Не злите кукловода

~Дорога к истине вымощена парадоксами.~ ☆Оскар Уайльд☆ *** Бессилие. Отчаяние. Усталость. Они въелись под кожу, обрушившись неподъёмной неизбывной ношей, накапливаясь снежным комом с тех самых пор, как он узнал, что является аватаром. Попробуй осмысли этот вселенский парадокс: ты — надежда мира, ты же — виновник гибели своего народа и цель охоты для Хозяина огня. Аанг был слишком юн для всего этого, но миру было плевать: неси ответственность за силу, который не просил. И он нёс, каждый день превозмогая самого себя. Но у всего есть точка невозврата, а он свою, кажется, окончательно переступил. Магия крови, убийство Азулы… Немного одумавшись после последнего эмоционально тяжёлого разговора с Катарой, Аанг понял, что не может её винить, она всегда удивляла его умением превосходить любые ожидания, и он скорее разочаруется во всём мире, чем в своей потрясающей сифу воды; ну а то, что могло поначалу показаться таковым разочарованием в ней, на самом деле являлось жесточайшим разочарованием в самом себе. Вместе с осмыслением пришло горькое, привычное уже чувство вины: он сбежал, ничего не объяснив, снова, не удосужившись утешить ту, что полюбил всем сердцем, ту, которая как никогда нуждалась в простых словах поддержки и принятия. Невыносимо тяжело понимать: насколько бы устрашающим и опасным ни было искусство магии крови, возможно, Катара с помощью этого искусства взвалила на себя самую грязную его, аватара, обязанность, потому что у него не хватило духу прибегнуть к радикальному решению. Наивный глупец, верящий, что кровь никогда не смывается кровью, совершающий ту же ошибку, что и его славный миролюбивый народ, сгинувший в веках — быть может, навсегда. Он не имел права сбегать из Храма воздуха и всю жизнь будет расплачиваться за побег, но то можно было бы хоть самую малость оправдать детской бессознательностью, теперь же не было даже этого последнего щита. Имеет ли он, аватар, право на ошибку теперь, когда за любой его личный сознательный выбор будет отвечать весь мир?.. Ему хотелось вернуться. Прямо сейчас раскрыть планер, повернуть назад к друзьям и заверить: он понимает, что есть мораль и стремления души, а есть неотвратимый долг; признаёт отсутствие альтернатив и готов к тому, что ему уготовано. Сказать чистейшую ложь, выбрать самый простой выход из положения. Дорогие ему люди уже пожертвовали слишком многим, чтобы он сомневался, при том, что и сама вероятность его победы над Хозяина огня по-прежнему недопустимо мала. Однако он сомневался, это было сильнее всех доводов и сделок с совестью. Словно сама его суть корчилась в муках, противилась мысли о преднамеренном убийстве, прикрытом благородными целями — это представлялось по меньшей мере столь же отвратительным и лживым, как навоз, посыпанный драгоценными камнями. Чтобы избавиться от сомнений, Аанг обратился внутрь себя, к своим прошлым воплощениям. Ведь он знал и чувствовал ещё один вселенский парадокс: обратись к прошлому, чтобы понять настоящее, признай слабость, чтобы обрести силу. «Ты должен убить, это единственный выход» — облачая в разные слова, подкрепляя разными доводами, исходя из опыта — и, прежде всего, своих сожалений — все аватары, чьи имена он знал, твердили одно. Даже Янгчен, аватар из народа воздуха. А ведь они — это он сам, память его души. Это почти сломило Аанга, всё же он лишь подросток перед вековой мудростью. Но остался тоненький, заглушенный голосок протеста, навязчивое ощущение неестественности, зудящее на периферии сознания. Поэтому так и сидел, погружённый в медитацию, неприкаянный, в отчаянной попытке найти точку опоры, некий неведомый ответ — почему ему так тяжело смириться с решением, которое всем видится столь очевидным? Мелькали десятки лиц прошлых жизней бессловесным смазанным потоком; хоть он уже и не искал у них совета, чувствовал: если ответ и есть, то он где-то глубже. Как для покорения