***
— Нет! Этот крик пронзил весь дворец. В нём было столько боли, что каждый, кто его услышал, мысленно пожелал терпения человеку, который таким способом пытался выдавить из себя всю боль, которая теперь никогда не даст покоя ему… Красноволосая девушка уткнулась лицом в подушку, продолжая кричать и плакать. Рядом с ней стояли калфы, лекарши, рабыни, которые сбежались в покои фаворитки, услышав её громкий крик. Все смотрели на неё с жалостью, прося бога, чтобы тот дал терпения Карин, чтобы дал возможность сгладить боль, которую она сейчас чувствует, но… — Хатун… — тихо проговорила пожилая лекарка, желая хотя бы немного успокоить девушку. — Боль… Которую ты сейчас испытываешь, не описать словами. Ты сейчас злишься. На себя, на Шехзаде Саске. Возможно, даже на Повелителя, на весь мир. Это в твоём праве… Любая девушка, которая, не дай Аллах, почувствовала, что это имеет право даже на то, чтобы уничтожить весь этот мир, но… Но она не слушала. Рабыня продолжала громко плакать, уткнувшись в подушку. Ей плевать… Сейчас ей нужно выдавить всю эту боль из себя. По каплям… С помощью слёз и крика…***
Три недели назад. Покои Хюррем Султан Женщина ходила из стороны в сторону, теребя своё кольцо на пальце. Она больше не могла сдерживать свои нервы. Ситуация в стране накалилась до невозможности. Неизвестно как, но народ всё же узнал, что Султан, возможно, мёртв. Все визири и Паши, кроме Давуда, который остался защищать столицу, взбунтовались, решили захватить дворец и посадить на трон Шехзаде Баязида, нарушая тем самым все правила, которые когда-то были установлены предками Сулеймана. Хюррем резко остановилась и подошла к окну, проверяя, не решили ли и войны пойти против неё и Султана. Поняв, что её догадки не оправдались, она схватила платок и отправилась в покои своих сыновей. Она должна что-то сделать. Супруга Падишаха не может допустить переворота. Она лучше умрёт, но не увидит, как её сын становится Сулатном при живом отце… — Госпожа… — к ней подошёл Сюмбюль, который явно направлялся к ней, и низко поклонился. Женщина тут же схватила его за руку и отвела в сторону, надеясь, что их разговор никто не услышит. — Есть возможность… Того, что мы просто вывезем Шехзаде из дворца? — Госпожа… Лучше не стоит… Они могут перехватить Шехзаде и сделать с ними все, что только вздумается… Даже присягнуть Шехзаде… — Аллах… — Хюррем нервно закусила губу. — Есть какие-нибудь новости? Хоть небольшая весточка о том, что кто-то жив? — Мы точно знаем, что выжило небольшое количество войск… Но про остальных неизвестно… Мы даже не можем точно сказать, жив ли Великий Визирь… — Сюмбюль… Сегодня все соберутся у вторых ворот дворца… Если мы не отдадим им Баязида, или не докажем, что Повелитель жив… Мы все умрём… Поговори с Давудом! Сделайте хоть что-нибудь, но вы должны найти выход из этой ситуации! — она уже не шептала, а кричала во весь голос. Она не может больше сдерживаться. Ещё немного и она просто упадёт на белый мраморный пол дворца и заплачет, словно маленький ребёнок. — Я сейчас же поговорю с Пашой, только было бы лучше, если бы Вы вместе с Махидевран Султан и Шехзаде не выходили из своих покоев… — договорить он не успел. Хюррем уже побежала в сторону покоев своих сыновей и дочери, надеясь, что хотя бы в кругу своих детей ей станет лучше. Хотя бы немного…***
Тем временем в покоях Карин — Зачем ты подстригла волосы? — спросила Ханде калфа. Женщина недавно пришла к невольнице, чтобы та не поникла окончательно. — Знаешь… — девушка грустно улыбнулась, обдумывая свой ответ. — Мне показалось, что если я что-нибудь изменю в себе, это станет… Как знак того, что я всё ещё могу изменить… — Странный ответ… — проговорила служанка, садясь рядом с подругой. — Как ты? — Как я? — рабыня горько усмехнулась на этот вопрос. — Меня предала подруга, которая, как оказывается, никогда и не была ею, мой любимый человек неизвестно жив или мёртв, и есть вероятность того, что сегодня умру я. — Карин… — Ханде… — служанка посмотрела на рабыню. Её глаза тут же расширились. Девушка сидела около окна, которое было открыто, и ветер красиво разбрасывал её волосы в разные стороны. Резко лучи солнца попали на пряди венецианцки. Некогда рыжие волосы теперь стали точно алыми, словно кровь. — Не нужно ничего говорить. Я устала слушать это, ничего нового ты мне не скажешь. Наслышана уже. Просто давай молча посидим? Женщина на это промолчала. Она понимала, что рабыня сейчас не в настроении что-то обсуждать, радоваться жизни и тому подобное. Она переживала за Саске. Место не находила себе, так ещё и некогда лучшая подруга предала Карин. Если не считать Ханде, то у девушки больше никого из друзей не осталось. Не простая судьба, но разве у рабынь может быть лёгкая жизнь? Нет, конечно же нет… Карин молча смотрела в окно, наблюдая, как по ту сторону дворцовых ворот собрался народ, какие-то войны и, наверняка, Паши, которые смогли приехать с самых близких городов в Стамбул… Видно, уже многие узнали о всей ситуации, которая обстоит во дворце… Будет неудивительно, если завтра на этом же месте будут стоять лидеры других государств, возвращая из какой-то дикой и непонятной Османской империи Великую Византийскую империю… Если, конечно, её потомки остались в живых. Печально вздохнув, Карин рукой убрала чёлку назад. Она мешалась. Постоянно лезла в глаза, но сделанного не воротишь. Остаётся только ждать, когда волосы отрастут, и её клятва будет исполнена. — Карин… Мне кажется, но, всё же, не нужно сидеть так близко к окну. Аллах только знает, что может прийти в голову этим сумасшедшим… Вообще, мы должны уже давно быть в подвале, но… — Тогда чего мы ждём? — перебив калфу, невольница взяла платок и, зацепив его за небольшую диадему, укрылась им. — Идём.***
Через два часа. Вторые дворцовые ворота Где-то слышались недовольные возгласы янычар, где-то в стороне спорили обычные люди, обсуждая слухи про Султана, которые, по их мнению, стали правдой. Многие просто не могли поверить, что великий правитель и его прямой наследник мертвы. Нет, даже не так. Весь народ Османской империи хотел, чтобы следующим Султаном стал Саске. Во-первых, так требовали обычаи, а во-вторых… Никто не хотел видеть на троне детей Хюррем Да, она стала заниматься благотворительностью практически сразу же после того, как она стала управляющей гарема. Нет, даже раньше. Когда она получила свою свободу. Она построила мечеть, регулярно отдаёт часть своих средств бедным и бездомным, открывает бесплатные кухни, но несмотря на её доброе сердце, на все её силы, для большинства она останется ведьмой… Справедливо? Нет, конечно же нет… Но сделать Султанша ничего не могла. Да, не могла и, видно, никогда не сможет. Ей остаётся только бороться со всеми ради самой себя и своих детей… Собственно, ничего нового… И вот. Ворота дворца открылись и навстречу разъярённой толпе вышли все паши, которые остались верны Султану Сулейману и всеми способами пытались остановить все эти безумства, которые происходили во всей империи. Люди же, увидев, что к ним вышли государственные мужи, стали кричать ещё громче, крича что-то о том, чтобы Шехзаде Баязида немедленно посадили на трон и объявили Султаном. Давуд паша, который увлекался историей, знал, что были такие государства, в которых правители менялись не из-за интриг или смертей, а именно из-за желания подданных, но… Но Османская империя это не другое государство. Османия одна из могущественных держав мира и останется таковым навсегда, и никогда она не приклонит свою голову перед торговцами зерна и пастухами. — Люди! — в центр, где обычно стоит трон, вышел один из пашей. Как только он заговорил, все прекратили разговоры, обращая своё внимание на мужчину и давая ему шанс высказаться. — Зачем вы все сегодня сюда пришли?! У