Предубеждение

Когда земля под ногами затряслась, а громкие недовольные крики-вздохи олуховчан пролетели эхом над головой, Астрид уже знала, откуда у этой внезапности крылья растут. Хофферсон тяжело вздохнула, отложила меч, что точила по просьбе Плеваки последние пару часов, и двинулась к окраине деревни. По пути ей встречались ворчащие викинги, женщины, проклинающие на все лады охотника, шушукающиеся ребятишки, а дальше – ржущие во всю глотку близкие друзья Астрид. - Аха-ха-ха-ха! – гоготал Сморкала, едва удерживаясь на бочке. Рядом уже катались по земле близнецы. Рыбьеног в Вакханалии не участвовал. Астрид заметила его толстое лицо за углом соседнего дома. Он не хотел поддерживать ребят, но и остановить их не решался. Угрожающе рычал на людей Смертохват с покосившейся крыши – не атаковал, видимо, получил ранее приказ, не трогать жителей. Его хозяин, Гриммель, что-то неразборчиво кряхтя в покореженном доспехе, поднимался с земли, абсолютно не обращая внимания на хохот позади. - Очень прикольно вышло! Идеальный полет! Повторишь?! – сложив из ладоней подобие трубы, проорал Сморкала – и в тот же момент ему в голову прилетел небольшой, но увесистый камень. Со звоном он врезался в шлем викинга, и Сморкала брякнулся со своего «насеста» лицом вниз. - Чего галдим, как чайки на помойке?! – взглядом Астрид можно было не просто морозить, убивать. Олуховчане, ставшие свидетелями недовольства Хофферсон, поспешили забиться в углы, но, к сожалению, на друзей рычание воительницы не произвело никакого эффекта. Близнецы продолжали ржать, а Сморкала, хватаясь за шлем, пытался доказать, что ничего плохого они тут не делают, и насмехаться над этим недотепой, что в сотый раз вылетает из хижины дымящимся или в какой-то жиже – не запрещено. Астрид дослушала молча и, как только викинг выдохся, вкрадчиво произнесла: - Быть может, насмехаться над кем-то и не запрещено… Да только вы своим гоготом только отвлекаете Гриммеля от работы. Определенно – большинство взрывов по вашей вине произошло! Бьюсь об заклад, вы тут штаны просиживаете круглые сутки и гогочите как бухие моряки – ваши гласы на другом конце деревни слышно! - Так и есть! – Задирака перебил Астрид и приподнялся на локтях. – Это лучший способ скоротать время! Нас опять выперли со стройки, и в отряды не взяли. - Да. Сказали, слишком тупые и найдем убежище только по случайности в него провалившись. – Забияка хохотала громче брата. - Не. Нас не взяли, потому что ты слишком тупая. - От тупицы слышу! Астрид покачала головой. Близнецы забыли о своей игрушке и вернулись к выяснению отношений. Забияка прыгнула на Задираку и заехала тому по физиономии кулаком. Тот в ответ потащил сестру за косы, и оба покатились в противоположном от хижины направлении. Сморкала, осознав, что его поддержка улетучилась, а один на один с Астрид ему в жизни не выстоять, каким бы бравым он себя не считал, тихонько убрался восвояси. Рыбьеног высунулся из своего укрытия, и Хофферсон махнула – по взгляду друга поняла, что тот хочет подойти и помощь предложить. - Сама справлюсь! Иди Плеваке лучше подсоби. Ему там лишние руки не помешают! Рыбьеног закивал. Старый викинг действительно нуждался в работниках. Пока Валка и Эрет возглавляли исследовательские отряды, Плевака занимался тем, что поднимал из пыли чертежи орудий против драконов. Как бы на Олухе не были привязаны к крылатым тварям, после общего сбора и новостей от Валки, все поголовно признали, что будущее может преподнести им большие беды, если оставить все, как есть. Конечно, может, ни один из клинков и гарпунов не понадобится, но пускай лучше они будут потом валяться без дела, а сейчас послужат гарантией какой-никакой безопасности, чем останутся железками на складе, а жители Олуха погибнут при внезапном вторжении подконтрольных Владыке драконов. Возле хижины охотника вновь стало тихо. Смертохват успокоился и обвил хвостом уродливую скульптуру на коньке. Гриммель вышвырнул на улицу обгоревшие щепки, что