Сессия в условиях Талига

Тот день, когда я решил прогуляться по Нохе, казалось, не предвещал ничего страшного. Утро выдалось прекрасным в плане погоды, поэтому я решил пройтись по аббатству. Сначала думал позвать на прогулку Эстебана, но отчего-то эта затея не показалась мне хорошей. Позавтракал, оделся и пешком направился в старое аббатство по пустым и прохладным с утра городским улицам. Изредка попадались одиноко идущие навстречу горожане. Ловя на себе удивленные взгляды, я чувствовал себя вполне счастливым. Особенно после того, как недавно едва не попался кардиналу. Хотя с другой стороны, вряд ли мне грозило что-нибудь серьезней строгого выговора и передачу под надзор Алвы. Меня, конечно, малость подбешивает, когда он начинает цинично язвить, но потерпеть можно. А вот и старое аббатство — здесь я был впервые. Толкнул калитку и невольно улыбнулся, увидев залитые ярким солнцем каменные плиты Нохи, стайку голубей, дремлющего темного котенка. Все было хорошо — можно провести здесь хоть весь день и предаваться своим безмятежным мыслям. Так я и делал в течение ближайших двух часов — после долгого сидения в четырех стенах это казалось просто потрясающим. Наконец, остановившись возле деревянной скамьи, я присел и с наслаждением вытянул ноги. Запрокинул голову и довольно зажмурился, как тот самый котенок. Чем дольше я находился в этом теле, тем сильнее забывал о том, что когда-то меня звали Дмитрий Сергеев и я был студентом исторического факультета. Это не есть хорошо, потому что память должна оставаться со мной. Иначе я рискую вжиться в роль Ричарда Окделла. Интересно, какую службу я должен сослужить Штанцлеру по его планам? Но мне не суждено было обдумать в этот день мотивы поступков кансилльера — едва я полностью погрузился в свои мысли, как услышал чье-то легкое неодобрительное покашливание. Кто нарушил мой покой? Предчувствуя недоброе, я открыл глаза. Вот блин! Только кардинала Дорака, смотревшего на меня илометр и сурово, мне сегодня и не хватало. Его светлые и спокойные глаза, казалось, заглядывали в душу, а в сплетенных пальцах, напоминающих отдаленно паучьи лапы, повисли безжизненно бусины четок. Как капли крови… Хорошо сравнение! Я вздрогнул. — Здравствуйте, Ваше Высокопреосвященство. А что сказать еще? Что я рад встрече с ним? Подозрительно будет, да и не рад я нисколько. Но он вскоре заговорил сам, и на второй план отступило слабое беспокойство. Появился повод для сильного. — Здравствуйте, герцог Окделл. Я не ожидал увидеть вас здесь. — А я решил сегодня побыть наедине с собой и Создателем, — честно ответил я. — Вы молились? — кардинал посмотрел задумчиво на темнеющую неподалеку часовню. Посмотрев туда же, я понял, что сегодня не молился. По крайней мере, здесь. А какой смысл во лжи, если кардинал Сильвестр поймет сразу, что его хотят обмануть. К тому же, я отчаянно не втягивался в интриги Людей Чести, значит и бояться нечего. — Нет, не молился. — Это хорошо. Я вижу, что вы не лжете. Внезапный порыв прохладного ветра подул мне в лицо и растрепал волосы. Интересно, о чем сейчас думает кардинал и почему мне так страшно смотреть ему в глаза после того, как он едва не застукал нас с Катариной? Совесть нечиста и все такое… Но к черту страх — я герцог или не герцог? В конце концов врать я всегда умел неплохо, главное не переигрывать. Так думал я, пока кардинал пристально меня разглядывал. — Вы не против того, чтобы пройтись по аббатству? — Нет, абсолютно. Тишина, в которую время от времени вторгались звонкое щебетание птиц и шелест листьев, не давала мне покоя. Потому что кардинал молчал. Либо он действительно меня ни в чем не подозревает, либо решил вытрясти из меня правду, заставив перед этим хорошенько поволноваться. Но нет, этого не будет. Мне нечего бояться. — Герцог, вы пообещаете мне не лгать, отвечая на мой следующий вопрос? — голос звучал спокойно и многообещающе. И я, не обладая врожденным равнодушием, как Придд, начал паниковать. — Обещаю, Ваше Высокопреосвященство. — Ответьте мне, молодой человек, — кардинал остановился, — вы имеете отношения с Ее Величеством Катариной Оллар или просто влюблены в нее? Отвечая на этот вопрос, подумайте. Правда может вас спасти или погубить, но ложь погубит вас обязательно. А вот тут