вас что, других дел нет?! Неужели вы успели за пол дня продать все свои товары?! Раз так, то возвращайтесь домой! К своим семьям! — Как мы можем уйти, эфенди?! Наш Падишах мёртв, а мы должны молча стоять и смотреть, как на наши земли нападают неверные?! — высказал своё мнение один человек, а после этого все остальные начали поддакивать ему. — Наш Повелитель жив! Кто вам сказал такую ерунду?! Пусть выйдет вперёд тот, кто начал распускать такие сплетни! — на это заявление все, включая и других визирей, промолчали, низко опуская свою голову вниз. — Значит, привести всех вас сюда у этого мужчины хватило смелость, а выйти к нам, государственным деятелям и объяснить свою позицию — нет?! Что ж, это очень хорошо! Вы пошли за трусом, который, скорее всего, уже убежал! Так и вы лучше сделайте как он! Если вы не уйдёте в течение двух минут, я прикажу всех вас схватить и бросить в темницу! Хюррем всё это время стояла в смотровой башне и смотрела на происходящее. Люди, которые начали сомневаться в своих действиях, пытались понять, что им делать. Они не могли уйти. В конце концов все понимали, что, раз и обычный народ узнал о Султане, значит, и иностранные послы тоже уже в курсе. Они непременно отправили вести в Рим и остальные страны. Если сейчас же не объявить нового Султана, то после будет хуже всего. Потом уже Османской империи не будет существовать… — Мы не уйдём, Давуд паша! — из толпы вышел один мужчина. — Если вы сами этого не сделаете, то мы силой войдём во дворец и посадим Шехзаде Баязида на трон. — Да! Так и будет! — люди, которые тут же вдохновились словами этого человека, начали подходить ближе, тем самым вынуждая небольшую горстку солдат достать мечи из ножен. — Мы больше не будем просить у вас этого! Люди! Наш Падишах мёртв, а эти неверные хотят, чтобы наше Великое государство пало перед врагами! Не бойтесь ничего! На нашей стороне Аллах! Глаза Хюррем расширились от страха. Перед её глазами огромное количество людей кинулись к воротам дворца, желая пробраться внутрь, но, слава Аллаху, Паши успели вбежать и закрыть ворота… Теперь начался ад… Она должна немедленно решить, что делать дальше. Именно от неё зависит будущее империи. Женщина схватила подол своего платья и побежала. Ей нужно в гарем. Нужно всех спрятать, всех защитить. Без неё всё исчезнет… Остановившись, она посмотрела в сторону, желая найти Давуда и поговорить с ним, но, поняв, что в данный момент времени это будет лишним, супруга Падишаха поспешила. Если она остановиться хоть на секунду, то… То вся жизнь её превратится в ад, если, конечно, уже не стала им.***
Через неделю. Султанские покои — Что ты мне предлагаешь?! Пойти против всех правил?! Посадить при живом супруге и Султане Шехзаде на трон?! Давуд, меня не интересует твои «мы ничего не можем сделать…» У меня, если ты не забыл, есть около тысячи невинных душ! Столько же калф и евнухов! Две наложницы Шехзаде, мать наследника престола и мои дети! Куда я из спрячу?! Как?! Объясни мне?! Говоря о побеге, ты даже не можешь подумать о том, что все невольницы погибнут, а моих детей, возможно, схватят! Неделя… Целая неделя была проведена в подвале дворца. Все рабыни, даже самые неразумные, боялись и лишнего движения сделать, не то, чтобы говорить о чём-то… Хотя о чём могут быть разговоры? Всем уже изрядно надоело говорить о том, как же им не повезло, и как сложится их жизнь в будущем. — Госпожа, ситуация крайне тяжёлая, и я понимаю вас. Вы, как супруга Султана, не можете даже подумать о том, чтобы посадить Шехзаде на трон, но… — Давуд. — Он мёртв! — уже прокричал в голос Паша. Он целую неделю пытался найти хотя бы одну зацепку того, чтобы Султан и его старшие сыновья живы, но никакой информации не было. Ему стало лишь известно, что на лагерь Османов напали неожиданно, когда все войны занимались постановкой всех шатров — Султан, Наруто, Саске — все они мертвы! Из-за своего желания получить доказательства этого, вы столицу превратили в поле боя! С кем вы сражаетесь?! С народом?! Или же с самой судьбой?! Если вы и дальше продолжите так действовать, то спасать будет уже нечего! Вы должны принять решение сейчас! — Хюррем промолчала. Она знала, что уже все давно решено, но будто бы специально оттягивала этот момент, словно ожидая, что это всё сон. Что она проснётся через некоторое время и поймёт, что это всё кошмар… Ну да, это кошмар. Кошмар на яву. — Он… Нет, все они живы… Они обязательно вернутся, и всё встанет на свои места, а ты ещё поплатишься за то, что сказал только что. Женщина вышла из покоев Султана и направилась обратно в подвал. Там, в подземелье, есть около двух тысяч человек, которым сейчас она просто необходима как воздух***
Через два часа. Подвал дворца — Что же мы теперь будем делать… — спросила одна из рабынь, сидя на холодном полу. Ох, этот вопрос интересовал не только её. Всех. Абсолютно всех В подвал зашла Хюррем Султан. Девушки тут же встали и поклонились, а после того, как она села на свой стул, все вновь заняли свои прежние места. Михримах Султан попыталась поговорить с матерью, но женщина лишь нервно отмахнулась от дочери, говоря ей идти к братьям и провести время с ними. В подвал вошли слуги, раздавая всем еду, но почти никто не притронулся к еде. Поели лишь Шехзаде и Султанша, остальные лишь сделали небольшой глоток воды. Карин сидела рядом с Махидевран Султан. Желание, на удивление, проявила сама Госпожа, объясня это тем, что если с венецианкой что-то случится, Саске, когда вернётся, будет спрашивать с неё. Как поняла невольница, женщина тоже недовольна сложившейся ситуации, но, чтобы в будущем не ссорится из-за неё с сыном, решила пожертвовать своими принципами. — Хватит осматриваться, — с упреком проговорила Махидевран. — Сейчас нужно молиться, чтобы наши надежды оказались правдой и мой сын, и Повелитель, вернулись невредимыми. — Госпожа, если бы вы знали, сколько я молилась за это время, сколько плакала и сколько переживала, то бы… — Избавь меня от этого, — резко перебила Махидевран. — Не желаю слушать как ты мучилась. Хочешь сказать тебе было больнее всех? Что я не переживала каждую ночь за своего сына? Я его вынашивала девять месяцев, кормила своим молоком и заботилась на протяжении четырнадцати лет! — Я не это имела ввиду, но, если вы неправильно меня поняли, то прошу прощения, — Карин склонила голову. Она понимала, как сейчас больно ей, но обида брала верх. Но, к сожалению, она не могла и слова против этого сказать. Она рабыня. Она должна молчать. — Госпожа, — к Хюррем Султан подошёл какой-то евнух и, прошептав что-то женщине, удалился, а взгляд Султанши стал бледным. Встав со своего места, она опять ушла, оставляя всех остальных гадать, что же произошло.***
Султанские покои. — Госпожа, прошу прощения, что снова вас беспокою, но ситуация ухудшилась, народ уже начал вламываться в ворота дворца, и те янычары, которые остались в столице, тоже перешли на их сторону. — Давуд… — женщина сжала кулаки. У неё явно сдают нервы — Делай, что хочешь и что можешь, но ты должен их остановить. Если ты, подобно этим предателям решишь пойти на грех, клянусь, я собственными руками казню тебя! — Госпожа… — мужчина вздохнул. Вот снова. Снова они вернулись к этому разговору. Снова они просто потратят время и оба уйдут ни с чем. — Вижу, повторять то, что было сказано утром, никому из нас не хочется. Поэтому вы должны мне помочь. Если вы этого не сделаете, то в этих покоях будет огромное количество человек. И они уж точно не будут стоять перед вами, в страхе склоняя голову. — Что я должна сделать? Как я могу помочь остановить этот ужас?***
