"На прицеле взглядов"

— И что это значит? Анна встречает Ангела недовольным блеском своих темных глаз. Она стоит возле окна, скрестив руки на груди, и всем своим видом показывая, что ждет объяснений и без них никуда не уйдет. — Ты о чем? — разве Кастиэль просто так сдастся? Нет, сначала пусть разъяснит причину своего гнева. Он проходит к дивану и устало плюхается в него, откидываясь на спинку и прикрывая глаза. Меньше всего ему сейчас хочется оправдываться перед сестрой, объяснять ей что-то. После проведенной ночи у Винчестера, все его тело окутывает приятная усталость, а сердце до сих пор часто бьется, словно очередное напоминание его безрассудности. — Что происходит, Кастиэль? — вкрадчиво спрашивает девушка, внимательно наблюдая за братом. — Ты знаешь о чем я, не надо увиливать! — Нет, не знаю, — все тем же совершенно тусклым и будничным тоном отвечает ей мужчина, не удосуживаясь посмотреть на сестру. Так не хочется портить потрясающее утро! — Он клиент, — с нажимом произносит Анна, отлепляясь от подоконника и подходя к дивану, на котором разлегся Ангел. Тот едва заметно вздрагивает и в упор смотрит на сестру. — Ты никогда раньше не вступал в контакт с клиентом. Этого нельзя делать. Ты ведь знаешь! — Знаю. — Тогда почему? Он закрывает глаза и молчит. В голове крутятся картинки последних дней, словно в замедленной съемке показывая ему фильм. Впервые в жизни у него нет ответа на вопрос Анны. Что здесь скажешь? Как оправдаешь свое странное поведение, несвойственное настолько, насколько вообще возможно? Да, он никогда раньше не контактировал с клиентами. Это его личное правило, которому он следовал всегда. Запрет. Табу. Любой контакт влечет за собой ненужные эмоции, и как следствие привязанность, а она в его деле недопустима. Холодный расчет, тонкая грань между делом и жизнью, ясные и четкие мотивации — но все это было раньше. Так почему именно с Дином Винчестером все с самого начала пошло наперекосяк? — Пожалуйста, объясни мне, что с тобой случилось? — Анна взволнованно смотрит на брата, присаживается рядом на диван и берет его руку в свою. — Я вижу, как ты меняешься рядом с ним, Кастиэль. И меня пугают такие перемены. — В каком смысле? — вот теперь он открывает глаза и прямо смотрит на сестру, ожидая уже от нее ответа. — Что-то в этом клиенте привлекло тебя, и не стоит этого отрицать, — с тоской произносит Анна, качая головой. — И мне действительно очень жаль, ведь… Если ты… в него… — Не продолжай. Кастиэль чуть привстает с места, прислоняясь спиной к мягкой обивке дивана и смотрит прямо перед собой немигающим взглядом. В душе разыгрывается настоящая буря из различных эмоций. Он прекрасно знает, что уже давно не испытывал ничего подобного. Его душа, его сердце, которые, казалось, покрыты толстым слоем льда, уже другие — они живые и умеют чувствовать, видеть, дышать. Столько ярких эмоций в нем пробудил этот человек, что самому иногда становилось страшно — разве он может испытывать все эти чувства? Разве имеет право на это? Никто и никогда не мог проникнуть в него настолько глубоко, чтобы поселить ложную надежду на хрупкое счастье с человеком, к которому так тянется все естество. Однако, именно Дин смог оживить в нем что-то такое, о чем он даже и не подозревал. Когда он первый раз увидел его лицо на фотографии, то буквально перестал дышать на долгую минуту, казалось, что даже сердце остановилось в тот момент. Красивый мужчина, с потрясающе зелеными глазами! А этот взгляд… Он словно отражение собственной души Ангела, точная ее копия — уродливая, жестокая, мрачная. В этой сочной зелени, с легким оттенком золота вокруг радужек он мог бы увидеть свое лицо. Красивый снаружи, но мерзкий внутри — полная противоположность Дину, который настолько был прекрасен своей душой, насколько ядовитым был его взгляд. Эта удивительная особенность, зеркальность их отражений друг в друге, и повлияла на Кастиэля. Ему ужасно захотелось увидеть этого человека в живую, а не на фотографии. Увидеть его глаза настолько близко, насколько только сможет подобраться. Первая встреча получилась короткой, и захотелось еще. Он даже подстроил ту нелепую аварию, где ему пришлось усиленно изображать пострадавшего, только бы еще немного побыть рядом с ним, и смотреть в чертовски сумасшедшие глаза! И опять жгучее желание остаться с ним подольше. Слушать его голос, наслаждаться странным взглядом, блуждающим по нему, и он чувствовал его буквально кожей, каждой клеточкой своего организма! А потом суббота… Они провели вместе целый день, которого оказалось достаточно, чтобы понять — он больше не называет его своим клиентом. Теперь он стал Дином. Забывшись, позволил себе на целых двенадцать часов расслабиться и жить, как простой смертный, наслаждаясь каждой минутой и впитывая в себя тишину этого места. Он не мог перестать смотреть на этого мужчину, на его приятную улыбку и странные глаза. Они притягивали, манили, завораживали, и в такие моменты, окаменевшее за долгие годы, сердце сбрасывало с себя слой за слоем толстые куски бетона. Оно оживало, росло, заполняло себя странной нежностью, совершенно не свойственной наёмнику. — Между вами что-то произошло? — тихо спрашивает Анна, замечая как меняется лицо брата. — Этот человек… что он значит для тебя? — Я смогу выполнить заказ, — бесцветным