Now you know me (for your eyes only)

Июль 2016 После недели, которую он провёл куря травку, играя в видеоигры и активно пытаясь не гуглить Гарри (в чём он провалился), Луи собрался встретиться с ним в звукозаписывающей студии. Сама по себе песня была готова, так что он предположил, что им не понадобится больше двух вокальных сессий. Эта мысль заставила его грустить и чувствовать тоску по тому, чему не суждено было произойти, но с Гарри так легко было найти общий язык, Луи постоянно открывал его с разных сторон — стоило лишь на мгновение отвести от него взгляд, и Гарри стразу же становился абсолютно другим человеком. Он был неотразимым, будто сделанным из золота. Хотя под этими слоями самодовольства, игривости, сексуальности и тупости он всё ещё оставался Гарри — милым, заботливым, таинственным и всегда верным себе, кем бы ни был этот невероятный человек. — Готов, малыш? — Зейн появился в дверном проёме, он облокотился на косяк и скрестил руки на груди. — Оу, — он звучал так, как будто нашёл что-то весьма забавное. — Я понял. — Будь так добр и объясни мне, что такого смешного ты нашёл у меня на лице. — Луи продолжал поправлять волосы, что затянулось на слишком долгое время. — Кстати, запиши меня на стрижку на этой неделе. Или позвони Лу. Мне всё равно. Зейн продолжал тихо смеяться. — Хорошо выглядишь. — Спасибо, — Луи пожал плечами, проведя ладонью по щетине. — Вроде как… слишком хорошо. — Спасибо за поддержку, — Луи закатил глаза. — Нет, не в этом смысле, чувак. Просто эти джинсы очень узкие, а футболка немного просвечивает. Луи вскинул бровь, чувствуя, как щёки заливает краска. — И что? — Ничего, ничего. Луи надел свою джинсовую куртку от Sandro и в последний раз посмотрел в зеркало. Не то чтобы он наряжался, он был просто одет во всё чёрное и да, футболка была немного прозрачной, но на улице было жарко, так что в этом нет ничего такого. Он надел свою любимую пару кед, для разнообразия, без носков. Да, верно, обычно он ходил в студию в трениках, футболках с эмблемой группы и шапочках бини, но обычно он делал это в одиночку, так что, одевшись прилично, он выказывал уважение. — Поехали. — Мистер Стайлс в четвёртой студии. — Благодарю. Попрощавшись в Зейном, Луи прошёл по коридорам. Они были ему знакомы, но каждый раз залы студии вызывали в нём разные воспоминания. В этот раз в его мыслях всплыл момент записи его первого альбома, когда его мама была там. Луи прикусил губу и нежно улыбнулся. Он подошёл к закрытой двери, за которой, как ему сказали, находился Гарри. Луи повернул ручку и шагнул внутрь. — Хэй! Ох! Гарри! Гарри издал нервный смешок и подошёл к нему, потирая обнажённую шею. — Это слишком странно? — Спросил он. — Я выгляжу по-уродски? Луи закашлялся, потрясённый всей ситуацией. — Эм, нет, я, я бы не сказал. — Сказал что? — Гарри стоял невероятно близко, буквально на расстоянии вытянутой руки. Его взгляд метался по комнате. Луи видел, что он нервничает, и, каким-то образом, это выглядело чертовски восхитительно. — Это не странно, приятель, и ты, — он сглотнул, глядя себе под ноги, а затем снова перевёл взгляд куда-то за спину Гарри. — Ты определённо не похож на урода. — У меня уши замёрзли, — надулся Гарри, поворачиваясь, чтобы пересечь комнату. Студия оказалась довольно уютной — пол и стены были покрыты шоколадным деревом, большой персидский ковёр в красных, золотых и зелёных оттенках застилал большую часть пола. Из мебели были два удобных кресла и чёрный кожаный диван. Гарри сел на него, встретившись взглядом с Луи. — Нам надо поговорить. — Ой-ой. — Ничего серьёзного, гм, это неплохо само по себе. Я