Следующий день. Дворцовая площадь — Ворота дворца сломать не удалось, но мы изрядно потрепали их стражей и большое количество янычар, которые остались в столице перешли на нашу сторону, — проговорил один чиновник, стоя рядом с другими государственными мужами. — Мехмед эфенди, вы уже решили, что мы будем делать после того, как посадим Шехзаде Баязида на престол? Нужен будет регент, ребёнок не может управлять нашей великой империей. — Это уже будем решать, когда будет сделано самое главное. Сейчас же важно, чтобы всё пошло по нашему плану. — Главное, чтобы Хюррем Султан нам не помешала. От этой женщины можно ожидать всё, что угодно, нужно быть осторожнее. На это замечание все кивнули. Некоторые из них сами видели, как умело управляла Хасики, покойным, по их мнению, Султаном, и они никак не хотели, чтобы это вновь повторилось и с тем Повелителем, которого они хотели создать.***
Вторые ворота дворца — Мы требуем посадить на трон Шехзаде Баязида! — Да! Требуем! Люди кричали это с самого утра, не переставая. Некоторые даже ночью не уходили домой, надеясь, что дворцовые люди одумаются и уже ночью коронуют нового Султана, но этого, как и следовало ожидать, не произошло. Наоборот, неизвестно как, но силы стражи дворца только увеличились. Некоторые думали, что добавились стражи за счёт Пашей, которые были против такого поворота событий, но всё же, многим было просто не до этого. — Ты уверен? Если они увидят меня, то захотят тут же убить, а не послушать мои речи, — с печальной усмешкой спросила Хюррем. Её, Великую Госпожу, разделяли от этой толпы двери, которые вот-вот падут и сломаются. — Госпожа… Ничего личного, но вы прекрасно знаете, что про вас говорят. Ведьма. Ведьма, которая одним своим взглядом влюбила в себя Повелителя семи континентов. Сделаете это снова. Снова обварожите всех своей красотой. Сделайте так, чтобы они ушли без насилия с нашей стороны. Я знаю, вы сможете. Я верю в вас, — мужчина подошёл к Хасики намного ближе, чем дозволено и продолжал: — Ваши дети верят в вас. Рабыни, невольницы, калфы, аги, стражники. Повелитель верит в вас. Вы не должны подвести наше доверие. — Спасибо, — глаза визиря расширились. Он служит уже около десяти лет. Столько же и знаком с ней, но впервые за всё время он услышал от неё это слово. Приказав открыть двери, Хюррем вышла из дворца и увидела толпу, которая, заметив супругу покойного Султан, начала кричать обидные слова. Никто перед ней не склонился, никто не считал её своей Госпожой. Да и не нужно было это ей сейчас. Сейчас она должна как мать защитить всех своих детей, а также обитателей этого проклятого дворца.***
Тем временем в смотровой башне — Видно, это и есть конец Османов, — тихо проговорила Махидевран, смотря на то, как недовольные люди чуть ли не готовы набросится на женщину, которая подарила этой империи пятерых детей и останавливало их от этого войны, которые вышли защищать свою Госпожу. — Женщина вышла спасать Великую империю… — Госпожа, если вы так против этого, то можем попросить выйти к народу наших евнухов, — с упрёком проговорила Михримах. — Не знаю как вы, но сильнее моей матери сейчас в Османской империи никого нет. Не каждая женщина способна выдержать такой поворот судьбы и держаться ради троих детей, и этому неблагодарному народу, который не понимает, что без династии не будет и государства. В смотровой башне находились Михримах, Махидевран, Джихангир, Баязид и Карин со служанками. Рабыня чувствовала себя лишней, находясь тут, среди истинной Госпожи и наследниками. На вопрос «Зачем я тут нужна?» ей заткнули рот и сказали, что не её дело, и лучше ей побыстрее шевелить ногами. Так она и поступила. И вот сейчас, девушка стояла и смотрела со стороны, что творится по ту сторону дворца. Всё это был чудовищно. Народ, который боролся за свою правоту был совершенно не прав. Никто не может посадить наследника престола на трон без указа короля на это, но, как поняла Карин, в Османской империи всё по-другому. — Почему мы должны стоять тут и смотреть, как они не проявляют уважение к нашей Валиде? — проговорил Баязид, который стоял ближе всех к окну и видел всё, что происходило на улице. — Баязид, ты же помнишь, что тебе сказала мама? Ты должен быть тут, с нами, и защищать всех нас. Ты же отвечаешь за нашу семью, пока Повелителя нет в столице, — мягко улыбнувшись, проговорила Михримах. На это замечание Шехзаде лишь кивнул и вновь обратил свой взор на мать, которая с такой высоты казалась слабой и беззащитной. — Ммм… Эсма, верно? — спросила дочь Султана, после того, как заметила, что после слов Хюррем восставшие стали ещё агрессивнее. — Да, моя Госпожа. — Уведи Шехзаде Баязида и Джихангира в подвал. Им не стоит быть сейчас здесь. — Как прикажете, — девушка низко поклонилась и подошла к маленькому принцу, аккуратно беря его за руки, не желая его напугать. Когда же пришла очередь старшего, тот начал вырываться. — Я никуда не пойду. Михримах, ты же только что сама сказала, что я должен быть тут, вместе с вами. — Баязид… — девушка устало вздохнула. — Мой возлюбленный брат, ты прав, но прежде всего глава семьи должен защищать самых младших, а Джихангир… — дальше продолжать не пришлось, он и сам всё понял. Маленькому мальчику было тяжело в последнее время из-за его горба ещё больше. Так ко всему прочему он ещё и пытался стоять прямо, как все остальные, что добавляло ему боли в два, а то и в три раза больше. — Хорошо..... Тогда ты защищай тут нашу Валиде и Махидевран Султан, — после этого они ушли вместе со служанкой. — Шехзаде Баязид будет хорошим войном, — тихо проговорила Махидевран, подходя к окну. — Верно, — с усмешкой проговорила Михримах. — Госпожа, — подала голос Карин, — с вашего позволения, я пойду тоже в подвал, мне тут некомфортно. — А ты… — обращая своё внимание на девушку, задумчиво произнесла Султанша. — Фаворитка Саске. Ну да. От него стоило это ожидать. — Простите? — Мой старший брат не обращает внимание на женщин. Для него они все скучны, однообразны. Но у него есть одна дурная привычка… Он любит необычные, редкие вещи. Твой цвет волос… Интересно, сколько времени пройдёт, когда в гарем привезут ещё одну необычную вещицу… Тогда он сразу же забудет про тебя. — Значит, если бы вы не были дочерью Султана, мой Шехзаде ни за что бы не обратил на вас внимания, — венецианка сразу же заметила, как взгляд луноликой Госпожи ужесточился. — А насчёт того, что вы сказали… Может быть девушку с необычной внешностью и привезут в гарем… Только вот он на неё не посмотрит , — девушка понимала, что сейчас не лучшая ситуация, чтобы обсуждать подобные вещи, но не ответить она не могла. Резко послышался топот копыт и лошадиное ржание. Народ начал кричать ещё громче, но вместо угроз и оскорблений были слышны крики. В смотровой башне повисло молчание. Все наблюдали за картиной, как черноволосый парень слезает со своего коня, хватает свой меч и сносит голову зачинщику этого бунта. — Саске… Хвала небесам, он вернулся…***
Хюррем зажмурила глаза, не желая видеть, как отрубленная голова падает на холодный дворцовый мрамор, который вскоре залился алой кровью. Да, теперь настал настоящий конец. Только не для неё. Женщина глубоко вздыхает, а после улыбается и открывает глаза, внимательно смотря на Саске. Юноша немного запачкал свою одежду чужой кровью, но, видно, сейчас его это не волновало. Следующим действием он казнил второго, а после и третьего, а после того, как янычары, которые прибыли вместе с наследником престола и начали вести бой, он подбежал к своей мачехе. — Госпожа, вы в порядке? — спросил он, скорее из уважения, чем из искреннего беспокойства. Будь его воля, Саске тут же бы схватил её за руку и запер во дворце, но Хюррем Султан — супруга Повелителя. Так с ней никто не смеет обращаться — Саске… — словно не веря своим глазам, проговорила женщина — Н. Наруто, Селим? Повелитель? Они живы? — Сейчас не лучшая ситуация, чтобы обсуждать это… Лучше возвращайтесь во дворец. Мои братья и сестра наверняка очень напуганы — буквально в следующее мгновение Хюррем оказалась во дворце. По ту сторону двери шла битва, а если правильнее сказать — Саске «наказывал» предателей. — Хюррем, — к ней подошла Махидевран — Что сказал Саске? Повелитель жив? — Он… Он сказал, что сейчас не время… — отходя от шока, проговорила Султанша. — Нам нужно уходить отсюда. Возвращаемся в гарем. Атике! — женщина позвала свою служанку — Прикажи всем возвращаться к делам. Чтобы никто не оставался в том подземелье!***