неподатливого огня ему помогло обращение к первоисточнику, так, может, и теперь поможет поиск начала начал?.. Аанг не знал, что или кого именно ищет; в какой-то момент медитативного безвременья вереница прошлых воплощений перестали кружить вокруг него давлеюще-величавыми грозными призраками, словно расступаясь перед одной фигурой, расплывчатой и далёкой. Сосредоточившись, Аанг ожидал увидеть особую стать и суровую степенность взора, свойственную большинству знакомых-незнакомых прошлых аватаров, а увидел неожиданно живое для мира духов юное лицо, взрыв петарды на голове и открытую шальную, чуть лукавую улыбку, неуловимо похожую на его собственную. Парень выделялся ещё и непритязательной, даже бедной одеждой, по которой совершенно невозможно было определить, из какого он народа — только то, что жил он очень давно. Внезапно связав это со своим спонтанным желанием отыскать начало начал, Аанг слегка недоверчиво спросил: — Вы… первый аватар?! — Да. Меня зовут Ван. Смысл перерождения аватара — в обновлении, чтобы меняться вместе с меняющимся миром, в поиске нового пути, лишь конечная цель которого неизменна — хранить гармонию, поэтому много столетий аватары не искали истоков, но, видимо, мы ушли от них уже слишком далеко, рискуя утратить понимание той самой неизменной изначальной цели. Я покажу тебе, как стал первым аватаром, и, надеюсь, это даст тебе ответы, которые ты ищешь. События лет столь далеких, что даже легенды стали их забывать, предстали перед глазами, словно происходят прямо сейчас. Обычный, казалось бы, вор с необычным чувством справедливости стал первым магом огня, другом духов, которых так боялось забитое по изолированным углам человечество, а затем и вовсе полностью изменил мир, подарил ему новое устройство, новую эпоху. Победы и поражения в судьбе Вана были удивительны, и многое из его истории действительно подвело Аанга к тому, что он надеялся для себя найти. Во-первых, Ван не только происходил, по сути, из народа огня, он ещё и обладал необычайным сродством именно с огненной стихией, и именно люди огня первыми решили сойти со спины льва-черепахи по его примеру. Прежде, чем стать аватаром и спасти гармонию мира, Ван сначала её разрушил, хоть и непреднамеренно. Дерзновение первого шага, движущей силы, разрушительной и созидающей, всегда оставалось за этим народом, было свойственно ему как никакому другому — это стоило признать. Понимание этого помогло Аангу окончательно вырвать из своего сознания ростки предрассудков. Если драконы показали кочевнику красоту и гармонию самой стихии огня, то история Вана и первых магов огня — лучшие черты нации, не как исключение в лице отдельных людей, а как правило. Во-вторых, в воспоминаниях Вана Аанг впервые увидел великого духа Света и Гармонии, не как обезличенную космическую мощь, а как свою Рааву, обладающую собственным сознанием и добровольно разделившую свою силу с человеком, которому поверила, подобно Туи и Ла, пожертвовавшим своим бессмертием из любви к человечеству. Конечно, Аанг знал кое-что о духе, носителем которого является, но одно дело знать, и совершенно другое — увидеть, впервые выделить часть себя как нечто природно отдельное, дать имя и образ первородному духу внутри. В-третьих, он узнал о существовании Ваату, темного духа-антагониста Раавы. Об антиномии двух мировых духов сохранились легенды, а ещё больше — интерпретаций философского толка, но всё это было лишь далёким неясным эхом в сравнении с реальностью, представшей перед глазами. Посчитав, Аанг с затаённым страхом поинтересовался: — Сколько осталось до следующего Гармонического Сближения? — Немного. Возможно, оно придётся именно на твой век, Аанг, когда ты будешь уже убелённым сединами старцем. Но пока не думай об этом, перед тобой сейчас стоит не менее важная задача, той же сути, что и пленение Ваату. Я наивно полагал, что после его заточения тьма ослабнет, для человечества и духов