Личное пространство

       Проснувшись, Питер обнаружил себя там же, где и был. Только теперь он лежал на больничной койке, а рядом мерно пищали медицинские датчики. Ему все еще была неприятна мысль об отсутствии у него доступа к сети, но он уже постепенно смирялся. Смирялся с неизбежностью своего конца.       Спустя пару минут в лабораторию вошла Наташа и несколько молодых парней. Он не видел их лиц, спрятанных за коробками. Наташа ловко распорядилась ими и выпроводила, когда все жесткие диски, а это были именно они, оказались в стройных рядах вдоль стены.       Видеть ее оказалось обидно и неприятно. Словно молчаливое напоминание о предательстве отца. Она стояла там, вела учет и всем своим видом кричала — ты одинок в этом мире, никто не хочет твоей жизни.       Проблема была еще и в том, что Питер, пожалуй, самую чуточку сам не хотел своей жизни. Без своего самого первого протокола в этом теле смысла его существованию больше не было. Но, даже в отсутствие смысла оставались страх и боль. Пожалуй, это были последние бастионы, удерживающие его жизнь. Но, рано или поздно и они падут под гнетом бессмысленности его существования.       — С добрым утром, соня.       Питер закатил глаза.       — О, я спинным мозгом чувствую этот старковский взгляд, — улыбнулась она, поворачиваясь к нему. — Как ты?       — А тебе уже можно в это лезть? — нагло отозвался он, стараясь задеть побольнее. Все, только чтобы самому не чувствовать этой боли.       Наташа тяжело вздохнула:       — Тебе полегчает, если я постараюсь оправдаться?       — А тебе?       Она хмыкнула в ответ и подошла ближе.       — Я слышала. Ну, про Флэша.       — Поздравляю, — безэмоционально отозвался тот, все же испытывая это гадостное ощущение предательства внутри.       — Что ты чувствуешь?       — О, давай без этой вот психологической поддержки, — протянул Питер. — Только игр разума мне сейчас не хватало.       — Я не поверю, что ты ничего не чувствуешь, — вместо этого отозвалась Наташа, присаживаясь к нему на кровать.       — Не верь дальше…       — Твоя язвительность — попытка защититься от ощущения неправильности. Судя по всему, ты переживаешь последствия чужого предательства и вины за свое. Тебе больно внутри, — она коснулась пальцами ровно того места, где Старкер ощущал пронзивший его клинок, который все продолжал и продолжал медленно проворачиваться, доставляя новую и новую боль.       Старкер не желал признавать этого. И не понимал, почему. Но предательские слезы выдавали его с потрохами.       Наташа же ласково улыбнулась, нежным движением стерла слезу с его щеки и произнесла:       — Боль — это хорошо.       — Что же в ней хорошего? — прошипел он, начиная всхлипывать от подступающего к горлу комка.       — Она значит, что ты живой. Пока ты чувствуешь ее — ты живешь. Ты преодолеешь ее, и вырастешь над собой. Это развитие. Так живут люди.       — Я — не человек, — напомнил он ей. — Мертворожденное нежеланное дитя, — выплюнул он. — Бельмо на глазах у них, — он кивнул подбородком в сторону.       — Ты беспокоишься о них, — улыбнулась снова Наташа, опять и опять попадая в самую точку. — Любишь. Без всяких там своих протоколов.       — Поэтому должен сдохнуть. Чтобы не обременять, — огрызнулся он, уже не видя ее лица из-за слез.       — Они тоже тебя любят, — но даже не видя ее лица, он чувствовал ее тепло и заботу.       — Они бы не позволили мне умирать сейчас, если бы любили.       Вместо ответа Наташа схватила его подбородок и указала на стопки ящиков с жесткими дисками.       — Тони решил не уничтожать их, — просто ответила она.       — Но… он ведь прямо мне об этом сказал! — не поверил в ее слова Питер.       — Он изменил свое мнение.       — Откуда ты знаешь?       — Вижн рассказал мне. Как только они нашли «предателя», Вижн сразу же перестал работать над дисками, чтобы лишний раз не рисковать. Но Тони лично попросил его вернуться к сканированию и сбору оставшейся информации.       — Он, — всхлипнул Питер.       — Тони хочет собрать все, что уцелеет. Я не знаю, какая часть из твоего основного ядра осталась нетронутой, но все, что есть на этих дисках Тони намерен скачать и восстановить.       — Но мой модуль! — Питер коснулся своего затылка.       — А этим занимается Питер.       — Откуда ты знаешь?       — У меня свои источники, — подмигнула она ему. — Скажем, у меня есть пара знакомых цикад.       Вот так, бережно и с любовью Наташа вытащила клинок страха у него из кишок. И Питер бы заплакал от облегчения, если бы не чувствовал этого гадкого ощущения внутри.       — Я предал Флэша, — больше не было смысла скрывать перед ней своих чувств. Она всегда желала ему только добра. И пусть мотивы ее поступков не всегда были Питеру очевидны, Наташа однозначно была на его стороне.       Вместо ответа она тяжело вздохнула и притянула его в свои сокрушительные объятья. И, не в силах противостоять, Питер крепко обхватил ее в ответ и зарыдал в голос.              Флэш потянулся и зевнул. Он редко вставал в такую рань, если не было школы или кружков. Тем более в такую рань он не заканчивал свои первые планы на день.       — Мы закончили, Юджин. Можете одеваться.       Флэш фыркнул. После того, как они с Норманом подписали несколько договоров о неразглашении тайны его личности, все в Оскорпе стали называть его этим дурацким именем. Он уже задумывался о том, чтобы сменить имя к восемнадцати.       — Прежде, чем уйду, могу ли я увидеть Нормана?       — Не знаю, — честно отозвался Отто. — Попробуйте.       Флэш еще раз смачно зевнул, вызвав ответную реакцию у Отто. Кивнув на прощание, он вышел из лаборатории и решил подняться в кабинет Озборна. Мужчины в нем не обнаружилось. И, так как запретов на это не вставало, Флэш решил хорошенько прошерстить это место, чтобы выяснить, кто же такой Норман Озборн.       В его кабинете были лишь рабочие мелочи, справочники, дорогие медицинские издания и документы. И больше ничего: ни фотографий, ни растений, ни творческого беспорядка. Будто в этом кабинете работал робот, а не человек.       — Доброе утро, Юджин.       — Флэш, — взмолился тот не удивившись. Он слышал Нормана и решил проверить, как тот отреагирует на его поведение.       Норман отреагировал более чем спокойно:       — Тебе что-то нужно?       Флэш поднялся от тумбы в столе Нормана, потянулся, покрасовался, но все еще не увидел реакции.       — Хотел обсудить кое-что личное, — не удержался и снова зевнул он.       Норман не зевнул в ответ. Вместо этого он прошел на свое место и водрузил на стол принесенный с собой ноутбук.       — Я слушаю.       — Для чего я вам?       — Мы это уже обсуждали. Все детали есть у тебя в договоре.       — Меня не интересуют детали, — Флэш плюхнулся в ближайшее кресло. — Меня интересует общий замысел. Большой план, знаешь.       Норман вскинул бровь, но промолчал.       — Оу, я настолько могуществен, что могу все испортить, просто узнав?       Норман по-прежнему молчал.       — Скучный ты, — снова зевнул Флэш и снова не увидел реакции. Подобное почти никогда не случалось в его практике. Во всяком случае, он следил за этим.       Из-за своих родителей маленький Томпсон обязан был общаться с целой кучей богатеньких детишек и их родителей. Когда он подрос, ему удалось отмазаться от этой практики большим количеством школьных кружков, встреч с друзьями и прочим. Но опыт, навыки и некоторые пагубные взгляды все еще оставались с ним с тех времен.       И первое, что он усвоил, будучи совсем малышом: будь сильным, чтобы устанавливать свои правила.       Второе, куда менее ценное в повседневной жизни, но спасшее ему жизнь однажды и пригодившееся сейчас: среди акул большого бизнеса много психов. Реальных, клинических психопатов, не осознающих ценности чувств. И, судя по кабинету и поведению, Норман был как раз из таких.       