Через несколько часов. Вторые ворота дворца. — Шехзаде… Клянусь своей жизнью! Я… — договорить уже умерший человек не успел. Через одну секунду его голова уже лежала на земле, а кровь медленно вытекала из его шеи. Остальные Паши и визири, которые видели это, от страха сжалились и отошли подальше от наследника престола, боясь, что и им достанется. — Интересно… Кто таких тупых баранов надоумел пойти против Султана? — вот оно. Вот чего все боялись. Этот стальной голос и глаза, которые были… Никакими. Бездушными… Да, именно этим и известен Саске в Европе. Своим безразличием. Говорили, что он может даже Султана убить, не поведя бровью. — Ты? — юноша поднял руку с мечом вверх, указав с помощью него на какого-то высокопоставленного чиновника, — или может ты? — переведя взгляд в сторону, он увидел молодого парня, который просто дрожал от страха. — Мало того, что во дворце находится моя мать, мой гарем… Так вы ещё решили и на супругу Султана поднять руку? На моих братьев и сестру?! Видно, вы слишком давно жили спокойно… Я это исправлю! Суйгецу! — Да, Шехзаде… — Отправь этого чиновника на фронт, а то засиделся уже. Жиром весь покрылся. Не удивлюсь, что и меча ни разу в своей жизни не держал… А ещё этих, — указывая мечом, проговорил Саске, чувствуя, как рана снова открылась. — Попробуют сбежать — лично зарежу их семьи. И женщин и детей. Всех по восьмое колено! — Ш-шехзаде! — Увести! — громко сказал раб наследника, не желая, чтобы негожий разозлил Саске. — А теперь! — громко крикнул черноволосый, подходя к трону отца. — Никто! Совершенно никто не сядет на этот трон, пока мой отец жив! Если вы ещё раз посмеете поднять бунт, или усомниться в том, что он жив..... Этот дворец станет вашей могилой… — Саске тяжело вздохнул, разворачиваясь и направляясь во дворец. Султан вернётся в столицу примерно через три дня, а тут такой бардак… Придется много попотеть. — Начинайте, — проговорил Суйгецу Джуго. Тот лишь кивнул и после того, как Шехзаде с товарищем скрылись за дверями дворца, вынул меч из ножен и прокричал «Казнить!». Зайдя внутрь дворца, Саске тяжело вздохнул и на пару секунд закрыл глаза, а рука словно сама потянулась к ране. Кровь пошла. Боль была такая, словно его всего пронзили сотнями мечами, стрелами и кинжалами… Суйгецу незаметно толкнул юношу, давая понять, что кроме них тут есть лишние люди. Убрав руку от места раны, наследник взглянул на судей, священнослужителей, а также на наместников, которые прибыли в столицу, как он понял, сразу же после известия о их «смерти». Усмехнувшись, Саске подошёл к ним ближе, словно тигр, который загнал в угол свою добычу. — Не думал, что нас предадут те, кто день и ночь молятся за нас, нашу великую династию и империю… — Шехзаде… Понимаете, мы… — Нет, не понимаю! — перебивая одного из имамов мусульманский священник , прокричал парень. — Вы кем себя возамнили, чтобы объявлять нашего великого Правителя мёртвым?! А?! — Шехзаде, послушайте меня, — вперёд вышел один из главных кадиев судья-чиновник, назначаемый правителем и вершащий правосудие на основе шариата Стамбула. — Вы должны нас понять. Мы не могли точно знать, правдивы ли эти слухи, именно поэтому… — Хватит! Как вы и сказали, это всего лишь слухи, которые никем не были подтверждены! Вы будете поднимать бунт и просить посадить моего брата на трон каждый раз, когда мы отправляемся на войну?! — Понимаете… — договорить мужчина не успел. Саске жестом руки приказал ему замолчать и продолжил: — Достаточно, я все увидел и понял, что нашего Падишаха окружают одни предатели… — в глазах помутнело, а во рту появился металлический привкус крови. Поняв, что долго он не сможет продержаться, наследник престола развернулся и, незаметно прикрыв рот рукой, направился в сторону внутреннего дворца. С большим усилием проглотив кровь, юноша взглянул на своего раба, который сразу же прибежал к своему господину, и тихо, совсем тихо что-то произнёс. Что именно происходило, никто не мог понять, но слова, которые вскоре сказал Суйгецу, повергли всех в шок. — Вы все, по приказу Шехзаде Саске, отправляетесь в отставку. Кто будет сопротивляться его воле — отправится на фронт. Когда вернётся Повелитель, также состоится суд, на котором вас будут судить те, кто не предал доверия нашего великого Падишаха и вынесут вам справедливое решение! — после и Суйгецу и Саске покинули внешний дворец, направляясь в покои Шехзаде, одновременно посылая кого-то за лекарем.***
Через некоторое время. Гарем — Наконец-то этот кошмар закончился, — проговорила одна рабыня, закончив свою часть работы по уборки сераля. В общей комнате довольно долгое время никого не было, но пыль всё равно накопилась, собственно как и остальная грязь. — И не говори, я так устала, — поддержала её другая девушка. Обе невольницы сели на диван, желая немного отдохнуть, но их тут же наказали и дали новое задание, также не забыв сказать, что если они будут отлынивать, то останутся без ужина. — А почему эти двое сидят как королевы и ничего не делают? Для них какие-то особые правила? — указала Эсин в сторону Карин и Сакуры. И у той и у другой в комнатах проводилась уборка, а так как они фаворитки, то им было просто нечем заняться, точнее они просто ждут, пока покои будут готовы и они смогут отдохнуть. Ну, по крайней мере, так хотела сделать Сакура, ведь ей до сих пор нельзя покидать свою комнату, но её приятно удивило то, что про неё не забыли и тоже отправили в подвал. За это она должна сказать спасибо. Да, большое спасибо… — Эсин, займись работой уже! — Ах, ну да! — не прекращая, говорила она. — Если на их нежных ручках появятся мозоли, если они возьмут тряпку и протрут пыль, то будет трудно ублажать наших Шехзаде… — Карин сжала кулаки. Нет, она не должна на это вестись, это провокация, она должна молча это стерпеть — Карин, ты как? — тихо проговорила Ханде, чтобы никто не смог их услышать, особенно Эсин. — Может пойдем к тебе в покои? Можем перестановку там сделать, если хочешь… — Смысл? — специально громко спросила венецианка. — Скоро мы отправимся в Манису, там уже и будем делать перестановку, — девушка встала со своего места и подошла к Сакуре. — Заходи ко мне как-нибудь, а то мне скучно одной. Дениз… — переводя взгляд на бывшую подругу, которая стояла около Эсин, проговорила невольница, — решила, что со мной достаточно скучно… Надеюсь, что, если мы с тобой достаточно близко познакомимся, то станем лучшими друзьями, — недождавшись ответа, девушка направилась к лестнице, но остановилась около Эсин. — У меня хоть есть кого ублажать… В отличие от тебя, — а после ушла к себе, пронзая ногтями свои ладони от обиды и злости. Через два дня. Султанские покои Вся семья Султана собралась в его покоях, ожидая, когда же он явится перед ними. Перед своей женой и детьми. Но, к сожалению, прежде всего сейчас Падишаху нужно предстать перед народом, доказывая этим, что он жив и здоров, и умирать пока что не собирается. Хюррем взволнованно вздохнула, ожидая возвращения своего любимого. Нервно топирая руки, женщина в сотый раз обратила свой взор на двери, думая, что вот сейчас она поднимет глаза и он войдет. Но этого не происходило, словно высшие силы специально замедлили время, чтобы не дать покоя главной Хасики. Только вот