некоторое время назад еще могли называться щитами. Астрид поджала губы. Ей стоило попросить Плеваку заготовить не только новые пробирки, но и баррикадные установки. С момента начала экстремальных опытов с ядами, прошла почти неделя, и не было ни дня, чтобы не прогремел над Олухом взрыв. Конечно, случалось, что с самого рассвета никто не слышал писка или не видел дыма у хижины, где обосновался охотник, но за пару минут до полуночи, как по расписанию, деревню оглашал рев встревоженного Смертохвата, небольшое, но яркое пламя от взрыва и гогот Сморкалы с друзьями. Первое время олуховчане каждый раз хватались за оружие и готовились защищаться – полагали, что нападение. Теперь же привыкли пропускать неудачи убийцы драконов мимо ушей. Ведь жили же как-то с целой оравой крылатых тварей, что ежесекундно могли что-нибудь свернуть, разбить, поджечь или раздавить. Чего им простым человеческим экспериментам-то удивляться? Отвыкли просто от таких неожиданностей в мирной жизни… Астрид переступила порог и прикрыла нос рукой. В хижине жутко воняло серой и паленым деревом. Гриммель, немного хромая на правую ногу и отстегнув уцелевшие куски драконьей брони, стаскивал обломки табуретов в кучу мусора. Та росла в геометрической прогрессии с первого неудачного опыта. Пополнялась то частью стола, то щитами, то стеклом – Хофферсон еще удивилась, как Гриммель так точно вылетел в окно, не задев раму даже пальцем, - то бумагой или еще чем-нибудь, что можно было использовать уже исключительно для растопки камина. Туда же отправились и неверные расчеты. Гриммель вернулся к уцелевшей части стола и подсчитал оставшиеся у него пробирки с образцами яда. Извлечь тот из отрезанных шипов и жала оказалось делом довольно легким, но охотник боялся, что капель яда в железах орудия неизвестного дракона осталось не так много, и, если в ближайшее время он не найдет нужную формулу, экспериментировать будет больше не с чем. Гриммель с хрипом втянул воздух, оперся о стол и сжал пальцами переносицу, сильно при этом зажмурившись. - Все настолько плохо? – дала знать о себе Астрид и подняла с пола обгоревший клочок пергамента. - Просто отвратительно, - Гриммель мотнул головой, отгоняя пессимистичные мысли. Ему ужасно не хотелось в ближайшее время бросаться на рожон не подготовленным, а точнее – возвращаться в Тайный мир только для того, чтобы добыть еще образцы яда Владыки. Это было бы и попросту огромным риском, и тратой времени. Охотник, скрипя зубами, вновь взялся за угольный карандаш и пергаменты. Астрид прошла мимо и швырнула смятую бумагу в кучу хлама. Обернулась и напряженно замерла. Она исправно выполняла свою часть сделки, огораживая Гриммеля от вредоносных олуховчан, и попутно заботясь о том, чтоб он не помер от голода, так и не завершив работу, а потому еще чаще видела, как мужчина работал. Все его движения были точными, выверенными, иногда плавными, иногда – быстрыми, если того требовала ситуация. Да что там. Стоило вспомнить, как он вел себя во время сражений или просто ходьбы. Высокий и подтянутый с грацией ловкого хищника, белой вороной выделяющийся на фоне тяжеловесов-громил, он старался не совершать лишних действий. Сейчас же Астрид наблюдала безрадостную картину. Гриммель стоял у стола как-то криво, распределив вес только на одну ногу и предплечье. Со стороны складывалось впечатление, что охотник неосознанно пытается держаться напряженными пальцами за шершавую поверхность. Вторая его рука, обычно крепко держащая карандаш, заметно дрожала, и писал Гриммель многим медленней, то и дело останавливаясь будто в раздумьях. Выражение его лица тоже не успокаивало. Астрид успела научиться различать по одному взгляду и изгибу тонких губ, какие эмоции одолевали Гриммеля в тот или иной момент. И сейчас мимика должна была говорить о сосредоточенности, поисках ответов, но буквально вопила о сдерживаемых – нет, не ругательствах, - болезненных стонах. Приглядевшись, Хофферсон заметила испарину на лбу