И третье, что сыграло с ним злую шутку ранее и что станет для него опорой сейчас:       — У психопатов свои извращенные правила на эту жизнь. И играя по ним ты, как бы не старался — проиграешь.       Норман нахмурился:       — И ты решил, что я псих только из-за того, что я не зевнул в ответ? — искренне негодовал он.       Флэш неуютно поежился в кресле:       — Не только, — пробубнил он себе под нос, растеряв всю уверенность из-за того, что его так просто раскрыли.       — И из-за чего же еще?       «Мне вот тоже интересно», — ухмыльнулся Веном в его мыслях.       «Вообще-то тебе лучше знать. Ты был внутри него, не я».       «Ну, его нервяк действительно шизанутый. Но я не назвал бы его психопатом».       «А кого бы назвал?»       «Тоже хороший вопрос», — искренне задумался Веном.       «Скажешь ему?»       — Из-за реального состояния твоей нервной системы, сладкий.       — В которой ты побывал сразу, как сожрал того паразита.       Пока Веном и Норман спорили, Флэш задумался. Он, безусловно, мог ошибаться. Но куда хуже было бы, если бы он не дожал. Тогда Норман начнет играть с ним, взяв в расчет новую точку манипуляции. Важно было закрыть этот вопрос здесь и сейчас. А для этого важно было понять, почему Веном важен настолько, что Норман готов был убить себя за попытку повторить его.       Он начал судорожно перебирать факты, которые уже знал: Питер и его паучья тема с регенерацией и чувствительностью. Разрабатывалась с приказа Нормана. Веном как панацея ото всего на свете. Так же разрабатывалась с его приказа. Огромная корпорация, построенная на изучении и улучшении человеческой биологии. Медицина, клонирование, генная инженерия, Старкер со своей удачной попыткой перенести безэмоциональный разум в эмоциональное живое тело. И… Вывод напрашивался сам собой.       — Ты хочешь исцелить этот недуг.       — Что? — одновременно заинтересовались Норман и Веном.       — Ты считаешь, что можешь вылечиться от психопатии.       Норман застыл и Флэш растянулся в победной улыбке.       — И нам с Веномом есть, что тебе предложить.       «Нам есть?» — искренне удивился тот.       «Брось, ты умеешь передавать мне чувства и состояния. Что мешает тебе сделать это для него?»       «Отсутствие ниточек, за которые я обычно дергаю».       «Ниточек?»       «Уже известные тебе чувства. Ты знаешь, как их испытывать. Я знаю, за что дергать».       «А создать эти ниточки у него?»       «Флэш. — Тяжело вздохнул Веном. — Я просто повторяю твои реакции. Я не умею ничего создавать!»       «Так повтори мои реакции ему в голову!»       Веном на секунду замолк, но потом расплылся довольством и пророкотал:       — Да, нам есть, что тебе предложить.       Флэш поднялся с кресла, обогнул стол и встал перед мужчиной. Он протянул ему свою руку.       — Можно?       Норман посмотрел на руку перед собой и коротко кивнул.       Из пальца Флэша выросла тонкая черная ниточка. Несмело протянулась вперед, коснулась шеи Нормана. Флэш опустил руку, но тонкая, едва видимая паутинка все еще была натянута между ними.       «Я на месте», — пробурчал Веном в голове Флэша.       Тот самодовольно улыбнулся.       — Все готово.       — И… я должен был что-то почувствовать? — вскинул бровь Норман.       — Сейчас ваш мозг на прямую связан с моим. Вызовите у меня реакцию, и Веном транслирует ее в вашу голову.       — Я умею чувствовать боль, — констатировал факт Норман.       — Но не испытываете ненависти к человеку, который ее причинил. Ну, или страха за свою жизнь. Я прав?       Норман замер на несколько секунд, моргнул, и резко подорвался с места, спугнув Флэша. Отозвавшееся внутри ощущение было слишком мимолетным. Словно вспышка на ясном небе. Норман не был уверен в том, что вообще услышал это чувство. Ему захотелось еще. Он шагнул вперед, наседая на Флэша, оттеснил его к огромному панорамному окну. Парень судорожно вздохнул и, растянувшись в нарочито самоуверенной улыбке, облизнулся. Норман чувствовал это: чужую неуверенность. Собственные поджилки сжимались в непонятной, неестественной реакции. Хотелось больше, сильнее, острее!       