Сессия в условиях Талига

Ыть. Утро начинается не с шадди, а с головной боли. Где я вчера был, что пил и почему так плохо, это отдельный разговор. Куда интереснее тема — где я нахожусь. Потерев ладонями виски, я понял, что лежу в кровати, пребывая в особняке Алва. Ладно, с этим ясно. Вчера отмечали коронацию, там я что-то и перебрал. Отдаленно пришли воспоминания про песню Робера Эпинэ, про то, как отчего-то изранил руки в кровь. Короче, кошмар. Знал бы я только, что случится сегодня, отказался бы вчера пить наотрез. И вообще, пора мне запастись противоядием, а то с той гадостью, что регулярно подсыпает в питье Альдо, недолго веприные копыта отбросить. А, да. Я теперь и цивильный комендант, значит надо отскребать себя от уютной и мягкой кровати, одеваться и приводить себя в порядок. Не до полудня же дрыхнуть. Попросив у слуги воды и немного вина, я поплелся к зеркалу. Господи, что за алкашня на меня таращится в отражении?! Все лицо распухло. Спать хотелось безумно, но гулянья в Доре никто не отменял. Вот же Айнсмеллер тварь! Не только сам сдох, но и хорошего человека подставил. Меня, то есть. — Монсеньор, — цирюльник поклонился, — я настоятельно рекомендую примочки из семян петрушки и окопника. — Если помогут, то делайте, — вздохнул я горестно, беря бокал «Вдовьих слез» Благо до праздника еще чуть больше двух часов — успею. Вставал же как-то раньше на учебу к восьми, а это сущая мука, так и сейчас выдержу. Главное, как считал Рокслей, предотвратить пьяные драки. — Монсеньор, — заглянул Джереми, — вам пришли письма из Надора. От вашей матушки и вашего кузена. — Спасибо. Принесите завтрак и шадди. А то кушать хочется, даже несмотря на похмелье. Или вино так действует… Задумчиво посмотрев на принесенные письма, я начал с письма Реджинальда. Оно важнее — мне было интересно узнать о том, насколько наш замысел близок к своему исполнению. Писать, что Рокэ грозят суд и казнь не стоит, письмо могут перехватить. Остается лишь ждать и надеяться, что местные боги останутся милосердны к последнему Ракану. «Дорогой Дикон, спешу тебя обрадовать. Я доехал благополучно, чему немало способствовала неосведомленность местных жителей о происходящем в столице. Дейдри и Эдит свидетельствуют тебе свою сестринскую любовь и послушание, а твоя матушка обещала отписать лично. В Надоре я нашел всех в добром здравии, только месяц назад умерла Анна. Помнится, ты очень любил ее сказки. К сожалению, мне не удастся встретить Излом Года в кругу родных — надо спешить к Лионелю Савиньяку. Я выезжаю завтра на рассвете, так как хочу обогнать известия из столицы. В противном случае у нас будут серьезные неприятности, так как Ренкваха и Южный Надор все еще на стороне узурпаторов. Если маршал Савиньяк узнает о нашей победе, он может перекрыть северные дороги и мы останемся без средств к существованию, поэтому нужно уведомить его раньше. На сем прощаюсь. Засвидетельствуй мое почтение герцогу Эпинэ. По возвращении из Рингалы я ему отпишу. Отец и матушка шлют тебе свои наилучшие пожелания. Твой Наль». Охо-хо. Главное, чтобы не было поздно, когда Лионель отреагирует. Может, кого-нибудь отправить кого-нибудь в Ургот? А некого. Голова болит. Гулянья скоро начнутся. Попробую я что-нибудь сделать не так, так Спрут опять начнет ехидничать. Хорошо все-таки, что Энн я отдал Айрис, а то на серую животинку времени совсем бы не осталось. Вряд ли бы Альдо понравилось, если бы я явился на вчерашнюю коронацию с крысой в кармане. Позавтракав и узнав, что кони оседланы, я с удовольствием воспользовался возможностью отпихнуть в сторону письмо от Мирабеллы. Потом гляну, что она там начеркала. Вернуться я намеревался где-то в полдень — тогда же и успею все. Главное, чтобы на вечернем Большом приеме Суза-Муза не учудил. При Олларах в Доре казнили мятежников, если я верно все понял. И отправляли на галеры. Альдо, надрывая глотку, вопил, что при Раканах все будет иначе, а мне как-то не верилось. Ладно, посмотрим… — Монсеньор желает осмотреть место праздника? — спросил у меня капитан Кракл. — Желаю, — вымученно