убийцы. И дышал он тяжело, хотя и старался это скрыть… Весь пыльный и грязный – он устал смывать с себя последствия взрывов каждые пару часов и ограничивался водными процедурами раз в два-три дня, в тот редкий промежуток времени, когда образцы были безопасны и их можно было оставить без присмотра, - Гриммель в темном углу хижины казался еще более худым и походил на мертвеца как никогда. На бледной коже лица отчетливо виднелись под грязными пятнами синяки и кровоподтеки. Астрид, пораженная такой картиной и своим безразличием – она была уверена, что Гриммель знает, что делает, а потому не обращала внимания на мелочи, - сама не заметила, как задержала дыхание, следя за нервным движением руки охотника. ЩЕЛК! Кончик карандаша с треском отлетел в сторону. Гриммель дернулся, и его пальцы задрожали сильнее. - Тебе сильно досталось… - тихо протянула Астрид и сделала шаг вперед. Гриммель ответил кривой улыбкой и оперся о стол уже двумя руками. - У меня высокий болевой порог. Так, по мелочам чувствую. - Но твое тело вряд ли солидарно с твоими мыслями. – Астрид без задней мысли взяла Гриммеля за руку и потянула на себя. Тут же почувствовала, как напряглись мышцы и затряслась кисть. – Даже если ты не чувствуешь, тело сильно устало и повреждено. Ты не можешь так продолжать работать! Если не способен карандаш держать, то что говорить об опытах. Может, зря я на ребят сорвалась? Сам виноват – извелся и ошибки из-за такого вот совершил! – Астрид чуть сильнее сдавила руку Гриммеля у плеча, и охотник тут же скривился, видя, как его конечность задергалась будто в припадке. Они молча смотрели друг другу в глаза какое-то время. Гриммель прекрасно понимал, насколько глупо и опрометчиво себя повел вопреки всем стараниям не совершать ошибок. Он не мог даже вырвать руку – сил действительно не оказалось в запасе. Не отводя взгляда, охотник прохрипел: - Признаю… Моя вина. Еще не доводилось сталкиваться с такой задачкой. Желание решить ее, найти слабое место этой твари и, возможно, доказать самому себе, что я не добыча и больше не проиграю какому-то дракону, полностью лишили меня здравого смысла. Думаю, если бы ты не приходила помогать и не приносила еду – я бы и про это забыл. Ошарашенная такой откровенностью и тем, что Гриммель не стал искать оправданий своему поступку, вместо этого выдав все, как есть, Астрид спросила первое, что пришло в голову: - Сколько ты не спал? - Не обратил внимания. Наверное, с самого первого взрыва. Постоянный выброс в кровь адреналина и мозговая активность не давали покоя. Я не хотел отдыхать. – охотник на секунду прервался, выдохнул и опустил голову. – А сейчас ты выбила меня из колеи… Астрид подхватила Гриммеля, когда тот начал оседать на пол. Охотник цеплялся за стол ослабшими пальцами и едва контролировал ноги. Хофферсон охнула, огляделась, и помогла мужчине доковылять до более-менее целой скамьи. Гриммель опустился на нее с тяжелым вздохом, откинулся на спину и закрыл глаза. - Наверное, каждый дюйм тела ноет от боли, а я устал думать… - Ты и говорить связно видать устал. Не двигайся. – Астрид оставила охотника на скамье, распахнула окна, чтобы выветрить запах серы, и быстро сбегала к местному лекарю. Она знала, что в здравом уме и даже по приказу олуховчане скорее навредят, чем помогут Гриммелю, а потому, прихватив все необходимое из шкафов и не удостоив старых викингов объяснениями, вернулась в хижину одна. Ее беготня не осталась незамеченной. Жители качали головами, не понимая, что за дракон укусил верную подругу их пропавшего вождя, а Валка и Эрет, возвратившиеся в тот момент из похода, переглянулись. Гриммель с момента ухода Астрид, казалось, даже не вздохнул. Хофферсон обнаружила его в том же положении на том же месте. Любой другой викинг давно попытался бы показать, что он сильнее каких-то ран и вполне может со всем справиться самостоятельно. Гриммель же вопреки собственным словам еще мог мыслить здраво. Он знал, в какой ситуации оказался, и знал, что