надеюсь. Просто я надеюсь, что ты не злишься, хотя я чувствую себя виноватым за… Ладно. Я думаю, мне стоит начать с самого начала? — Пожалуй, — согласился Луи, подходя к Гарри, но вместо этого предпочёл сесть в кресло. Гарри и диваны означали либо поцелуи, либо смущающие откровения, и он не был готов ни к чему из этого. Особенно с шеей Гарри, выставленной на всеобщее обозрение его новой стрижкой и мягкой на вид чёлкой, с которой он щеголял, и его крошечными ушками (ох, так вот почему его уши замёрзли, понял Луи). — Итак, я подстригся, — начал Гарри, пытаясь ослабить странное напряжение, возникшее между ними. — Я заметил. — На то есть причина. Луи вежливо кивнул. Есть один забавный факт о возлюбленных и их волосах: когда человек, который вам нравится, подстригает волосы или кардинально изменяет причёску, вы чувствуете себя преданным. Почему-то, вы чувствуете, что он вам больше не нравится, как будто теперь вам нужно менять все его образы в своей голове; как будто человека, которого вы так любили, больше не существует. Однажды, года два назад, когда Луи приезжал домой на Рождество, его сестра Фиби спросила Лотти, как она отличает увлечение от влюблённости. Лотти, преисполненная подростковой мудрости, заявила: «Если ты всё ещё любишь человека после того, как он подстригся, это не просто увлечение». (Луи подозревал, что она прочла это на тамблере, но он всё ещё находил это высказывание довольно точным). Что ж. Луи очень нравился Гарри с этой мягкой причёской. Он напоминал ему цыплёнка или кого-то похожего. Цыплёнка в рубашке от Прада. Ещё он заметил солнцезащитные очки, которые, выполняя роль головной повязки, удерживали его волосы. Луи подумал, что, возможно, Гарри так их носил, потому что ещё не знал, как укладывать короткие волосы. — Я чувствую себя дерьмово, — начал Гарри, — за то, что подкинул тебе идею для песни, а потом просто… исчез. — Послушай, я понимаю, что волосы — это проявление твоей личностной индивидуальности и всё такое, но, честно говоря, это кажется слишком драматичным, даже для тебя, — Луи взял что-то похожее на чёрный джемпер с подлокотника кресла и бросил его на своё лицо, откинув голову назад. Гарри расхохотался, чего Луи не слышал уже довольно давно. Он всегда удивлялся, когда оказывался тем, кто вызывал его смех. — Чёрт, я не думал, что ты вспомнишь, — Гарри на секунду закрыл лицо руками. Луи пожал одним плечом, соскользнув на кресле так, что обе его ноги свисали с одного подлокотника, а спина опиралась на другой. — Я никогда этого не забуду, — сказал он, бросив Гарри джемпер, стараясь не задохнуться от улыбки, которая обнажила ямочки Гарри, когда он его поймал. День, проведённый в Лос-Анджелесе, внезапно всплыл в его памяти, хотя некоторые его части размывались от того, что он тогда принял. Но всё самое важное было отчётливо отпечатано на внутренней стороне его век. Он не помнил причины, которая руководила некоторыми его действиями, не мог, хоть убей, восстановить цепочку мыслей, посещающих его голову, но чувственная память была на месте. Он помнил жар, запах, мягкие прикосновения, смех (хохот) за кулисами, два поднятых больших пальца, когда Гарри играл. Он вспомнил низкий голос Гарри, we’re only getting older, baby //мы становимся лишь старше, милая*, но не был уверен, пел ли он сам «Once in a lifetime» или «Clouds». Он вспомнил горький вкус парня в ванной, мятную жвачку и чилийский дым в слюне Гарри. Он посмотрел вниз, кусая ноготь большого пальца. Гарри, как обычно, покусывал нижнюю губу, что-то обдумывая. — Пока ты не начал надо мной смеяться, должен сказать, что я ещё не