Норман резко выхватил ручку из нагрудного кармана пиджака и вонзил ее прямо в солнечное сплетение Флэша. Тот задохнулся, наклонился, плавно осел вперед и навалился на чужую руку. Открывая рот, словно рыба, он не мог вздохнуть. Неосознанная реакция заставила его вцепиться в сильную мужскую руку, хоть немного ослабить боль и давление собственного тела. Флэш знал, что не умрет, но попробуйте объяснить это мозгу, переполненному гормонами!       Норман же стоял там и впитывал чужие чувства. Раньше он мог лишь представлять себе это, но сейчас он точно знал, что чувствует жертва. Ужасный, слепящий глаза страх перед огромной, всепоглощающей неизбежностью. Словно весь мир навалился разом и схлопнулся до одной маленькой точки где-то в его голове. Непередаваемо. Невероятно!       Впервые в его жизни слезы наполнили глаза помимо его воли. Норман Озборн впервые в своей жизни ощутил страх.       Плавно опустив парня на пол, он осторожно, чтобы не повредить тело еще сильнее, вытащил ручку. Дыра тут же затянулась черной жижей. И вслед за резкой почти болезненной вспышкой пришли расслабление и усталость.       Веном покинул тело Нормана, полностью переключившись на сохранение носителя. Он затянул Флэша в свои черные объятия.       — Вот же ж блять, — тихо выдохнул тот.       — Если панацее нужны запасы, спустись в морозильник, — утерев слезы, судорожно вздохнул Норман. Он не спешил подниматься на ноги, продолжая смаковать затихающие в груди ощущения.       — Запасы есть, — прошипел Флэш. — Нужно время. — Тело его, словно в обход его воли, встало и двинулось к выходу.       — У тебя есть сутки. Завтра в это же время жду тебя… в своем кабинете, — добавил он чуть погодя.       Уже отвернувшись, Флэш смог спрятать победную улыбку.       Молча, никого не трогая, они спустились на первый этаж и медленно покинули здание.       «Оно того не стоит», — возразил Веном, когда они вышли наружу. Флэш попытался вдохнуть полной грудью. У него бы вышло, если бы Веном старался хоть немного лучше.       — Думаешь, он не контролировал ситуацию?       «Скорее поражает, насколько хорошо он ее контролировал».       — Я бы посмотрел на тебя, проживи ты лет тридцать-сорок без эмоций.       «Не боишься?»       Флэш хмыкнул. Немного — и Веном знал это. Но ему казалось, что игра стоит свеч.       — Подумай сам. У нас теперь тоже будет свой богатый папик, который зависит от нас больше жизни, — усмехнулся он, тут же зашипев от боли.       «Тебя не пугает, насколько сильно твоя жизнь становится похожей на жизнь Питера?»       Флэш задумался. Когда-то он сказал Паркеру о том, что его жизнь не вращается вокруг него. Это было чистой правдой. Жизнь Флэша уже давно превратилась в хреновую пародию на жизнь Питера. Словно Паркер из альтернативной реальности. Подбирает за ним все его кошмары и уютно располагает их в своей жизни, будто на алтаре, посвященном своему самому большому проебу.       И, если бы он задумался хоть на секунду, он бы понял, насколько это не здорóво. Насколько Флэш отравлен* им.       — Мне никогда не быть с ним. Так что я не против того, чтобы сделать счастливым хоть кого-то из нас двоих.       Веном не ответил. Лишь низко и благодарно заурчал.              Питер все еще ненавидел повседневные процедуры. Умывание, душ, переодевание, туалет, сон, зарядка, — адская каторга, придуманная человечеством для того, чтобы продлить эти мучения еще хоть на один денек. Но вот еда — другое дело.       Ему нравился вкус. Даже самый слабый и глухой, он чувствовал его и пытался описать для себя, находя это куда более занимательным, чем изучения сети.       — Прости, что тебе приходится есть эту безвкусную гадость, — с сожалением извинилась Наташа. — Врачи сказали, что сейчас тебе нельзя напрягать организм сложной едой.       — О, не извиняйся! — улыбнулся в ответ тот. — Это в самый раз.       Наташа нахмурилась.       — Немного соли, совсем немного оливкового масла и… ты добавила сюда какие-то травы?       Та удивилась:       — Немного петрушки. Я удивлена, что ты вообще ее почувствовал.       — Ну, из-за непривычки я много что чувствую.       Они сидели в кухне. Нат позволила парню пройтись и немного размять ноги. Это было безопасно, так как сейчас на базе практически никого не было. Остались только они и Ванда. Остальные разъехались по миру в поиске дисков.       — Норман тебя совсем не кормил?       — Кормил, — пожал плечами Питер, — но по сравнению с его питательной пастой, это мясное пюре просто верх кулинарного искусства!       Наташа усмехнулась. Все ее внутренности резко сжались, заставив обернуться назад. Многолетняя практика реагировала одинаково на всех, кто подходил к ней со спины. Но, благодаря Клинту, она отучилась убивать их сразу. А благодаря Мстителям научилась мгновенно различать людей на друзей и врагов.       В кухню вошла Ванда с тарелкой из-под тостов и пустым стаканом.       — Уже позавтракала? — уточнила Наташа.       Ванда удивилась, посмотрела на тарелку и мотнула головой:       — Это был поздний ужин. Позавтракать я думала сейчас, но… — она взглянула на Питера, скромно ковырявшегося в своем мясном пюре.       — О, вы же еще официально не знакомы, — улыбнулась Нат. — Ванда, это Питер. Питер, это Ванда.       Ведьма кивнула и не глядя прошла в сторону раковины.       — Ты знаешь, кто я? — как бы невзначай уточнил Питер.       — Знаю, — она наспех помыла посуду и нырнула в холодильник. — Вижн рассказал.       — Тогда, ты знаешь, что об этом никому не нужно знать.       — Все и так уже знают, — усмехнулась она.       Питер напрягся.       — Слухи по базе расходятся очень быстро. Особенно слухи о тайном сыне Тони Старка. — Она обернулась к нему. — И, что бы ты знал, мне стоит огромных трудов следить за тем, чтобы подобные слухи не покидали этих стен.       — Это отец тебя попросил? — удивился Питер. Он не помнил, чтобы тот подходил к ней и разговаривал о подобном. Питер вообще не помнил, чтобы отец хоть о чем-то разговаривал с Вандой!       — Нет, — она метнула быстрый взгляд в сторону Наташи, но тут же вернулась к лицу Питера.       Питер сморгнул. Еще раз. Потом плавно перевел голову к Наташе:       — Ты. Вы обе. Спасибо вам, — единственное, что нашлось у него.       — Я делаю это не ради тебя! — отмахнулась Ванда, набирая в стакан свежей порции сока.       — Эм… тогда ради кого? Или чего?       — А тебе какое до этого дело?       — Ну, если ты занята, я мог бы позаботиться об этом вместо тебя. Я все равно довольно бесполезен сейчас, — выдохнул он.       — Позаботься лучше о себе, — фыркнула она и покинула кухню с полными руками еды.       — Не обращай внимания. У нее есть определенные проблемы с общением.       — Она нормально общается с Вижном, — нахмурился Питер. Он вдруг потерял любой интерес к еде.       — Ты думаешь, вы с ним похожи?       — О, я в этом более, чем уверен! У нас похожие истории, один отец. Детали разнятся, но в целом — мы же почти как близнецы.       Наташа вскинула бровь.       — Разнояйцовые, — поспешил добавить Питер.       Та усмехнулась:       — Ну, он скорее все-таки твой племянник.       — Племянник?       — Альтрон был «сыном» Тони и… Брюса, — слегка запнулась она, — а Вижн — плод любви… слишком многих, чтобы выделить кого-то конкретного. Но Альтрона там минимум 80%.       Питер хмыкнул:       — Она ненавидит меня.       — Странный вывод, — заметила Наташа. — Не пояснишь?       — Я отнял у нее любимого человека.       — Не ты и лишь на время.       — Если бы не я, сервера проще было бы сжечь на месте. Ему бы не пришлось носиться по стране и рисковать собой. А по поводу времени, — он грустно усмехнулся, — никто лучше меня не ощущает, что его бесконечность иллюзорна.       — Пробило на философию?       