Показать тебе, как работает сила трения?

- Павел Николаевич?! - какого хуя наш 65-ти летний учитель физики, тот самый дед-пердед, делает в этом клубе?!, - у меня к Вам тот же вопрос. - Я со своим другом и коллегой отмечаю тут день физика. - Да Вы что! День физика отмечают 7 мая. А утром на календаре было 9 марта. - Паша, ну где Вы ходите? - к нам подошел знатно выпивший Данила Алексеевич, - Евгения? А что ты тут делаешь? - То же, что и вы, - Сеня наконец-то вернулась с толчка,- Так вот как Вы болеете, Павел Николаевич. - Есения, не подумайте, - Поперечный присел на стул возле меня, - мы тут культурно проводим выходные. - Ну так и мы пришли за этим, Данила Алексеевич, - я невольно поежилась и пересела на соседний стул. - Эх, а еще учителя называются.., - Сеня умела наигранно показать драмму, ее это развлекало, - а вот во время правления Сталина преподаватели даже подумать о подобном отдыхе не посмели бы! - Абсолютно с Вами согласен, Есения, - Павел Николаевич одобряюще на нее посмотрел, и сел на барный стул возле педофила, - а Вы что, почитаете коммунизм и СССР? - Вы смеетесь надо мной?! Порой у меня такое ощущение, что я - последний коммунист на планете. Как только можно было испортить такой потрясающий способ управления страной?       Есения заставила Данилу Алексеевича пересесть ближе ко мне, а сама уселась возле деда-пердеда; они начали говорить за коммунизм, Сталина с Лениным и прочую историческую хуйню. Мы с Поперечным слушали это все минут пять-семь, после чего он понял, что эта философская беседа на весь вечер и повернулся ко мне. - Ленская, я бы хотел еще раз извиниться. Заказывай все, что хочешь - я оплачу. - Мне только 17. Это спаивание несовершеннолетних. - Да не переживай, никто не узнает, - он широко улыбнулся и подмигнул, - Есения, - Поперечный повернулся к моей подруге, - тебя это тоже касается. Заказывайте все, что только душе угодно! - Мне вина. На Ваш вкус, Данила Алексеевич. - Хорошо, а тебе, Голицына? - он снова обратился к Есении. - Эй, Стасик! - Сеня подозвала к нам бармена, - этой молодой даме, - она указала на меня, - вино, которое назовет этот молодой человек широкой души, а мне как обычно.       Стасик кивнул, Алексеевич сказал ему какое-то заумное название винного изделия. Через несколько минут нам принесли наш заказ: мне досталось полусладкое белое вино, а вот Сене... В общем, она заказала несколько добротных стопок горящего абсента. Когда Поперечный извращуга увидел, как Есения Голицына - отличница, красавица и просто леди, сидит в черном котельном платье и залпом глотает абсент, то он знатно прихуел, нервно сглотнул и с жалостью посмотрел на карман своих джинс, откуда торчало портмоне. В общем, просидели мы так часов до 10. Все это время Сеня и Павел-пердед говорили о том же, а мы с Данилой тихо-мирно попивали свои напитки и иногда разговаривали. Ну как разговаривали... Он что-то спрашивал, я нехотя отвечала, потом он начинал что-то рассказывать (в основном про физику), «ахуенно» шутил и сам смеялся со своих шуток, после замолкал и спрашивал моего мнения; а услышав мое «ага», делал очередной глоток виски. Когда остался час до комендантского часа, мы с Есенией попрощались с нашими «любимыми» учителями (хотя с дедом-пердедом она реально сдружилась) и побрели домой.       Всю дорогу мы не разговаривали, а любовались звездным небом, ночным городом и думали о своем. Я поняла, что Данила Алексеевич на самом деле весьма неплохой человек, просто пьет часто. Все же, он почувствовал вину за тот поцелуй и теперь пытается ее загладить... Еще никогда я не думала подобного о нашем классном руководителе. Он всегда казался мне рваным гандоном, залитым спермой разных мужиков. А теперь я поняла, что он не настолько тупой ненавистный пидор. Мы с Сеней попрощались, я наконец-то добралась к себе в родную квартиру, и, без сил, завалилась на кровать не раздеваясь. Так я и уснула.