закончил, — сказал он. — Давай, Гарольд, — Луи махнул рукой, — я весь внимание. — Когда я увидел тебя на вечеринке у Лиама, я так хотел попросить тебя спеть песню. Песню, которую я пишу уже довольно давно. Я всегда знал, что как только она будет полностью готова, я захочу спеть её с кем-нибудь. Поэтому я сказал себе, что должен рискнуть. Потому что, знаешь, мы встретимся, а потом можем разъехаться и не видеться месяцами. Но Эд сказал мне, что этим летом ты свободен, и я ухватился за это. Луи просто кивнул, изучая лицо Гарри, чувствуя, как его щёки горят при мысли о том, что Гарри говорил о нём с их общими друзьями. — Вот как? — он подбодрил его, видя, что Гарри остановился и снова начал почёсывать шею. — Но, — продолжал Гарри, — я пробовался в кино. В марте или около того. Когда я был в Лос-Анджелесе. Мой агент подумал, что это хорошая идея, и сценарий был довольно крутым, так что… Мне сказали, что я получил роль в субботу. — Ты снимаешься в фильме??! В настоящем кино? Для большого экрана?! — Воскликнул Луи, не сохранив хладнокровия. Он приподнялся на кресле. — Это потрясающе, приятель! Отсюда и стрижка? — Отсюда и стрижка. — О чём фильм? — О войне. — Ох. Звучит интересно. Хотя, я думаю, что твои волосы слишком мягкие и пушистые для военных. Гарри усмехнулся, его глаза закрылись на секунду. — Наверное, они смогут это исправить. Я позволю им сделать это на съёмочной площадке. — Хорошо, круто. Кто режиссёр? — Э-э-э, Кристофер Нолан. — Да ладно тебе! — Это не имеет большого значения, у меня не главная роль. — Ну и что. Я немного завидую, приятель. — Не стоит. Ты был великолепен в «Родине». — Ха, спасибо. Не знал, что ты смотрел. — Я смотрел пятый сезон, потому что в нем был ты. Луи почувствовал, как жар прилил от щёк к ушам. Его ноги дёрнулись, и он согнул их, обхватив колени руками, просто чтобы быть более уверенным. — Кроме того, — добавил Гарри, очевидно, желая, чтобы Луи воспламенился, — ты слишком изящный для военного фильма. В противном случае, они бы выбрали тебя в мгновение ока. Изящный. — Значит, не будем записываться? — сказал Луи не в тему, просто потому, что он должен был остановить этот нелепый обмен репликами, прежде чем кто-то — а именно, сам Луи — сгорел. — Ну, мы могли бы сделать это сегодня или, не знаю, завтра. Меня добавили в последнюю минуту, и я должен быстрее начать тренироваться, потому что, по-видимому, я недостаточно мускулистый. Так что я буду немного занят, а потом я улетаю во Францию в конце недели. Мы всё ещё можем сделать это, я имею в виду, сколько времени это может занять? Но я, я… — Я не хочу торопить события, — сказал Луи. Буквально сегодня утром он думал об этом. Тем не менее, это была не та неудача, которую он ожидал. Он не увидит Гарри некоторое время, и он, вероятно, забудет о песне, будучи в претендентах на голливудскую звезду. — Я тоже, да. Вот почему… ты знаешь, почему здесь нет никого, кроме нас. — Что же нам тогда делать? — Луи приподнял бровь, как раз в этот момент осознав последствия. Гарри даже не вздрогнул, хотя он прикусил губу и задумчиво покрутил кольцо вокруг указательного пальца. Казалось, он на самом деле делал вид, что обдумывает то, что уже хотел сказать. Луи знал, потому что он тоже использовал этот трюк, когда хотел индийской еды, но не хотел казаться убогим человеком, который жаждал и мечтал о своём ужине примерно с трёх часов пополудни. (Что было чистой правдой). — Ты голоден? Тут есть хорошая закусочная вниз по улице. Бинго. Луи просиял: — Конечно. Никакой кроличьей еды? Гарри закатил глаза. — Никакой кроличьей еды. И, прежде чем ты начнёшь жаловаться, я