я улыбнулся и взглянул на древние стены. Четверо ворот вели в первые дворы, там были выстроены низкие, без окон, здания. Далее шли вторые дворы, откуда через шесть проходов можно было попасть на центральную площадь. Там находились небольшой храм, дом коменданта, казармы для стражников и выложенные камнем позорные ямы, сейчас прикрытые толстыми досками. Посреди площади — фонтан не первой новизны. Сегодня в него нальют вино. Для почетных гостей и оркестра сделали временную галерею, еще натыкали штук шестнадцать палаток с подарками для горожан — от Альдо Ракана и Повелителей. — В каждой палатке ровно четыреста подарков, — вводил меня капитан в курс дела. — Только нужно фишку показать. — Хорошо, — я рассеянно кивнул и посмотрел на синее небо. В Доре было красиво и празднично, оставалось только дождаться гостей. Я зашел в ту палатку, что была открыта от моего имени и на всякий случай развернул один из узелков. Бдительность соблюдать надо, а то помню, как в Октавианские праздники дети траванулись. Сладости, игрушки, тряпичный кошелек с серебряной монеткой. Ну ладно, с виду все неплохо, хотя съестное не проверить. Не есть же мне эти подарки. — Это для тех, кто с белыми фишками, — поведал раздатчик, для младенчиков, значит; для детишек постарше у нас — желтые, для девиц — голубые, для женатиков — зеленые, а для стариков — коричневые. Кивнув и пробормотав, что доволен всем, я щедрой рукой вручил ему золотой. Затем зашагал к вербовщикам. Перекинулся парой слов с ними. Услышал от кого-то, что неплохо бы уже и ворота открыть, после чего поднялся на галерею. Еще раз удовлетворенно посмотрел вниз и сел в плетеное кресло. Кто-то подал мне кружку горячего грога. Надеюсь, поможет расслабиться, а то я уже весь разволновался. — Рад вас приветствовать, герцог, — снова подошел Кракл. — Какое разочарование. Я так надеялся быть первым, но вы меня опередили. — Положение обязывает, — разведя руками, я улыбнулся. Попивая грог, я смотрел, как заполняется площадь. Горожане пришли быстро, хотя до пуска фонтана и раздачи подарков оставалось довольно-таки долго. — Монсеньег, — нудно проскрипел агарисский Карлион, — вы так гано встали. — Доброе утро, сударь… — Пгизнаюсь, гегцог, я надеялся вас встгетить именно здесь. Я хотел бы пгояснить одну вещь как со своим сюзегеном. Ггафы Каглионы пгинадлежат к Дому Скал, но, к своему пгискогбию, я обнагужил, что моим годовым именем называются постогонние люди. Ну замечательно, давайте сейчас парить мне мозги своими заморочками. Другого времени не нашлось. Что называется «вынь да положь». Взглянув на нависшего надо мной картавого агариссца с тоской, я пожал плечами. — Не знаю, сударь. Давайте потом об этом. К тому же я связан с бароном Ангерраном Карлионом родственными узами. — Я знаю, но для Окделлов главное — спгаведливость. Вы не можете отгицать, что Гаканы пгизнавали наши пгава. Я знаю Его Величество с ганнего детства. Кошмар! Бедный человек, мне реально стало его жалко, что он столько лет знаком с белобрысым Величеством! Интересно, будет ли уместным сострадательное покачивание головой? А, вот и Удо Борн подходит. Мое спасение. — Здравствуйте, Ричард, — Удо бодр и весел. — Кажется, праздник удается, а то я беспокоился, что никто не пойдет сюда. Джеймс, ты скоро уснешь. Не хочешь пойти домой? — обратился он к Рокслею. — Не хочу, — отказался командующий гвардией. — Я обещал Роберу проследить за цивильниками. Смурные они какие-то. Ну да, как и роберовские южане. Зверье зверьем. — А где наш догогой Пегвый магшал? — теперь Карлион прилип к Джеймсу. — Мы с ним вчега не договогили. — Ищет Сузу-Музу с гимнетами. Значит, с меня сняты подозрения? Прекрасно! Хотя не буду радоваться раньше времени, а то выяснится потом, что такую милость мне оказали лишь на сегодняшний день. Но тут подошел барон Морен и поздоровался со мной. Решив, что это — идеальный шанс узнать о состоянии Рокэ, я предложил ему сесть в свободное кресло. Все равно сразу после праздников уедет в Барсину и Альдо наш разговор не сольет. — Генерал, мне хотелось бы с вами