Сессия в условиях Талига

Присланная Сузой-Музой еда оказалась выше всяких похвал. Давно я так не лакомился, а вино, кстати, тоже неплохое. Жаль, что я в нем не очень разбираюсь. В прошлой жизни любил выпить пива, но теперь понимаю, что это совсем не то в сравнении с местным вином. И рассуждать о различиях земных и кэртианских алкогольных напитков можно бесконечно. Здесь ведь еще не приторговывают суррогатом. Так мы сидели и радовались жизни, пока не распахнулись двери и взбудораженный отец Герман ворвался в галерею. Вид у него был почти бешеный, но что-то подсказало мне, что незачем бояться. Впрочем, возможно дело в том, что я опьянел и теперь с некоторым трудом держался на ногах. — Что здесь было?! Что вы видели? — Ничего, — ответил я, еле шевеля языком. — Ничего, — ответил Паоло, с досадой глядя на задетый чем-то острым палец. — Кроме жуткого холода. — Ну вот и хорошо. Идите в свои комнаты. Все свободны. Переглянувшись, мы с Паоло запихнули изрядно полегчавший мешок с остатками пира в камин, а затем бодро побежали за Катершванцами. До моей комнаты оказалось не так и далеко. Выслушав пожелания спокойной ночи от отца Германа, я улегся на кровать и крепко заснул. Сон обещал не отпускать меня из цепких объятий очень долго. Но, что странно, мне померещилось, что приходили Паоло и отец Герман. А зачем? Лежа, я хлопал глазами, бессмысленно на них пялясь. Однокорытник говорил, что ему надо уезжать. — Запоминай. «Их четверо. Всегда четверо. Навечно четверо, но сердце должно быть одно. Сердце Зверя, глядящего в Закат». — Чего? Кого? — Мне пора идти, — шепнул кэналлиец, отбегая к двери. — Лучшее всего, тан Окделл, если вы ляжете спать и все забудете. Вы ничего не видели, ничего не слышали, ничего не знаете! И во имя Четверых будьте осторожны. Прощайте. Постарайтесь понять, что нет ничего тише крика и туманней очевидности. Если вы это уразумеете, возможно, вам удастся спасти хоть что-то. Или спастись самому. И эта парочка утопала — чуть ли не в обнимку. А я, с хмельной и тяжелой головой, посмотрел на какую-то игру красок за окном, ничего не понял и снова провалился в черноту глубокого сна. Утром приперлись слуги, игнорируя мой офигевший взгляд, оставили тарелку с жуткого вида овсянкой и сообщили, что занятий не будет. — Нет, спасибо… — протянул я с легким завыванием, глянув на завтрак. — Я не голодный… Ближайшие несколько часов я безжалостно тер виски и плескал в лицо ледяной водой, пытаясь сбросить с себя сонно-винный морок. И понемногу это удалось. Одевшись, я задумчиво посмотрел в тот угол, где в первый вечер увидел крысу. Как по заказу — бодрый топоток ее коготков по полу. Серая усатая мордочка высунулась из-под ножки стула, черные глазки заблестели. Я хмыкнул. — Привет. Крыса фыркнула. Жаль, что нечем с ней поделиться. А играть нет желания — еще цапнет за руку. Может быть заразной. Ну нафиг связываться. Улегшись обратно на кровать, я стал размышлять о сути того, что рассказали Паоло и отец Герман. И ничего не придумал. Им надо было выдать мне письменную расшифровку своих вещаний. Потом, через несколько часов, когда я снова задремал, пришел слуга и бесцеремонно прервал мой зарождающийся сон. — Унар Ричард, вы можете идти на обед. — Уже? Неохотно встав с кровати, я поплелся в обеденную. Есть теперь хотелось весьма сильно, потому что утром я позавтракал только коркой хлеба, а от овсянки отказалась и крыса. Не стоило рисковать. Устало бухнувшись на место, я подпер щеку рукой и оглядел своих товарищей по заключению. Они выглядели не лучше. Эстебан же не балагурил радостно, а в кои-то веки притих. А Арамона встал из-за стола и скорчил скорбное лицо. — Господа унары! Отец Герман вчера ночью уехал по важным делам, поэтому общего молебна сегодня не будет. Перед трапезой все прочитают молитву про себя, как положено в походе. Теперь я должен сообщить вам три новости. Во-первых, история с так называемым графом из Путеллы благополучно разрешилась, во-вторых, через три недели вы получите отпуск и право выхода за пределы Лаик, в-третьих, унар Паоло был вынужден нас покинуть. Сегодня занятий не будет, но завтра в Лаик все пойдет как положено. А теперь молиться и обедать! Джок, подавайте! На обед — гороховая каша с мясом. Ммм, очень даже неплохо! А потом — пироги с изюмом. Какая прелесть, неужели, оставшись без ужина, Арамона почувствовал себя в нашей шкуре? Вряд ли. Просто отвлекает внимание всеми силами. — Господин капитан, — Арно с любопытством заговорил, — а когда вернется отец Герман? — К вечеру, наверное. Я невесело усмехнулся. Все очень грустно. И, при взгляде на одного из слуг, я вспомнил про крысу. Может и правда ее приручить? Хоть настроение себе поднять… А то что-то невесело в этих стенах. Куда увезли Паоло? Может, его сделали единственным виновником событий? Вряд ли. И капитан, похоже, сам ничего не знает — у него чуть ли не дрожат руки. Но Арамона соврал — Герман не вернулся к вечеру. Через неделю в Лаик приехал отец Йонас и действительно, все пошло по-прежнему. А крыса не желала приручаться. Кусочки хлеба с ужина она с аппетитом ела и исчезала. Зараза пушистая! Чем ей тут так нравится? Или просто характер вредный? Но ладно. Главное, что не проявляет агрессии. Интересно, если получится приручить, возможно ли вынести животное в кармане? Продолжились занятия по фехтованию, интереснейшие уроки мэтра Шабли и вдумчивые разговоры с однокорытниками. Про Паоло я думал часто, мучаясь в сомнениях, но постепенно тревожные мысли об обозримом будущем отвлекали меня. Что ждет после Лаик? Если опустить тот факт, что Мирабелла без умолку повторяла про «верную службу» Людям Чести, то меня выберут оруженосцем. Кто, интересно? Посмотрим. А еще нужно потихоньку узнать о местных краях и их особенностях, чтобы сравнить это с земными реалиями. Иначе — никак.