ему нужна помощь. Сам он и пальцем-то едва мог пошевелить. Пускать все на самотек было нельзя – время дорого, Иккинг с драконами по-прежнему во власти Владыки, а в деревне никто, включая Эрета и Валку, не сможет разобраться в расчетах Гриммеля. Расклад был далеко не в пользу людей… Астрид принесла лекарства, воду, теплую шкуру, поставила на место дверь, чтобы не сквозило – силы позволяли, не зря же ее называли лучшей воительницей на Олухе, - закрыла окна и принялась командовать. - Хоть немного приподняться можешь? Нужно снять одежду и обработать повреждения. Станет легче. Гриммель едва заметно кивнул, и Хофферсон придержала его за плечи, помогая сесть. Видя, что руки охотника по-прежнему плохо ему подчиняются, - всего пары минут покоя и правда хватило, чтобы весь адреналин мужчины выветрился с последними силами, - Астрид, не задумываясь о том, как выглядят ее действия со стороны, потянулась к шнуровке кожаной брони. Охотник был широкоплеч и жилист. По всему телу и рукам рассыпаны следы былых стычек с драконами. Длинные и узкие, короткие и широкие полосы шрамов – Гриммель в начале своей карьеры чаще попадался под острые когти тварей, чем позволял обжечь себя. На боку самый свежий след – от подводных скал, с того дня, когда Гриммель упал с высоты и был спасен Смертохватом. Самыми старыми были следы на обоих предплечьях и выглядели так, будто напавшее существо пыталось располосовать человека на ломтики одним мощным точным ударом. - От первой Ночной Фурии. – заметив, что привлекло внимание Астрид, сказал Гриммель. – Хе… Возможно, держись я тогда на ногах крепче и не оступись – меня бы не просто задело. Рук бы лишился, а там – жизни. - Случайности не случайны. – усмехнулась Хофферсон, прикидывая, сколько ей понадобится трав и мазей, чтобы покрыть все ушибы, синяки и порезы, что Гриммель получил за время экспериментов. – Не выживи ты тогда, быть может, не исчезли бы Ночные Фурии… Не пришлось бы нам покидать Олух… Не искали бы Тайный мир, и все драконы были бы сейчас с нами, а не под властью Владыки, и все люди мира уже давным-давно были бы готовы жить вместе с «крылатыми тварями». - Ха-ха… Хорошо завуалированное оскорбление, что значит: «Было бы лучше, умри ты в тот момент». Ни один из местных этого бы не понял. - Ха-ха, - передразнила Астрид и окунула тряпку в воду. – Ничья, Гриммель. Но я не имела ввиду именно это. Только Богам известно, что, когда и зачем происходит. Да, ты тот еще засранец, но, возможно, сам Один тогда сохранил тебе жизнь с какой-то целью. Мы просто пока не поняли, с какой. Гриммель пожал плечами и нахмурился. Холодная тряпка пустила по телу дополнительную волну дрожи. Астрид аккуратно и тщательно смывала пыль и грязь с тела Гриммеля, а после также последовательно наносила и лечебные мази. Охотник сидел без движений и лишь изредка выражал эмоции тихим глубоким вздохом или зажмуренными глазами. Организм наконец получал то, чего требовал долгие дни – заботу и отдых. Если бы скамья не была такой узкой и жесткой, Гриммель позволил бы себе вырубиться прямо посреди процесса лечения, но перспектива приложиться затылком об острый угол и заработать еще болячек не прельщала. Астрид крутилась вокруг Гриммеля и с такой сосредоточенностью обрабатывала его повреждения, что не заметила мелькнувших в окне лиц. Охотник в тот момент опустил голову и закрыл глаза. - Тебе нужно поспать. Хотя бы немного. С новыми силами найдешь формулу быстрее. – Астрид снова приобняла Гриммеля за плечи и опустила на скамью, предварительно положив ему под голову снятый со своих плеч мех. Охотник не сопротивлялся, лишь довольно замычал с закрытыми глазами, когда Хофферсон накрыла его принесенной шкурой. Гриммель заснул мгновенно. Астрид, еще с минуту посмотрев на вымотанного мужчину, принялась за уборку. Нужно было спрятать лекарства подальше от взрывоопасной зоны – уносить не было смысла, вдруг еще пригодятся, - избавиться от осколков сосудов – смеси, что в них были, от высоких