Now you know me (for your eyes only)

Январь 2017 Первая студийная сессия была посвящена в основном музыке и аранжировкам; глаза Гарри заискрились, когда темп начал набирать обороты, и он довольно качал головой в такт басам. Глаза Луи сверкнули, когда он посмотрел на Гарри, и он знал, что это заметили все, кто был с ними в комнате. Однако никто ничего не сказал, и день закончился прежде, чем Луи заметил, что солнце садится. Как только Джейми, продюсер, покинул студию со своим другом Майком, они остались одни. Гарри растянулся на диване, положив ноги на один из подлокотников, а голову на другой. Луи сидел на полу, прислонившись к стене напротив него. Это была его любимая часть, поскольку день медленно угасал, и долгие часы, проведенные за работой, исчезали вместе с уходящим солнцем. Его желудок начал приходить в себя после того, как он жевал закуски. Луи всегда слишком сосредотачивался на музыке, поэтому не мог нормально есть. Его глаза начали гореть огнем, Луи следовало обратиться к окулисту, чтобы тот проверил рецепт. Он думал о сегодняшнем дне и о том, что им только предстоит сделать — тексты, ноты и изменения наматывали круги и завихрения в его голове. Вдохновение приходило к нему, когда выделенное на запись время заканчивалось. Именно тогда его мозг начинал гудеть от идей, всегда в эти моменты словно внутреннее чутьё подсказывало ему и он начинал строчить новые тексты на обрывках бумаги или на телефоне, выуживал ноты, чтобы внести несколько изменений в музыку. В это время он просто был бы благодарен всему, что его окружало, его работе и его жизни. Он жил ради этого. Не ради папарацци, сплетен или разборок в твиттере. Даже не ради денег, роскошных отелей или татуировок… Он вытащил телефон, чтобы быстро что-то напечатать. Когда он поднял взгляд, Гарри лежал лицом к нему, прижавшись щекой к подлокотнику. Он выглядел таким юным и почти крошечным, его белая футболка задралась на левом бедре, обнажая татуировку лавровой ветви. Луи уже их видел, благодаря многочисленным прогулкам на яхтах (которые Гарри проводил со своими многочисленными дамами, очевидно, не с ним), но зрелище все равно заставило его незаметно вздрогнуть. — Хэй, — тихо позвал его Гарри, поджав губы, потому что одна сторона его лица была прижата к дивану. Он был невероятно мил, и после сегодняшнего дня Луи чувствовал, что почти готов признать, что он обожает его. Кого он вообще обманывал: он его обожал. Гарри был гипнотизирующим, невероятным, профессиональным, проницательным и уверенным в себе; он жадно включался во все идеи Луи и смотрел на него так восхищенно, что парень чувствовал себя стоящим миллион фунтов. Гарри был звездой, но он был скромным, приземлённым, он ценил мнение каждого и, казалось, особенно заботился о мнении Луи. Как будто он даже не замечал, что был гребаным центром вселенной. Сейчас он был похож на сонного ребёнка, свернувшегося на боку, который смотрел на Луи своими зелеными-зелеными глазами. Луи не смог сдержать улыбки. — Хэй. — Хорошо поработали, — пробормотал Гарри. Луи кивнул, положил телефон в карман и вытянул ноги на полу. — Да. — Мне уже не терпится записать вокал, — продолжил Гарри. Он зевнул и прикрыл рот ладонью, потягиваясь на диване и ещё сильнее задирая футболку. — Я вгоняю тебя в сон? — Луи усмехнулся, подражая тому, что Гарри, возможно, сказал ему некоторое время назад. Гарри надул губы. — Нет, не ты. Луи улыбнулся. — Это мои слова. — Ну, больше нет. Они тебе даже не подходят. — Это было всего раз, Гарольд! — Воскликнул Луи, вставая. — Ты собираешься вечно использовать это против меня? — Ага, — кивнул Гарри, закрывая глаза и шаркая по дивану, как будто читая мысли Луи. — Я совсем не возражал, — добавил он, поднимая руку, когда Луи скользнул рядом с ним, втискиваясь в крошечное пространство, лицом к Гарри. Рука Гарри опустилась ему на спину и притянула его еще ближе. Луи закрыл глаза; его ладони и лоб лежали на футболке Гарри, которая, как он заметил, была слегка прозрачной. — Эй, — в голосе Гарри был тот вибрирующий оттенок, который