Сессия в условиях Талига

После того, как монсеньор внезапно щедрой дланью указал мне в сторону Надора, дабы я навестил «родных», оставалось почувствовать себя униженным и обесчещенным, то есть обиженным. Странные мысли порой лезут в голову, однако… Но, помня про гербовый девиз, я оседлал Сону и поехал. Сперва хотел отправиться туда, не зная куда, в Надор особо не заезжая, а попутешествовать по Талигу. Только монсеньор, словно почувствовав подвох или поняв мой коварный замысел по сияющим глазам, выслал со мной отряд кэналлийцев, а сам с легким сердцем махнул в Кэналлоа. Зараза. Мог бы и меня взять погреться под теплым солнышком. Но нет — торжественно съязвил, что я это солнышко видел в Варасте и умчался на Моро, окруженный верными ему людьми и Манриками. А я, может, никогда его не видел в жизни! Может, я в Питере рождён! Там солнце — раз в году, по великим праздникам, если те выпадают на третью субботу месяца и полнолуние разом. Назло ему остался на праздники, по совету одного из офицеров. Зачем раньше времени домой спешить? Оно ведь не заржавеет. Да и ржаветь нечему — камни же в Надоре повсюду. Так что несколько дней я веселился в компании кэналлийцев, стараясь не слишком налегать на алкоголь. Хоть мне и советовали «научиться пить по-кэналлийски», я лишь пригублял вино и делал вид, что пью. Раза три-четыре. Опыт подсказывал, что нежный северный организм плохо переносит избыток спиртного. А потом — в путь. Без монсеньора было непривычно ехать, особенно в компании людей, одетых в его родовые цвета. Невольно я загрустил — монсеньор стал мне отличным другом, а не только наставником. Еще и ехать в эту тьмутаракань… Надор, блин… Я чувствовал себя расстроенным и обманутым — вроде бы победитель, но в награду должен ехать туда, где мне заведомо не особо рады. Так называемая матерь, по словам Штанцлера, злится двадцать четыре часа в сутки на присягнувшего Ворону сына. Ну, а что мне оставалось делать? Я, ради того, чтобы в эту богадельню не возвращаться, присягнул бы самому дьяволу или Леворукому, как его здесь называют. Ехали мы чуть больше двенадцати дней, а потом я, с горечью посмотрев на выглядывающие из белесого тумана острые шпили башен. Вот и приехали. Прощай моя свобода на ближайшие недели две. Ну ничего. Приеду, возьму меч, возьму найденное в Нохе письмо и пойду к кардиналу Сильвестру. Пусть знает, что я не затеваю ничего с Людьми Чести, а всего лишь хочу помочь! Стоп. А куда я дел то самое письмо? Поначалу убрал в сундук, но, когда собирал вещи, не нашел. Переложил куда-то, видимо. Точно! Я держал его в руках перед отправлением в Варасту, перечитывал, прислонившись спиной к двери, а потом — память словно отрубило. Надо вспоминать. — Сударь, вы едете? Ой. Пока думал, остановился. Оглядевшись и горестно вздохнув, я наскоро принял непростое решение. Подвезу-ка я их к замку. Маменьки Ричарда Окделла мне бояться не стоит, большого вреда она мне не причинит, да и к тому же герцог тут я, а не кто-либо другой. Копыта зацокали по каменистой дороге, потом — по серым плитам двора. Мы вполне успешно въехали в открывшиеся ворота. — Монсеньор сказал, что возвращаться к началу лета, — сообщил сержант. — Приезжайте в тринадцатый день Весенних Молний. Встретимся в таверне «Веселый крестьянин». Там мужик на корове и теленок рядом бегает, — я мастер объяснений, да. — Хорошо. — И выпейте за здоровье монсеньора! — крикнул я им вслед, а потом повернул коня. Настроение было самое, что