Сессия в условиях Талига

Однажды, на одном из свиданий Катарина Оллар сказала, что болеть — очень скучно. Теперь же, пребывая в плену, я готов был поклясться, что находиться круглые сутки в маленькой бедноватой комнатке, имея возможность только смотреть в окно, вот что на самом деле скучно. Еду мне носили исправно, но в остальном не было никакого просвета. Должно быть, Спрут позаботился. Или Варден. Какая разница. Главное, что однажды за мной все-таки пришли. Прошло всего три дня, а такое чувство, будто неделя. — Ричард Окделл, — в комнату вошел Варден, — идемте со мной. Захватите плащ и шляпу. Вышеупомянутые вещи принадлежали Придду, а он успел уже снять траур. Знал бы — прихватил плащ и шляпу, прежде чем везти Алву в Ноху. Но увы, уже ничего не поделаешь. Брать же предложенные вещи мне вовсе не хотелось по двум причинам. Первая — возросшая в разы неприязнь к спрутятине. Вторая — нежелание надевать траурные вещи. Хоть я и не верю в приметы, но лучше перестраховаться. Встав, я слегка зевнул и кивнул южанину. — Да, сейчас. Не удостоив меня ответом, Варден молча протянул верхнюю одежду. Я же помотал головой, отказываясь. Может, одолжу плащ у солдат или еще у кого-нибудь. Траур носить не хочу. — Уверены? — уточнил чесночник. — Вам предстоит путешествие, а на дворе холодно. — Уверен, — отрезал я, не желая объяснять причин. Вдвоем мы вышли на улицу, провожаемые пронзительным мяуканьем рыжего кота. Словно животинку кто-то тянул за хвост. Брр. Холодно-то как! Ночью выпал снег и теперь серые убогие улицы приятно радовали глаз. В голубом небе исчезал дым из труб, на кронах деревьев застыл снег тоже. У кого бы захватить плащ? Я зябко передернул плечами. Если так дальше пойдет, то откажусь, пожалуй, от всех предрассудков. — Идите быстрее, простудитесь, — в кои-то веки Варден проявил человеколюбие. — Угу… — я ускорил шаг. Мы подошли к дому, что был немного больше того, в котором сидел я. У ворот выстроились около шести лошадей, я приметил какого-то сержанта. Распахнув передо мной двери, Варден велел заходить. Запахло свежим хлебом и лавандой, но есть просить я не стану. Особенно на глазах у Карваля. — Идите прямо. Тобиас, доложи. — Монсеньор свободен. Я молча шагнул вперед и увидел спрутятину. Эта наглая тварь уже успела натянуть перевязь полковника. И до меня тут же дошло все, что случилось — наверняка он, услышав мои слова в суде, решил, что я предатель, отступник от затеянного мной же дела. Поэтому теперь и относится ко мне с ледяным презрением. Все настолько просто… Лениво-рыбий взгляд Придда скользнул по моему лицу — никаких негативных чувств в его глазах не было, но это просто из-за потрясающего умения скрывать свои чувства. — Теньент, почему Ричард Окделл не одет? — Монсеньор, он отказался взять плащ и шляпу. — Тогда распорядитесь передать их непосредственно генералу Карвалю. Он уже позавтракал? — Да, монсеньор. — Пригласите его сюда, — Придд отвернулся к окну. — Герцог Придд, — теперь заговорил я. — Послушайте. Нам нужно объясниться друг с другом в том, что произошло, — от волнения мои слова звучали не лучше, чем от кавалера, изменившего даме в какой-нибудь второсортной книжке. — Вы неверно поняли мои намерения. Вы слышите меня? Ответьте! — Вас трудно не услышать, — ответил Придд, перебирая мелкие вышитые розы на занавеске. — Вепри вообще очень громкие св… животные. — Да! — я сорвался на крик. — Я поступил, как свинья, но не без причин! — Ваши причины шиты белыми нитями, — наконец Придд обернулся. — Предатель, глупец и неудачник не может их скрывать, поэтому все налицо… Я обещаю, герцог Окделл, сделать все, чтобы не дать вам сбежать от Занхи в Закат, как сделал это ваш отец. Здравствуйте, генерал, — он пристально посмотрел мне за спину. — Как доехали? Что он несет? Какие причины? Ох. Как бы то ни было, оправдываться перед Валентином Приддом — дело неблагодарное, точно так же, как и кричать ему в лицо о своей правоте. — Доброе утро, герцог Придд, — казалось, ничто, кроме присутствия рядом Робера, не в силах стереть это насупленное выражение с лица коротышки. — Герцог Окделл, я прибыл за вами. — Здравствуйте, Карваль, — отозвался я