на сколько бы оно не было замедленно, это случится. Уже случилось. Двери отворились и небольшим грохотом, а вскоре аги объявили о приходе Падишаха. Склонив голову и глубоко присев в поклоне, Хюррем взяла своего супруга за руку, незаметно сжимая её в своих руках, а после целует и приподносит к своему лбу. После это сделали и остальные, кто тут был, а именно: Махидевран, Михримах, Баязид и Джихангир. После в комнату зашёл Наруто и тут же подошёл к своей матери, целуя её руку,а после крепко обнимания, а после негото сделал и Селим, который прибыл вслед за старшим братом — Пока меня не было в столице, произошло много неприятных инцидентов — начал Султан, садясь на свою кровать — Но я отправил Саске вперед и,как выяснилось, спас нашу Великую империю от больших проблем... — мужчина кивнул в сторону старшего сына, мысленно благодаря его за это. Тот в ответ лишь поклонился — Но, к счастью, мы смогли избежать бед, но, к сожалению, во многих областях продолжаются восстания... Я уже отправил в те места войска, скоро всё наладится, а сейчас я хочу вам всем объявить... Половина священного поста уже прошла, после того, как великий пост завершится, мои старшие сыновья отправится в свои санжаки. Саске — мужчина обратился к старшему сыну — Отправится в Манису, санжак наследника, а Наруто — повернув голову к парню — в Амасью На это все кивнули, даже Хюррем, которая была до самого конца против и всеми силами пыталась уговорить Султана отправить в Манису Наруто, но, как оказалось, все попытки были провалены. После этого объявления вся семья обсуждала недавние события, время от времени удивляя внимание Шехзаде, которые, как было видно, с нетерпением ждали когда же они отправится в свои владения, но, если Наруто был готов обсуждать это каждую минуту, то Саске буквально через полчаса перестал этим интересоваться, оставаясь в своих мыслях, где творился полный хаос...***
Наруто тяжело вздохнул. Сейчас у него будет не самый приятный разговор с матерью. Насчёт Сакуры. Пусть юноша и решил, что простит брата несмотря на правду, но вот к рабыни это явно не относилось. Он не сможет её простить. Да, он до сих пор не знает, была ли эта грешная связь между ними. Он простил брата, потому что понял, что таких, как эта девушка у него будут сотни, тысячи, но вот брат... Его никто не сможет ему заменить. Он это понял только когда Саске находился между жизнью и смертью, но самое главное, что понял. Понял вовремя. Они смогли кое-как поговорить. Их отношения вновь пришли в норму, но вот... Когда Наруто смотрел на старшего брата, у него появлялось ужасное чувство. Чувство предательства. Глядя на него, в голове появлялись разные картины того, как его наложница шепчет имя брюнета, как целует его в шею, как не желает отпускать его из своих объятиях и шепчет на ухо слова любви Нет, он не должен думать о ней. Решение вычеркнуть её из своей жизни было принято давно и менять его не было ни малейшего желания. Даже если окажется, что она не виновна, в это он верил с большим трудом, он не пустит невольницу обратно к себе в постель, в своё ложе. Никогда. Но... Его сердце не предстаёт любить. Да, это, должно быть, немного трагично. Даже после того, как он узнал, что никогда не сможет занять главное место в её сердце, после её предательства, после того, как она сказала, что была с ним только ради собственного благополучия, Наруто всё равно продолжает её любить... Всё-таки он не должен был влюбляться в рабынь. Они — средство для продолжения рода. Не больше. Зайдя в покои юноша сразу же подошёл к матери и поцеловал её руку, а после обнял её. Наконец-то. Наконец-то он снова смог обнять свою мать, почувствовать её тепло, вдохнуть полной грудью её запах. Как же он скучал... — Присаживайся, — с улыбкой проговорила женщина, садясь на диван. Парень последовал её примеру. — Я так счастлива... Ты и Селим целы... Для меня это высшая награда от Аллаха... Ты даже представить себе не можешь как я переживала... Каждую ночь засыпала думая о вас. О тебе, о Селиме, о Повелителе... Когда сообщили, что все вы, возможно, мертвы, я словно сама умерла... — Не стоит думать об этом, матушка... — Наруто тепло улыбнулся и взял руку матери в свою. — Забудьте об этом, словно вам снился страшный сон, который давно закончился. — Да, ты прав... — главная Хасеки Султана закусила губу, пытаясь понять, как начать разговор о Сакуре. Она неожиданно поняла, что сделала не лучший выбор. Сакура, словно гром среди ясного неба, разделила мать с сыном. Тогда, ещё до похода, они могли весь день ссорится из-за этой несчастной невольнице. — Сакура... — Матушка... Лучше не будем говорить о ней, — к ним подошла Ино с подносом в руках, принося щербет. Взяв одну чашу и сделав несколько глотков, юноша тяжело вздохнул. Он не хотел сразу же после своего возвращения ссориться с ней. — Ты уверен? Она продолжает утверждать, что была верна тебе. — Её слова — пустой звук без доказательств. — Да, возможно, но можно кое-что сделать, чтобы понять на чьей она стороне, — Наруто недоверчиво посмотрел на мать, словно пытаясь понять, что она на этот раз задумала. — Что же?***
Вечер. Гарем. Покои Карин. — Она так и радуется! — венецианка начала ходить из сторону в сторону, нервно потирая руки — Ты можешь отослать её куда-нибудь? Не могу больше видеть её радостное лицо! Стоит мне только появиться в гареме как Эсин начинает петь свою песню! — Она в гареме Повелителя, наказывать её без причины я не могу. Мне самой потом за это влетит, — ответила Ханде. Карин села рядом с женщиной. Всё дело было в том, что Эсин издевалась над ней. Издевалась, потому что видела, как фаворитка Шехзаде переживала за его игнорирование по отношению к ней. И пусть невольница старалась не обращать внимание на это при всех, но тут, в своей комнате, она показывала свои истинные чувства. Только тут она была собой. Только тут. — Она пытается задеть тебя за живое. Знает, что ты сильно переживаешь за свои отношения с Шехзаде. Говорю тебе, лучше просто молчать. — Ханде, молчать не в моих привычках, — со вздохом проговорила наложница. — Карин, в этом дворце молчание — золото. Если ты не научишься контролировать свои эмоции, то считай, что твоя жизнь закончена. Сейчас для тебя это трудно, но скоро ты к этому сможешь привыкнуть. Год, два и всё. Твои бунтарский характер исчезнет, — на это замечание девушка промолчала. Она не хотела больше ничего говорить. Да и зачем? У Ханде было своё мышление жизни, которое, конечно же, изменилось под влиянием здешних порядков. — Ещё посмотрим... Далее всё было как обычно. Ханде ушла в сераль, проверить как себя ведут остальные девушки. Принесли ужин, после девушка переоделась в ночную одежду и легла на кровать. Делать больше было нечего. Книг, чтобы почитать не было, на ночную прогулку отпускали один раз, и то, только потому что это было желание Шехзаде. В гареме сидеть в одиночестве не хотелось. Казалось, в чём разница? Что сидеть в комнате одной, что там... Да. И она была огромной. По крайней мере для Карин. Там была Дениз, которая с большой скоростью спелась с Эсин. Но это было только половиной её проблем. Из-за их работы теперь весь гарем судачит «о её несчастной жизни». Да, жизнь несчастна. Как она может быть счастлива? Мало того, что она разлучена с семьёй, так ещё и стала рабыней. Рабыней своего заклятого врага. Но хуже всего было то, что она в него влюбилась. Влюбилась и теперь страдала. Никто никогда не сможет понять какого это. Любить и ненавидеть одновременно. Так ещё и страдать от разлуки, от ссоры, от понимания того, что, возможно, он больше никогда не позовёт к себе на хальвет. Тяжело вздохнув, невольница провела рукой по волосам, тем самым убирая с лица надоедливую чёлку, которая всё время лезла в глаза. Венецианка укрылась тёплым одеялом и положила голову на подушку, но сна не было. Карин наоборот начала вспоминать все счастливые моменты, которые когда-нибудь происходили в жизни. Воспоминания об отце, матери, братьях, друзьях заполонили разум, но... Неожиданно картинка сменилась. Она вспомнила как её захватили в рабство. Как она приехала в неблагоприятный район. Зачем? Тогда, имея слишком доброе сердце, ей захотелось заняться благотворительностью. Раздать немного денег, накормить голодных детей, помочь вдовам, а также инвалидам, но... Но, неожиданно для всех, появились кочевники, которые схватили всех, а тех, кто пытался убежать, убивали, даже не задумываясь. Невольница закрыла глаза рукой, из которых вскоре полились слезы. Только сейчас, когда никто не стоял над душой, она смогла дать волю эмоциям. Она слишком долго держала всё в себе. И вот, положение нынешних отношений с Саске стало последней точкой... Она должна срочно что-нибудь предпринять. Иначе она зачахнет в этих четырёх стенах, а после отправится в Старый дворец.***