температур испарились, и стекляшки более не представляли ценности, - под конец Астрид обратила внимание на арбалет охотника и снятые недавно с брони подсумки. Гриммель не использовал свое оружие со стычки с Владыкой в Тайном мире. У него остались дротики... Астрид подтянула все к столу и разложила рядом с записями охотника. Арбалет выглядел…забытым… Натянутая тетива и дротик – Гриммель никогда не оставлял оружие незаряженным. Всегда был готов защищаться или нападать. Запасных дротиков оказалось с две дюжины. Они сильно отличались от того, что Астрид увидела впервые, когда Иккинг заявил, что кто-то установил ловушку в их лесу. Эти колбочки с ядом были выплавлены слегка неаккуратно, а иглы принадлежали пресноводным ежам. В качестве «хвостика» - вороньи перья. Астрид разглядывала один из дротиков, в который раз поражаясь сообразительности и изобретательности Гриммеля. Он смог сделать такое, не имея под рукой инструментов как таковых и кузни. По уму он не уступал Иккингу, а возможно, в каких-то вещах был способнее вождя Олуха, и… Кто знает, как бы повернулись события той бойни, не зациклись Гриммель на убийстве Беззубика и мести Иккингу. Отложив все снаряды в сторону, Хофферсон аккуратно разрядила арбалет и принялась чистить его. Будет очень нехорошо, если в какой-то момент охотнику действительно понадобится оружие, а то вдруг БАЦ! Лопнет тетива, или механизм заклинит… Астрид вспоминала личный арбалет Гриммеля, который он, видать, потерял при падении в воду. Этот, что воительница стащила у Плеваки, не шел с тем ни в какое сравнение. Арбалет Плеваки был сделан грубо, заточен под мощные руки викингов Олуха. Арбалет Гриммеля был утонченным, легким на вид и таким же смертоносным, как его хозяин. Даже тетива – как Астрид полагала, - была сделана из более крепкого и дорогого материала. Работать в тишине, когда снаружи не шастают люди – не желали даже близко подходить к хижине с убийцей, а друзья Астрид, уже не ждали этим днем развлечений, - оказалось довольно приятно. Смертохват на крыше на неприятности не нарывался. Его хозяин восстанавливал силы, едва слышно посапывая на скамье. Хофферсон чистила арбалет и думала, что нужно попросить Плеваку сделать новые колбы для экспериментов. Воительница была уверенна – охотник, как проснется, с удвоенным, если не утроенным, рвением бросится искать противоядие. *** Гриммель проснулся через день. Набрался сил только к концу третьего дня. Астрид все это время почти не возвращалась к себе и занималась тем, что обновляла мази на теле охотника, приносила еду и помогала с расчетами. Самому Гриммелю воительница пригрозила переломом конечностей, если он попытается двинуться в сторону стола, и охотник предложил альтернативу. Чтобы он лишний раз не шевелился и дал телу отдых, писанину на себя взяла Астрид. Она сидела рядом так, чтобы Гриммель видел расчеты, и записывала формулы, что диктовал мужчина. Бывало – приносила образцы. От прямых экспериментов они пока отказались. Было бы глупо что-то взрывать, не имея возможности встать и выйти до того, как все разлетится в хлам. В коротких промежутках отдыха, между едой и очередными расчетами, Астрид из чистого любопытства расспрашивала Гриммеля о яде Смертохвата. Ей было интересно, как мужчина вымеряет количество яда, чтобы один дротик усыплял, второй – заставлял подчиняться, третий – убивал. Хотя Астрид, слава Одину, еще не довелось увидеть, чтобы Гриммель прикончил кого-то из своего арбалета. Охотник, к удивлению воительницы, такую информацию от нее не скрывал и рассказал все настолько доступно, что Астрид, никогда ранее не занимавшаяся ядами, поняла, как и что сделать при необходимости. - Вдруг что-то снова пойдет не так? Смертохват решит внезапно выйти из-под контроля или Владыка все же пошлет сюда свою армию, а я, как после того взрыва, даже вздохнуть нормально не смогу. Должно же быть хотя бы у тебя преимущество. Другие вряд ли сообразят, куда стрелять, и в суматохе вырубят друг друга. Как