Сессия в условиях Талига

Дорога, по которой мы ехали, упрямо вела наверх, по обе ее стороны росли странные растения с белыми цветами — я тут же вспомнил белые ягоды, растущие возле поместья Лаик. До горных заснеженных вершин еще ехать и ехать, но вряд ли Рокэ Алва захочет переться так далеко. Шумела вода. Я вглядывался в этот потрясающий пейзаж, восторгался и слушал разговор Алвы с адуанами. Сам участия в беседе не принимал, немного побаиваясь этих неотесанных и горластых мужчин. — Ричард, — отвлек меня монсеньор от размышлений, — посмотрите на этих прекрасных животных. — Угу… — недоверчиво отозвался я, окинув долгим взглядом всадников на козлах, силуэты которых темнели неподалеку, на возвышенностях. — Ну, допустим, бодаться они умеют, а ездить быстро? — Так ведь тренировка хорошая нужна, — объяснил Клаус. Потом он объяснил Рокэ, что бакраны сильно рискуют своими жизнями, принимая нас здесь. Узнают об этом бириссцы — вырежут всех. Так заявил адуан, вытаращив глаза, типа чтобы эффектнее. Ну, а я почувствовал уважение к этим отчаянным людям. Это же как надо ненавидеть бириссцев… впрочем, они дали местным жителям отличный повод для этого, загнав их сюда. Коротко о визите в деревню можно было сказать немного: остановились в жалкого вида лачуге, ели гадость, спали на крыше. И да! Бедный монсеньор ел чьи-то глаза. Мне даже захотелось на миг предложить разделить его участь, но я замешкался и опоздал. Именно это потом поведаю в Надоре или напишу письмо, чтобы Мирабелла не очень злилась. Ну, а о том, как местная девушка попросила Рокэ провести с ней ночь, чтобы забеременеть от чужака согласно обычаю, я, пожалуй, скромно умолчу. Мирабелла Окделл — женщина старой закалки, не поймет. А потом они долго махали друг другу ручками, на выезде из деревни. Как мило. Потом нас ожидала другая деревня. Кормили гадостью, болтали с Бакной много, монсеньор заставлял есть и не жаловаться. Словом, хороших воспоминаний об этих землях у меня не будет. Но все-таки было очень интересно наблюдать за бытом горцев. Отчего-то вспомнились грузины из моего мира. Хотя… вряд ли грузины так бедно живут. Значит, пора вспоминать другие горные народы со странными вероисповеданиями, но этим я займусь позже. Когда вернемся, можно будет даже написать путевые заметки. — Мы идем в Кагету, — объявил монсеньор, — и надо добраться туда до осени. В дороге он пел песню, немало меня заинтересовавшую. Люблю слушать, как монсеньор поет — есть в этом что-то, берущее за душу. — Расскажи мне о море, моряк, ведь из моего окна я не вижу его. Расскажи мне о море, моряк, ведь я ничего не знаю о нем… Глядя на круглые неподвижные камни на склонах гор, я подпевал эру. И слышал негромкие добродушные и незнакомые голоса. Это еще что? Меня приветствует родная стихия? Не ожидал… Так, надо собраться, убрать с лица блаженную улыбку, прислушаться. — Здравствуй, Повелитель! Не зевай в бою! «Постараюсь…» — мысленно ответил им я, вовсе не ожидая получить ответ. — О, надо же! Слышит! А твой отец все на галлюцинации жаловался… Я усмехнулся! Бедный Эгмонт — принял голоса в голове за помешательство и сбежал в Ренкваху. От камней и Мирабеллы. После долгой дороги и двух остановок мы разбили лагерь в горах и Рокэ оставил меня при себе. Ура! А уж всяческим наукам, вроде фехтования и скалолазания я обучусь. И я учился — старательно, не позволяя себе расслабляться и ныть, хотя первое время очень сильно уставал. После каждой тренировки я буквально валился с ног. Зато узнал, как правильно падать и подниматься в бою, как бить ножом, пока человек не опомнился. Стрельбе же меня обучал Савиньяк, потому что Алва слишком ядовито и цинично воспринимал каждую мою неудачу. Но все-таки, я проникся к этому замечательному человеку еще сильнее, чем прежде. И это того стоило. Единственным минусом было то, что мне постоянно