"У меня космическое сознание, а не мозги отмороженные"

Пятьдесят первая записка: Ей не хотелось идти по улицам, потому что ей казалось, что на них слишком хорошо освещены людские лица. Поэтому она свернула в ближайшую арку. Там было достаточно темно. То есть, лицо свое скрывать не надо, если ты опасаешься, что среди прохожих скрывается еще один сотрудник полиции, который чуть-чуть позже тебя заложит. Калерии показалось, что в сорока метрах впереди стоит ее сокамерница. Та самая, с «маленькими человечками» в голове. Она, как будто бы борется с какой-то женщиной. Дело в том, что это было невозможно, потому что, судя по рассуждениям данной сокамерницы, мы все находимся в двойной тюрьме (свобода - это более крупная, то есть, более сильная тюрьма), так как все люди рабы; то есть, выходить из этой камеры она явно не собиралась. Но сейчас она борется с какой-то теткой - пытается у ней что-то отнять. Что же ей надо? Какую-нибудь мелочь, вроде сумочки? Значит, это не она, а просто очень на нее похожа. И Большова решила ее окликнуть; просто, чтоб проверить, узнает ее та или не узнает. И именно в тот момент, как Калерия прокричала, либо на секунду раньше, «сокамерница» совершила нечто совершенно ужасное. Той, с кем она боролась, она перерезала горло, а потом резко обернулась, увидела, что ее «засекли», выхватила то, что та ни в какую не хотела отдавать (очень темно было, поэтому Большова никак не могла разглядеть, что конкретно отобрала у нее эта злодейка) и задала хорошего стрекача. Сначала Калерии показалось, что она ничего не поняла. Но потом до нее неожиданно дошло. Дело в том, что не ее так сильно испугалась эта «сокамерница», что начала убегать. Если бы дело было только в одной Калерии, то девица очень легко бы отпугнула ее заточкой. Мол, поворачивай оглобли и при туда, откуда пришла. Там в арку зашли двое патрульных. Должно быть, их внимание привлек крик Большовой, а, поскольку она сбежала из-под стражи, то опознать ее могут по чем угодно, хоть по голосу. И Большова тоже сорвалась и побежала в ту же сторону, в которую убегает девица, как две капли воды похожая на ее сокамерницу. Поскольку Большова вошла в эту арку не просто так. Не для того, чтоб поглазеть на уличную поножовщину в подворотне. Она знала, как бежать так, чтоб не заскочить в тупик. «Бежать», потому что, если она зайдет в какую-то подворотню, то, можно предположить, что работники полиции, которые за ней следят, тоже войдут и тогда ей придется только убегать от них. То есть, в тот момент, когда Большова увидела двух патрульных и побежала, то «сокамерница» уже не находилась в поле зрения у Калерии. Получается, что Калерия за ней не гналась, а просто бежала по тем же «ходам», по которым впереди нее чешет сокамерница. Патрульные тоже не видели убегающую Большову и тоже бежали по известным «ходам». Но зато Большова слышала, что те покрикивают ей в матюгальник: «Остановитесь, Большова! Вы убили девушку». Причем, повторяют всё время одну и ту же фразу, как будто бы они роботы. А Калерия слушает-слушает их и не может понять последнее слово: «дедушку» или «девушку»? И в то же время Калерии начинает представляться странная картина: девушка - это муляж. А Калерию, если ее поймают, арестуют за убийство. То есть, дело вот, в чем: эта девушка может быть трупом из морга. Трупом, в который «вселился» спящий экстрасенс. Он во сне работает кукловодом - дергает данную «девушку» (жертву поножовщины в подворотне) за ниточки. Примерно таким же способом, как Леха перетаскивал ту старушку по воздуху. То есть, в случае, из-за которого Большову забрали в камеру. Вот, что может означать фраза «вы убили девушку», если последнее слово понимать не как «дедушку». То есть, теперь, когда ей казалось, что она во всем разобралась, оставалось только последнее: понять, является ли то, о чем она подумала, правдой, либо бредом банальной паранойи. Ей захотелось как-нибудь поменяться местами с бегущей. То есть, сделать так, чтоб убегающая бежала сзади Калерии, а не впереди нее. Калерия знала, что такое странное действие можно только во сне реализовать, а не наяву. И то, что сейчас явь, а не сон, про это она знала тоже. Но, поскольку арестовали ее по подозрению в ведьмовстве, то она решила, что можно попробовать. И Калерия начала действительно бежать впереди той девки, похожей на ее сокамерницу. То есть, если посмотреть откуда-то сверху, из многочисленных окон, мимо которых пробегают друг за дружкой две девушки, то увидеть можно именно такое: Калерия действительно бежит впереди и, так же, как и прежде, находится вне поля зрения похожей на ее сокамерницу девицы. Только, в тот момент, когда Большова об этом подумала, ей показалось, что что-то поменялось в действии «игры». Потому что до этого ей казалось, что