И боль связала нас с тобой

− Вань, ты?.. В кабинете контр-адмирала пусто, и Кошкиной остаётся лишь сомкнуть губы, остановившись у порога. Булатов, вероятно, в зале, совещается с новым координатором операции или же обсуждает с Приговым план действий. Можно было бы, конечно, пройтись и всё разузнать, но в груди всё больно сжимается, и ноги подчиняются с большим трудом. Рука безвольно и тихо скользит по ручке двери, выпуская из пальцев, точно таким неторопливым движением оттягивает время, и сама собой осторожно возвращается на положенное ей место на животе. Стоило бы думать только об этом, о том, что ждёт впереди, но мысли вновь и вновь возвращаются только к одному мужчине. − Это ненадолго, ты же знаешь. Мыцик, как и всегда, настолько сдержан, что можно было бы думать, что у него ничего не бьётся в груди, и только вертятся шестеренки в голове в постоянном поиске решения очередной нелегкой задачи. Наверное, потому у него и не так много поклонниц. Считают, что мужчина помешан только на деле. Наверное, они просто не пробовали заглянуть ему в глаза и отыскать там столько теплоты и нежности, что и утонуть было бы не страшно. − Знаю. Его губы мягко одарили лоб поцелуем, а руки обняли в ответ. Наверное, стоило бы постесняться прижиматься к нему на парковке, на глазах у коллег, но она уже не в том возрасте, чтобы скрываться, как подросток. Её подбородок чуть приподнялся от его пальцев, и губы раскрылись навстречу. Поцелуй не такой пылкий, как бывало с другими, какими-то горячими мужчинами, которых она уже толком и не помнит, но такой крепкий и нужный сейчас, как воздух, что не хочется прекращать. − Не успеешь и соскучиться. Его руки заботливо поправили пальто, а глаза скользнули ниже и вновь замерли, завороженные видом. Женщина сама взяла его ладонь и приложила к слегка округлившемуся животику. − Рита? Из-за голоса Булатова приходится оставить видение в прошлом и повернуть голову. − Ты чего это здесь? Разве что-то случилось? Он не может не понимать и, судя по тому, как старательно растягивает губы в улыбке, собирается соврать. Теперь она здесь чужая, как бы хорошо и тепло к ней не относились. Хочется уйти и просто расплакаться, но ноги, как окаменели, не слушаются, а разум твердит не раскисать. Нельзя, она обещала быть сильной. Руки бывшего командира вовремя хватают за плечи, не позволяя упасть. − Давай-ка лучше пройдём ко мне. Ей не слышно, как закрывается дверь, как непривычно мягко звучит голос Булатова, не видно, как в тревоге его глаза следят за ней. Ей думается, что всё это сон, и в любой момент можно раскрыть глаза и оказаться под градом пуль. Там-то она хотя бы будет знать, что делать. − Рита! Только тряхнув, Булатову наконец удаётся задержать её затуманенный взгляд на себе. В его лице так сильно проглядывает растерянность, что самого хочется успокоить, чтобы не корил себя в случае несчастья. − С ним всё в порядке, ну что ты, не знаешь Серёгу? − говорит Батя чересчур убедительно и торопливо. Прошла неделя, а до сих пор ни звонка, ни сообщения. − Конечно, − соглашается Багира отстраненно. – Я… пожалуй, пойду. − Конечно. Я провожу. Избитые вопросы о здоровье, делах, обустройстве квартиры снова преследуют по пути из коридора на парковку, что она и не замечает, как вновь повторяет ту же ерунду, что и говорила другим. Батя, кажется, верит или же старательно делает такой вид. − Ты уверена, что тебе стоит за руль сейчас? − Справлюсь. Она решительно захлопывает дверь машины и трогается с места, не удостоив на прощание даже взглядом. Близкие слишком часто считали её слабой, что на чрезмерное проявление заботы выработался иммунитет. Шлагбаум поднимается раньше, чем она успевает добраться. Въезжает всего лишь одна газель, но при одном её виде нога так резко даёт по тормозам, что колеса жалобно визжат. Сердце лихорадочно бьётся, точно желая выскочить из груди, а руки крепко цепляются в руль, что, кажется, вот-вот сломают. На какой-то миг она забывает, как дышать. Если следующим после Кота, Муры и Бизона из проклятой машины не покажется Физик, им всем лучше держаться от неё подальше. Он замирает на месте, как только его взгляд встречается с ней, несмотря на расстояние, что их разделяет. Мура, смеявшаяся над чем-то миг назад, дергает Кота за собой. Даже Бизону хватает такта, чтобы молча проводить товарища взглядом и кивнуть Багире в знак приветствия. Подойдя, Мыцик сам берётся за ручку и аккуратно открывает на себя дверь. Его теплая ладонь снова принимает и согревает дрожащие женские пальцы. − Вот видишь, не так уж и долго. Вид у него очень усталый, а голос всё такой же мягкий. Форменная одежда покрылась грязью, а на лице свежие ссадины. Похоже, снова отважно сражался за Родину, но всё это уже совершенно не важно, Рита крепко прижимается к его груди и закрывает глаза. Так бы стоять вечность, позабыв обо всём. До боли родные объятия возвращают ощущение тепла и спокойствия. − Поехали домой, − предлагает мужчина. Она поднимает глаза и встречает его добрую улыбку. Этого ей больше, чем достаточно, чтобы просто продолжать жить.