Сессия в условиях Талига

Перед глазами долго стояли страшные искаженные лица с выпученными глазами и открытыми ртами. Сзади — крики и ругань, а впереди — тихая и безнадежная смерть. Я не знал, почему жив до сих пор, среди этой зеленой толпы мерзких тварей. Холод и духота. Отвратительно. Кто-то с силой сжимал мои плечи, утягивая прочь. Куда — в смерть или навстречу спасению? Где, мать их, шляются Морен с Рокслеем? А Робер, Придд, Карваль и Борн? Хотя Удо был, но ушел. Через час должен сменить Мевена в приемной Альдо, а вечером наверное пойдет к куртизанке Марианне. Как-то монсеньор упоминал ее. А на галерее сидят, болтают, смотрят. Пьют грог еще. Но не может Джеймс просто смотреть и ничего не делать! Неужели все остаются в неведении? Смотрят и бездействуют?! Не верю! Может они видят какую-то иллюзию? Дурацкий праздник! А я… а что я могу сделать? Чувствую, еще немного и постигнет меня печальная участь Айнсмеллера. Правда не разорвут, а затопчут, но это не самое хорошее утешение. Я хотел пить, но не мог даже поймать ртом несколько падающих снежинок ввиду их отсутствия. Небо радовало своим чистым нежно-голубым цветом… радовало бы, не уводи меня эта густая зеленая гадость в Закат. Даже подумать было страшно, что через минуту-другую я стану одним из мертвых уродов. Снова смерть… Сердце заколотилось сильнее, желание выжить усилилось и я отпихнул своего «проводника», что утаскивал меня в смерть. Локтем в бок, а потом еще вдавил в толпу неживых собратьев. Он, такой же, как и они, не заорал, матерясь, а просто отвернулся и я больше не увидел позеленевшего мертвого лица. Загрохотало что-то слева, раскололась губительная атмосфера. Потом еще удар, и еще — кто-то бьет в ворота, пытаясь их сломать или Создателю надоело смотреть на фокусы детей своих? Но нет, наверху потянулись клубы черного дыма, я почувствовал запах пороха. Вопли продолжались, кто-то плакал, кто-то проклинал неведомо кого. — И приидет судия, и будут очи его исполнены света небесного! — громко сообщил некий горожанин в синем сукне, бессмысленно таращась на окружающий мир. В следующий момент я и опомнился, охватившее меня вязкое оцепенение прошло, и я помчался прочь, расталкивая мертвецов, которые тут же валились под ноги. Впереди смерть перетекала в жизнь. Меня трясло, адреналин зашкаливал, а потому пришлось беспардонно распихивать людей, не разбираясь, живые они или мертвые. Вслед орали что-то нецензурное и малоприятное, но мне было все равно. Пережитый ужас гнал меня вперед и все так же сильно хотелось пить. — Герцог Окделл! Герцог Окделл, стойте! Это вы? О, какие люди явились! Сам Никола Карваль соизволил прийти на этот пир во время чумы, когда уже куча народу передохла! Хотя, если я все правильно понял, именно он участвовал в открытии ворот, так что не все так безнадежно с этим человеком. Но мог и пораньше прийти в конце концов. Меня трясло и злость требовала выхода. — Да, это я, — собственный голос напомнил мне жалкий и слабый хрип. — С добрым утром, генерал. Как спалось, кошмары не мучили? — Что с генералом Рокслеем? — отмахнулся от моих издевательских вопросов Карваль. — Не имею чести знать — пока меня чуть не раздавили тут, я меньше всего думал о его телесном и духовном состоянии. — Герцог, это не смешно. — Не смешно, — согласился я. — Особенно то, что вы задержались. — Праздники — дело цивильного коменданта, — пожал плечами коротышка. — Жерве, — обернулся он к одному из солдат-южан, — передайте монсеньору, что Окделл цел. — И невредим, — добавил я вдогонку уходившему. — Скажите, Карваль. А разве не ваше дело — обучать комендантов-новичков? Я в цивильники не просился. — Но если вас таковым сделали, — набычился тот, — извольте держать все под контролем. — Еще посоветуйте брать с вас пример, — внутри меня нарастала