Сессия в условиях Талига

Расспрашивая слуг, я страдал — страдал от их абсолютного незнания происходящего. То ли действительно без понятия, то ли умело прикидываются. Толстый повар не знал ничего, сколько бы вопросов о разбойниках я ему не задавал. Впрочем, стало известно, что некий родственник бывшего истопника, Гильермо Паччи, появился в доме, а потом, когда напали, запер слуг и сбежал. — Хорошо. Что ты можешь о нем сказать? — я решил ограничиться минимумом. — Как он себя вел и с кем разговаривал? Кто к нему приходил? Кроме прежней информации я ничего нового не узнал. Получив в наследство постоялый двор, где-то в Рафиано, дядя беглеца уехал. Ищи его теперь, свищи, дядю этого, с племянничком вместе. Я вздохнул, не зная, что уж и делать. А упущу что-нибудь — опять нарвусь на недовольство Карваля. — Гильермо был хорошим истопником? — поинтересовался Нокс, присев у двери. — Не знаю, — повар развел руками. — У него один огонь, у меня другой. — Можешь идти, — отпустил его я, снова вздохнув. Что делать, что писать? Слуги повторяли одно и тоже, подозрений никто из них не вызывал. Повесить пойманных разбойников? Вот тут я сомневался. Но объявить награду за голову сбежавших стоит. И все происходящее мне очень сильно не нравилось. Уж не собрался ли какой злодей извести всех Повелителей в Талиге? — Полковник, а к чему вы задали последний вопрос? — Простите, монсеньор. Но вдруг этот Паччи не истопник, а «висельник»? — Возможно. Как знать… Гильермо на самом деле был главным подозреваемым и, судя по всему, впустил сообщников. Все сходится. Только кто за этим стоит? Марианна вилась рядом, мешая думать. Как тут задумаешься, когда она словами и жестами едва ли не открыто просит меня остаться, когда мои люди уйдут. Для интимного продолжения знакомства. Нет, благодарю покорно, вот Робер уже остался. И вообще, я Мэллит люблю. — Сударыня, скоро мы закончим и освободим вас от своего присутствия. — Монсеньор, может быть, еще шадди? — Благодарю, сударыня, но нет, — вежливо отказался я, и Марианна удалилась. — Джереми, сколько осталось? — Трое. Камеристка и конюхи. — Хорошо. Пусть зовут камеристку. — Да, монсеньор. Камеристка пришла довольно быстро, поклонилась мне и стала ждать вопросов. Я ненадолго задумался, обдумывая первый. — Во время нападения вы были у родных? — Да, монсеньор, госпожа меня отпустила. Кабы я знала, что такое случится, ни за что бы не ушла, но кто мог подумать… — Ваннина, пропал истопник. Что ты о нем можешь сказать? — вспомнив, как обращался к Хуану Рокэ, я перешел на «ты». — Он крался, как кот! Как кот-вор. Вынюхивал, шнырял… Казалось бы, затопи камины и все, так ведь нет! Везде лазил. То дымит, то у него растопки мало… — Это все? — Невежей был, грубиян, — нахмурилась камеристка. — Не понимал обхождения деликатного. Уж вы меня, монсеньор простите, только нечего всяких проходимцев подбирать. И истопнику нечего в парадных залах делать — я говорила камердинеру господина барона, Дориану. А ему говорить без толку. И господин барон добрый человек, а в жизни не смыслит. Ну и кто прав. — Видимо, ты, — ответил Нокс. Я закатил глаза. — Вот! Я гаденышей за хорну чую. Вот хоть господина Салигана взять… Вроде маркиз, а об обхождении никакого понятия! Ни одеться тебе, ни помыться. Какой он кавалер, когда ровно из хлева вылез, а туда же, на госпожу глаз положил, только госпожа баронесса грязи не любят, госпожа к чистоте привыкли. — Итак, ты Гильермо не доверяла и говорила об этом камердинеру господина Капуль-Гизайля, а он внимания не обратил. Это все? — направил я речи камеристки в нужное русло. — Не все… Господин Дориан много мнит о себе. Совсем баронесса и барон их разбаловали. Оно понятно, деток нет, деньги есть, но лучше бы в строгости дом держали. Господин Салиган, тот тоже хорош! Пакость всякую таскает, а тот и платит. И чего не заплатить, денежки-то не его. Муженек-то к нам голодранец голодранцем подкатился, только добра и было, что клетка с воробьем этим желтым. Правда, человек он добрый, свое место знает, только лучше б он… Вошла Марианна и села рядом с полковником. Понятно. Хоть от меня отстанет может быть. — Сударыня, — Нокс, судя по всему, собрался заводить амуры, — мы почти закончили. К сожалению, ничего важного узнать не удалось, но монсеньор не теряет надежды. Ваша камеристка утверждает, что пропавший истопник вел себя подозрительно. Она говорила о нем с камердинером вашего супруга, но тот не обратил на это внимания. Интересно… Я немедленно навострил уши. — Ваннина никогда не ладила с Дорианом и у нее очень живое воображение, — баронесса улыбнулась. — Теперь, когда Гильермо исчез, она найдет, что вспомнить, когда же он был в доме, Ваннина находила его общество весьма приятным. — Мы не смеем вам мешать, — сказал я и Нокс поднялся. — Спасибо за подробные объяснения, вино и шадди. — Что вы, — взмахнула рукой баронесса, — это я ваша должница. Ваннина, можешь идти. — А монсеньор меня не отпускал! — выдала служанка, явно не стремясь увидеть, как я закатил глаза. — Монсеньор еще не знает, что Гильермо сговаривался господином Салиганом. Они же на вас нацелились, сударыня. Уволочь хотели, только господин Эпинэ помешали… Час от часу не легче. Ох. Что ж в Надоре я не сдох?