заплачу. Я должен наверстать упущенное. Я честно не думал, что пройду отбор. — Такой скромный, — усмехнулся Луи, вставая вместе с Гарри. — Хватит издеваться! Я серьёзно. — Это ещё хуже, — пробормотал Луи, когда они вышли из комнаты. — Спасибо за еду. И компанию, — едва слышно сказал Луи, так как Гарри был близко. — Не за что, — его голос прозвучал так же мягко. Они оказались в маленьком парке, прогуливаясь после восхитительного завтрака. Луи стоял, прислонившись к дереву, а Гарри собирал цветы, чтобы вплести их в косу, прежде чем понял, что его волосы слишком короткие, и надулся. — Ты всё ещё можешь сделать корону, приятель! Я могу показать тебе, как это делается, — сказал Луи. — Ты можешь сделать цветочную корону? — Что за шокированный тон? Чтоб ты знал, у меня целая армия младших сестер. И брат, у которого волосы длиннее, чем у тебя. — Это очень подло, — сказал Гарри, но потом вернулся к выбору самых красивых цветов, которые смог найти. Через некоторое время, он просто пошел к Луи, и он был уверен, что Гарри остановится, в какой-то момент. Он остановился, но теперь он стоял так близко, что Луи чувствовал запах его жвачки. Всё ещё мятной. Их момент, или что это вообще было, был прерван визгом. Гарри сделал три шага назад в мгновение ока, определённо понимая, что происходит; Луи тоже был знаком с этим звуком. Их окружала группа из четырёх девочек и двух мальчиков, почти их возраста. — Вы друзья? Я думала, вы ненавидите друг друга! — спросила рыжеволосая девушка с темно-фиолетовой помадой, когда Луи подписал её учебник биологии, прежде чем вручить его Гарри вместе с ручкой. — Определённо нет, — вежливо ответил Гарри. — Вы… встречаетесь? — сказала другая девочка. — Можно мы сфотографируем вас вдвоём? Луи уклонился от первого вопроса, сосредоточившись на более лёгкой просьбе девушки обнять его. Он пожал плечами: — Конеч… — Гм, боюсь, что нет, — прервал его Гарри, выглядя неловко, — мы можем подписать ваши книги, но никаких фотографий, пожалуйста. Вы можете… я думаю, вы можете сказать, что встретили нас, но… — Но ты бы предпочёл, чтобы они этого не делали? — Брови Луи взлетели вверх, в голосе зазвучала горечь, и он даже не знал почему. — Нет, нет, я хотел сказать… — Всё в порядке, — сказал один из мальчиков; он был блондином и носил сиреневую шапочку, которая прижимала его чёлку к глазам. — Мы понимаем. — Неужели? — Воскликнул Луи отрывисто, хотя и явно обращаясь к Гарри. Настроение внезапно изменилось, мальчик в сиреневой шапочке что-то шептал двум девочкам. Гарри по-прежнему был безупречно мил со всеми, и Луи тоже, несмотря на то, что его что-то беспокоило. Они все обнялись и поблагодарили их за всякие вещи. «Where do broken hearts go помог мне снова сойтись с парнем, Гарри, я твой должник» «Alive помогла мне рассказать родителям о своей ориентации». «Кто такая Оливия?» «Лу, что вдохновило тебя написать Through the dark?» Когда он стоял в крепких объятиях миниатюрной соблазнительной девушки, которая говорила ему, что он её вдохновитель, Луи увидел, как Гарри что-то пробормотал мальчику в сиреневой шапочке и обнял его. Как будто Гарри был тем, кто начал это. Чёрт, этот парень был странным. И Луи был очарован, что мешало его плану злиться на Гарри за то, что он не хотел, чтобы их видели вдвоём. Тем не менее, он не мог позволить себе забыть об этом. — Что это было? — Спросил он. — Ты меня стесняешься или что? Гарри выглядел оскорблённым. — Что?! Нет, Луи, какого черта. Я… я имею в виду, сотрудничество будет отложено, и я скоро уезжаю. Нам не нужна шумиха и ажиотаж вокруг. Лу. Я горжусь тем, что я твой друг. Это