Отпечатки прошлого

       В тот день её сразу же после уборки отпустили домой. Пролежав целую ночь без сна, Бонни с утра пораньше летела на работу. Она вбежала в особняк, пользуясь особым ключом. Спотыкаясь на каждом шагу, девушка едва ли не вынесла раздвижные двери. Ник сидел, как всегда, прямо перед зеркалом, молча, склонив голову и вглядываясь в своё перечерченное трещиной отражение. Вот только тело его не исцелилось от вчерашних ранений, да и врач их не обработал и не перебинтовал. Его челюсть сильно распухла и посинела, некоторые рубцы даже всё ещё кровили, что уже говорить о губе, которая и вовсе почернела от запёкшейся крови. Не говоря ни слова, Бонни скинула с плеча рюкзак. Она выудила перекись, вату, бинты, лейкопластыри. Ник находился в сознании и следил за ней глазами, острыми и недоверчивыми, словно у загнанного волчонка. Девушка приблизилась к нему, промакивая лопнувшую на щеке от удара кожу. Мужчина зашипел и мотнул головой, но Бонни осторожно подула на ранку. Ему стало легче, и он перестал вырываться или сопротивляться. Может, от бессилия, а может… — Дуй сильнее, ты плохо дуешь, — его голос звучал очень слабо. — Это, конечно, самые приятные слова, которые ты сказал мне за всё время, что я здесь работаю, но помолчи, пожалуйста. Твоя челюсть сейчас не переживёт таких рывков. — Да не так уж и болит, — шепеляво продолжал тот. — У тебя руки ледяные! — Ты прямо сыплешь меня сегодня комплиментами, — брюнетка сосредоточенно тыкала ватным диском в кровавое месиво на месте шеи. И дальше она работала в полнейшей тишине. Только слышно было, как блондин дышал через нос. Уже через пару минут он стал пытаться подстраивать под неё дыхание, как бы дышать в унисон. От этого, ему не хватало кислорода, но Бонни думала о другом. Не смотря на обилие металлического запаха крови, Ник очень вкусно пах цитрусом. Она сомневалась, что Захария поливает его духами, так что запах, скорее всего, природный. Такой, который ни одна беда не перебьёт. Точно, как и цепкий взгляд голубых глаз, которые неотрывно следили за тем, как она клеила лейкопластырь. Закончив, Бонни любовалась своей работой. Мужчина перестал так болезненно корчиться и хоть немного походил на человека. Она вдруг решилась на нечто, что давно хотела сделать. Девушка сняла со своих волос розовую резинку-бантик и собрала в пучок светлые волосы Ника. Его довольно длинный хвостик выглядел очень забавно, мило и трогательно, но сам блондин, видимо, стараний не оценил. — Ты Михаилу передай, что нашла ещё один замечательный способ пыток. Очень изощрённо. — Да ладно, — Бонни сложила свою аптечку обратно в рюкзак и села в кресло. — Тебе очень идёт, — девушка достала из своей поклажи ещё один пакетик. Как оказалось, с едой. — Ты ведь не против? Я просто не завтракала. — Пф, кормёжка… — тот мотнул башкой, разглядывая, как развивается его хвост. — Ненавижу. Всё это ненавижу. — Тебя просто кормить приходится одной гадостью, — брюнетка залезла в тайный карманчик рюкзака. Она тяжело вздохнула, немного расстраиваясь, что придётся расстаться с заначкой. — Вот, попробуй. Бонни развернула ему шоколадную конфету. Её самую любимую, покрытую орешками и молочным шоколадом. Ник принял её с недоверием. Медленно жуя и пытаясь скрыть настоящие эмоции. — Что ты мне дала? — в голосе звучало слишком много всего, и злость, и растерянность, и удивление. — Простая шоколадная конфета, — та пожала плечами. — У меня ещё тосты с собой. Хочешь? Я, правда, себе их вместо завтрака брала, но я могу перебиться твоей овсянкой. Обмен, так сказать. — Зачем тебе это? — Ник прищурил глаза. — Они отравлены? Михаил приказал тебе окончательно довести меня? — Ты чего? — Бонни протянула ему тост. — Мне просто жаль тебя. Вот я и… — Жаль?! — взгляд инвалида тут же покрылся коркой обжигающего льда. — Да кто ты такая, чтобы жалеть меня?! Но привыкшая к таким выходкам Бонни даже не повела бровью. Она молча продолжала нарезать тосты на мелкие кусочки, чтобы мужчине легче было жевать с его-то челюстью. Да, нехорошо, что он срывает свою злость на ней, да и сама девушка не любила кому-то позволять так с собой обращаться. Просто… если это не выдержит она, то не потерпит никто, и если не поможет она, не поможет никто. Так что, собрав себя заново, она вложила мужчине в рот кусочек тоста, решив, что сейчас самое подходящее время для расспроса. — Ник, расскажи, пожалуйста, что с тобой произошло? — Бонни прикусила губу, глядя, как тот жмурясь жуёт. И главное непонятно, от боли или от наслаждения. — Ты попал в аварию? Несчастный случай? Может… драка? — Я бы назвал это казнью, — хлеб непривычно драл ему горло, но вкус всё равно превосходил все ожидания. — Мы с Михаилом всегда сражались друг против друга. Однажды, он решил перестать играть по правилам. — Это ужасно… — девушка понурила плечи. — Ты слышал что-то о карме? Мол, всё возвращается бумерангом, если он так поступил, ему это ещё аукнется. — Поверь, это как раз-таки работает против меня. Я такого натворить успел, что стать инвалидом и мучиться вечность — лёгкое наказание. Если я, когда-нибудь, как-нибудь смогу выкарабкаться, — тот зажмурился на секунду, — я ему такой аттракцион устрою… — Блин, неужели братья не могут, как-то поладить? — Бонни поникла от того, что даже примерно не знает всей картины. — Вы ведь одна семья… — Семья?! Ты видишь, что он со мной сделал?! Я похож на его фаната?! — Ты похож на человека, который когда-то давно был хорошим. Но, как правило, «хороший человек» — долго не живёт. Он либо погибает во лжи, предательствах и боли от ножа в спину, либо учится быть плохим. — Как занятно, — блондин склонил голову набок. — Говоришь, словно на самом деле знаешь, что произошло. А может, — он иронично фыркнул, — ты и вправду в курсе? На кого работаешь? На Михаила? Гавриила? Может даже… на Папочку? Новая его любимица? Наконец и тебе билетик пробили. Круто, правда? Только что ты была никто… и тут — бабах, ты уже Жанна Д’Арк. Надеюсь, ты кончишь лучше, чем она. Бонни вздохнула. Кажется, Ник понимает лишь один язык. Язык прикосновений. Она склонилась над его креслом, заключая мужчину в утешительных объятиях. Её непослушные волосы свалились ему на плечо, обдавая запахом клубники. Единственное, что поразило блондина это то, что девушка оказалась такой… тёплой и мягкой, ему хотелось, чтобы момент длился вечно, чтобы её медленно бьющееся сердце стучало так близко всегда, чтобы она продолжала дышать ему в шею, чтобы его больше никогда не оставляли наедине с битым зеркалом. Казалось бы, ему должно стать легче, но стало лишь больнее. Девушка уже отстранилась и ушла мыть посуду. Люцифер всё ещё ощущал на себе её тепло. Он смотрел в пол, на прорастающие из него цветы. Розовые и маленькие. Они, словно веснушки, покрывали лакированные доски. — Забавно, — он сам не узнал свой охрипший голос в тишине. — Никогда не знаешь, чего тебе, в конце концов, больше всего будет не хватать.