не на есть, бодрое. Мирабелла Окделльская, правда, придет в ярость, когда узнает, что я привел сюда южан, но ничего страшного. А беситься она будет обязательно, особенно, увидев меня на морисской лошади и с орденом Талигойской Розы на груди. И широко улыбался, представляя радость Айрис. А потом скажу ей, что можно уезжать. Со мной вообще можно все! Бьянко — не Баловник, которого я перед Варастой отослал в Надор. Ко мне подбежал старый привратник Джек. — Здравствуй, Дикон! — Привет, — улыбнулся я в ответ, потрепав по голове выскочившую откуда-то радостную собаку. — Хороши у тебя лошади! — А то! Поздоровался со всеми слугами, затем подошел улыбающийся Эйвон. Я обнял его. Следом за Эйвоном вышла матерь. Высокая, прямая, как палка, со вздернутым подбородком и поджатыми губами. Ничего, собственно, не изменилось. Интересно, видела ли она кэналлийцев? Судя по ярости в выцветших глазах — да. — Вы появились неожиданно, Ричард. Деланной улыбкой не обошлось — следовало по этикету встать на колено и поцеловать ей руку. Так, это испытание пройдено, разнос только предстоит… Ох, надо было уговорить кэналлийцев путешествовать вместе со мной! А этот замок… Тоска и только. Но моей целью было вытащить из богадельни Айрис. Это я и сделаю. К счастью, скандала не состоялось — обошлось лишь яростной ссорой Мирабеллы с Эйвоном, которую я слышал, проходя мимо закрытой двери. Благо, хватило ума не заходить. И, на удивление быстро вспомнилась прежняя жизнь здесь, как тогда, когда я проснулся в чужом теле. Однако, теперь это место казалось слишком убогим и облезлым, просто руки чесались нанять работников и купить новые хорошие вещи для Надора. Дрова, еду, красивые платья — чтобы девочки не голодали и не чувствовали себя нищими. Непременно так и сделаю, в дальнейшем. В свободное время от бесед и еды я старался побольше гулять и фехтовать — не хотелось потерять навык и сноровку. Ведь кто знает, в какой войне меня угораздит побывать еще? Этот мир полон сюрпризов и подчас неприятных. Увы, стареющий капитан Рут уже в третий раз признал, что я не то что догнал его в этом мастерстве, а даже обогнал. На четвертый, когда я, лихо выбив шпагу противника, приставил острие к его горлу, развел руками. — Ты очень многому выучился, Дикон, это похвально. Мне до тебя далеко. — Стараюсь! — гордо похвастался я, расправив плечи. — Кто выучил? — Мой эр! — гордость за последнего, конечно, стоило бы поубавить, но что брякнуто, то брякнуто. — Подлюга, — вздохнул капитан. — Наверное и герцога Эгмонта убил подло… Эээй! А вот про Ворона попрошу не болтать лишнее. Он, конечно, непрост, но вряд ли спустился бы до подлости. Ведь я же видел, как он убивал, и вообще! Разумеется, говорить об этом не стоит, хотя так хочется заступиться за эра, который, к тому же, еще и Ракан. Ну, как я предполагаю… Так, опять придется оставить эти мысли на потом — пришла Айрис, ведя Бьянко и угощая на ходу морковкой. Лошадь ей понравилась, она лошади — тоже. — Дикон, давай покатаемся? — Давай! Полный радости я бросился в конюшню за Соной. Не прошло и нескольких минут, как мы оба гарцевали на красивых породистых лошадях, которым не рады ни другие лошади, ни конюхи. С некоторым сожалением я отметил, что не хватает привычного копошения в кармане. Крысу я не стал везти в Надор, оставил на попечение Пако, которому животинка понравилась. Через мост мы выехали в сторону леса и очутились в царстве темных стволов с заснеженными кронами. Щеки