снилась какая-то чушь про Надор. Я бежал по крутым лестницам, удирая от похожих друг на друга, словно близнецы, молодых русоволосых мужчин с серыми глазами. Они ненавидели меня и орали мне вслед что-то громкое и неразборчивое. А я, задыхался, мчась в Гербовую башню, где было распахнуто окно. В дверном проеме застыла разъяренная Айрис — она схватила меня за волосы, оскалившись, ударила звонко по щеке. И после таких кошмаров я просыпался в холодном поту. Получается, что в Надоре меня ждут враги? Или это предыдущие герцоги Окделлы? Хрен поймешь, кто с кем и почему. Ладно, скоро будет бой. Идя по камням возле Барсовых Ворот, где гремели выстрелы и валялись окровавленные трупы, я вслушивался в неприятное гудение дрожавшей тишины — надеялся услышать голоса камней. Но они молчали. И, едва я собрался свернуть в сторону, раздался злой, грубый смех. Бириссец! Твою мать! А Штанцлер еще заливал, что эти люди почитают Раканов. Хренушки! Точнее, кошки с две. Когда я научусь ругаться по местным обычаям? Задаваясь риторическим вопросом, почему бириссцев делают седыми только в плане волос на голове, но не усов, я опасливо взглянул на его обнаженную саблю и схватился за шпагу. И мы сцепились. После нескольких замечательных выпадов я ткнул шпагой его под мышку. А у него там кольчуга. Мда. Думай, Сергеев, думай, как частенько советовала мне язвительная историчка! И тут, едва я собирался победить или умереть, как бириссец грохнулся на серые камни. Те, напоенные его кровью, восторженно взвыли. Кровожадные какие… А вот и тот, кто проткнул его — невысокий и смуглый мужчина с усами. Глаза у него темные и грустные. — Здравствуйте… — не талигоец, кажется, но и нападать не собирается. — Здравствуй, Дикон, — мужчина по-доброму и светло улыбнулся. — Не узнал меня? Я Робер Эпинэ. — Ааа… — следовало броситься ему на шею или что? — Вы… — Союзник и гость кагетов. Против Алвы. — А я его оруженосец… — Понятно, — особой радости это у Робера Эпинэ не вызвало. — Почему ты тогда один? Фамилию его я отлично помнил со слов Мирабеллы. Эпинэ — это что-то вроде Франции, как и Оллария. Но вот как занесло сюда этого представителя южного семейства, я точно не знал. Поэтому и смотрел испуганно, настороженно, непонимающе. — А, потерялся. Меня не стали ждать, — ответил я с горечью чистую правду. — Сзади! — заорал дурным голосом, заприметив за его спиной шевеление. Развернувшись, Эпинэ выстрелил в подкрадывающегося к нему со спины бириссца, а потом грустно улыбнулся мне. — Спасибо, Дикон. Ладно, я пойду. Надеюсь, как-нибудь свидимся. Это меня порадовало. Пора прощаться, а то все это слишком сильно напоминает встречу потерявшегося маленького ребенка и доброго, ответственного взрослого. И мы уже собирались развернуться друг от друга и разойтись, как неожиданно Энн резво выбралась из моего кармана. Ей навстречу двигался не менее серый и любопытный крыс. Или крыса. Оказавшись на каменистой земле, они оба внимательно посмотрели друг на друга, обнюхали. Робер снова светло улыбнулся, наблюдая за их возней. — Его зовут Клемент, он мой друг, — сообщил Робер, наклонившись, чтобы поднять свою животинку. Животинка возмущенно запищала, прикусив его палец и отчаянно требуя поставить на землю. Энн же, поднятая мной, таких же стараний не предпринимала, но явно расстроилась. Я поспешил убрать ее в карман и улыбнуться Роберу. Нам и правда нужно разойтись, пока эти двое не решили порадовать нас потомством. — Удачи, Дикон. — До свидания, — задорно отозвался я. И, едва ушел Робер, меня отыскали адуаны, сетовавшие на то, что меня спохватился Рокэ Алва. Очень своевременно, однако… Если бы не Робер, нашли бы они мой хладный труп. Вздохнув, я смотрел на темнеющее небо и ждал чего-то плохого. Однако, радовало то, что Рокэ взорвал Барсовы ворота чужими руками. — Юноша! — Да, монсеньор. — Давайте