Сессия в условиях Талига

Долго мне пришлось напоминать самому себе, что Повелители Скал не бегают от проблем. А проблема оказалась значимой. Труп в особняке Рокэ Алвы — шутка ли?! Я чувствовал себя пустоголовым и не способным ни на что не способным идиотом. Дору проморгал, Удо кто-то угробил в моем доме. Обидно. И стыдно даже перед Величеством, даже несмотря на то, что Величество у нас поддельное. Но, как бы совесть не мучила, а идти на ковер к Альдо пришлось. — Доложите Его Величеству, — скромно попросил я, — что герцог Окделл просит о немедленной аудиенции. — Да, монсеньор, — отозвался полуденный гимнет в лиловом. Уж эти заморочки с цветами их одежды, введенные Альдо, я не помнил от слова совсем. Ночью пришлось основательно посуетиться, поволноваться, так что на сон времени не хватило. Меня не покидали чувство вины и страха, в мои мысли то и дело возвращался Удо, у которого почему-то синие глаза. Как у бывшего эра Только он был мертвым, а Рокэ — живой. Пока живой… Слезы навернулись на глаза снова и я смахнул их рукавом. — Монсеньор, Его Величество ждет. Поправив ненавистную орденскую цепь, я шагнул в кабинет Альдо. Ну все, сейчас начнется… — Ваше Величество. Мой долг доложить… — промямлил я, чувствуя, как душащий спазм сжимает горло. Посмотрев на меня, Альдо вздохнул и зачем-то хлопнул ладонью по столу, после чего велел парню в лиловой тунике никого к нам не впускать. Тот незамедлительно вышел, а Альдо пристально посмотрел на меня. Ох, как сильно я попал… Сейчас он скажет слово этим лиловым, а меня под белы ручки и — в Багерлее. Без объявления войны. — Ты вернулся слишком рано, — Альдо подпер рукой подбородок. — Только не говори, что вы дрались и Удо отправился в Закат. Мне это не понравится. И я в это не поверю. — Не скажу… — я потупился. — Так… — Дуэли не было! — Обвинения в убийстве не нужны ни мне, ни тебе. Ты соображаешь, что натворил? — одарил меня Альдо суровым царственным взором. — Его не убивали. Я не убивал… Но у него глаза стали синими… будто стеклянные… — Что?! Синими?! Когда и где это случилось?! — В кабинете Ворона… Я его там запер, потом будил, а он умер. Упал на подушку, перед этим дернулся, и все… Совсем все… — Зачем ты его поволок домой? Вы должны были ночевать во Фрамбуа. — Из-за монахов, — почувствовал я под ногами твердую почву. — Они были везде и я решил ехать ночью, чтобы люди кардинала не сцапали. — Ох, Дикон. Левию вчера было не до Борна. Он служил до полуночи, а монахи вышли на улицу в память об эдикте. И они не имели права тебя останавливать. Я едва не схватился за голову и не заорал в голос. Елкииии! Вот же идиот! Хорошо еще, что Величество сидит спокойно и не орет нецензурными словами, а то кто знает, что он еще может… — Удо что-нибудь ел? Пил? — Нет, спал. Я отвел его в бывший кабинет герцога Алва — там есть диван. Дверь запер, ключ унес с собой. Потом почитал Иренея, чтобы не уснуть. Почти до полуночи. Потом, когда все были готовы, пошел к Удо. Слушайте… — меня вдруг озарила внезапная догадка, которую нельзя было не озвучить, даже если напротив сидит сердитое Величество. — А что, если… — Ну? — Что, если дело в комнате? Однажды я в ней спал и мне снились страшные сны. А потом выбрался на лестницу и меня нашли внизу без сознания. Что, если Удо просто не смог выбраться?! — Он сейчас остался там же? — Да, — выдохнул я. — Я всего лишь закрыл ему лицо. Что, если дело в комнате? — Нет, причина смерти Борна в другом, — тихо отозвался король. — Позже мы поговорим об этом. Сейчас главное не смерть, а ее последствия. Кто-нибудь знает о случившемся? — Джереми. Ему можно верить. — А слуги и цивильники не догадаются? Нас может обвинить кардинал. — Надеюсь, что нет… — А я надеюсь, твой Джереми не выдаст нас. Потерянно кивнув в ответ, я опустил голову. Мы могли бы с Джереми наворотить массу дров, когда мелькнула мысль о подмене Борна другим человеком или еще какую-нибудь задумку устроить. Но нет, это уже подлость. Вздохнув, я с грустью посмотрел на вошедшего Мевена. Оказывается, пришла принцесса Матильда. — Пусть войдет, — сказал Альдо, быстро впихнув мне в руки какую-то книгу. — Читай Теотана для отвода глаз. Кстати, ты не нашел Павсания? — Нет, — вот сейчас все бросил и побежал искать книжку, о