указывал на то, что он уже смеялся над чем-то в своей голове. Наверное, он придумал самую дурацкую шутку. Луи ласково улыбнулся, уткнувшись в футболку. — Да? — Ты хочешь, чтобы я использовал кое-что против тебя? — Голос Гарри дрогнул от самодовольного хихиканья. — Вот опять, — Луи оттолкнулся от него, делая вид, что борется с сильной рукой Гарри, которая притянула его обратно. — Ты хуже всех! Отпусти меня! — Но он уже привалился к нему спиной. — Тебе понравилось, — засмеялся Гарри, его тело сотрясалось от смеха. Их лодыжки переплелись. — Бывало и хуже, — признался Луи и добавил: — Именно от тебя. — Верно, — усмехнулся Гарри, положив подбородок на макушку Луи. Луи удовлетворенно угукнул, и некоторое время они молчали, глядя друг на друга, чувствуя себя подвешенными во времени и пространстве, в то время как сумерки окрашивали небо сиренью и индиго. — Эйч, — пробормотал Луи через некоторое время. Кожа Гарри пахла парфюмом от Том Форд и каким-то его собственным запахом. Луи был опьянён. — Хочешь поужинать? Он почувствовал, как Гарри немного напрягся, но никто из них не пошевелился. — Я… Я не могу, Лу. — О. Ладно. Все нормально. — Мне очень жаль. — Эй, — Луи передвинулся и откинул голову назад, вытягивая шею, чтобы освободиться от Гарри и посмотреть на него. Даже такое маленькое движение было похоже на огромное волнение после того, как они неподвижно лежали. Луи уткнулся носом в подбородок Гарри, а затем почти поцеловал его, продолжая движение. Гарри послал ему ироническую улыбку. — Ты в порядке? — Я не думаю, что он сломан, — Луи помассировал нос одной рукой, в то время как другая непроизвольно сомкнулась на футболке Гарри. Он встретился с ним взглядом, и хотя было не совсем удобно, это того стоило. — Однако. Ты говорил серьезно. Ты в порядке? — Да, да, — Гарри немного подвинулся, чтобы им было легче смотреть друг другу в глаза. Их голени пересеклись, но между промежностями все еще оставалось какое-то пространство, вероятно, просто полоска воздуха, предположил Луи, но ему не хотелось проверять. — Ты выглядишь немного серьезным, — настаивал Луи, борясь с инстинктивным желанием погладить детское личико Гарри. — Я серьезный человек. Луи поднял бровь. — Хорошая попытка. — Мне просто нужно кое-что сделать, и мне грустно, что ты снова гастролируешь, и из-за этого мы не сможем встретиться. — Это всего лишь две недели, — заверил его Луи. — Я все равно буду в Европе, в том же часовом поясе. Как только я вернусь в Великобританию, ты никогда от меня не избавишься. — Ты всегда уходишь. — Пожаловался Гарри. — Чего? — Луи усмехнулся, ткнув его между ребер и заставив поежиться. — Ты ушёл прошлой ночью, — прошептал Гарри обиженным и игривым голосом, прежде чем закрыть глаза. — Мне пришлось, малыш. Гарри прерывисто вздохнул, услышав ласковое имя, сорвавшееся с губ Луи, крепче прижал его к себе и соприкоснулся с ним лбами. Луи чуть не застонал. Свободной рукой он обнял Гарри за плечи и крепко сжал его на пару секунд, прежде чем отпустить, но не отстранялся полностью. Они оба тяжело дышали. — Но тебе же хорошо спалось, правда? — Добавил Луи. Гарри кивнул. — Хотел бы я всегда быть с тобой, — прошептал Гарри. В этот момент Луи пришлось немного отступить. Дыхание Гарри было слишком теплым, а ресницы — слишком черными, они бросали тени на идеальную скулу. — Я уверен, что у тебя есть много людей, которые хотят разделить с тобой время, приятель. Гарри держался за него. — О, я тоже уверен в этом. Хотя, это не то, что я сказал, — ответил он резким голосом. — Давай пока не будем говорить, ладно? — Сказал Луи. — Давай расслабимся, пока есть время. Гарри не ответил. — Ладно, Эйч? Ты хочешь, чтобы я ушел? — Нет! — Хорошо, — Луи погладил его по плечу, и Гарри ослабил хватку, — хорошо. Весь перелет из Парижа в Лондон Луи нервничал. Зейн сидел рядом с ним. Он одарил Луи своим лучшим всезнающим взглядом, но великодушно воздержался от комментариев. Он решил использовать весьма креативные методы, это Луи должен был признать. Чтобы быть более точным, когда они собирались