Питер тяжело вздохнул:       — Пытаюсь отвлечься и не думать. Я ведь… я повел себя просто отвратительно. Повелся на манипуляцию как трехлетний ребенок, в результате чего мой… друг и мой брат пострадали.       — Ты впервые в жизни попал в подобную ситуацию. Ты был совершенно один и поступил согласно основному инстинкту.       — Я не человек, — фыркнул Питер, — у меня нет основного инстинкта.       — Во-первых, инстинкт самосохранения присущ не только людям. И, ты не можешь отрицать, что он у тебя есть. Во-вторых, я ничего не сказала по поводу человека.       — Тогда кто я? — устало повысил голос он.       — Живое существо, которое не хочет умирать.       — Я умирал.       — Лишь твоя копия. Знаешь, как болванчик в компьютерной игре.       — Но я тоже всего лишь копия! Взял себе тело погонять в физическом мире. И сейчас это все, что у меня осталось, — фыркнул он.       — Скажи, ты ведь углублялся в религию?       Питер нахмурился и с непониманием уставился на Наташу:       — Ну, бывало, на сколько я помню. Но я не помню почти ничего из того, что успело прочесть основное ядро. И вообще, как все это ко мне относится?       — Знаешь, я поделюсь с тобой довольно сокровенной вещью, но, ты не одинок в своих размышлениях о том «что же Я такое».       Питер замер и начал вслушиваться в ее речь.       — Многие знакомые мне люди, не важно кто они, рано или поздно задумывались о том, какого черта они здесь забыли. Что есть жизнь и смерть? В чем смысл? И все остальное прочее. И я, имея довольно длинную кровавую дорожку за спиной, одна из тех, кто пыталась понять, зачем я такая вообще живу. Кто я? Ведь, убийца вроде меня точно не может быть человеком.       Питер раскрыл рот, но не смог найти в себе силы прервать Наташу.       — Ты был рожден нестандартным образом, я согласна. Когда-то у тебя были лишь протоколы и цифры, которые заменяли тебе тело и правила выживания в этом мире. И, да, возможно оно было запрограммированно, но у тебя все же есть самосознание.       — Это не так, — отмахнулся Питер.       — Ты не знаешь, кто ты, — продолжила Наташа. — И это заставляет тебя искать. Это заставляет тебя становиться лучше, расти над собой. Не важно, состоишь ли ты из пластика и металла или из мяса и костей. Электрические импульсы в твоих нейронах или проводах — одни и те же; несовершенства, порождающие ошибки — есть всегда; принятые решения, влияющие на твое развитие и эволюцию — твои.       Он раскрыл рот.       — Скажешь, не ты повелся на шантаж? — опередила его Наташа.       — Я… я… — он открывал и закрывал рот, не в силах найти нужного ответа.       — Ответственность, Питер. Чья она? Твоя? Или Нормана?       Питер нахмурился и уверенно выдал:       — Моя!       Наташа улыбнулась ему.       — Значит, ты — такой же как все мы. Маленькая часть чего-то большого, развивающегося, идущего к своим целям. И, если ты был создан, если ты дышишь и продолжаешь жить — значит ты что-то делаешь правильно. Ты все еще нужен для чего-то. И, услышь меня, пожалуйста.       Она сделала небольшую паузу, ища полного внимания Питера:       — Как бы ты себя не чувствовал сейчас, рано или поздно, ты поймешь, для чего ты здесь. Это знание найдет тебя. Оно находит всех. Просто не останавливайся. Ищи.       Питер улыбнулся ей самой несчастной улыбкой на свете. Как бы Наташа не старалась, она не смогла донести до него своего откровения. Он не был готов, пока что — нет.       — К сожалению, на поиски у меня осталось всего несколько недель.       Наташа тяжело вздохнула:       — Тогда, может займемся делом?       Питер нахмурился. Что он мог сделать сейчас? Отца не было. Зато в лаборатории лежала целая куча зараженных дисков с его данными. Кому как не ему разбираться с тем, что он знал лучше всего?       — Наташа, — поднял он просветлевший взгляд, — мне нужна чистая машина без подключения к сети.       Она улыбнулась и растрепала его прическу:       — Организуем.