только Гриммель смог передвигаться самостоятельно, первым делом он отправился с Астрид к Плеваке за новыми щитами и колбами. Отдых благотворно сказался на охотнике. К нему вернулась манера общения, классическая ухмылка, движения хищника и желание досадить всем одним своим присутствием. Правда, не факт, что он действительно этого хотел, однако олуховчане в восторг не пришли, заметив, что убийца драконов снова на ногах, и что повинна в этом сама Хофферсон. Плевака сработал на совесть, и пришлось позвать Рыбьенога с Эретом, чтобы перетащить весь «заказ» в хижину. Ингерман болтал без умолку, рассказывая Гриммелю о своих находках в старых записях, а Эрет настолько часто «незаметно» поглядывал на Астрид, что к середине пути она не выдержала и задала вопрос в лоб: - Что? Что такое? У меня рога или еще одна голова выросла? Я что, теперь похожа на Пристеголова, что ты на меня так пялишься? Эрет, никогда бы не подумала, что ты настолько нерешительный. Хочешь спросить – спрашивай! Сын Эрета оступился и едва не выронил щиты. Шум привлек идущих впереди Гриммеля с Рыбьеногом, и они тоже встали. Астрид нахмурилась. Весь ее вид твердил о том, что она с места не сдвинется, пока не услышит, какого черта бывший охотник пытался прожечь в ней дыру. Эрет замотал головой, видимо, искал способ улизнуть от ответа, но был вынужден, глотая слова, пробормотать: - Эт…есть…говор… Потом… К сожалению, потом это не наступило, и Астрид пожалела, что поверила Эрету. Тот, оставив щиты, улизнул прочь, пока Астрид и Гриммель разбирали пробирки. Отыскать наглеца в ближайшее время тоже оказалось нереальным – либо сам, либо по приказу Валки, Эрет ринулся с командой на поиски убежища. По словам матери Иккинга, они почти дошли до места, что могло бы стать безопасным домом на случай нападения… В напряженном ожидании прошла еще почти неделя… Взрывы продолжали случаться. Образцы в жале и шипах были на исходе. Энтузиазм Астрид постепенно сходил на нет, как и спокойствие Гриммеля. Охотник раз за разом просматривал старые записи – любой другой на месте Астрид сказал бы, что мужчина просто перепроверяет формулы, и убийца даже в лице не меняется, но воительница-то знала, что паника медленно, но верно захватывает ум Гриммеля. Загадка оказалась самой сложной из всех, что ему доводилось решать в своей жизни. Давило и утекающее сквозь пальцы время… Валка уже не скрывала беспокойства за Иккинга. Чем дольше они искали противоядие, тем вероятней была смерть вождя. Сморкала даже получил по голове сразу от пятерых викингов за то, что по пьяни ляпнул: «Да свернулся уже Иккинг! Наверняка помер уже там, в плену! Но ничего, сейчас я на трон взойду, и все будет зашибись!» Астрид была одной из тех, кто врезал Сморкале, а потом она долго сидела понурой в хижине Гриммеля и таращилась на закипающие в колбах сыворотки. Охотник тогда, кажется, впервые попытался ее поддержать. - Владыке нужен ваш вождь живым. – сказал он, не отрываясь от расчетов. – Не будь это так, мальчишка умер бы еще до нашего появления в Тайном мире. Лучше беспокойся о том, что до сих пор никто не напал, и заточи топор. Ты к нему уже сколько времени не прикасалась. Последнее было чистой провоцирующей насмешкой. Астрид каждый день заботилась о своем верном оружии, но слова Гриммеля произвели нужный эффект, и воительница вернулась в колею. На улицах снова видели уверенную в успехе и завтрашнем дне Хофферсон, хотя следом за ней, незаметно даже для Гриммеля, летал призрак беспокойства… Астрид чувствовала, что вот-вот должно случиться нечто ужасное… В тот день Эрет вернулся с хорошими новостями – нашли подходящее укрытие. Всех молодых оставили под заботливым крылом Плеваки, и старый викинг припахал ребят помогать ему с новеньким оружием против драконов. Нужно было разместить все по периметру деревни и назначить ответственных. Забияка и Задирака были слишком шумными. Они не любили заниматься подобной ерундой и, если нытье Сморкалы все пропускали мимо ушей, то