покалывал морозный воздух, где-то наверху щебетали зимующие птицы. Люблю свободу! Увы, с Мирабеллой и ее поучениями оной мне очень сильно не хватало, особенно в сравнении с чудесным проживанием у эра Рокэ. Задумчиво посмотрев вслед пролетающему над головой ворону, я вспомнил зловеще каркающих ворон за окнами института, содрогнулся. — Дик, а расскажи про Ворона? — Айрис застенчиво стала рассматривать перчатки. — Красивый? Носит бороду? А драгоценности? — Бороду нет, драгоценности да. И волосы длинные! Можно косички заплетать, правда, я не пробовал… Ходит в родовых цветах… — рассказчик из меня, конечно, аховый. — А они пошли от Леворукого? — Если честно, то скорее всего от Ракана, — решив, что сестре можно доверить это, не вдаваясь в подробности, я поделился. — Но сомнительно, — добавил на всякий случай. — Только никому не рассказывай. — Договорились! А откуда ты знаешь, что от Ракана? — так же тихо уточнила она. Браво, я не ошибся! Девочка умеет хранить тайны. Наверное. В случае чего всегда можно откреститься. — В книгах читал предположение, — отмахнулся небрежно, снова испытав приступ неуверенности. — Тебе давали читать книги… — протянула девушка с восторгом. — Как же тебе повезло! А я вот вышиваю и слушаю матушку. Постоянно. Я так устала… Ой, Дикон, а расскажи про войну? Довольный возможностью сменить тему про Ракана, я поведал сестренке про бакранов, варастийских жарких степях, Сагранне, Робере Эпинэ, суде Бакры. Сам невольно увлекся, хотя следовало признать, что побег Энн вспоминать не хотелось. Тут уже Айрис снова восхитилась наличию у меня питомицы. Надо будет потом их познакомить — А маршал любит королеву? А королева красивая? — Неизвестно, — уставший от бесконечной болтовни, я начал говорить односложно. — Красивая. Поехали домой, а то на тебя смотреть холодно. Айрис вместо ответа потерла руки в перчатках и закуталась в шаль. Мы понеслись наперегонки, а потом оба резко остановились, увидев Ларака. Ну дела! Реджинальд только приехал или что? — Привет, Дикон! Привет, Айрис! Чувствую, веселье продолжается. И оказался прав. Невеселый обед обернулся скандалом — Мирабелла долго орала о том, что не потерпит в замке такого подарка, как Бьянко, потому что подарил лошадь Первый маршал. Раскричавшись, герцогиня резко встала — вино выплеснулось из опрокинувшегося, печально звякнувшего бокала. У Айрис начался приступ астмы и я поспешил ее увести, а Реджинальд и девочки перепугались. Тьфу ты! Я презираю своего кузена за его мягкотелость. И пальцем не шевельнул, чтобы заступиться за Айрис и лошадку. Впрочем, это сделаю я. — Дикон, — сидя на постели покрасневшая Айрис смотрела на меня, — а Рокэ Алва хочет на мне жениться? Правда? О Господи, за что?! Чтобы спастись от всего этого безумия, я попросил у дворецкого Энтони ключи и сам поднялся в герцогские покои, в Гербовой башне. Так. Где тут Эгмонт хранил валерьянку, кошачий корень, тинту, в конце концов?! Потому что при такой жене просто невозможно оставаться трезвенником! Но увы, никаких «целебных» напитков не нашлось. Обидно. Да и вообще — пусто здесь. Спасибо, что хоть нет пыли и полы чистые… Тяжело вздохнув, я сел за старый стол. Велев нерастопному слуге по имени Тэдди зажечь свечи и затопить камин, я стал осматривать свои владения. Не так уж и плохо. Холод и темноту можно прогнать, а комнаты обжить. Кабинет, гостиная, спальня, библиотека… Я начал медленно бродить по комнатам. Спальня. Одноместная кровать, застеленная