приземлиться, он повернулся к Луи и спокойно спросил: — Ты что-то снимал сегодня утром, малыш? — Нет, с чего бы? — Он огрызнулся. Что, в общем-то, не совсем соответствовало той собранности, к которой он стремился. — Ты выглядишь… э-э, Люк тебя задел? Креативность теперь граничила с безумием. — Что? — Я знаю, что ты трахался с ним на прошлой неделе. Весь Брюссель слышал. — Я не… э-э… я не трахался с ним, большое спасибо. Мне просто нужно было успокоиться. Он был… полезен. — Да, да. Ты возбужден, я чувствую это. Все еще грустно, что ты даже не попытался меня ударить. — В какой-то момент я был в этом уверен, — заметил Луи. — Наверное, мы были слишком разбиты, у нас бы просто не встали. Так лучше, правда? — Конечно, — согласился Зейн, глядя на него так, словно ожидал продолжения. (Он хорошо знал его, это было установлено). — Ты не должен трахаться со своими друзьями, — добавил Луи, серьезно кивая. — Спорный вопрос. — Заткнись. Ты знаешь, что я имею в виду! Ты заигрываешь со мной?! Разве вы с Лиамом…? — Вовсе нет, ты, маленький пиздюк. И да. Мы переписываемся и все. Он милый. — Отлично, — Луи закатил глаза, с силой натягивая на них свою кепку. — Разговор окончен? Луи усмехнулся. — Конечно. — Ладно. Не то чтобы я слышал, как ты звал Гарри, пока ты, эм, не трахался с Люком. — Если хочешь знать, — Луи так резко повернулся к Зейну, что у него хрустнула шея. Хорошо, потому что он знал, как Зейн ненавидит этот звук. — Если хочешь знать, он мне отсосал. Вот так. Я перестарался, прежде чем выйти на сцену, и я был вне себя, и он просто был рядом. — Я думал, он натурал, — пожал плечами Зейн. В этот момент, Луи не мог оставаться серьезным. — Думаю, что да. Они рассмеялись, но Луи знал, что одна тема не была оставлена. Очень плохо, что они были на борту самолета. Это затрудняло побег. Он ненавидел говорить людям, что они правы. — Он злился, что ты использовал его, притворяясь, что он кто-то другой? — Зи, он смог отсосать мне. Он был счастлив, как никто другой. Зейн ущипнул себя за переносицу, пытаясь оставаться серьезным. — Больше никаких комментариев по поводу Гарри? — Он вернулся к цыпочке-модели, — просто сказал Луи, и его голос звучал более сломленным, чем ему хотелось бы. — Подруга Джиджи. — Забавно, что ты помнишь имя девушки, с которой я спал несколько месяцев назад, а не имя ее подруги, которое ты, должно быть, читал в газетах раз десять за последние две недели. — Иди нахуй. — Я просто хочу сказать, — тон Зейна был тише, он разговаривал с ним как с ребёнком, и Луи это совсем не нравилось, — я думаю, ты что-то неправильно понял. Либо Гарри мудак, потому что ваши отношения испорчены, и он любит волновать тебя, а затем возвращаться к своим цыпочкам… — Да, — пробормотал Луи, хотя, если быть честным с самим собой, его голос звучал гораздо злее, чем он себя чувствовал. Он облокотился на сиденье и закрыл глаза, скрестив руки на груди. — Да, или, — продолжал Зейн, изящно игнорируя его, — он не с той девушкой. Я имею в виду, ты сказал мне, что хорошо провел время в студии, а потом вы… вздремнули вместе, и твои слюни были размазаны по всей футболке, что являлось отличным доказательством. Это мне пришлось загружать белье, так что я знаю. Потом, в тот же вечер, он пошел ужинать с Ке… эм, с ней? Луи не шевельнулся и не открыл глаз. — Да. — Слушай. Я не говорю, что это невозможно. У тебя был парень, который отсосал тебе, пока ты был влюблен… — Воу-воу! — Луи резко взглянул на него, — полегче со словами, парень. Зейн тяжело вздохнул. — Смотри, мы собираемся приземлиться. Неважно, ладно? Луи кивнул. Он жевал резинку, чтобы избежать неприятной боли в ушах. Примерно через пять минут, он прогнулся, растянув мышцы. — Продолжай, — сказал он, указывая на своего друга, — закончи то, что ты говорил. Я знаю, что ты закончил это в своей голове. Я почти слышал, как шестерёнки крутились в твоей голове. — Черт, друг. Я хочу сказать… даже если он встречался с ней, это не значит, что это серьезно. Он вроде как бабник и, очевидно, тоже не возражал бы против члена. Но он мил и добр