убито, все еще расстроенный неудачным разговором со спрутятиной. — Я рад вас видеть, — вежливость в первую очередь. — В соответствии с распоряжением Первого маршала Талига герцога Алва, — сквозь зубы произнес Валентин, — я возвращаю герцога Окделла его нынешнему владельцу вместе с лошадью и верхней одеждой. — Чего?! — тут я вспылил. — Владельцу?! — Герцог Окделл, не кричите, — призвал меня к благоразумию Карвлаь. — Мы можем отправляться прямо сейчас? — Разумеется. Только оставьте расписку, что означенный Окделл получен вами в надлежащем состоянии. Чтобы исключить возможные недоразумения. Ах ты!.. Оскорбленный до глубины души, я шагнул было к Придду, чтобы проорать ему в лицо истинную правду, связанную с Раканами, мечом и гулящей налево королевой Бланш, однако Карваль кашлянул, словно бы ни на что не намекая. Пришлось бросить на спрутятину негодующий взгляд и покинуть этот ничуть не претендующий на гостеприимство дом. Дорога с Карвалем в столицу была унылой, разговора не складывалось, как и в Эпинэ. Может быть, ему доверить тайну шкатулки? Ведь Карваль предан Роберу, а тот уже давно рад откреститься от Альдо левой ногой. Приехали в столицу глубокой ночью и я поспешил заснуть у себя в спальне, измученный дорогой и переживаниями. Надо сказать, этот сон получился куда более удачным, чем следующий. Стоило мне задремать днем в кабинете, сидя в кресле, так и началось нечто непонятное. Я увидел сон, очень сильно напоминающий реальность. И если бы ту, прежнюю реальность, из которой меня бесцеремонно выдернул местный Создатель, но так же нет… То был Рокэ Алва, закованный и обнаженный, неторопливо шагающий на казнь. Он улыбался, глядя прямо перед собой. Неужели Величество все-таки схватил его?! Вздрогнув, я был готов броситься ему на помощь, но только тело мое отчего-то плохо мне подчинялось. На лбу выступил холодный пот. Горожанки из собравшейся толпы засмеялись и принялись выкрикивать всякие непотребства, от которых уши в трубочки сворачивались. О времена, о нравы! Вот в Надоре такого я не слышал от служанок. Что касается Алвы, ему все было нипочем. Какой-то гимнет набросил на плечи осужденного лиловый плащ и Рокэ засмеялся. Судя по всему, он вовсе не расстраивался из-за того, что идет на казнь. Странный и непонятный человек, хоть и Ракан. Я закричал, чтобы его немедленно отпустили, но слишком жалко и тихо прозвучал голос. — Монсеньор, к вам курьер из Надора. Место смеющегося Рокэ занял Эмиас, которого пришлось нанять вместо Джереми. Оказываеться, задремал я прямо в кресле, хорошо перед этим покушав, вот и увидел нечто невообразимое. Вздохнув, я вопросительно посмотрел на камердинера. — Пригласите курьера. Можно было бы списать происходящее на заморочки с гальтарским судом, однако меня беспокоило это куда сильнее. Вспомнились слова камней и стало совсем тоскливо. Что-то подсказывало, что это не сон, а дурное знамение. — Курьер к монсеньору! — сообщил Эмиас, пропуская высокого и худого надорца. — Здравствуйте, Чарли. В Надоре все здоровы? — растерялся я. — Да, эр Ричард. Я привез письмо от эрэа, — курьер передал потрепанный футляр, который, наверное, Мирабелла хранила достаточно долго. Да что там долго, скорее всего, перешел к ней от прапрапрабабушки! Подавив нервную злость, я поблагодарил «курьера» и распорядился, чтобы его напоили и накормили. А сам сел читать, страдая от внезапно нахлынувшей головной боли. «Возлюбленный сын, мне понятно Ваше длительное отсутствие в родовом замке. Ваше нынешнее положение и военное время требуют постоянного присутствия в столице, однако мы не виделись слишком долго. Осенью 397 года я проводила Вас в Лаик, с того времени мы виделись всего лишь раз и расстались недостойно. Нам следует как можно скорее встретиться и понять друг друга. Вы и Ваши сестры — мои дети, и я отвечаю перед Создателем и своей совестью за Ваше будущее. Моя строгость проистекала из лучших намерений, ибо моим долгом было защитить Вас от ошибок и соблазнов, в том числе и от тех, коим поддался Ваш отец. Вы, Ричард, хоть и не достигли полного совершеннолетия, добились многого. Вы видели войну, стали близким другом его величества и его верным