Сессия в условиях Талига

Дела наши были веселы и занятны — Рокэ Алва велел всем отдыхать. От чего отдыхать и когда мы успели настолько вымотаться, ни дня еще не воевавши, понять было сложно, но никто, кроме Оскара Феншо не возникал. Ему не нравилось то, что мы не убиваем приближающихся бириссцев, не ловим разведчиков, и то, что монсеньор откровенно страдает ерундой. Кстати говоря, меня тоже начали обуревать некоторые сомнения. — Сколько можно тянуть? — бубнил он каждый раз при виде вражеских всадников. — Да не заморачивайся, — решился я однажды дать ценный совет. — А на что мне обращать внимание?! Я ромашки, что ли, собирать пришел? Ничтоже сумняшеся, я осмотрел окружающий мир на предмет наличия данных цветов. Ромашек не обнаружилось, о чём я честно сообщил Оскару, решив разрядить ситуацию. В ответ на что мне выдали, что «десять тысяч человек третью неделю собирают ромашки». Нет, ну это уж вообще… Я понимаю, что лето, жарко, кому-то солнышком голову напекло, но всему должен был предел, как по мне… А вообще, всё это нытьё начинало откровенно подбешивать. Личная неприязнь Феншо к монсеньору — это одно дело, а вот становление под сомнение решения «верхов»… Как минимум странно. Серьёзно, об Алве говорят как о человеке, способном выиграть любую войну! Не на пустом же месте это мнение возникло. Слушать же то мнение, что Алва достиг вершины боевой славы и теперь будет потихонечку идти вниз, оказалось тоже неприятным. Оскар, видите ли, метит в Первые маршалы. Медом ему там намазано, что ли? Нет, серьезно, а что хорошего? Огромная ответственность и ни дня отдыха. Ещё маразматичнее — хотеть стать королём. Это же адский труд, ни капли личной жизни и нехилая такая опасность. Покушения, все дела. — Алву загнали в угол, — щегольнул Феншо осведомленностью. — Алву подловили на его гордости, поэтому он согласился, но сейчас просто не решается идти. Он не знает, что нужно. — Хм… А ты знаешь? — Конечно! Нужно выловить бирисских разведчиков, допросить их и узнать все лучше, чем от адуанов. Уже осенью провинция будет свободна. Мы защитим ее! Главное, Дикон, начать действовать как можно быстрее. Его торопливость меня убивала, но доля рациональности тоже была в словах Оскара. Допросить врага… Звучит заманчиво. — Предложи это монсеньору, — легко посоветовал я. — Можно и предложить… — задумался вслух Феншо. — В третий раз… — Может, ты его наконец убедишь, — я неопределенно пожал плечами. Интересно, хватит ли у него наглости и глупости уйти без разрешения Ворона? Нет, я могу, конечно, вцепиться в его колет, упасть на колени и, с мольбой заглядывая в глаза, возопить: «Остановись, безумец!». Но сдается мне, это не поможет. Слишком уперт и упрям Феншо, чем напоминает мне молодого и энергичного не в меру осла. — Ты пойдешь со мной? — спросил меня Оскар. — Нет. Я что — идиот? Нет, смотрюсь, правда, не особо умно, однако до торжественного звания идиота мне еще далековато. Феншо, казалось, не хотел верить в то, что я поступаю по своей воле. Он, быть может, считал, что я просто сомневаюсь, а потому попытался убедить меня. — Это судьба! Сейчас или никогда. Идем! — Иди, — шутливо отмахнулся я, — вон и монсеньор идет. Обсудите с ним твои боевые планы, а я тут в тенечке постою. Жара жуткая. Монсеньор шагал неторопливо, о чем-то тихо беседуя с идущими рядом адуанами и Вейзелем. Подойдя к своей палатке, он кивнул и сделал поистине королевский жест рукой, давая понять, что все свободны. Именно так венценосные особы отпускают свою свиту. Занятно… — Я прошу вас уделить мне несколько минут для важного разговора, — с места в карьер. Ни здрасте, не до свиданья, так сказать. — Я слушаю… Ричард, оставьте нас. — Монсеньор, я не скажу ничего, что было бы тайной от герцога Окделла. — Ладно, Ричард, не оставляйте нас. Что вам угодно, Оскар? И началась перебранка… Нет, точнее спор. Спор осла с хищником, который грозился вылиться в немалые ослиные неприятности, если оное неразумное животное продолжит в том же духе. Рокэ Алва пытался поставить генерала на место, но тот не внимал разумным доводам. Жаль. — Но я требую! — кто-то совсем зарвался. — Вы не король, не забеременевшая девица и даже не глава изжившего себя рода, как мой оруженосец, чтобы требовать. Чего?! Я вот сейчас тоже как потребую… Не знаю, чего именно, но потребую. Вот только дождусь, пока Оскар уйдет, чтобы монсеньору не перед кем было меня позорить. Хотя он уже опозорил, зараза. Чуть что — сразу Окделл?! Так или иначе, я кипел от праведного гнева, пока Оскара не послали. Спать. — Мы только и делаем, что спим. Если не вы, то