— А я сказал, что нужен один литр, а не один с половиной! — спорят Зак и Зара.
— Зак, нам нужно больше по расчётам! — возмущается Зара, они сталкиваются лбами а-ля горные бараны.
— Ребята, — разнимаю их я, — вы бы перестали спорить и все-таки принялись за дело. Споры спорами, а делать за вас вашу работу никто не будет.
Ловлю на себе внимательный взгляд Хофферсон. Почему она так смотрит на меня? Я отхожу от близнецов, иду к Рональду:
— Рон, на пару слов, — я забираю его у Сабрины с Тедом.
— Дальше сами, — он отходит от их стола, — что случилось?
— Надо выйти, — я разворачиваюсь, снова улавливая голубые глаза студентки.
— Сабрина, следи за порядком, — прошу девушку я. — В особенности за близнецами.
Мы выходим из кабинета, единственный плюс — звуконепроницаемость, а сами стены — прозрачные, сделаны из матового стекла, но дверь мы оставляем открытой.
Рональд вопросительно смотрит на меня, ожидая, когда я начну:
— Хофферсон, — поясняю я.
— И? — он разводит руками. — Что, Хофферсон?
— Ты видел как она смотрит?
— Я же тебе изначально сказал, ты сам только заметил?
— Нет! — восклицаю я и быстро затупляю эмоции, переходя на шёпот. — Она смотрит не так, как вообще все. Такое чувство, будто…
— Знает тебя? Так спроси её, не виделись ли вы раньше?
— Я… Я не могу так, зачем? Она ещё подумает, что я заинтересован ей. Но, ай-й-й, — протягиваю я. — Черт с ней! Мне снился сон сегодня с той девчонкой!
— В который раз за месяц? — Ингерман явно не удивлён.
— Нет, ты не понимаешь! — срываюсь чуть ли не на крик шёпотом. — Она просто выглядит как та девочка, только постарше…
— Хикап, мало ли какие девочки тебе могут сниться, ты же…
Вдруг из кабинета доносится крик и звуки разбитых приборов. Близнецы! Говорил же Сабрине смотреть за ними! Мы, не медля, срываемся с места, вбегаем в кабинет.
К моему великому удивлению, эта картина выглядела не так, как я представлял: близнецы стояли возле раковины, смывая раствор из колбы, а на месте происшествия стоит красная от злости Сабрина и спокойная Хофферсон, облитая смесью геля.
— Что тут произошло? — спрашиваю я у Сабрины, подходя к столу. Брюнетка робко, будто боясь что-то сказать, шепчет, а я вижу испуганный, но в тоже время надменный взгляд блондинки:
— Я… Я не усмотрела и… — девушка вот-вот расплачется, а я ненавижу слезы, потому что я помню, как плакала та девочка, которая часто появляется в моих сновидениях.
— Сабрина, — я достаю из штанов чистый белый платок и протягиваю ей, — ты можешь мне сказать что случилось без слез?
— Мы с ней, — указывает Сабрина на Хофферсон, — мы с ней спорили, что в её расчётах ошибка, я не хотела соглашаться в их верности… Я так виновата, мистер Хеддок!
Девушка охватывает меня руками, плача мне в рубашку, а я просто охаю от неожиданности ситуации, не отвечая на её резкий поступок. Все студенты уставились в нашу сторону, а Хофферсон презрительно смотрит в спину Сабрины, ловя мой раздраженный взгляд:
— Сабрина, пойдём я дам тебе воды и ты пообещаешь мне, что не будешь лить слезы из-за всякой чепухи, — я мягко отталкиваю от себя девушку, продолжая смотреть на Хофферсон.
— Что? — спрашивает меня она, скрещивая руки и поправляя чёлку взмахом головы. — Я не виновата, что она не умеет держать себя в руках. Не смотрите так на меня,
мистер Хеддок, — выделяет Хофферсон мою фамилию чётко.
— Чего вы все уставились? Убирайте всё, сдавайте альбомы, — встревает Ингерман, а я беру Сабрину под руку и увожу из кабинета.
Мы молча идём до нашего рабочего кабинета со студенткой, но мне её даже не жаль. Я больше чем уверен, что Сабрина сама напросилась. Вся ситуация выглядела немного странно и забавно. Девушка, подстриженная под каре, с тёмными волосами и карими глазами противостояла совершенно своей противоположности — голубоглазой, светловолосой девушке. Словно газель, загнанная львицей.
— Почему ты вылила на неё буфер? — задаю вопрос Сабрине, открывая кабинет. Мы проходим во внутрь, а я усаживаю её на кресло.
— Потому что… — она мямлит, видимо, ей сложно сформулировать внятно речь.
— Ну? Если ты не хочешь говорить мне, то не надо, но тебе придётся извиниться перед Хофферсон, — я достаю из мини-аптечки настойку валерьянки и беру в руки стакан. Иду к раковине, чтобы налить воды и накапать лекарства девушке, которая всхлипывает до сих пор.
— Потому что я… — она явно не может себя успокоить и нормально все рассказать. Ох, Сабрина, не ожидал я от тебя такого.
— Вот, держи, — я протягиваю ей стакан, в котором разведена валерьянка. — Выпей, может полегчает.
Сабрина послушно берет стакан и выпивает все содержимое залпом, ставя рядом с собой стеклянную тару.
— Просто… мистер Хеддок, можно на «ты»? , — робко спрашивает брюнетка, ища ответ у меня в глазах, а я отвожу взгляд туда, куда она поставила стакан.
— Да, — киваю я, забирая стакан.
— Хикап, ты мне… В общем, мне не хватало смелости признаться… Она так смотрела на тебя, а ещё ты дал ей халат, любезничал с ней, и мне просто… — о, нет.