соратником. Скоро, без сомнения, Вы исполните и свой долг перед домом Скал, продолжив род Окделлов. Теперь я могу быть с Вами откровенна. Смерть Вашего отца искупила его вину, в том числе и перед Вами, но Эгмонт Окделл не был безупречен. Тем не менее Создатель велит нам прощать, и я простила своего супруга, положив жизнь на то, чтобы Эгмонта Окделла вспоминали как истинного Повелителя Скал, достойного потомка святого Алана и мученика Истины. Мне это удалось, но я не намерена и далее скрывать правду от своего единственного сына. Надеюсь, Вы встретите этот удар со свойственным Окделлам мужеством, ведь Вы — глава Дома и скоро на Ваши плечи ляжет ответственность за судьбы Ваших сестер и Ваших вассалов. При встрече я расскажу Вам о проступках и ошибках Вашего отца, дабы Вы их не повторили, сейчас же перейду к самому важному. Да будет Вам известно, что в 387 году был заключен договор о женитьбе Его Высочества Альдо Ракана на Вашей сестре Айрис. Если бы Айрис, с рождения отличавшаяся хрупким здоровьем, не дожила до брачного возраста, ее место заняла бы следующая дочь герцога Окделла. К несчастью, Ваша сестра Айрис своим неподобающим поведением, по сути, расторгла помолвку и не может рассчитывать на большее, нежели брак с герцогом Эпинэ. Моя старшая дочь и Ваша сестра, как это ни горько, уронила фамильную честь, она виновата перед его величеством, но Создатель заповедовал нам милосердие. Я прошу Вас во имя Вашей дружбы с герцогом Эпинэ сохранить в тайне расторгнутую помолвку и просить о том же его величество. Однако, несмотря на поведение Айрис, репутация Ваших младших сестер безупречна, и о помолвке Дейдри может быть объявлено на свадьбе старшей из сестер Окделл. Ваш долг перед домом Скал заключается в том, чтобы объяснить его величеству, что помолвка Айрис Окделл и Робера Эпинэ не свидетельствует об отказе Дома Скал от своих обязательств. Вы должны попросить прощения за неподобающее поведение Вашей сестры и напомнить его величеству, что ему не следует становиться посаженным отцом Айрис Окделл, так как Церковь приравнивает брак между сестрой невесты и ее посаженным отцом к кровосмешению. Что до Вашей собственной женитьбы, то я не сомневаюсь, что Ваш выбор падет на девицу, во всех отношениях достойную, однако Повелители Скал стоят столь высоко, что найти спутницу жизни, равную Вам по происхождению, невозможно. У его величества нет ни сестер, ни дочерей. То же относится и к герцогу Эпинэ. Вдовая сестра герцога Придда намного старше Вас, а род Алва покрыл себя несмываемым позором. Кем бы ни была Ваша будущая супруга, она будет уступать Вам по происхождению, следовательно, Вы можете прислушаться к голосу сердца и избрать себе в спутницы девицу, к которой будете испытывать склонность. Брак, основанный лишь на долге, может быть крепким, но он не принесет счастья ни Вам, ни Вашей супруге. Я, однако, испытываю надежду на то, что Вы будете счастливей Ваших родителей и Ваша жизнь будет долгой и исполненной заслуженного успеха и радости. Я намерена приехать в Ракану вместе с дочерьми и оставаться там до помолвки Дейдри. Наши комнаты должны быть готовы к середине месяца Зимних Волн. Проследите также, чтобы мое письмо его высокопреосвященству Левию было передано незамедлительно, и присовокупите к нему достойные пожертвования на храм Святого Алана и на поминовение Вашего отца, ибо душа его нуждается в прощении и наших с Вами молитвах. Да благословит и да сохранит Вас Создатель. Любящая Вас мать. Надор, 23-й день Зимних Скал 400 года К. С». Прочитав послание, я горестно вздохнул и от души приложился лбом о столешницу. Просветление в голове вдовы, несомненно, радовало, но только эти разговоры о свадьбах… Сейчас Мирабелла пишет так, а когда приедет, то передумает. А это значит, что надо сделать предложение руки и сердца Мэллит незамедлительно. И дело не столько в Мирабелле. Если со мной что-нибудь случится, Мэллит останется законной вдовой Меланией Окделл, а не чужестранкой, не имеющей здесь абсолютно ничего. Тогда все будет хорошо. Но сперва я должен наведаться в Багерлее к Эстебану Колиньяру и устроить его побег, раз уж с Алвой более-менее уладилось.