Сессия в условиях Талига

— Ну что, крысушка? — поинтересовался я у хвостатой питомицы, — хочешь переселиться в другие руки? Айрис, в отличие от меня, не воюет и ты всегда будешь в безопасности. И не только ты… оу… Причиной возгласа стало обнаружение некоторого обстоятельства на крысином тельце. Мда. С Клементом они и правда отлично проводили время, я не ошибся. Просто незабываемо. И что теперь мне делать с их потомством — Айрис подарить? Так ведь там Катарина, а она не поймет юмора и вышлет куда-нибудь крысят. Ладно, об этом подумаю позже. Прежде чем идти в Багерлее, схожу к сестре. Она сейчас жила во дворце, вместе с бывшей королевой. Думаю, «сестра» поможет осуществить мой замысел. Ради этого пришлось несколько дней подряд посылать Катарине цветы — исключительно для пущего отвода глаз, если вдруг понадобится дополнительный повод визита к женщинам. Изображать пылко влюбленного в бледную даму мне не хотелось от слова совсем, но чем-то всегда надо жертвовать. Поэтому, посадив в карман Энн, я поехал во дворец, надеясь на лучшее. Но там меня огорошили — Альдо вовсю трепался с Катариной о каких-то тайных вещах. Пришлось ждать. Около часа я топтался в приемной, пока болтуны общались. Уже сменился караул, а я все стою в Охотничьем флигеле и считаю ворон. Или стеклышки витражей. И все сильнее понимаю, что хочу кушать. Некстати и не в тему вспомнилось, как недавно какой-то местный хулиган написал на воротах: «Свинья в вороньих перьях». Обидно, но заслужил. Энн зашевелилась, выглянула из кармана, тоскливо посмотрела на меня блестящими глазками — ей тоже надоело ждать. Убегать от хозяина ей, наверное, будет тяжело в ее положении, да и запомнился, должно быть, опыт в Варасте, когда я поднял беглянку за хвост. Мимо меня протопал лакей Приддов с корзиной хризантем. Не один я строю из себя обожателя Катарины… или Валентин всерьез в нее влюблен? Хм… Интересно получится. Надо будет наставлять Спрута на путь истинный в таком случае. От скуки я принялся разглядывать картины алатских художников и подумал, что-то ли сам не смыслю ни кошки в искусстве, то ли художник сплоховал. Вышедшая из апартаментов Катарины полная женщина, взяла у лакея корзину и ушла обратно. Я вздохнул. Может, прийти завтра? Но нет, зря что ли жду уже вон сколько времени, а завтра и того больше, возможно, придется ждать. Я побрел к окну с видом на сад, разбитый на крыше. Уж он-то поинтереснее картины будет. Но нет — летней красоты я не увидел. Цветы и птиц забрали, журчащие фонтанчики высохли, остались лишь статуи обнаженных людей. — На красоток любуешься? — голос Альдо заставил меня вздрогнуть и подскочить. Блять, блять, блять! Нельзя же так подкрадываться и пугать людей! У меня чуть снова сердечный приступ не случился! Хотя, у тела Ричарда Окделла, видимо, сердце сильное, а вот с дыханием серьезные проблемы — иначе бы он не умер в неполные шестнадцать лет в своей спальне. — Здравствуйте, Ваше Величество, — пробормотал я, обернувшись. — Привет, Робер. Как дела? Наверное, лезть к Роберу с известием о том, что его ручной крыс скоро познает радости отцовства, не стоит — Повелитель Молний какой-то грустный. — Катарина Оллар — удивительная женщина. Будь она хоть на четверть столь же красива, как благородна, я б не устоял, — изрек важно Альдо. Ну хоть в чем-то я с ним согласен. Хотя, на вкус и цвет, как говорится… — А я пришел навестить мою сестру. Можно? — Можно. Я не намерен лишать Катарину общества девицы Окделл, так ей и передай. — Передам, — сообщил я радостно, и уже намереваясь бодро направиться в апартаменты Катарины. Госпожа Одетта Мэтьюс, та самая женщина, что забрала цветы, сделала неуклюжий реверанс, выглянув снова из-за двери, и сообщила, что Катарина Оллар нездорова. Эх, печально — потерян мой план Б. — Ммм… Что с вашей госпожой? — спросил я вскользь. — Она дурно спала ночь. — Сударыня, а моя сестра, Айрис Окделл, здорова? — О да, здорова. — Я хочу ее видеть. — Я сейчас же ее приглашу, монсеньор, — сообщила Одетта, прытко