с тобой. Я имею в виду, у тебя было так же. Пиар-отношения везде. — Я знаю, — Луи сглотнул. Пришло время освободиться от этого. Он был так откровенен только со Стивом, потому что Стив был старше и мудрее. — Но есть песня. Зейн сморщил нос. — Песня? — Это песня о любви. — Оу. — Да. Она такая глубокая и красивая. Она о ком-то, с кем ты не можешь быть всегда, иногда это просто твои воспоминания и все такое. Ты не можешь коснуться этого человека. Но когда ты рядом с ним, ты чувствуешь себя… потрясающе. Как король. — Понимаю. Когда Зейн не продолжил, Луи опять начал говорить. В любом случае, в этот момент все было кончено. Вот тебе и «постарайся не обжечься». — Я не знал, о ком это может быть, но это явно о какой-то девушке в платье и прочем дерьме. Так что, возможно, это даже она. Я не знаю. Кажется, он всегда возвращается к ней?! Зейн положил голову ему на плечо. — Это отстой. Луи пожал плечами. — Всё нормально. Я же сказал, мы друзья. И, прежде чем ты скажешь что-то еще, Брюссель был несчастным случаем. Меня накачали наркотиками, и я буду стонать твое имя в следующий раз, так что ты будешь счастлив и увидишь, что это ни хрена не значит. Зейн рассмеялся, и тема была официально закрыта, Луи чувствовал себя легче, чем он думал. На следующий день после приезда в Лондон он, наконец, снова встретился с Гарри в студии. За последние две недели они почти не разговаривали, главным образом потому, что Луи расстроился из-за фотографий папарацци вечером после первого студийного дня, и он написал Гарри несколько дней спустя, после своего первого концерта, сказав ему, что он вышел из игры, и было бы лучше, если бы они не разговаривали по телефону. Он затащил Люка, одного из ассистентов, в свою комнату. Гарри ответил что-то вроде: «Хорошо, тогда жду тебя», но Луи был занят и часто под кайфом, а когда он был трезв и свободен, то определенно очень уставал. Примерно через неделю Гарри все же написал ему. Эйч: «Ел пиццу и скучал по тебе. Кажется, ты как-то говорил, что я пицца? Или это был сон? Приятного выступления Лу. xx» Луи только ответил: «должно быть, это был сон, Гарольд…» — и не получал от него известий еще четыре или пять дней, когда Гарри снова написал ему. Эйч: «Ты ведь вернешься в четверг? Забронировали студию на 8. Очень хочу услышать вокал! И увидеть тебя, если честно» Луи ответил: «А ты бываешь не честен, малыш», получив в ответ «♥». Это привело его к тому, что он побежал в объятия Гарри, как сумасшедший, прыгнул на него и обхватил ногами за талию. Гарри даже не дрогнул, смеясь ему в ухо и крепко обнимая. — Я даже не могу злиться на тебя, это глупо, — сказал Луи, восстанавливая самообладание, то есть, ставя ноги на пол. — Почему ты должен злиться на меня?! — Спросил Гарри, его руки все еще лежали на руках Луи, скользя по локтям. Хороший вопрос. — Ты кудрявый придурок, вот почему, — Луи пожал плечами. Гарри хохотнул и отпустил его, как раз когда Джейми и двое других парней вошли. — Готов к вокалу? — спросил один из них, собираясь пожать Луи руку. — Меня зовут Майк. Приятно познакомиться. — Готов, как всегда. Как нам это сделать? Вмешался Джейми. — Ты мог бы спеть все в одиночку, чтобы мы могли услышать тебя в каждом стихотворении. Но также, если у вас есть какие-то стихи, которые вы специально придумали для одного из вас… — он взглянул на Гарри. — Конечно, — вмешался третий парень, — у нас есть свои идеи. Но мы хотим слышать и видеть, понимаешь? И он, и Гарри согласились. В основном они решили сделать все сегодня, а затем записать некоторые из своих сольных партий, переходя к гармониям позже, вероятно, в другой сессии. Луи был спокоен, затягивая весь процесс так долго, как они могли. Он любил эту песню и хотел, чтобы она получилась безупречной. — Эй, — ладонь Гарри была тяжелой и теплой на его плече, — хочешь пойти первым? Он слабо покачал головой. — Иди ты, малыш. Гарри закусил губу. (Луи должен был прикусить язык, но эта нежность вышла так естественно, и это ощущалось совсем иначе, чем когда Зейн использовал это обращение по отношению к