Сессия в условиях Талига

К празднику я каким-то немыслимым образом сумел добиться расположения Мэллит — так звали гоганни, живущую в замке, как воспитанница Матильды. Это я подслушал у Альдо и принцессы, совершенно случайно. Наверное причина моего успеха за в том, что я после завтрака имел обыкновение бродить по саду, где среди зеленых деревьев качалась на качелях эта прекрасная девушка. Потом подсел на соседние качели — несмотря на то, что забава, вроде бы детская, это отлично отвлекало и гнало из головы дурные мысли. — Если блистательный знает мое настоящее имя, — пролепетала девушка, глядя на растущую под ногами ярко-зеленую траву, — то недостойная желает знать его имя, — в тихом голосе явно сквозило некое лукавство. — Блистательного зовут Ричард. Или Дикон, — пусть лучше она меня называет Диконом, чем какая-то бледная Катарина. — Не называйте себя недостойной, сударыня, ведь вы прекрасны. Вы бы не хотели составить мне компанию на приближающемся торжестве? Слегка покраснев, Мэллит подумала немного, а потом согласилась. Вот и прекрасно! Я был на седьмом небе от счастья, пока ожидал торжества. Но когда начались праздник, стало очевидным, что напрасно — то волнение зашкаливало, то Альдо нервировал, громко рассказывая про Золотую Анаксию, которую он сделает из Талига. Все стало гораздо хуже, когда уже подали угощение и вино, а Матильда заплясала возле костра, среди веселящейся толпы. Проблема была в том, что танцевал я преотвратно ещё в прошлой жизни, а уж тут уделял время фехтованию больше, чем всему основному. Чтобы не позориться — стоял в стороне с видом «да ну эти ваши танцы». У меня кружилась голова и восприятие ухудшалось отчего-то. Проводив уставшую Мэллит, я вернулся туда, где проходили танцы, где плясала, смеясь, Матильда, и допил остатки отвара. Почему-то мне сегодня слишком часто хотелось пить. Эх. С кем бы поговорить за жизнь? Робера нет, Альдо рядом топчется… Проблема была в том, что танцевал я преотвратно ещё в прошлой жизни, а уж тут уделял время фехтованию больше, чем всему основному. Чтобы не позориться — стоял у стеночки с видом «да ну эти ваши танцы». Не рискуя в таком состоянии притрагиваться к вину, ограничился обыкновенной водой. Отойдя в сторону от шумной компании празднующих, я прислонился виском стволу высокого дерева. Прохладная стена была бы куда актуальнее, но, даже будучи не совсем адекватным, я не собирался просить скалы «сообразить стеночку». Мир неуверенно покачнулся, а в лицо ударил морской ветер. Откуда только?.. Вроде и вина не пил, но нет — чувства такое, будто бы принял лишнего. Или даже наркотик какой… Глюки во всяком случае первоклассные. А может это явь? Под ногами — просоленные доски палубы, над головой — чистое голубое небо с палящим солнцем. И ни намёка на то, что вокруг только что был шумный праздник. Прежде я никогда не видел моря — так получилось. Ну разве что в кино где-нибудь. А здесь… Безграничные просторы синей воды впереди и безграничная радость. Безграничная радость перестаёт быть таковое, когда раздаются звуки пальбы. Твою же… Даже поглючить без приключений не могу! Но зато интересно! Вдруг напали пираты? Я бросился, недолго думая, к тому месту, где собралось больше всех людей, и взял протянутый кем-то мушкет. И с радостью принялся палить по врагам. Впрочем, возможно это были как раз соратники, я как-то не разбирался. Во снах, как и в глюках, всё это — мелочи. Повсюду раздавался шум: стрельба, крики, топот ног… Классно, однако, меня глючит. Выстрелил еще несколько раз и остался весьма собой доволен. В лучших традициях шутеров враги всё пёрли и пёрли, а читкода тут не предусматривалось. К сожалению. Но я прекрасно осознавал, что погибнуть в собственном глюке — умудриться нужно. И продолжал стрелять, пока никто не захотел вернуть меня в реальность. А то мало ли. Надо ловить момент. Момент ловился ещё в течении минут пяти, а потом мне на плечо опустилась чья-то рука. Вздрогнув всем телом, я выронил мушкет и… вернулся в реальность. В траве у ног лежала на боку кружка, которую кто-то словно выронил в момент моего пробуждения. Ой. Оставалось только захлопать глазами и медленно