злость. — Ладно. Кто-нибудь, принесите мне чистый плащ. Кем-нибудь оказался Робер, подошедший ко мне сзади. Стало стыдно, но свой, изорванный и пропитанный зеленой слизью, я бросил на камни Доры. Не жалко. Не хочу вспоминать о том, что недавно пережил — никогда. Поздоровавшись с Эпинэ и примерно объяснив, что и где случилось, я хотел было поехать наводить тут порядок, но Робер отправил меня во дворец с донесением королю. Я огляделся, ища кого бы послать к Альдо вместо себя и под руку подвернулся Дэвид Рокслей. Глаза у бедолаги были широко раскрыты, руки дрожали и был он сам не свой. Причины не знаю, но находиться здесь ему смысла нет — все равно не принесет пользы. А вот Альдо пусть узнает, что тут творится, ему полезно будет. — Джеймс… — горестно выдохнул вассал Скал имя своего брата и, ссутулившись, побрел к своему коню. Джеймс?! А что с ним? Решив выяснить это позднее, я пошел вместе с Робером и Карвалем. Отчего-то ужас прошел быстро и я перестал бояться за свою психику, а вот зря. То, что творилось в Доре, это хуже, чем Вараста, чем Октавианская ночь, чем лес Мартины! Южане, «спруты» и мои цивильники растаскивали застывшую толпу. Серолицые страшные люди теперь разбредутся по городу, их не убить. Камни под ногами выли и жалобно стонали отчего-то. Наверное, пересытились пролившейся кровью… Люди пришли за подарками, чтобы умереть. Всех постигла разная смерть, но смерть одинаково страшная. — Монсеньор, — Никола куда-то исчез, и вот вернулся, без шляпы и плаща, пожертвовал, видать кому-то, — Придд добрался до главной площади. — Ну и как вам это сердце праздника, господа? — вздохнул Робер. — Это еще не сердце, — загадочно отозвался Карваль. — И да. Мы почти очистили вторые дворы. Осыпи прекратились, яму огородили и живых вытащили. Теперь достают покойников. Скоро явятся землемеры. — Девушек из Агиррэ не нашли? — Нет, монсеньор, но мы ищем. Вы не беспокойтесь. Я не знал, о чем они толкуют, но совет Карваля заставил меня горько усмехнуться. Толстокожий придурок и жестокий к тому же. Убил в Эпинэ Маранов, участвовал в умерщвлении гоганнов-проводников, а теперь советует просто закрыть глаза на происходящее. Мол, уже случилась трагедия, так что нервничать? Урод. — Идемте на площадь, — решил Робер. — Тут есть проход. Свободный, — покосившись на меня, что упрямо не желал отставать, Никола свернул в какую-то нишу. Мы вошли в щель между двух стен. Хорошо, что здесь нет покойников. Робер прибавил шагу, я, стараясь держаться от Карваля подальше, тоже. Им двигал страх, мной же — отвращение и злость. — Монсеньор, там уже все случилось, не торопитесь, — проговорил Карваль. — Осторожнее, монсеньор, здесь ступенька. Ага, а я значит, рядом не иду и меня о ступеньках предупреждать не надо. То ли дело вести Робера Эпинэ едва ли не под руку, как прекрасную эрэа. Повеяло мертвым холодом снова и я поежился. Робер шагнул вперед первым, а я вышел последним. Господи… Святой Алан, что это… — Лэйе Астраэ, что это?! — вопросил Эпинэ. — Вино, монсеньор. Отчасти Карваль ответил правдиво. На центральной площади стоял фонтан и из него били струи красного дешевого вина. Оно заполнило чашу до краев, хлестало через край, мешалось с грязью и кровью. В этих лужах лежали мертвецы и разбросанные вещи. Ужас какой… Я сглотнул, надеясь, что не замутит и только тогда встревоженный и напуганный Робер обратил на меня внимание. — Дикон, иди во дворец. Расскажи Его Величеству и про это, а то он не знает, — сдержанно распорядился Первый маршал. — Хорошо. Я вам точно не нужен? — Мы справимся сами, иди. С радостью развернувшись, я едва ли не бегом бросился из ниши, чувствуя, как тошнотворный ком в горле отступает назад. И хорошо. Теперь надо найти какого-нибудь коня, а еще лучше Сону, и ехать к Альдо Ракану с новыми известиями. Все равно уже ничего не изменить.