поговорить. — Я весь внимание. Но сначала позвольте поздравить вас с назначением цивильным комендантом столицы. Вы преодолели большой путь со дня нашей первой встречи. Не с чем тут особо поздравлять, ну и ладно, сделаю вид, что рад. И я кивнул, продолжая нервничать. Даже задергался глаз от беспокойства. — Я бы хотел узнать о состоянии герцога Алвы. — Герцог Алва здоров и спокоен, — в глаза Морена мелькнула неприязнь, эти же самые глаза подозрительно забегали. — Даже слишком. Он не в меру строптив, несмотря на… — Несмотря на что? — На факт заключения. Что-то темнит генерал, это очевидно, но ладно, не стану на него давить. Не тот случай. Пришлось, правда, слушать, как Карлион сокрушается о том, что его могут здесь убить. Ага, разбежались. Но он нес бред, сдерживаемый неумело Рокслеем, а я просто сидел и смотрел вниз. В какой-то момент возле фонтана я увидел странно знакомую фигуру пухлой девочки. На ней было белое платье с блестками и золочеными крылышками, а на голове — кружевной чепчик и бутафорская корона. Блин, это же та девочка, с Октавианской ночи… Невольно вспомнился потерянный карас. Вдруг именно она его взяла? Но говорить с ней как-то не очень и хотелось, слишком сильное беспокойство внушал один ее вид. Стоило мне отвернуться — девочка исчезла. Ну и хорошо. Попрощался и утопал Удо. Эх, жаль, что не Карлион. Хотя сейчас он трещит с Берхаймом и Кавендишем. — Господин цивильный комендант, — подошел ко мне капитан Локк, — площадь заполнена. Можно начинать. — Благодарю вас, капитан. Я встал, подошел к краю помоста. Опять та девчонка в короне — радостно прыгает по дощатому настилу. Ну и пусть прыгает. Неплохой ведь праздник должен быть. И чего волновался? Откинувшись на спинку кресла, я подумал, не выпить ли еще грога и тут же себе в этом удовольствии отказал. Вчера уже пил без меры. Однако, приглядевшись получше, я понял, что там внизу творится какая-то очередная пакость. Две женщины сцепились из-за фишки, к ним подлетела орать третья, а в это время маленькая ювелирша прыгала на помосте для жонглеров. Как ей только не холодно. Но на всякий случай нужно спуститься вниз и попробовать навести порядок. Быстро сбежал по лестнице вниз — тут же услышал ругань горожан. Все были злые, взбешенные, и мне казалось, что это неспроста. — Прекратите! — выкрикнул я, пробиваясь сквозь сбившуюся толпу. — Уймитесь, люди! — А ты заткнись, выкормыш таРаканий! — зло рыкнул какой-то мужчина. Я на него не смотрел — куда важнее было докричаться до цивильников, чтобы разгоняли этих людей по углам. С толку сбивал запах пота и гнилой воды. Повсюду мелькали раскрасневшиеся лица, превращаясь в страшные орущие маски. — Пустили! Фонтан пустили!!! — Винища там!!! — Дают! Дают! Дают!!! Главное — не позволять этой живой дикой массе утащить себя и затоптать. Я рвался против течения и пока мне это удавалось. Но постепенно начало казаться, что окружают не люди, а ожившие камни, ползущие по зеленой жидкой грязи. Отчаянные крики обреченных людей и детский плач все же вернули мое сознание в ужасающую реальность. — Кракл! — заорал я, не жалея сил и голоса. — Где вас кошки носят?! Через этот многоголосовой гул сложно докричаться до кого-то, легче сорвать голос. Почему-то я оказался выше тех, кто был рядом, видел небо и крыши. Голова кружилась, болела ушибленная рука. Значит не умираю — прекрасно. Но высокий горожанин с длинными волосами умер и теперь медленно колыхался вместе с живыми. Сине-багровое лицо… господи… Я готов был снова заорать, на этот раз от ужаса, но только зажмурился. — Мама! Мамочка… Что с тобой? Мамочка! — закричал ребенок где-то рядом. — Померла твоя мамка! Сдохла! И все мы сдохнем из-за этих таРаканов! — Это они! Они!.. Они всех изведут! — Именно, мы перемрем, а в наших домах прихвостни тараканьи зажируют! А потом я услышал топот чьих-то сапог. Не знаю, глюк ли это или меня бежали спасать, однако этот звук ободрил меня. Нельзя было терять сознание — а потому до того, нескоро наступившего момента, когда меня кто-то схватил за плечи и потащил прочь, я храбро держался.