ее сокамерница бежала одна, а сейчас она услышала, что в руках у той закричал младенец. Ну, обычно, так бывает, что младенцы спят до поры до времени, их даже можно трясти, как при таком быстром беге, но потом младенцы резко просыпаются и начинают мамкину сиську просить. И вот, сейчас у той (бегущей) в руках заорал младенец… «Черт, - подумала про себя Калерия, - эта тварь что, ребенка у той женщины отобрала? Или я просто в виртуальной реальности, которая резко поменялась? Потому что я вначале не разглядела, что конкретно выхватила у «терпилы» эта «сокамерница», а сейчас в действие «игры» вставили младенца!» - Большова, остановитесь сейчас же! - опять проверещал в матюгальник этот чепушила в погонах. Он что, дебил? Не понимает, что у этой «стукачки» в руках маленький ребенок?! И ему сейчас не Большовой, а этой мразью надо заниматься! Ведь то, что «мразь» перерезала горло «терпиле», увидели все - и патрульные и Калерия… Непонятно, почему в течении этой по-идиотски долгой беготни преследуют только ее одну? Может, ребенок тоже ненастоящий, как и сама ситуация с «гоп-стопом»? Это всё подстроено. Калерии всё это показалось действительно странным, и она решила остановиться. Просто, чтоб проверить, настоящий ли ребенок или ненастоящий. Первым делом ее догнала эта девка, которую она приняла за сокамерницу. И, когда та добежала, то оказалось, что она действительно сокамерница, потому что это ее лицо. И ребенок, которого она прижимает к себе, как древний рыцарь щит прижимал, тоже не «искусственный». Бывают сейчас такие «пупсы» с ключиком в спине, который, если повернуть, то кукла-спиногрыз начнет издавать шумовые эффекты, изображающие настоящий младенческий плач. То есть, всё в точности сходилось с объективной реальностью и на какую-то виртуальную совсем ничего похожим не было. Но, как казалось Калерии, что-то всё ж таки было не так. Остается только выяснить, что именно. - Ты что, не узнаешь меня? - попыталась девушка это выяснить у своей сокамерницы. - Ты меня что, с какой-то знакомой лесбиянкой спутала? - ответила та. - Нет, мы только что сидели в одной камере. - В какой еще камере? Ты хочешь сказать, что от колеса камера. Да? И нас там с тобою надували. - Ты сказала, что все люди еще не родились. Якобы вся наша жизнь - это невидимая утроба. - Ну да, я действительно так считаю. Люди не слышат друг друга, не замечают, будто бы каждый по отдельности находится в невидимой утробе. «Ну, вот ты сейчас в ней находишься, - подумала про себя Калерия, хоть и вслух совсем не это сказала, - потому что я к тебе обращаюсь, а ты делаешь вид, что не узнала меня. Придуриваешься собственным близнецом». - Дак зачем ты тогда этого младенца тащишь? Ты наверно пыталась этим сказать, что уже родилась? Этот младенец - это ты. Так, да? - Послушай, как тебя там… Ты не возражаешь, если я отмотаю время назад и повторю всё заново? Только, предупреждаю, чтоб ты больше не задавала мне этот провоцирующий вопрос. Не ставила меня в тупик, а то я ума не приложу, что тебе на такое ответить. «Блин! - досадно подумала Калерия, - нормально выкрутилась эта курица!» Дело в том, что она в данный момент стояла и ждала эту девку, похожую на свою сокамерницу. Она вот-вот должна сюда прибежать, в руках с украденным младенцем. Пятьдесят вторая записка: Пробегая мимо Калерии, она попыталась сунуть ей этого младенца в руки, да бежать дальше, но, поскольку Большова шарахнулась от нее в сторону, то девка положила рядом с нею на асфальт ребенка, а сама… Но Калерия не дала просто так безнаказанно ей уйти. Пока девица клала младенца на асфальт, при этом она так склонилась, что какую-то долю секунды не контролировала действия Большовой. И Калерия в это время вцепилась ей в волосы. - Далеко ли мы намылились?! Что, как кукушка?! Решила сбросить на меня «эстафету» и сдриснуть?! - Всё равно тебя поймают! Тебя, а не меня. Ты поняла? - Я просто не поняла, кто из нас ведьма! Ты же ведь горло ей перерезала и отобрала ребенка… - Отпусти, овца! - А что, если не отпущу?! - Тогда менты будут стоять за углом и ждать, пока не отпустишь! Или тебя чё, шокером долбануть, чтоб ты, гадинка, унялась, да отпустила меня?! - Да-да, поугрожай мне еще! - накручивала в это время Большова волосы ее на кулак, - я так дерну, что, как у индейца - красный череп останется. Хочешь?! - Не успеешь дернуть - тебя шокером вырубят, уродку! Но в то время, пока они долго перегавкивались своими визгливыми попискиваниями двух молоденьких истеричек, то сами даже заметить не успели, что младенец перестал орать. Если посмотреть на него более внимательно, то казалось, будто малыша жрет какая-то невидимая тварь… Калерия очень жутко перепугалась, когда это заметила. Она резко заснула… Просто, чтоб разобраться. Посмотреть, что происходит.