я. Трёхсот воинов вполне хватит, чтобы перехватать вражеских разведчиков, как зайцев. А вы можете продолжать ждать знака свыше! — Оскар Феншо… — что-то мне не по себе от алвинского тона. — Если вы нарушите приказ, я вас лично расстреляю перед строем. Вы меня поняли? Уф, может теперь угомонится? Поклонился, не изменившись в лице, и пообещал, что понял. Хотелось бы верить. Но неспокойно что-то на душе. Ладно, пойду-ка и я спать, а то еще попаду под горячую руку монсеньора. Страшный он сейчас какой-то. «А поутру они проснулись», так сказать. Феншо, вопреки ожиданиям, не обнаружилось. Эх, а я так надеялся, что угроза монсеньора расстрелять через повешение Оскара оказала воздействие. Диагноз «дурак». И это не лечится. Я провел впустую несколько часов, бродя туда-сюда по лагерю, слушал стрекот кузнечиков и различные истории про вора, жарился под палящим солнцем, а потом вернулся к палатке. Ни одна здравая мысль, как назло, в голову не шла. Рокэ, глянув на меня, принялся язвить. Блин, ну мне теперь как-то не до радости, а он про муки любви интересуется. Может, при Джастине Придде что-то подобное брякнул, вот и получилась картина? А потом… Я дал себе установку вспомнить всё тогда, когда придёт этому ужасу конец. Рождённый в другом веке, я видел войну разве что в кино и читал о битвах в книгах по истории. В реальности оказалось гораздо страшнее. Я не был к этому готов. Сначала все шло более-менее мирно, монсеньор даже обещал прогулку под звездами. Это навеяло у меня некоторые подозрения и сомнения, но, к счастью, с нами поехали адуаны и кэналлийцы. Значит, вся эта ерунда про Джастина Придда не имеет под собой основы. Но не прошло и двух часов, как я понял — к черту мысли про Джастина и даже воспоминания про бакранов, что рассказали нам адуаны! Я увидел труп. Настоящий. Кому-то из людей Феншо перерезали горло. Отшатнувшись, я бросился прочь. В ушах засвистел ветер и никого не было рядом. Когда я успел остаться один? Но вот, кусты кончились и я оказался возле родника. Твою мать! И здесь трупы! Страшные, мерзкие… даже смотреть тошно. Вот-вот вырвет. Вздрогнув, я поспешно отвернулся, а потом огляделся по сторонам. Очень не хотелось стать таким же трупом. — Окделл! — знакомый голос рассек глухую тишину. — Я тут монсеньор! — крикнул я в ответ, бросаясь ко всаднику на черном коне. Впоследствии выяснилось, что барсы решили нас перехитрить. А нарвался Феншо. Но, с другой стороны, он увлек их в сторону, а Рокэ ударил бириссцам в спину в самый неподходящий для них момент. Хватая ртом теплый воздух и растерянно хлопая глазами, я узнал, что убили около пятисот бириссцев, а шестьдесят три из них попали в плен. Из наших погибли тридцать два и сорок девять были ранены. А Оскар продолжал выпендриваться, хотя и слова не сказал. Но вид у него гордый… Еще бы руки в боки — вообще прелестно. Мне очень хотелось спать, но приходилось сидеть на Соне и ждать чего-то неведомого. Дыхание пришло в норму… отлично… Мы с монсеньором наконец поехали в сторону лагеря. — Юноша, вы плохо выглядите. Идите к себе в лагере и отдыхайте. — Спасибо, монсеньор… — устало выдохнул я, чувствуя себя слабаком. Ночное тепло сменилось жутким холодом. Мне виделся Лаик с его призраками. Брр… Я умираю? Я ранен? Да нет, просто транс… надеюсь… А, нет. Я просто задрых в седле и чуть не свалился с Соны. Замечательно. Но вот Оскар… Подъехал, бледный, как полотно, и смотрит на эра Рокэ вытаращенными глазами. — Господин Первый маршал, можно поговорить? — выдавил он из себя. — Нельзя, вы будете говорить в лагере на исповеди. А потом — с Создателем. По возвращении вас расстреляют. Жестоко… Сбросив с себя остатки липкого сна, я потер глаза, зевнул, глянул вслед гордо развернувшему коня Оскару. А потом, потеряв собственную гордость, спрыгнул с Соны и вцепился в поводья Моро. Тот замер на миг, а потом громко и угрожающе заржал. Ладно, пофиг, пусть злится. — Монсеньор, это не Оскар виноват, это все я предложил, и советы ему давал, как лучше к вам подходить, простите дурака, точнее двух дураков, стреляйте меня, — затараторил я, боясь, что Моро лягнет меня копытом раньше времени. — Окделл, отпустите поводья. — Монсеньор! Я больше так не буду! — Окделл! — Счастлив расстреляться через повешение!!! В ответ на это Алва прижал к глазам пальцы. Этакий кэналлийский фэйспам. Ну, а что? Надо как-то спасать товарищей, а мою жизнь Рокэ вряд ли захочет прервать. Или?.. Сердце колотилось пуще прежнего, когда я смотрел с мольбой на Алву. И, лишь когда он, неприязненно вздохнув, махнул рукой, я позволил себе нормально дышать.