нему. Но да. Наверное, из-за этого, подумал он; он должен сказать Зейну называть его Ваше Величество или что-то в этом роде, просто чтобы избежать влияния). Гарри устроился в комнате звукозаписи, в то время как Луи сидел в кресле, слушая, как его скрипучий, но чистый голос напевает прекрасные слова, которые он написал, сопровождаемые идеей музыки, которую Луи сам сочинил. Когда Гарри дошёл до бриджа*, глаза Луи наполнились слезами, и ему пришлось быстро моргнуть несколько раз. Гарри пел от всего сердца и от всей души, голосом полным и ясным, но пропитанным такой болью и смыслом, whatever chains are holding you back, holding you back//какие бы цепи не удерживали тебя… все это шло из глубины его души, и Луи чувствовал себя подавленным, как в первый раз, когда Гарри сыграл ему песню, как будто это было что-то слишком чистое, чудесное и личное, и он не должен был быть свидетелем этого. Гарри отошел от микрофона, прислушиваясь к тому, что говорили его коллеги. Как только он завершил петь свою часть, но прежде чем он вернулся в комнату, где сидели Луи и остальные, Луи схватил Джейми за руку. — Гарри должен петь бридж, — заявил он, прежде чем поприветствовать друга улыбкой, которая, как он надеялся, скрывала тот факт, что он был на грани слез. Гарри похлопал его по плечу, проходя мимо; Луи занял свое место, надел наушники и приготовился петь. Обычно он чувствовал себя неловко, он все еще не был уверен в своем голосе. Он знал, что он уникален, более резок и легок, чем классические поп-голоса. Он знал, что это дает ему некое преимущество и добавляет глубины его работе. Но все же. Луи всегда был крайне самокритичен, склонен ненавидеть то, что, как он знал, на самом деле, вероятно, выделяло его. Обычно присутствие Гарри заставляло его чувствовать себя еще более нервным и готовым к неудаче, особенно после того, как он увидел, как легко выполнил свою роль. Так что, может быть, сегодняшний день не был нормальным, или, может быть, Луи не был нормальным, потому что под заинтересованным, но не любопытным взглядом Гарри он чувствовал себя как никогда уверенно. И пел он так же. — Ого, — Гарри обнял его, когда он снова подошел к нему, — думаю, я мог бы отдать тебе всю песню. У меня мурашки. — Не говори глупостей, — немного смущенно хихикнул Луи, все еще обнимая Гарри за шею. — Я мог бы пролить слезу, слушая тебя. Руки Гарри сжались на его футболке, они лежали опасно низко. — Всего одну, — поддразнил он его. Луи пожал плечами. — Я крутой парень. Нужно приложить много усилий, чтобы заставить меня заплакать. Гарри посмотрел на него сквозь ресницы, поджав губы. — О, неужели? — Черт возьми, у тебя грязные мысли! — Тогда почему ты все еще обнимаешь меня? — Чертов идиот, — Луи покачал головой, медленно и неохотно отпуская объятия Гарри. Джейми откашлялся.  — Мы… эээ. Мы оставим вас? — Зачем?! — Воскликнул Луи, когда Гарри выпалил: — Спасибо. Они переглянулись, и Гарри покачал головой, подходя к Джейми. — Нет, дружище, извини. Давай попробуем разобраться, ладно? Луи кивнул, и они уселись вокруг, обсуждая тональности, кто какие части должен петь, и что именно Гарри имел в виду с каким-то конкретным отрывком. По большей части все шло гладко — Гарри пел куплеты, Луи — пред-припевы; они пробовали разные гармонии для самого припева, и нельзя было отрицать, что все в комнате были поражены тем, как хорошо их голоса звучали вместе, дополняя друг друга. Однако, и в этой бочке меда была ложка дёгтя. Ничего серьезного, лишь комментарии, которые иногда срывались с чьих-то губ, о том, как Гарри хотел бы, чтобы звучала определенная строка, о том, что он имел в виду каждым определенным словом. Лирика заслуживала гребаной премии, но Луи захотелось встать и выкурить тысячу сигарет, когда начинались обсуждения. Гарри отвечал так тихо, как будто его слова были цветочными лепестками, уносимыми ветром, и люди, которые добирались до них, должны были быть очень осторожны, чтобы не помять их. Это… грустно, я думаю. Everybody needs someone around//Люди ищут кого-то, кто готов быть рядом