Следующий день. Покои Султана — В восстании участвовало большое количество иностранцев. Это было небольшое количество послов из разных стран. К сожалению, на данный момент времени довольно трудно сказать, состояли ли в заговоре целые посольства или же всего лишь несколько человек, но, скорее всего это станет известно в течение недели, но возможна небольшая задержка. Так же пострадали торговцы и ремеслиники. Их убытки придётся возместить из тех денег, которые мы получили во время военного похода, что не очень может понравится янычарам, но эту проблему возможно решить, если сократить некоторые расходы гарема, а также урезать выплаты наложницам... А также, если возможно, и Султаншам и младшим Шехзаде. — Хорошо, это... Не самая главная проблема... — Султан встал из-за своего стала и подошёл к Саске, — Восстание было не только в столице, а также и ближайших городах, в том числе и в Санжаках, в которые я собирался отправить тебя и Наруто... Конечно, если ты отправишься в Манису через несколько дней и станешь там править, это не гарантирует, что рядом с тобой и твоим братом не будет предателей, которые будут покушаться на ваши жизни или же заставлять идти против друг друга... Но и держать вас обоих в Стамбуле я не могу. — Вам не о чем беспокоиться, Повелитель, — уверенно произнёс Шехзаде. — В противном же случае я не буду сдерживать свой гнев и без жалости уничтожу наших врагов, — в дверь постучали. Разрешив войти, Султан отшёл от сына и вновь сел за свой стол. Пришла Махидевран. Женщина встала рядом с наследником и поклонилась. — Махидевран, ты вовремя, — с улыбкой проговорил мужчина. — Можешь начинать подготовку к отъезду, через несколько недель отправитесь в путь... Можешь делать всё, что считаешь нужным, но в меру. Казна не сможет понять все расходы сразу. Или же можешь использовать собственные сбережения. Лицо женщины немного нахмурилось. В конце концов она поняла смысл этих слов. Султан запретил ей использовать деньги гарема на «проводы Шехзаде». Ещё бы. Повелитель знал, что эта женщина будет тратить деньги на ненужные, но безумно дорогие вещи. Только вот позволять ей это никто не будет. — Как прикажите, Властелин, — склонив голову, проговорила она. — Только у меня есть к вам несколько просьб. Не переживайте, они не потребуют большого количества вашего времени и внимания, всего лишь нужно ваше разрешение. — Слушаю. — Как вы знаете, путь до Манисы не так уж и далек, но лесная дорога заставляет желать лучшего. Если вы позволите, то я прикажу улучишь кареты, не хочется, чтобы по пути у одной из них сломаетесь колесо или что-то ещё. Также я возьму чуть больше рабынь, так как нужны будут личные служанки для фавариток и калф. — Позволяю, — мужчина тяжело вздохнул, понимая, что создал себе лишнию работу. Теперь Махидевран будут за каждое мелочное дело к нему приходить и просить разрешение. В ответ Султанша лишь склонила голову, а после и вовсе ушла, не желая мешать Султану решать государственные дела.***
Несколько дней спустя. Дворцовый сад Девушки вышли из дворца и блаженно выдохнули. За время восстания никому нельзя было покидать дворец. Поэтому сегодня они были очень довольны. В конце концов неизвестно когда снова им будет позволено прогуляться тут из-за военного положения в стране. Карин стояла в стороне вместе с Фидан калфой. На удивление, женщина сама проявила желание поговорить с рабыней, но ничего толкового она так и не смогла сказать, поэтому они стояли молча. Просто наблюдали как остальные невольницы веселятся. Был слышен смех. Казалось бы, всё медленно, но верно возвращается на свои места, только вот... Только вот это совершенно не так. Пусть, девушки снова смеются, распускают сплетни, но они всё также боятся. Боятся, что тот кошмар, который они недавно пережили, может повториться. Разумные рабыни понимали, что раз Султан и главный наследник живы и сейчас находятся в дворце, то ничего не будет. Просто всех накажут, понизят в должностях, но это максимум. Возможны казни, ссылки, катарка... Но никто не осмелится снова пойти против правящей семьи. Особенно, если учитывать, что сейчас Падишах находится в столице. Подул сильный ветер, из-за чего наложница вздрогнула, а после сильнее укуталась в свою накитку. Хотелось пить. Ужасно, но, к сожалению, было нельзя. Она дала слово, что, если Саске вернётся живым и невредимым, то она будет поститься каждый год. Тем более осталось всего лишь несколько дней. Несколько дней и она вернётся к привычному ритму жизни. Не нужно будет вставать на рассвете, чтобы провести трапезу, а после весь день проводить в молитвах, чего Карин, конечно же, не делала. В конце концов она всё ещё христианка, так что перед Богом у неё нет такого греха. — Я слышала сплетни, — неуверенно проговорила Фидан, всё же решив начать разговор. Только вот, видно, тема была неудачной. Но сказанное служанкой немного рассмешило невольницу. — В этом дворце столько слуг, рабынь. Каждый из них, хотя бы раз да распускал сплетни... И о каких именно ты говоришь? Я должна сейчас тебе перечислить всё, что знаю, чтобы нам продолжить этот бессмысленный диалог? — на самом деле Карин уже поняла, о чём пойдёт речь. И это её раздражало, но показать этого она не могла. Не хотелось показаться слабой перед Фидан. — Шехзаде давно вернулся... Даже раньше Повелителя, но до сих пор тебя не звал к себе в покои... Конечно же, сейчас ему не до развлечений, я это понимаю, но прошло уже достаточно времени. Всё уже уладилось, а тех, кто продолжал сопротивляться казнили. — Не понимаю смысла твоих слов. Как ты и сказала, сейчас у Шехзаде нет времени на развлечения. — Но почему-то у Повелителя есть время на Хюррем Султан, на детей. Что же Шехзаде? Может, он просто забыл про тебя? — Карин незаметно сжала кулаки, а после тяжело выдохнула. Никто не должен догадаться, что и саму венецианку посещали такие мысли. — Даже если так, он скоро вспомнит про меня. Можешь не переживать, — девушка подошла к небольшому фонтану, а после, зачерпнув немного воды ладонью, делая вид, что сделала несколько глотков. В конце концов, никто не знает, что она держит пост. Только пару евнухов и некоторые калфы. Сейчас самое главное, чтобы никто не понял, что и самой Карин не спокойно по этому поводу. Неожиданно что-то врезалось в ноги девушки. Посмотрев вниз, рабыня улыбнулась и спустилась на колени перед маленьким мальчиком. Шехзаде Джихангира она видела не в первые, но лицом к лицу они ещё ни разу не виделись. Видно, мальчик бежал, так как тяжело дышал, а волосы немного были растрепаны. Аккуратно поправив причёску мальчику, невольница заговорила. — Куда направляетесь, Шехзаде? — тихо проговорила она, чтобы не пугать наследника. — Алые волосы... Кто ты такая? — удивлённо спросил он, а