удаляясь. Проводив ее задумчивым взглядом, я снова подумал об Айрис с уважением. Она молодец — не побоялась пойти в Багерлее за опальной Катариной. Сейчас поздороваюсь с ней, покажу крысу, спрошу, что делать, а потом уже заведу разговор про освобождение узников из Багерлее. Наверное, она согласится мне помочь, к тому же что-то уже знает про эту тюрьму. И Валентин знает. А все вместе мы сможем добиться поставленной цели. — Монсеньор, герцогиня Айрис Окделл счастлива видеть своего отважного брата, — сообщила глухо Одетта, прежде чем уйти в покои, уже насовсем. Далее время разделилось на «до» и «после». Потому что Айрис Окделл на меня набросилась, как набрасывается клоун с бензопилой из фильма ужасов. Вот только данного атрибута у нее не было при себе, но и то прекрасно. — Ызарг поганый! — сообщила она звонко, одарив меня сильной пощечиной. — Оу… Айрис, ты чего? — столь горячего приема я никак ожидать не мог. Поэтому хлопал глазами, пока она наносила мне новые удары и громко величала свиньей. — Свинья из вонючей лужи! Трус! Предатель! Тварь болотная! — визжала раскрасневшаяся девушка, продолжая вершить насилие. — Айрис, успокойся! С негодующим писком высунулась из кармана Энн, решившая посмотреть, кто осмелился напасть на заботливого хозяина, но, что делать дальше, видимо, не знала. Куда пропала сноровка после Лаик? Вон как тогда цапнула меня за руку — до сих пор шрам здоровенный… — Гадина! — меня дернули за волосы. — Ты мне не брат! Я тебя убью, убью, убью! Отправляйся в Закат! Я продемонстрировал свою ловкость, поймав нацеленный мне в голову подсвечник, а потом схватил Айрис за руку. Отправляться по указанному адресу мне пока рано — Чтоб ты сдох! Кукушонок! Клещ собачий! — Айрис! Погоди, успокойся! — Умри, погань! Ты его каблука не стоишь, урод неблагодарный! — Погоди, Айрис! — я слегка сжал запястье девушки и свободной рукой достал прифигевшего зверька из кармана. — Держи крысу. Осторожнее, она беременна. Очень мила и ласкова, почти ручная. Все, я пошел, а ты успокаивайся потихоньку. А то снова плохо станет. Удачи. Растерянная Айрис хлопала глазами, глядя то на крысу, то на меня. Жалко, конечно, расставаться с питомицей, но как обращаться с беременными животными, я понятия не имею. Да и дела постоянные. Поэтому, пока возникло затишье, я поспешил уйти. Тверд и незыблем, оно конечно так, но это разъяренное создание расцарапает меня еще сильнее, если останусь, а появляться во дворце с таким лицом — как-то некуртуазно. Айрис же крикнула еще вслед пару оскорблений, послать к кошкам, но крысиное состояние теперь занимало ее гораздо больше. — Монсеньор, — догнала меня светловолосая дуэнья сестры, когда я уже взялся за ручку двери, — разрешите вас проводить. Проводили меня, как выяснилось, не из приемной в коридор, а в какую-то комнатку. Там усадили в кресло. — Монсеньор, думаю, будет лучше, если я зашью ваш воротник и обработаю ваше лицо квасцами. Такие царапины иногда гноятся. Она еще мне и воротник порвать успела. Эх. Силушка у Айрис молодецкая, а энергию надо куда-то девать. Ткань же крепкая, так как умудрилась? — Обрабатывайте, — горестно вздохнул я. — А потом запудрю ваши щеки. Новый вздох, на этот раз облегчения, сорвался с моих уст. Теперь царапины изрядно ныли и кровоточили. Капли крови медленно стекали по щекам и подбородку, щекоча кожу — главное, чтобы не попали на одежду. Я и так на этот колет чуть ли не разорился. Попивая предложенный настой кошачьего корня, я понемногу приходил в себя. Женщина начала промывать ранки тампоном из корпии, какой-то жгучей жидкостью. Ауч, как больно! Хотя ладно, вытерплю. Не каленым же железом жгут. — Вы очень любезны. Надеюсь, я смогу отблагодарить вас за вашу помощь, — промолвил я, когда страдания были перенесены со всей стойкостью Скал. Теперь оставалось ждать, пока бывшая багерлейская сиделица сменит гнев на милость. А пока — стоит навестить другого бывшего багерлейского сидельца, чтобы поговорить с ним о спасении чужих свобод и жизней.