постреляем. — А, давайте! — ответил я бодро, спрыгивая с лошади. Стрелять надо было в сверкающий шар на шесте. Блаженно улыбаясь, я встал возле орудия. Эр встал за моей спиной. Главное не переборщить с порохом… Ух! Готово! Рокэ дал несколько ценных указаний, после которых я с радостью приготовился стрелять. А то, понимаешь ли, метают свои ядра! Сейчас я тоже так им метну! И схватился за фитиль, после чего ожидающе уставился на огонь. Ура! Монсеньор взъерошил мои волосы, довольно улыбнувшись. — Прекрасно, Дикон. Все, отходим! Оказавшись на Соне, я поскакал вместе с эром — вперед, навстречу врагам, которым недолго осталось торжествовать, и навстречу скорой победе. Хотя страх не отпускал. Но вот, по знаку Рокэ грохнул оглушительный залп. Ура! За Ворона и Варасту! Дальнейшие события покатились, стремительно, словно снежный ком с крутой горы. Рокэ подорвал озеро. А кагеты привели к нам Робера Эпинэ, как жертву Талигу. Или как обычного пленника. Я так и не понял этого, но вытаскивать его надо срочно. Когда эти твари толкнули связанного Эпинэ на камень, я подскочил и помог подняться. Из носа у бедолаги потекла кровь. По приказу Алвы я усадил его и посоветовал запрокинуть голову. Развязал руки и передал лед, переданный Рокэ. Интересно, где он его взял? Но вот, подошли бакраны и мы направились вместе с ними. Жалко, если Робера Эпинэ убьют. Нельзя допустить это, а второго выпрашивания Рокэ не позволит. Эх, надо было не Феншо мне вымаливать, а ждать, пока под угрозой будет жизнь другого, более достойного человека! — Ты виновен в преступлениях против Талига? Подумай и ответь, — изрек старый бакран. Робер молчал, а я вопросительно и с тревогой глянул на монсеньора. Чего они все такие молчаливые-то, а? Аж жутко… И Энн снова зашебуршилась. — Ты виновен? — Я делал то, что должен, и я ни в чем не раскаиваюсь, но лишь Создатель знает, было это Добром или Злом. — Хороший ответ. Я сужу этого человека на земле Бакры и, закону Бакры, так пусть великий Бакра решит его судьбу. Наш закон прост. Кровь убитых обвиняет, а Бакра судит. Обвиненному на голову кладут плод абехо, обвинитель должен его сбить. Он может быть лучшим стрелком и не желать убийства, но Бакра направит его руку, и он убьет. Он может впервые взять в руки лук, но Бакра направит его руку, и он собьет плод. Если плод абехо будет сбит, обвиненный оправдан, если он умрет, он виновен, если выстрел пропадет, испытание повторится. И так каждый день, пока Бакра не примет решение. Сын Ветров, ты — кровь Талига, и ты — обвинитель. — Отлично. Я выбираю пистолет, — после согласия бакрана Рокэ вытащил оружие. — Робер, молитесь Создателю, чтоб Бакра рассудил по справедливости и покарал истинного виновника бед Талига и прочих бед. Настоящих и будущих. Ричард, молитесь тоже. Кивнув, я ошалело смотрел на странного вида плод абехо. На яблоко смахивает с расстояния. Черт, Алва еще и пьян! Я привычно прикусил щеку изнутри. Жмуриться от напряжения нельзя — не поймут. — Если это суд Бакры, пусть он видит все подробности! Грохнул выстрел и я нашел в себе сил резко поднять голову. Робер оказался жив, по его лицу стекал сок этого загадочного фрукта. А вот старый Адгемар валялся мертвым на земле и все орали. Под шумок Рокэ предложил нам с Робером прогуляться. В процессе прогулки и был задан провоцирующий вопрос. — Юноша, не хотите ли отправиться с Робером Эпинэ в Агарис? — Нет, монсеньор… Мне бы сначала с Талигом разобраться, а потом в Агарис ехать. Обязательно туда съезжу как-нибудь, посмотрю местные достопримечательности. Много позже я отчаянно размышлял, что решение было принято зря и оказалось пророческим, но чего уж поделать? Головой надо думать больше, чем обычно. — Юноша, — довольный нашей победой Алва обнял меня за плечи, — пишите сонеты вашей даме. А обеспечу конем я вас по дороге. Мы едем домой.