рука так и потянулась к прядям волос, но девушка отстранилась. — Простите, но ко мне никто не смеет прикасаться кроме Шехзаде Саске... — Но ты ведь только что сама до меня дотронулась... — мальчик печально вздохнул — Значит, ты фаворитка брата Саске... Теперь всё понятно. Он всегда любил такие диковинки, — Венецианка горько усмехнулась. К сожалению, разум этого милого мальчика уже отравили. Он, как и все османы, считают всех, кроме самих себя, вещами, которыми можно распоряжаться как им вздумается, даже не задумываясь о чувствах этих «вещей». — Если вы позволите, я провожу вас обратно, — вставая с колен и пропуская Джихангира вперёд, а после посмотрела на Фидан калфу. — Если ты больше ничего не хочешь сказать, то я пойду с Шехзаде, его нужно проводить, — служанка на это молча кивнула, понимая, что такие разговоры не для ушей маленького мальчика. Джихангир шёл впереди, а невольница молча плелась сзади. Смысл вести разговор? Особенно если учитывать, что даже ребёнок считает её всего лишь вещью. Вещью, а не живым человеком, у которого тоже есть чувства и душа. Ей нужно просто привести его к матери и вернуться к себе... Да, только это... Спустя некоторое время девушка поняла, что они направляются к тренировочному полигону. Звуки соприкосающихся мечей это только подтверждал. Ха, ну и как она это сразу то не поняла? Супруга Повелителя не будет гулять по саду после пережитого стресса. Сейчас женщина, скорее всего, пытается прийти в себя при помощи расслабляющих массажей, а также травяных отваров. Венецианка откинула эти мысли. Пусть будет, как будет, она не в силах изменить судьбу. Пройдя чуть дальше девушка увидела как Шехзаде Саске и Шехзаде Баязид тренируются в битве на мечах, Селим же сидел в стороне, не смея и заикнуться о том, чтобы взять клинок в руки. Михримах Султан же сидела на небольшом диване, с улыбкой смотрела на своих братьев. — Боже... Только не это... — девушку не устраивал такое развитие событий. Нет, возможность увидеть Саске, напомнить о своём существовании, радовало рабыню, только вот... Только вот там была дочь Султана, а с ней отношения сразу не заладились. Это не очень хорошо, тем более наследник престола любил свою сестру. Готов был весь свет уничтожить, чтобы она не плакала. Самый младший сын Повелителя, увидев, что старшая сестра и брат ничем не заняты, побежал к ним, совершенно забыл о своей спутнице, но буквально через пару минут он вернулся, держа в руках небольшое яблоко. — Спасибо, — после молча вручил фрукт в руку невольнице и улыбнулся. — Что вы, Шехзаде, не стоило, — она улыбнулась. Всё-таки в этом ребёнке ещё есть хотя бы капелька добра. — Что ты тут делаешь? — спросил юноша. Видно, Баязид проиграл, к сожалению. А она планировала уйти незаметно. Что ж, видно сегодня удача не на её стороне. — Я слышал, что рабыням запрещено гулять по саду, когда им вздумается, — к ним подошла Михримах. Султанша натянула улыбку и обняла Саске за руку. Карин сжала яблоко в руке, а после низко поклонилась. — Да, это так Шехзаде. Нам сегодня позволили выйти в сад... Тем более, мне позволено выходить из гарема когда захочу. Статус фаворитки имеет свои плюсы, — тихо проговорила девушка, низко склонив голову и не желая смотреть на него. Они всё ещё не поговорили после той ссоры. Они поссорились из-за слухов про Сакуру, которые дошли до наложницы. Ревность надавила на разум, заставляя его поддаться порыву. Теперь же они оба вели себя как совершенно чужие люди. Словно между ними никто ничего не было и они и вовсе не знакомы. — Она хорошая, она меня сюда привела, — Джихангир взял Карин за руку, а после посмотрел на неё. — Я никогда не был в той части сада, так что один городу бы не нашёл... — У нас что, кроме этой рабыни нет других слуг? — перебивая брата, прошипела Михримах. — Хатун, можешь идти, пока тебя брат не позовёт, не попадайся ему на глаза. — Как прикажите... — невольница уже было развернулась и ушла, но её остановил ребёнок. — Как тебя зовут? — Карин усмехнулась. Что ж, пора поиграть на его нервах. — Шехзаде, можете называть меня... Кэтрин.***
Вечер. Гарем — О Аллах, когда же вы свой рот закроете?! Или же мне вам языки вырвать?! — прокричал только что вошедший в общею комнату Сюмбюль ага — Тушите свечи! Готовьте свои кровати и ложитесь спать! О Аллах, да где же Зульфия калфа ходит?! Евнух пошёл на второй этаж, направляясь в покои Сакуры, но девушкам это было уже давно не интересно. Они поняли, что Сакура самая обычная рабыня, которая всего лишь приглянулась Шехзаде, так что фактически не вспоминали о ней. Лишь изредка некоторые рабыни вели разговор о фаворитке Шехзаде Наруто. Только вот и разговором это назвать нельзя было. Скорее всего ещё одна бессмысленная тема для разговора на пять минут. Уже через несколько минут невольницы закончили свою вечернюю рутину и почти все легли в свои постели. Остальные же переодевались. Многие устали после прогулки в саду, поэтому рабыням было разрешено лечь пораньше и хорошенько выспаться, но девушки забыли про это. Они не заметили как время для сна подошло и упрямо игнорировали слова обычных калф. Кажется, что если бы Сюмбюль ага не появился бы, то они и вовсе всю ночь провели за разговорами. Спустя около получаса евнух вместе с любимицей Наруто спустились в сераль и направились в сторону покоев Хюррем Султан. На встречу им шёл Онгер ага. Они оба не смогли пройти мимо друга друга и не сказать колких слов, что, в последствии привело к их ссоре. Сакура стояла в стороне, не смея их остановить. В конце концов не до того ей сейчас было. Узнав, что Султанша хочет её видеть, сердце рабыни чуть не разбилось на тысячи кусочков только от мысли, что всё. Вот и настал её конец. Но в следующие мгновение в голову пришла мысль о том, что вдруг, Наруто решил её простить? Вдруг выяснилось, что она, пусть и любила другого, но всё же была ему верна? Хотелось верить. Хотелось всё вернуть, но она понимала, что даже после примирения ничего не будет как прежде. Будет недоверие, а из-за него и ссоры и измены с его стороны. — Остолоп несчастный! Да чтобы ты провалился под землю! — прокричал громко Сюмбюль, тем самым возвращая девушку в реальность. — Верблюд! Только и делаешь, что ешь целыми днями да играешь в нарды с Шикером агой! — Прекратите! — в гарем зашла Зульфия калфа. Евнухи и Сакура тут же поклонились женщине, остальные девушки же решили сделать вид, что они спят, желая обсудить происходящие завтра утром. — Что это вы тут делаете?! Спорить ночью решили?! Мне это надоело, я завтра же сообщу об этом Хюррем Султан, пусть она об этом позаботиться! — Зульфия калфа, ради Аллаха, не нужно! — Раньше нужно было думать! — тяжело вздыхая, строго сказала женщина. — Что это вы тут делаете так поздно? Онгер ага? Сюмбюль? — Хюррем Султан велела к ней срочно Сакуру хатун привести, — немного склонив голову, произнёс слуга. — Так иди же к ней. Не заставляй её ждать, — рабыни и евнух низко поклонились и ушли, продолжая свой путь. Женщина же повернулась ко второму. — А ты что? — Шехзаде Саске пожелал видеть Карин... — Так чего же ты ждешь? Иди скорее, нельзя заставлять ждать Шехзаде. О Аллах, всему вас нужно учить.***
