FIRE WATER

Чанбин знал всё с самого начала. Знал, что не сможет остаться с соулмейтом из-за того, чем был занят, поэтому избегал встречи с ним, но не мог перестать наблюдать ни за ним, ни за его парнем. Влюблялся в них обоих, таких родных и недоступных с каждым днём всё сильнее, наблюдая за ними в сетях и через окно. Их счастье ранит и исцеляет одновременно. Со Чанбин рос в приюте для умственно отсталых детей. Парадокс, ведь его IQ где-то около 187, вот только ему и самому было легче оставаться «странным, ассоциальным ребёнком, без навыков общения». Когда он находит себя в хакерстве, то просто исчезает. Со Чанбин — испаряется, давая жизнь СпиарБи. Теперь он гениальный хакер, чьего настоящего имени никто не знает. Теперь он в равных степенях заставляет содрогаться как правительство, так и преступников, потому что сунет свой нос в грязные делишки и тех, и других, бессовестно вытаскивая их на белый свет. Но ему не страшно. У него нет ни родных, ни друзей, ни даже собственной личности больше. Он — призрак. Ему ничего не сделают. Так было до тех пор, пока на руке не появляется чужое имя, а в сердце тупые чувства. Он прятался. Боясь открыться. Боясь сломать чужое счастье. Но всё же не может устоять. Желает познакомиться лично хотя бы с Уджином и сам устраивает их встречу на кануне своего отъезда, чтобы попросить позаботиться о Хане вместо него, вот только… Всё оборачивается совсем не так, как он рассчитывал. Странные отношения на троих. Странные чувства, увлекающие его с головой. Странная ночь, которую хочется навечно зарепитить и оставить в своей жизни только её. Странный Хан Джисон, которым Чанбин готов дышать вместо воздуха. Странный Ким Уджин, которого Чанбин готов пускать по своим венам вместо крови. Странные мысли о том, чтобы отказаться от изначального плана и остаться с ними. Какое ему дело до группы ужасных людей, которые бесчинствуют на другом конце света? Вот только… Эти люди похитили и продали в рабство родного брата Чанбина. Он не успел спасти того. А для них Корея — словно торговые ряды, где они «затариваются» хорошим торговым материалом. Он обещал сделать так, чтобы они пожалели об этом. Он не может отступиться только потому, что стал счастлив. Не сможет просто. Чанбин улетает, зная, что вряд ли вернётся. Но не оборачивается. Потому что так будет правильно. Даже если без него — эти двое сумеют быть счастливы. Рано или поздно. Забудут его. Он разработал чёткий план действий для себя. Ему нельзя отступать. Разве что добавить пункт: «Попытаться вернуться к ним». Чанбина берут под охрану, доставляют в отель, а он всю дорогу тупо улыбается, переругиваясь с Джисоном по телефону. Его оставляют в номере одного, он закрывается в ванной и, глядя на единственного фото, которое они успели сделать утром втроём — аккуратно очерчивает лезвием контур будущего среза, стараясь не задеть вен. Напоминает себе, ради чего он всё это делает, обкалывая руку обезболивающим и смотря на полученное, но не прочитанное «Я люблю тебя, помни это, ок?». Срезать кожу самостоятельно — то ещё удовольствие, но Чанбин упёртый баран. Он не подвергнет опасности Хана и Кима. Так что делает это ради них, прежде, чем сбежать из отеля. Он действует согласно своему плану. Просто предстаёт перед главами картеля и представляется, как СпиарБи. Для начала его, конечно же, запирают и качественно пытают, но после всё же допускают к компам, потому что Чанбин слишком уж ценный, чтобы пустить ему пулю в лоб, а Чанбину необходим доступ к их компам, чтобы напрямую выискать всё то, что не мог выудить удалённо. Да, он делает массу нехороших вещей для них. Проводит просто гениальнейшие операции, но в тоже время сливает полиции важнейшие доказательства и информацию, которая станет куда более ценным «свидетелем», чем сам Со. А ещё он ощущает тепло в сердце. Словно кто-то нежно обнимает его, даже когда от боли хочется просто умолять убить себя как можно быстрее. Вот только в картеле оказывается не все такие идиоты, которыми их считал Бин. Они замечают двойной поток информации, один из которых ведёт прямиком к полиции. До того, как на картель начинается облава, Чанбина избивают до полусмерти, но прикончить окончательно — не успевают. В день, когда его имя исчезает с запястья Джисона — Чанбин впадает в кому. Придёт в себя он лишь спустя месяц. На его левой руке — уродливый шрам, а правое запястье обвивает два прекрасных имени «Хан Джисон Ким Уджин» и два прекрасных соулмейта, которые сидят напротив его постели, тихо переругиваясь о том, стоит ли попробовать разбудить Чанбина методом двойного отсоса. — Я уже проснулся, но я не против, — слишком хрипло и с трудом. Тихим ломанным шёпотом, едва перекрывая пиканье приборов и тихое «Джисон, пожалуйста, давай хотя бы сегодня без твоих ебанутых идей».