настанет золотая эра, однако заточив само воплощение хаоса, я выпустил хаос, таившийся в душах людей. С тех пор до конца дней воевал, чтобы остановить войны, убивал, чтобы прекратились убийства, и абсолютно ничего этим не достиг, кроме того, что и мои руки оказались по локоть в крови. Потому что когда Раава убивает Ваату в поединке, Ваату возрождается внутри самой Раавы; так и в сердце человека, который пытается изничтожить насилие насилием, и с последствиями его действий. — Но вы ведь указали людям путь, дали им свободу, а то, как они ею распорядились — не ваш грех. Вы, наверное, и представить не могли, что всё обернётся наизнанку! А когда всё это уже случилось — как же ещё, кроме как с помощью преимуществ обретённой силы, вы могли достучаться до людей, которые не желали слышать? Как, если не насилием, остановить тех, кто не останавливается ни перед чем? — Ты тоже не мог представить, что будет твориться в мире после твоего исчезновения, когда бежал из Храма. Важно не столько то, какие ошибки мы совершаем, сколько то, как исправляем их. Решив помочь неизвестному духу, который просил о помощи, я навлёк беду на мир, но взявшись за исправление ошибки, я добился большего, чем возвращение к тому, что было до её совершения. Те наши воплощения, к которым ты обращался до меня, давали тебе совет, а я дам три. Первый: не существует какого-либо одного действия, которое разом остановит зло, войну, хаос, они не заканчиваются никогда; в конечном счёте важным оказывается только наш выбор и его далеко идущие последствия, которые следует оценить и взвесить до принятия решения. Второй: я был самонадеянным юнцом, когда вместе с Раавой пленил Ваату; теперь, несмотря на то, что из-за нарушениях в потоках Ци ты не сможешь использовать весь опыт предыдущих жизней в бою, Раава по-прежнему с нами, и помни: пока это так, для нас не существует неодолимых препятствий, ты никогда не будешь один. »…- Раава, мы победим только вместе!..» »…- Не бойся, я буду с тобой в каждой из твоих жизней…» »… — Мне не хватило времени…» »…- Мы никогда не сдадимся…» В этих сокровенных обещаниях самого духа Света и Гармонии была незыблемая сила, решительно сметающая неуверенность, и могущественный Лорд Огня, даже усиленный Кометой, перестал казаться таким страшным, казаться непобедимым. — А третий совет? — спохватился Аанг, когда расплывчатая фигура Вана начала отдаляться, исчезать среди прочих. На юном лице первого аватара вновь появилась лукавая, даже чуть насмешливая улыбка, одновременно простодушная и бросающая вызов всему мирозданию. — Помни, что даже у льва-черепахи можно украсть. Ван исчез, а вышедший из медитации Аанг целую минуту пытался понять последний совет, прежде чем снизошло озарение: если когда-то львы-черепахи, как выяснилось, даровали во временное пользование и отнимали магию стихии, используя свою космическую энергию, то, может быть… есть способ подобным же образом лишить кого-то магии навсегда?.. *** Захват экипажей атакующего воздушного флота при наличии мало-мальски освоивших новый подвид магов крови и Тоф с её гениальной магией металла прошёл эффективнее, чем ожидалось. Погибших и раненных, получивших множественные ожоги всё равно было много, однако поставленная задача была выполнена идеально, и, опять же, с гораздо меньшими потерями, чем могло быть при иных обстоятельствах. Аанг победил Лорда Огня, лишил его покорения. На этом бесконечный день не заканчивался: аватар тушил пожары, которые под влиянием кометы гасли будто нехотя, и урезонивал всеобщую сумятицу; Катара без отдыха носилась между раненными, используя свой целительский дар. И только глубокой ночью, оба с серыми от усталости и пережитого стресса лицами и кучей синяков, измотанные настолько, что не в силах были произнести ни слова, хотя так много хотелось сказать, они наконец увидели друг друга после пройденного ада и почувствовали что-то отдалённо похожее на покой.