Через некоторое время. Покои Хюррем Султан Сакура зашла в покои своей бывшей Госпожи и осмотрела комнату. Эх, а всего лишь около полугода назад она стояла в этой же комнате. Только тогда сама Хюррем Султан одела на неё ожерелье, а теперь... А теперь Султанша смотрела на рабыню с открытой неприязнью. Резко стало понятно, что живой она отсюда не сможет уйти... А что она ожидала? Что после «предательства» супруга Падишаха продолжит её поддерживать? Что снова отправит её к своему сыну? Что прикажет снова его соблазнить до такой степени, что тот забудет совершенно всё? Начиная со своими военными успехами и заканчивая своим именем. Глупо... Совершенно глупо. Хюррем же словно прожигала девушку взглядом, словно выбирая как помучить рабыню. Вариантов было предостаточно. Можно было даже змеёй припугнуть или же просто взять и подвешать вниз головой к потолку. Только вот это унижение, а женщина хотела увидеть на лице невольницы боль. Причём любую. Душевную или физическую. Она хотела, чтобы Сакура страдала так же, как и её сын только при одном упоминании имени этой... Хюррем тяжело вздохнула, понимая, что мысли об этой девчонке приведут её к очередному нервному срыву, а этого ей сейчас не нужно. — Я отправила тебя к своему сыну, думая, что раз ты новенькая в этом дворце, то будешь по гроб жизни мне благодарна. Благодарна за то, что только благодаря мне ты прошла по золотому пути... Но, видно, ты, как и все остальные, решила, что нужно выбрать Саске. Что он станет Султаном, а ты, в своих мыслях, его главной фавориткой... — проговорила женщина, подходя ближе к рабыни. — Госпожа, это не так... — Хюррем подняла руку вверх, тем самым предупрежлания, что, если она продолжит, то останется без языка. — Аллах мне свидетель, я хотела, чтобы ты была счастлива. Чтобы родила детей, любила их, а после боролась за их счастье... Но ты выбрала не тот путь. Теперь ты поплатишься за это... — Вы сказали, что я буду счастлива...Что в моей жизни не будет никаких трудностей... Но почему вы мне не сказали, золотой путь это и есть трудность? Трудность, которая сопровождает всех фавориток всю жизнь? Именно благодаря тому, что я стала принадлежать вашему сыну, именно из-за этого я сейчас стою перед вами... Меня обвиняют в измене, в предательстве, хоть это совершенно не так! — Сакура поняла, что сейчас не нужно сдерживаться. Если и пытаться выжить, то нужно делать это, идя напролом, не обращая внимания на последствия. — Ни вы, ни Наруто, никто в этом дворце не хочет меня выслушать и понять! — Что ж... Расскажи тогда, что произошла на самом деле, — произнесла женщина, садясь на один из диванов. Она была спокойна, её не беспокоили слова рабыни, хотя она прекрасно понимала, что в них есть доля правды. — Сейчас резко, ни с того ни с сего появился человек, который может тебя выслушать. Только за это придётся заплатить очень высокую цену. Ты готова на это? — Да... — немного с неуверенностью проговорила девушка, а после опустила взгляд на пол, думая, что сказать дальше. Но говорить не пришлось. Хюррем встала с дивана и прошла в центр комнаты. — Знаешь... Рассказывать мне историю про то, что к тебе подошла служанка Махидевран и сказала идти к Саске, а ты выбрала моего сына не нужно. Я слышала это уже не раз и не верю. Какая разумная девушка бы упустила бы такую возможность? Тем более слухи основаны не на пустом месте. — Тогда мне вам нечего сказать... Потому что эта «история» и есть правда... — больше говорить ей не дали. Одним жестом руки приказали заткнуть рот и молча ждать решения Султанши. — Представим, что это так... — Хюррем сложила руки на груди, внимательно осматривая свою бывшую служанку, словно пытаясь найти хотя бы одну эмоцию, но ничего не выходит. На лице невольнице была какая-то печаль, возможно, если сильно надавить, она начнёт реветь, умолять простить... Да, но этого не происходит. Почему? Женщина и сама не знала, но узнать хотелось... Или нет... Хотелось, чтобы эта девчонка... Хотя... Не важно, всё равно её судьбу будет решать Наруто. — Что... — Это правда, я никогда не изменяла вашему сыну. Я была верна ему. И сейчас верна. И любовь к Шехзаде Саске... Это слухи. Никогда я не чувствовала любовь к этому человеку. Страх, небольшая неприязнь и остальные подобные чувства были, есть и сейчас. И если на вашем языке эти чувства называются любовью, то да, я безумно люблю этого человека Девушка не дала договорить женщине. Она прекрасно знала, на что способна супруга Султана и, если даже не попытавшись ставить своё слово, то твои последующие слова будут обёрнуты против тебя. — Говоришь, что верна моему сыну была? — с небольшой усмешкой проговорила Султанша. Получив небольшой кивок, она молча подошла к столу, открыла одну из многочисленных шкатулок и, достав маленький сосуд, повернулась к рабыни. — Что ж, тогда докажи мне свою верность, — протянула бутылочку, которая вскоре была взята дрожайщими руками несчастной девушки. Больше никто ничего не говорил. А смысл что-то говорить, если и так всё понятно? Сейчас она либо умрёт либо же... Ей поверят, отпустят, снова что-то прикажут, но... Но она не верила в это. Никогда девушка не рассчитывала на что-то большое, чем это возможно, а сейчас, кроме её неминуемой смерти, ничего не произойдёт.***
Тем временем в покоях Шехзаде Саске Двери с небольшим грохотом закрылись за спиной. Девушка молча прошла в середину комнаты, а после низко поклонилась, а после взглянула на своего господина, который, в свою очередь, стоял спиной к ней. Карин ощущала злость, гнев, раздражение... А разве это ни одно и тоже? Да, скорее всего так, но почему-то девушка могла различить в любой момент времени, что чувствует юноша. Как? Почему? Зачем? Хорошие вопросы, на которые и сама невольница не знала ответов. Но узнать, чёрт побери, очень хотелось. Хотелось до такой степени, что сердце, от неудолитворенной потребности, коей она являлась для рабыни, готово было остановиться. Да... Именно так... — Ничего не хочешь рассказать? — после нескольких минут молчания наконец-то произнёс юноша, а после повернулся к ней всем телом. Карин молчала, думая, что ей следует сказать. Она знала, что он хочет узнать. Знала, именно поэтому затеила всю эту игру. Зачем? Да просто хотелось его позлить. — Что же вас интересует, Шехзаде? — нивинным голосом спросила она, делая вид, что совершенно ничего не понимает. — Да неужели? — юноша медленно провёл рукой по волосам, а после повернул голову и посмотрел на балкон, мысленно решая, что делать дальше. — Конечно, кто я, чтобы знать, что может быть в голове такого великого человека, как вы. — За время моего отсутствия тебя, видно, научили поведению. Что ж, это довольно похвально... Только у меня нет времени стоять тут несколько часов и слушать все твои любезности. Я хочу узнать ответ на свой вопрос — Я отвечу на ваш вопрос, если вы его зададите, а не будете заставлять меня гадать, что же вас интересует, — в тон ему ответила венецианка. Нельзя сразу вытаскивать туз из рукова. Она должна выкинуть все ненужные карты, а уже после, когда юноша расслабиться, с лёгкостью победить. — Имя, — немного холодным голосом произнесла Саске, — меня интересует только твоё имя. — Имя?... А что не так с ним? — Будешь продолжать играть со мной? Что ж, можешь продолжать, только после этого не удивляйся, почему ты будешь брошена в темницу. — Кэтрин? Вас же это интересует? Не знаю как это объяснить... В Русском государстве есть отчества... Например... Иван Васильевич, в Европе же такого нет. Вместо отчества у нас есть вторые имена. Например та же Кэтрин Джустиниани-Микьель Анастасьевы. У неё два имени. Моё официальное имена Кэтрин. Кэтрин Узумаки. Это довольно древний род в Венеции, который приближен к двору короля. «Карин» же прозвище, которое мне придумал старший брат... — девушка подошла к Саске и обняла, полной грудью вдыхая родной запах любимого мужчины. — Я так скучала по тебе... Казалось, что я метрва, а моё тело просто существует... Особенно мне было плохо когда я узнала, что ты.... — Я это три дня объяснял чиновникам, а до тебя, Кэтрин, это будет доходить в три раза больше, да? — он повернулся к ней, а после прижал к себе. Рука сама легла на её алые пряди, а лицо само зарылось в её волосы, вдыхая сладкий аромат граната. Никого не волновало, что будет дальше. Сейчас они хотят насладиться друг другом, а проблемы могут подождать и до завтра..