Нет, нет, нет. Я не могу допустить этого.
— Ты хочешь сказать, что… — брюнетка перебивает меня.
— Да, Хикап, я имею в виду, что я ревную, и ты мне нравишься не просто как преподаватель, а начиная с самого первого курса, когда ты был ещё студентом, — я слышу, что её голос срывается, а я не хочу, чтобы девушка снова заплакала.
— Но, Сабрин, — я не могу найти подходящих слов, чтобы успокоить её.
— Хикап, я влюблена в тебя уже на протяжении пяти лет, с того самого первого раза, когда увидела тебя, — я не могу смотреть девушке в глаза, всё, что я сейчас испытываю — отвращение к себе и стыд.
— Сабрин, я не имею права заводить роман со студенткой, — категорически отрицаю я, а девушка ищет ответ в моих глазах, но я их стыдливо прячу.
— Даже если мы…
— Никаких
«если», Паттерсон, — обрубаю на корню сразу же её надежды, уж лучше я поступлю так, чем буду терзать. — Да, такое бывает, ты влюбляешься, а в тебя нет, но вести себя так, как повела себя сегодня ты — это выходит за рамки приличий. Даже если ты поддалась подобной эмоции, разве не я учил тебя держать себя в руках на прошлой научной конференции? — я строгим взглядом одариваю Сабрину, а внутри меня сломалось что-то. Не могу понять, что. Я ведь даже не дал шанса ей высказаться, я же мог…
Нет, не мог.
— Хикап, прости меня, прошу, — она вытирает слезы. — Я извинюсь перед Астрид, как только приду в норму.
Астрид.
Астрид Хофферсон? Она же…
В глазах Сабрины угасают угольки надежды, которые тлели в ней, скорее всего, на протяжении многих лет. И сегодня я дал им потухнуть окончательно.
— Сабрин, только… — я присаживаюсь рядом с ней. — Пойми, ты прекрасная девушка и я ни в коем случае не хотел задеть тебя и твои чувства, просто не могу дать тебе ложной надежды, если я ничего к тебе не ощущаю взаимно.
— Нет, — отмахивается она. — Всё нормально, правда, я понимаю, — слышу нервный смешок.
Ничего не нормально, она врет и это явно. Язык тела никогда не говорит неправду, а она всеми манипуляциями выдаёт себя и свою ложь.
— Только никому не говори про наш разговор, — просит девушка, вставая с дивана, а я поднимаюсь за ней. — Можно тебя обнять?
— Если тебе станет легче — обнимай, — разрешаю я, а на сердце у меня камень.
***
— Мистер Хеддок, — окликает меня Астрид. — Погодите!
Я останавливаюсь, смотря на часы —
16:05 — девушка подбегает ко мне.
— Простите, я…
— По поводу халата? — спрашиваю я.
Астрид, это она. Но пока у меня нет никаких подтверждений и уверенности, что это точно
Астрид Хофферсон из моего детства. Та самая детская и первая любовь, такая невинная…
— Да, простите, я не хотела, чтобы
так вышло, — но в её взгляде я не вижу ни капли вины за произошедшее. — Халат постираю и принесу завтра, обещаю.
— Оставь себе, Астрид, — Хофферсон открывает рот от неожиданности.
— Но…
— Сабрина проболталась, мелочи, — отмахиваюсь я, замечая, что девушка то ли удивлена, то ли приятно шокирована.
— Я пойду, до свидания, Хикап, — она быстрым шагом отходит от меня, а я все так же смотрю в сторону, куда она ушла.
Странное совпадение. Такого не может быть просто.
Она порвала всю связь со мной, когда мне было одиннадцать. Я постепенно забывал черты лица девчонки и всё, что связано с ней, неужели бывают подобные совпадения?
— Хикап, чего к тебе Хофферсон подходила? — спрашивает Рональд, вырывая меня из воспоминаний.
— Это
она, — чётко говорю я, ни на минуту не сомневаясь в правильности слов. — Точно
она, поверь мне.
— Не может быть, — отрицает Рон, смеясь. — Ты спятил? Спустя столько лет, думаешь, что та девочка действительно сейчас здесь? Нашла тебя, специально перевелась из другого университета? Хикап, это не кино или мультик Диснея, где всегда хэппи-энд, так что…
— Рон, чёрт тебя побери! Я помню её из сна и воспоминаний, и это, чёрт возьми, не совпадение, и никакое не грёбаное кино! Это — чёртова жизнь, которая играет со мной сейчас!
— Да тише, тише, не кричи, услышат, давай-ка в бар сходим сегодня, проветришься, я возьму с собой Хедер, может она подружку позовёт какую-нибудь…
Я молчу.
— М? Хикап, ты со своей работой с ума сойдешь раньше, чем твои родители приедут. У тебя уже глюки по поводу Хофферсон и «той девчонки из снов», — кривляется Рон.
— Ладно, пойдём, — соглашаюсь я, качая головой. Возможно, он прав и мне не стоит так загоняться из-за этих воспоминаний. — Тогда во сколько встретимся?
— Часов в восемь будет удобно?
— Да, — киваю я.
***
— А вот эти две звёздочки рядом — мы! — восхищается Астрид, смотря на ночное звёздное небо.
— Нет, здесь только одна звёздочка, — зачем-то говорю я, но мне так нравится её улыбка. Я поворачиваюсь на бок, а Астрид все также лежит на спине, сложив руки на груди. В её чистых голубых глазах видно отражение ночного неба, усыпанного тысячами блёсток.
— И какая же? — не смотря в мою сторону, в небо спрашивает Астрид, а я смущаюсь и отвечаю:
— Ты!