которой наплел Придд с три короба. Бегу и падаю, и тапочки теряю. — Не хотелось бы одалживать книгу у Спрута, не по-королевски это, но быть невеждой хочется еще меньше. Может Салигана попросить? Пусть добывает, благо вор отменный. Конечно. Пользоваться услугами мародера и мерзавца — просто верх царственности! Но рот мне закрыли давно и надежно, так что пришлось скромно промолчать. Альдо зачем-то были нужны свидетели, но в причинах я запутался. Пообещав выставить меня под каким-нибудь благовидным предлогом и тем самым несказанно обрадовать, он велел уткнуться в книгу и не возникать. Особенно насчет Удо не возникать, потому что пришла Матильда. Я послушно стал рассматривать картинку на странице — там изображалась пытка человек водой. Заинтересовавшись, я присмотрелся к витым буквам. То был допрос бывшего конюшего погибшего на турнире графа Гайярэ. Как я понимаю, это еще в прошлом круге. Тогда обвиняемый сознался, что является отцом новорожденного сына графини. Интересно, как они вообще это заподозрили? Дитя отдали на воспитание церкви, а владения передали некому Линарди Ариго. — Проходи, — с неестественно веселой бодростью пригласил бабушку Альдо. — Дикона я сейчас выставлю, и поболтаем. — Не выставляй, — Ее Высочество совсем не разделяла радости внука. — Пусть сидит, секретничать будем потом. Где мой дайта и где мой доезжачий? — На охотничьем дворе, — Альдо сел, Матильда тоже. — Ты помнишь про вечер? — Помню. Опять будут сомы с хризантемами? Едва подавив в себе желание уточнить, что лучше сомов с хризантемами только карпы с гиацинтами, но в последний момент прикусил язык. Ни напряженное Величество, ни принцесса Матильда шутку не оценят. Они и так на взводе. Матильде и Роберу все это дело очень не нравится, как и мне, но я пойман на более надежный крючок. И теперь не знаю, как с него соскочить. — Какие сомы? — Вчерашние. Данарские. — Где ты взяла сомов в Данаре? — Величество хлопал длинными ресницами, искренне недоумевая. — На пиру в честь Эпинэ. — Ты не мог на место Алессандри кого-то поприличнее найти? — О чем ты? У нас ведь месячный траур. Твой любимый кардинал постарался, так что обошлись без оркестров. Подняли два раза чаши за дом Молний и здоровье Робера. И разошлись. — Ричард, ты тоже не видел сомов? — Нет, — удивленно протянул я, оторвавшись от книги и посмотрев на сидевшую в резном кресле принцессу. По всей видимости, у бедной женщины сейчас страшное похмелье. — Я только что вернулся, — пришлось брякнуть. — Дикона на приеме не было, — пришел на помощь Альдо, шурша бумагами, — и не могло быть. Он провожал Борна. — Тогда почему он тут? До Барсины ехать и ехать. — Я отпустил Удо раньше, — пришлось промямлить очередное вранье, — потому что был срочно нужен Его Величеству. — Значит, ночью на пиру спал не ты? Ну разумеется! Я этой проклятой ночью вообще не спал! — Матильда, ночью на пиру не было ни Дика, ни тебя. — Понятно, — кивнула принцесса, немного помолчав и подумав. — А Дуглас где? — Отправил по делу. Это до вечера. — Вот и хорошо. Он мне нужен, но сначала я тебе должна сказать, что мне твоя столица надоела. Ох! А мне-то как надоела! Понимающе посмотрев на принцессу, я подавил тяжелый вздох. В горле застыл горький ком и я буквально почувствовал всю ту тяжесть, что легла на мои плечи еще поздней осенью. Теперь она давила, как груда металла. Нужно спасать других, но как это сделать, я пока не особо представлял. — Ну да, — голос Величества прозвучал устало, — это не Сакаци. — Именно. Щенок это хорошо, но к нему нужен охотничий замок. Подари мне Тарнику? Там, говорят, отличная охота, а выходцев не мне бояться. Если она пыталась сделать какой-то тонкий намек, то это прошло мимо нежных ушей Величества. Он лишь улыбнулся, придвинул к себе бумажный лист и принялся писать. Принцесса выругалась и прикрыла глаза. Бедная женщина, надеюсь, свежий воздух пойдет ей на пользу. А мне надо что-то делать с трупом Удо Борна, который все еще лежал у меня дома. Никто не должен узнать о нем, иначе Альдо взбесится. И я еще брякнул, что Удо уехал, вот дурак! Теперь надо как-то похоронить труп, вынеся его из дома незаметно. Посыпав дарственную песком, Альдо вручил ее бабушке. Снова тупо разглядывая картинку, я слушал краем уха их