подниматься, прислушиваясь к своему состоянию. Голова вроде не кружится. — Не спите, герцог! — посоветовал мне кто-то от души. — Не буду… — пообещал я рассеянно. Оставаться на празднике уже не имело смысла, осталось лишь плестись в замок и ложиться, пока не вырубился где-нибудь в неприметном месте. Потом с утра найдут герцога, сиречь — меня, трепетно обнимающего пыльную метлу в подсобке. Пытался улететь, ага-да. Да что такое происходит со мной? Вроде вина почти не пил, а так срубает. И не принимал ничего такого, не надо. Тут, кажется, этого самого «ничего» ещё не изобрели. К счастью. Надо будет узнать у Альдо что-нибудь о местных антипохмельных средствах. Эта мысль оказалась последней — я почти сразу заснул. Утром обнаружилось, что пока мы веселились, уехал Робер Эпинэ, оставив прощальное письмо для Альдо. Тот же долго злился, ворчал, но письмо никому не желал показывать. И радостный вид прежде счастливого Ракана исчез — его сменил хмурый и расстроенный человек. Я же ничего не понимал — ни тем утром, из-за похмелья, не позже, снова из-за странных глюков морской тематики. Причину я не знал, а обращаться к местным лекарям было несколько беспокойно. Еще решат, что я двинулся умом от переживаний и упекут в психбольницу. Я подумал сначала, что Эпинэ уехал, увидев, как мы с Мэллит повсюду ходим вместе — нельзя было не заметить, как мужчина смотрел на нее влюбленными глазами. А потом сорвался и уехал. Куда? Появился было повод для новых терзаний, а потом огорошила Мэллит, раскрывшая новые обстоятельства столь внезапного отъезда Робера. — Блистательный Робер, потомок великого Флоха, — судя по тону, девушка посмеивалась над всеми этими странными гоганнскими титулами, — передал мне, когда я вернулась в свою комнату, что уезжает. У него умирает дед — он получил письмо из дома. Оу. Помнится, мне тоже приходило письмо от Мирабеллы, которая, вроде как болела. Так или нет, сейчас я не знал, однако случай вспомнился. Ну и ладно, лишь бы не сцапали пограничники, ведь в Талиге бедный Робер будет вне закона. Покивав Мэллит, я сделал ей пару комплиментов, которых, несомненно, девушка заслуживала. Та улыбнулась в ответ, то ли видя во мне родственную душу, то ли просто соскучившись по нормальному человеческому общению. После этого разговора Матильда довольно улыбалась, поглядывая на нас, и видимо в мыслях чуть ли не сватала. Нет, мне пока жениться нельзя — нужно придумать способ незаметно выбраться из Алата, прошмыгнуть в Талиг и найти как-нибудь монсеньора. Вряд ли там, возле границы, караулят до сих пор кэналлийцы, жаждущие сцапать меня под белы ручки и увезти в Багерлее. Но вот незнание ситуации в стране удручало, а стремление Альдо Ракана поскорее занять трон, немного пугало. Пока я в очередной раз отлеживался во время глюков, к Альдо приехали гости. Борны и Карлион, если я ничего не перепутал. Вся надежда была на то, что скоро отправимся в Гальтару и станет лучше, но нет — Альдо потянуло в Эпинэ, вслед за Робером. Дальнейшее помнилось отвратительно — в перерывах между морскими брызгами с пальбой и грустными словами Мэллит запечатлелось в памяти лишь то, как я забирался на Сону. Куда-то едем. Отлично. А куда?! В какую сторону белоштанного сударя понесло на сей раз? Почему-то цвет его брюк стал одним из немногих обстоятельств, отложившихся в памяти. — До свидания, блистательный, — Мэллит смотрела на меня с грустью и каким-то еще непонятным чувством. — Я верю в ваше скорое возвращение и нашу встречу. — Я тоже, — шепнул я на прощание, прежде чем развернуть лошадь и пустить рысью. Наступила осень — в Алате она оказалась очень красивой, жаль, что я не имел вовсе возможности погулять по дивным окрестностям и осмотреть все. А так хотелось, может быть, даже с Мэллит. Увы, не суждено. Одурманенный чем-то непонятным, я ехал следом за Альдо, вяло переговариваясь с Удо Борном. И едем мы явно не в Гальтару — как выяснилось на полпути, когда мой несчастный мозг прояснился. Оказалось, что нас ожидала южная Эпинэ. Альдо был счастлив, Карлион что-то картаво вещал, картинно размахивая руками и рискуя свалиться с коня, а мне очень сильно хотелось спать.