одеялом из волчьих шкур, которым я восхитился, над ней барельеф — родовой вепрь на фоне скалы, по обе стороны от него висят два меча и кинжал. Круто. Но я почувствовал себя в историческом музее, а не дома. У изголовья кровати — столик, на котором лежит. «Эсператия». Ыть! Привет от Мирабеллы. Око Саурона, блин! Два подсвечника и одна свеча. Окно с витражом. Эх. И мне предстоит тут жить? Кабинет тоже не порадовал убранством, но всё же там чуть уютнее. На полу у камина тоже шкура, как у эра Рокэ, но медвежья. Надо будет потом зажечь тут свечи, закупить книги, и все такое прочее. Ах да! В пустых ящиках вытереть пыль. Я поднял задумчивый взгляд на один из портретов — видимо, Эгмонта. Да, и плохо разборчивая подпись имеется. Он взирал на меня равнодушно, как при жизни смотрел на сына и дочерей. Светло-русые волосы, серые глаза, бледное лицо. Должно быть, в этих покоях ему было неуютно находиться, а не то что жить… — Здравствуйте, Эгмонт, — я провёл рукой по шершавой раме. — Очень скоро на трон сядет Ракан. Но настоящий, а не тот, за которого вы боролись. И… Говорю с портретом. Приехали. — Дикон! — принесла нелёгкая Наля. «Кузен» тяжело протопал от дверей и застыл на месте. Ему было трудно дышать и говорить. — Я тут! Что за шум, а драки нет? — Скоро будет! На конюшне Айрис застала эрэа Мирабеллу — она пыталась отравить Бьянко! — Ыть! — выдал я вместо тысячи слов. Разумеется, нецензурных. И помчался прочь из покоев — навстречу новым задвигам Мирабеллы. На конюшне Бьянко удивленно взирал на женщин, что самозабвенно друг на друга орали, и искренне не понимал, почему кормушку с его едой унесли. — Ричард, — Мирабелла увидела меня и мигом отстала от дочери, — скажите своей сестре, что этой твари, подаренной потомком предателя, не место в моём доме. — Это и мой дом, прошу заметить. Так, успокоились обе, — чуть резче, чем надо, попросил я, желая тишины. Мирабелла негодующе засопела, Айрис несколько раз вдохнула и выдохнула, а Наль погладил взволнованного линарца по белой голове. Я же принял решение достаточно быстро, потому что не являюсь сыном этой ужасной женщины и ее мнение для меня ничего не значит. — Значит так. Наль, забирай Бьянко к себе. Айрис, слушай внимательно. Скоро я добьюсь, чтобы тебя назначили фрейлиной Ее Величества. Наль или Эйвон отвезет тебя в Олларию. Кроме того, я забираю девочек с собой. Хватит уже их здесь мучить. Седлайте Баловника и Умника! — обратился я к конюху. — Замолчи!!! — Не замолчу. Девочки не заслужили жить в этой дыре. И не кричите, а то опять заболеете. — А потом я выйду замуж за любимого! — припечатала раскрасневшаяся Айрис. Хорошо, что хоть имени не назвала! Под шумок осмелевший Наль увел Бьянко из конюшни. Вконец офигевший конь успел ткнуться мордой в руку хозяйки, словно спрашивая, какого хрена тут творится. Айрис смотрела на меня умоляюще, однако я просто не мог привезти ее вместе с девочками в Олларию. Монсеньор не поймёт и не простит. — Готовы, сестренки? — спросил я позже у напуганных детей в старых шубах. В седле обе удержатся, возраст позволяет, но придется делать частые остановки. Слуги принесли мои вещи и я забрался на Сону сам. Матушка не вышла нас провожать, а Реджинальд решил ехать с нами, чтобы Эдит и Дейдре не боялись. — Только пришли письмо! — напутствовала Айрис, обнимая меня, — иначе приеду сама. Ох. Стоящая угроза. Надеюсь, из ее очаровательной головки выветрится мысль о свадьбе с монсеньором… Ну, а теперь… Оллария ждёт!