мириться с болтовней близнецов не выходило ни у кого. Их отпустили в свободное плавание, и не особо умные викинги не нашли занятия интересней, чем надоедать и без того уставшей от всей этой кутерьмы и ожидания Астрид. Парочка вломилась в хижину в момент, когда охотник и воительница наблюдали за медленно кипящей сывороткой. Гриммель возлагал большие надежды именно на эту попытку. Рядом в держателях стояло еще несколько готовых к обработке колб. Последних колб… Образцов чистого яда Владыки не осталось. - Соскучились?! – в один голос проорали близнецы, вышибая дверь с ноги. Гриммель тут же схватил арбалет и направил его на незваных гостей. Вовремя понял, что там не враги – по крайней мере сейчас, - и опустил оружие, о чем в следующие несколько секунд успел пожалеть. Забияка и Задирака, полностью игнорируя испепеляющий взгляд Астрид, разбрелись по хижине и с раскрытыми ртами начали разглядывать последствия взрывов и «исписанные бумажонки». - Кру-у-у-у-уто! – протянул Задирака, усевшись напротив особо глубокой вмятины. – Это тебя сюда головой припечатало? Круто, жаль не так сильно, а то твоя длинная рожа могла бы стать круглой! Да! Аха-ха! - Че ты несешь? – Забияка говорила словно пьяная. – Ты сюда глянь! Ни черта не разберешь! Слышьте, а че это такое? - Карандаш… - буркнула Астрид, пока Гриммель, закрывая уши обеими руками и зажмурившись, пытался абстрагироваться от этого безумия. Он-то думал, что хуже особ не встречал тогда, в плену, а как оказалось – ему еще повезло, рядом с этой болтливой тварью не было ее братца. - Ой, а это че такое? – голос Задираки вдруг появился за спиной. Астрид, следившая за Забиякой, чтобы та чего не натворила, и Гриммель, пытающийся сохранить здравый рассудок в этом дурдоме, резко обернулись и в один голос гаркнули: - НЕ ТРОГАЙ! Задирака, уже схвативший в руки одну из колбочек, от испуга выпустил ее из рук. Сосуд подлетел вверх и, падая, раскололся надвое о горлышко емкости, стоящей на огне. Почти весь образец скатился по стенкам сосуда в сыворотку. Жижа начала светиться и активно бурлить. Гриммель проорал такие ругательства, что слышали и знали только люди русских деревень, схватил Задираку за шкирку и буквально вышвырнул из хижины. Мальчишка был не особо тяжелым и абсолютно не сопротивлялся. Забияка хрюкнула и загоготала, но не успела она посмеяться над братом всласть, как Астрид схватила ее за плечи и поволокла к выходу. - Живо! Сейчас рванет, как никогда! – Гриммель не шутил. Адреналин ударил в голову, и он судорожно начал просчитывать в уме, к каким изменениям могло привести подобное вмешательство посреди процесса нагрева сыворотки. Просчитал, осознал, что простыми ушибами не отделается, если останется в живых, и собирался, схватив последние образцы, убраться, но, протянув к колбам руки, замер изваянием. Жидкости в сосудах реагировали на испарения и свет бурлящей сыворотки. Гриммель толком не знал, что происходило у него на глазах, но почему-то возникли ассоциации с Пристеголовом. Одна голова выдыхает газ. Вторая – поджигает… А охотник… Охотник думал ограниченным людским мозгом, напрочь забыв во всех этих сложных расчетах о простых особенностях большинства драконов, о тех, что не поддавались людской логике, а просто были. Звуки, огонь, яды, газы, полеты… Нельзя было упускать такие очевидные, простые и в то же время гениальные вещи. Нельзя было держать каждый образец отдельно друг от друга и надеяться, что произойдет чудо. Нужно было дать волю случаю, природе… Позволить одним образцам своим существованием и «развитием» изменять образцы рядом… Пока сыворотка на огне бурлила так, что колба ходила ходуном, а образовавшегося дыма хватило бы, чтобы застелить толстым ковром всю деревню, жидкости в сосудах держателя начали переливаться разными цветами радуги, вспыхивали и снова гасли, повторяли круг до тех пор, пока в хороводе света не выделился наконец определенный оттенок. Сосуд на огне затрещал, но Гриммель чувствовал, что сейчас нельзя