Если так легли карты, то это не может быть плохо, наверно. — сказал Голубин и улыбнулся в ответ. — Не знаю, как карты легли, но я отчетливо помню, кто под кого лег. — произнес Шатохин. — Я тоже. — сказал Глеб и бросил бутылку на пол, которая моментально разбилась при ударе.        Шатохин молча смотрел, ожидая, что этим жестом Голубин показал свою ярость и сейчас он его непременно ударит. Поэтому, Артём на всякий случай зажмурился. Но, случилось совсем неожиданное, чего он точно не мог предугадать. Голубин схватил Шатохина за его футболку, и притянув к себе, ребята слились в поцелуе. Он больно впился губами в Шатохина, прикусывая нижнюю до крови. Шатохин тихо застонал. Глеб принялся срывать футболку с Артёма, который стоял в ступоре. Голубин опустился вниз и расстегнул ширинку своего друга. — Что ты делаешь? — спросил Артём, недоумевая от реальности происходящего. — А ты как думаешь? — ответил Глеб, подняв свои зеленые глаза вверх.       Расстегнув ее, он дотронулся до вставшего члена Артёма и запихнул его себе в рот. Глеб стал отсасывать и чувствовал пульсацию хуя у себя во рту. Глебу было тяжело, ведь он был внушительных размеров, Голубин терпел все рвотные позывы и пытался доставить удовольствие.       Артём стонал, и в итоге, кончил тому в рот. Голубин послушно проглотил противную на вкус сперму, и молча пошел в ванную Шатохина. У Артёма горело все лицо, уши были ярко-красного цвета. Шатохин понял, что Глеб решил остаться у него с ночевкой, когда увидел, что тот вернулся оттуда абсолютно голый.       На этот раз, они поменяли свои позиции, и Голубин был сверху, не жалея Артёма, который орал во всю глотку от боли. Голубин все ускорялся и ускорялся, периодически постанывая. Артём постоянно поднимал голову, выкрикивая маты в порыве боли, но Глеб утыкал его обратно лицом в подушку и безжалостно трахал. Кончив Артёму на спину, Голубин выдохнул и лег рядом. Ребята провели незабываемую ночь, которая пришлась по душе им обоим. Первым тишину прервал Артём: — Слушай, если хочешь, останься у меня еще на денек или больше? — сказал брюнет, закусывая в ожидании губу. — О, подожди, а ты всем это предлагаешь? — перевернулся набок блондин и подложил себе руку под голову. — Нет, ты первый, кому я предложил остаться тут на неопределенный срок, что скажешь? — Я остаюсь. — сказал Глеб и засосал Шатохина, зажав лицо того за подбородок своей рукой.       Как только стало светать. Ребята впервые позавтракали вместе. Никто из них не думал о том, чтобы заглянуть в телефон, ведь они находились в их персональном раю без единой души, помимо них самих. — У тебя тут столько барахла, кажется, ты затерял тут свою совесть. — сказал Глеб, качаясь на компьютерном стуле Артёма. — А твой рот потерял свою девственность, но я же молчу. — заулыбавшись, подметил Артём. — Зато, я смог хорошенько тебя выебать, что ты орал, как резанный. А вот, скажи мне, нахуя тебе кроссворд возле компа? — заметил Глеб. — Круто, играешь в мою обворожительную хейтершу, блондиночка? — ехидно процедил Артём, наклонившись поближе и шепнув на ухо: — Я тебя накажу, будешь убираться сам. — Очень заманчиво, но хуй там плавал. О, а вот это легко: «острая японская приправа?» — зачитал Глеб, добавив, — Надеюсь, что на это тебе мозгов хватит. — Обижаешь, нет ничего горячее и острее приправы «Глебик». — снова шепнул на ухо Артём, а потом, закусил мочку Глеба. — Очень оригинально, но ты более невыносимая заноза в заднице. К тому же, еще и неисправим. — добавил Глеб. — Но ты ведь не колония строгого режима, чтобы меня исправлять, верно? — ответил Артём. — Верно, но я твоя тюрьма в каком-то роде. — задумался Глеб. — Ты тюрьма для моего хуйца. — с издевкой ответил Артём. — Ну все, я пожалуй пойду за своими вещами, не хочу превратиться в вешалку для твоей свалки. — произнес Глеб. — До скорой встречи, Лиззка. А если быть точнее, ночи. — снова задираясь, высказался Артём. — Посмотрим, как ты запоешь, когда я снова буду активом. — сказал Глеб. — Также, как и на сцене, вали уже. — ответил брюнет, и с улыбкой до ушей - плюхнулся обратно на кровать.