с ними. Все это делают, не так ли? Это не так глубоко. Но это так. Луи поймёт это, когда споёт. Он уже понял. Каждый раз, когда он смотрел на текст, сердце Луи либо наполнялось светом, либо просто разрывалось, или и то и другое. В нём было так много красоты и смысла, и это была своего рода сенсорная перегрузка. «Эта строчка моя любимая, — подумал он, — а потом… нет, эта» Но подождите. You’ve got stars in your eyes// В твоих глазах сияют звезды. Боже. Он посмотрел на Гарри, его пухлые губы и костлявые большие руки с татуировкой креста, которую Луи особенно любил. Как хорошо он выглядел в оливково-зеленом. What a feeling to be a king beside you, somehow// Что за чувство править миром с тобой… Луи не раз ловил себя на том, что глубоко вздыхает или слегка дрожит. Он много курил, но, похоже, никто не возражал, и вскоре к нему присоединился парень, который отвечал за вокал, Майк. Гарри пару раз затягивался сигаретой. Пальцы Луи горели, когда они впервые прикоснулись к пальцам Гарри. Он только что заставил Луи держать сигарету на его губах, во второй раз. Он не спрашивал, в этом не было необходимости. Это было в воздухе и в его глазах, и Луи счастливо подчинился, загипнотизированный дымом и медленным вдохом, который заставил грудь Гарри приподниматься, и тем фактом, что его глаза выглядели почти травянисто-зелеными от света, падающего сбоку. — Может, на сегодня хватит? — Внезапно спросил Джейми. Ну, возможно, это было не так уж внезапно, просто Луи был занят составлением мысленного каталога всех оттенков глаз Гарри. — Конечно, ребята, я устал, — Луи не совсем лгал. Он записал несколько отдельных строк, они усовершенствовали музыку, они разговаривали. Он тщательно рассматривал и фантазировал о пальцах Гарри. Он выкурил больше половины пачки. Он смотрел, как Гарри записывался. Он придумал несколько текстов и записал их. Он удивлялся, как зубы Гарри могут быть такими белыми. У них были кое-какие идеи для постановки. Он задавался вопросом, кто мог вдохновить прекрасную душу Гарри написать что-то настолько поэтическое. Так что да. В общем, он устал. Но каким-то образом он лгал. Потому что часть его жаждала большего, новой части вечера, своего любимого времени дня. Когда он останется наедине с Гарри. Тогда все будет хорошо. Посиделки в тишине, долгие разговоры. Или никаких посиделок и разговоров. Никакой тишины. Может быть, Гарри прижмет его к стене и потрётся о него, как хотел Луи. Может быть, они разделят косяк, посмеются и подумают, что могло бы быть. «Такая сладкая боль, — подумал он, — словно спотыкаешься в темноте». Он взял телефон и открыл заметки. Рассеянно, но вежливо он помахал и обнял ребят на прощание, поблагодарив их за отличный сеанс. Может быть, Гарри мог бы попросить его остаться, прикоснуться к нему как следует. На этот раз мягко, потому что он был в настроении, потому что ему хотелось быть нежным и романтичным, хотелось, чтобы его ласкали и крепко держали. Хотелось, чтобы Гарри шептал ему на ухо сладкие пустяки, хотелось почувствовать его теплый язык, холодные руки, твердую грудь и нежные губы… — О чем ты думаешь? Застигнутый врасплох, Луи повернулся к Гарри. — О тебе. Гарри сморщил нос (Луи хотел умереть и целовать его до потери сознания), провел рукой по волосам, где крошечные завитки распускались, как цветы весной. Они оба стояли у двери, так как остальные только что ушли, и Гарри получал сообщения, Луи мог слышать вибрацию, и это беспокоило его больше, чем он мог бы признать. — Как ты относишься к суши? — Спросил Гарри. — Э-э… как будто мне нужно их много, чтобы насытиться. В противном случае я просто закажу пиццу через два часа. Гарри закусил губу, фыркнув от смеха. — Мне нужно встретиться с сестрой. Ты ведь помнишь ее? Я не могу бросить ее, чтобы провести время с тобой, но я… вроде как хочу? — Если что, я брошу тебя, чтобы быть с ней! Твоя сестра потрясающая, Гарольд. Я скучал по этой сумасшедшей стервочке долгое время, она мой любимый Стайлс! Гарри закатил глаза, открывая дверь, чтобы пропустить Луи первым. — Я так и думал.