уходить, нельзя прерывать процесс. Нужно еще немного…еще чуть-чуть, чтобы все завершилось, и он получил противоядие. Где-то за спиной гуляло эхо обеспокоенного голоса Астрид. Воительница удерживала близнецов, рвущихся посмотреть на представление вблизи, и буквально умоляла Гриммеля не быть дураком и уходить, пока хижина не взлетела на воздух. - Еще немного! Почти! – не отрывая напряженного взгляда от играющих цветов в пробирках, кинул в ответ охотник и подошел ближе. Жар, исходящий от бурлящей жижи и дыма обжег кожу пальцев и лица, но Гриммель придвинулся еще ближе и протянул руки к держателю, готовый схватить пробирки, как только противоядие будет завершено. Он верил, что все будет именно так. Он знал, что это будет то, что ему нужно… Астрид вспомнила о Смертохвате. Свистнув дракона, она указала на близнецов, и рептилия, оскалившись, погнала настырную парочку прочь от хижины, то махая у них над головами жалом, то замахиваясь клешнями. Хофферсон, освободив руки, развернулась к хижине. В дверном проеме, сквозь толщу дыма, она увидела спину склонившегося над столом Гриммеля. Противный свист прорезал воздух, дым взвился к потолку, в нем ярким пятном вспыхнуло пламя. Раз – громыхнуло на всю деревню и дальше. Два – стены снесло, а более не удерживаемая ничем крыша хижины начала обваливаться. Три – еще взрыв, подбросивший в воздух обломки этой самой крыши. Четыре - еще один свист, но более тихий, - и дым взорвался будто изнутри. Вспыхнул на мгновение ярким серо-бирюзовым пламенем и испарился, оставив после себя лишь обугленную древесину и кучу обломков. Астрид сидела на земле и таращилась на то, что пару секунд назад было хижиной. Со всей деревни к месту происшествия стекались люди. Это был самый мощный взрыв, и олуховчане не могли проигнорировать его. Спешили из штаба Эрет с Валкой. Из своей кузни – Плевака с молодыми. Близнецы, более не гоняемы Смертохватом, сидели на тотеме и с глупыми выражениями лиц смотрели на развалины. - Во как бабахнуло! – восторженно бросил Задирака, тем самым выдернув Астрид из шока. Воительница моргнула, сглотнула, почувствовала на языке привкус пыли и крови, и одними губами пробормотала: - Гриммель… Гриммель! – она вскочила, чтобы помочь, даже не уверенная, что после такого можно выжить, находясь прямо в эпицентре, но ее схватили за руку, и Астрид не сразу признала в задержавшем ее Эрета. Бывший охотник был напуган не меньше и даже подумать не мог, что его попытка остановить подругу от необдуманного поступка, закончится для него весьма плачевно. Хофферсон со всей силы засадила коленом под ребра Эрета, высвободила руку и все-таки помчалась к хижине. Вслед ей закричала Валка: - Астрид, стой! Это может быть опа… Слова оборвались, а Хофферсон застыла на том месте, где раньше был порог хижины, и с замиранием сердца смотрела на то, как груда обломков зашевелилась, расползлась по сторонам, и на свободу наконец выбрался Гриммель. Одной рукой он сталкивал со своего плеча и головы увесистую доску, а второй бережно прижимал к груди небольшой сверток. Охотник громко закашлялся, давясь смешанной с сажей пылью, и выбрался из-под завала. Медленно и аккуратно переставляя ноги, слегка покачиваясь, Гриммель двинулся к Астрид. Его знатно потрепало даже с первого взгляда. На лице кровь и грязь. Прическа в еще большем беспорядке, чем обычно. Губа рассечена. На кожаной броне зияли и слегка дымились дыры от огня. Охотник переставлял ноги резковато, заваливаясь то в одну, то в другую сторону. Кажется, даже что-то бормотал себе под нос, а наконец оказавшись напротив Астрид, без отступлений вложил ей в руки тот самый сверток. Хофферсон заметила алые следы на его ладонях. - Только аккуратно. Не разбей. Единственные удачные образцы. – пробормотал Гриммель, сделал еще шаг, пытаясь обойти воительницу, но вздох его превратился в кашель, и охотник рухнул наземь. Из его спины торчало несколько окровавленных обломков и около десятка мелких осколков взорвавшейся колбы.