мне стало не по себе. Арамона кричал всякий бред и топал ногами, Алва без конца и края язвит, а вот кардинал Сильвестр вполне себе серьезный человек. И что делать теперь, ума не приложу. Сдается мне, до его приезда кто-то подглядывал за нами с Катариной или спалила аббатиса. Всякое может быть. Но от волнения стало тяжело дышать. Блин, блин, блин! Что говорить-то. — Я не имею отношений с Катариной Оллар и, кроме того, даже не доводилось с ней общаться, — вымолвил я как можно более беспечно. Но вот кардинал взглянул на меня снова и уверенность в себе мигом иссякла. Я чувствовал себя ребенком, наевшимся шоколада и теперь отчаянно врущего родителям. Даже как-то обидно. В прямом взгляде Дорака ясно читалось следующее: «Герцог Окделл, я знаю все о каждом вашем шаге, а вы еще рискуете усугублять свое положение?». Но мне показалось, что эту игру в гляделки я выиграл с честью. Дальше мы разошлись — сразу после многозначительной фразы Его Высокопреосвященства. — До свидания, герцог Окделл. Я вынужден вас покинуть из-за множества дел… надеюсь, что вы не станете действовать опрометчиво. Помните — мне не хотелось видеть вас при дворе, но герцог Алва доверяет вам. Неразумно будет этим доверием злоупотреблять. Кивнув и тихо попрощавшись, я повернулся к нему спиной и зашагал дальше. Слава Богу, он не смотрел мне вслед — такую моральную нагрузку перенести было бы сложно. Тяжело вздохнув, чтобы восстановить дыхание, я направился в открытую часовню. Она пустовала — значит, скорее всего, я проведу остаток отведенного на Ноху времени в тишине и покоя. Пройти в тихий сумрак и прохладу, сесть на скамью и перевести дух. Переволновался же я, однако. А Ричард Окделл, видимо, перенес когда-то астму и теперь я это прекрасно ощущал. Впрочем ладно… Эта тишина прекрасна. Не слышно шагов и других звуков, легко и спокойно на душе. Прикрыв глаза, я зачем-то провел ладонью по нижней стороне сидения. — Ой… Одна из маленьких досок отъехала в сторону от неосторожного движения моих пальцев — словно дверь у шкафа-купе. Удивившись, я бесстрашно запустил ладонь в открывшуюся нишу. Обычно из таких высовывается отравленный шип в некоторых исторических фильмах, но свою оплошность я понял запоздало. Вместо острого конца в руку ткнулся угол деревянного ящика. Ой. Двойное ой. Поспешив вытащить находку из тайника и поднести к окну, я открыл ее. Странно — нет замка. Неужели прячущий был настолько уверен, что содержимое шкатулки не найдут? Или хотел, чтобы кто-нибудь обнаружил… Вскочив и забыв моментально об усталости, я торопливо подошел к маленькому окошку, открывая на ходу шкатулку. Откинулась тяжелая деревянная крышка с легким стуком и я извлек из ящичка два сложенных листа бумаги. Даже можно разобрать текст, хоть и зрение придется испортить основательно… Что у нас там? Буквы узкие и прямые — не иначе, как пишущий был редким занудой. Посмотрим. Я напряженно вгляделся в текст. «Любовь моя, мой бриллиант в песке дней, что течет временем сквозь пространство. Я жажду увидеть тебя, но увы — обстоятельства сильнее нас. Но верь, твое ожидание не зря. Мы сделаем то, о чем мечтаем. Эрнани, это жалкий король, недостойный носить корону будет отправлен в Сады Расвета, а мы с тобой сумеем воспитать нашего ребенка настоящим королем, истинным Раканом, что удержит власть. И никто не заметит того, что род Раканов закончил свое существование. Я целую твои ручки, каждый пальчик, я шепчу твое имя, когда ночь рассыпает звезды по темному балдахину». Оу. Это про какого, интересно, Эрнани? Их, ведь, в роду Раканов, полным-полно, как я посмотрю. И кто так обнаглел, что увел королевскую жену? Ладно, подумаю. Вряд ли Эрнани Первый, тогда бы от бумаги остался бы один жалкий прах. Тот, что был при Рамиро? Наверное. Так! Срочно мчаться в особняк и читать книги в библиотеке! Я раскрою эту тайну, чего бы мне это не стоило. Стоп. Я замер, не веря собственному выводу. Получается, тот Альдо Ракан, о котором мне столь долго и радостно вещали — вовсе не принадлежит к дальнему роду? Вот блин. Как-то все это запутано. А еще ясно одно: я стал обладателем того, из-за чего, возможно, Люди Чести захотят меня убить. Но в этот раз я буду бороться за свою жизнь, как разъяренный вепрь, у которого стырили любимые желуди.