прозвучало не совсем правильно, но Гарри выглядел искренне сожалеющим, и он сказал Лу и назвал их друзьями, и Луи был так сильно очарован. — Хорошо, — согласился он, — я понимаю твою точку зрения. Моя команда тоже хотела обсудить промо для сингла, так что хорошо, что мы ничего не сделали. — Да… да, конечно. Ты будешь здесь, когда я вернусь? — Ну, — Луи огляделся, скрещивая руки на груди, — я просто хочу сказать, что буду чувствовать себя немного жалким, стоя в этом саду, пока ты стреляешь из больших пушек. Может, я даже замёрзну, пока буду ждать твоего возвращения с войны, ну, знаешь… Большая рука Гарри зажала ему рот. — Ты когда-нибудь затыкаешься?! — Меня можно убедить сделать это, но только по очень веской причине, — сказал он, и Гарри быстро разомкнул губы. — Гм, — Гарри кашлянул, — хорошо, да, приятно знать. Я имею в виду, ты всё ещё будешь, ну, знаешь, готов сделать песню? — Конечно, Гарри, да. Ты вернёшься в октябре, верно? Они говорили об этом во время обеда. Луи знал, что в этот момент он будет гастролировать, но у него будет перерыв на Рождество, он предположил, что они могли бы сделать это. — Я буду скучать по тебе, Лу, — серьёзно сказал Гарри, делая шаг вперёд. Луи покраснел, сердце бешено колотилось в груди. Он знал, что скажет какую-нибудь глупость, но он не был способен осознать слова, слетевшие с его губ. — Ты меня даже не знаешь. Гарри выглядел так, словно получил пощёчину. — Ого, ладно. — Прости, послушай, я не знаю, что… прости, Гарри! Гарри развернулся и пошёл прочь, но достаточно медленно, чтобы Луи последовал за ним. Луи знал, что он не оставит его, не попрощавшись: Гарри был именно таким человеком. — Прости меня! — Повторил Луи, идя за ним. — Всё в порядке. Просто дерьмово, когда ты говоришь что-то хорошее, а другой человек указывает, насколько ты не к месту, вот и всё, — сказал Гарри, когда они выходили из парка. — Нет, я не это имел в виду, малыш… Гарри откинул голову назад, чтобы посмотреть на Луи. — Не называй меня малышом… Луи кивнул, чувствуя себя щенком, которого пнули, но, в то же время, как будто он заслужил это. — Мне вызвать тебе такси? — Спросил Гарри, когда они вышли на улицу. Чёрт возьми, как он мог всегда быть таким чертовски милым, что у Луи закипала кровь. — Сам справлюсь. Гарри закатил глаза, раздражённо, но не игриво. — Тогда вперёд. Луи усмехнулся. Дорога была не особенно оживлённой, но рядом расположились несколько хипстерских кафе с людьми, собравшимися снаружи, и инди-концептуальный магазин, поэтому он уже мог заметить пару такси. Он махнул рукой на то, из которого только что вышла зеленоволосая девушка, и посмотрел ей вслед. — Мило, — услышал он бормотание Гарри. Такси остановилось, и водитель выжидающе посмотрел на Луи, в то время как Гарри, казалось, взял за правило не смотреть на него, постукивая ногой и поглядывая на небо с ещё большим раздражением. Луи посмотрел на него, горько выплюнув: — Рад видеть, что тебе так не терпится избавиться от меня. — Неважно, Лу. — Тогда пока. — Пока. Они даже не обменялись взглядами. Луи открыл дверцу такси, но почувствовал необходимость что-то добавить, всё ещё держась одной рукой за дверную ручку. — Я рад, что облегчил тебе жизнь. Внезапно его почти оторвало от земли, одна рука Гарри легла ему на талию, а другая на лицо. Гарри резко и болезненно его поцеловал. Это продолжалось около четырёх секунд — не более, чем быстрое, грубое нажатие влажных губ, одно лёгкое прикосновение языка. — Ты никогда не облегчаешь мне жизнь. Затем Луи впихнули в такси. Его сердце колотилось, пока он пытался вспомнить собственный домашний адрес.