разговор, немного похожий на перепалку. Матильда собралась завтра в Тарнику с неким капитаном Надем. — Только щенка не застуди. — Щенок останется в заложниках, — очередной тончайший намек, от которого у меня заныло в груди. — Ты же любишь брать заложников. — Не люблю, но приходится, — гордо ответил Альдо. — Непросто быть королем. — Так остался бы принцем, — вздохнула принцесса, вставая. — Ладно. Я буду на приеме. Надеюсь, обойдется без сомов. После ее ухода Величество так и светился от счастья, видимо, вообразив себя всемогущим владыкой всея Талигойи. Но это было не так. Он командовал лишь в столице, однако оставалась еще целая страна, где многие люди считали истинным королем Фердинанда, принцем — Карла, а регентом — Рокэ. Вот, на севере, где Торка, тоже, наверное, так считают. Весной доберутся до столицы и полетят клочки по закоулочкам. А если Реджинальд будет расторопнее и умнее, глядишь — и того раньше! Впрочем, в письме содержалась просьба сохранить жизнь некоторым отдельно названным людям. В их число Робер внес Альдо, но я его в этом вовсе не поддерживал. — Альдо, — впервые я решился сам назвать его по имени, — Удо надо похоронить. — Надо, — задумался Величество. — Скажи своему Джереми, чтобы разрубил тело и вынес в мешках по частям. Чего?! Он вообще хоть иногда себя слышит или упивается свежепроизнесенной ересью, а потом лыбится во все тридцать два зуба?! Я что — маньяк, а Джереми мясник?! Да кошки с две! Оторопело и непонимающе я смотрел на мрачного Альдо Ракана, его взгляд казался мне страшным. Но у умершего человека должна быть могила! — Помнишь, мы с Матильдой говорили про собаку? — спросил он, видимо заметив мое замешательство. В Агарисе нас пытались отравить, но вся отрава досталась Мупе. А у Борна нашли яд. — Но не Удо же хотел вас убить… — Не он, а его. И не хотели и убили — чтобы молчал. Лучше бы я посадил его в Багерлее — там он был бы жив. Растерянно посмотрев на Альдо, я захлопал глазами. Сердце заколотилось неистовей, чем обычно, и первое, что пришло на ум: отравил бедолагу сам Альдо. Не зря же Борн выглядел блаженным еще во время пути! А кто у нас постоянно пихает мне всякую дрянь в вино? Вот и вывод, напрашивающийся сам собой. Другое дело, что его нельзя орать в лицо анаксу, чтобы сохранить голову на плечах. Бедный Удо… Знал бы с самого начала, какой твари служит. Я невольно вспомнил то, как вассал Придда вывел меня из оврага, помог дойти до замка. Если бы не он, то я бы, брошенный Эстебаном и Константином, определенно замерз бы там. Он искал меня, чтобы спасти, а потом умер в моих временных владениях. Как глупо получилось… — Убийца боялся признаний Борна, — вещал Величество, явно старательно имитируя трагический тон. — Скорее всего, Удо пошел против нас не по своей воле. И тут я почувствовал слепую, не контролируемую злобу, которая могла высплеснуться только через нанесение побоев анаксу или через дуэль с Валентином. Один отправил вассала на верную гибель, второй отравил задержанного и беззащитного Борна. Уроды. Впрочем, не стоит раньше времени думать про Придда разные гадости. Может, и не он подбил Удо на дурное дело. Как теперь узнать? — Ваше Величество, я обязан похоронить Удо. — Похоронишь. Потом. Сперва представишь, что его разорвало ядром и похоронишь, — на меня посмотрели злые холодные глаза. — Да иди ты наху… — внезапно не выдержал я, взбесившись от такого холодного и подлого равнодушия к чужим смертям. Но слишком свежи были воспоминания об угрозах Величества. — Да. — Нахуда? — Альдо, на мое счастье, ничего не понял. — Забудьте, — я резко встал. — Прикажу Джереми разрубить тело. Кошки с две. Вернусь и велю тело закопать поглубже. Глухой и темной ночью, а пока полежит в подвале. Не полезет же Альдо Ракан проверять. Ему сейчас вовсе не до этого — Величество запутался в государственных делах и попытках показать всем, какой он хороший. Ну да. Насмотрелись в Доре — полгорода угрохали. — Что же, решили и хватит об этом. Сегодня последний день Излома, проводим его по-человечески. И поднимем четвертую чашу в память Борна. Он так долго был нашим другом, а врагом — всего несколько дней, — отчего-то искуственная горечь в голосе показалась мне похожей на те интонации, с которыми говорила Катарина.