голосом отвечает ей Кастиэль, продолжая сверлить стену пустым взглядом. В глубине души он уже понимает, что задание становится с каждым днем все боле невыполнимым, но как быть дальше? Способен ли он уничтожить то единственно светлое пятно в своей жизни, благодаря которому захотелось дышать? — Ты должен, — твердо и жестко произносит сестра, — деньги уже на твоем счету, и отыграть обратно эту партию не получится. Не встречайся больше с клиентом. Ты не должен его видеть, иначе… — Я все сделаю как надо, — грубо отвечает ей Ангел, поднимаясь с дивана и тем самым давая понять, что разговор окончен, — но не смей меня учить, как я должен работать! Сказав это, он хватает свой любимый бежевый плащ и быстрым шагом уходит из квартиры сестры. Ему нужно о многом подумать. Конечно, Анна права, он не имел права сближаться с клиентом. И уж тем более ему не стоило так опрометчиво близко подпускать его к себе. Да только… Поздно ведь об этом думать, время назад не повернешь, не поставишь на перемотку. И то, что произошло сегодняшней ночью уже не сотрешь из памяти. Это случилось, и Дин Винчестер еще прочнее вошел в его сердце. Стоит только вспомнить эти удивительные глаза, как земля начинает уходить из-под ног. В голове проносятся воспоминания — обжигающие прикосновения его рук, теплое дыхание и потрясающе низкий голос, вышептывающий его имя. За один только его взгляд можно убить! И тем больнее осознавать, что совсем скоро нужно делать выбор. В чью пользу? И сможет ли он что-то изменить в своей судьбе, если очень захочет? С каждой встречей Ангел все больше узнавал Дина, все лучше понимал его, и все ближе становился к нему. Да, он допустил ошибку, за которую теперь расплачивается его сердце. Оно бьется слишком мощно, захлебывается собственной кровью, которую должно перегонять по венам и артериям, оно буквально кричит о том, о чем нельзя было даже думать. Ему придется убить Винчестера. В четверг. Но в какой именно, он еще не выбрал. Есть время. Есть возможность отсрочить неизбежное. Кастиэль и сам не понимает, с какой целью придумал этого Джеймса Новака? Зачем создал никому не нужный персонаж, его историю жизни и воскресил мертвые воспоминания? Этого человека не существует, как и его путешествий с целью изведать новый мир. Это глупо. Это злит. Это лишнее. Во вторник утром, лежа в постели и разглядывая свой старый будильник, он понимает, что совершенно запутался в своих мыслях и желаниях. Куда-то пропал Ангел четверга, наемный убийца, который не моргнув глазом уничтожает клиентов, получая за это большие деньги. Профессионал своего дела, неуловимый, идеальный во всем, и особенно в исполнении, чем всегда и гордился. Он специально принимал заказ в четверг и выполнял его точно в этот день — либо ровно через неделю, либо через две. Он следил за клиентом, составлял его расписание до минут, и к следующему четвергу уже знал его даже лучше, чем кто-либо из семьи. Безукоризненная и отточенная до мелочей работа — вот его визитная карточка, а пули с буквой лишь игрушка, чтобы потешить свое самолюбие и поиздеваться над очередной жалкой попыткой властей поймать его. Куда делся хладнокровный наемник, чисто выполняющий свою работу и не оставляющий следов? Вместо него миру явился Джимми Новак. Странный, мрачный тип, таинственный и жалкий в своем страхе. Поддавшись вчера своему порыву, он позволил себе слишком многое, о чем теперь боялся пожалеть. Да, он до безумия хотел этого Винчестера, до зубного скрежета мечтал сделать своим в постели, смотреть на его обнаженное тело, слушать громкие стоны, целовать блядские губы… — Твою мать! Громко застонав, Ангел проводит по своему лицу рукой и ощущает, как дрожит ладонь. Он переворачивается на другой бок, поплотнее закутываясь в одеяло, и просто смотрит в серое небо за окном. Если бы можно было не усложнять, оставить все как есть и продолжать жить рядом с ним. Почему не остался сегодня? Почему сбежал сразу, как только Дин уснул? Не из страха ли? В душе все переворачивалось от осознания собственной беспомощности перед этим человеком. Он становится слабым. Перестает контролировать себя и свои поступки, и допускает ошибки. Вот только… Ему нравится все это. И он хочет совершать эти ошибки! — Скажи, а тебе знаком Фергус Маклауд? Во вторник вечером Ангел уже знает, что принятое с таким трудом решение единственно верное. Однако, не может отказать себе в такой малой слабости, как вновь увидеть доктора, поэтому днем он позвонил ему и пригласил на ужин в ближайшее кафе. Внутри странное тепло от его улыбки. Как он идет к нему через весь зал, приветливо размахивая рукой — так по-детски доверчиво и наивно, что вновь залип на этих странно-притягательных зеленых глазах. И снова воспоминания ночи накрывают с головой — как великолепно это стройное накачанное тело, каким оно может быть мягким и грубым одновременно, какими сильными оказываются его широкие ладони. Потемневший взгляд, в одно мгновение возбуждающий сильнее любой виагры, способный разжечь уже потухшие угольки страсти. Покачав головой, Ангел прогоняет наваждение, стараясь взять себя в руки и не представлять обнаженного Дина, иначе не выдержит и прямо сейчас уведет его в туалет, а там уже… — Да, мы с ним пересекались несколько месяцев назад,  — голос Дина внезапно падает до шепота, и сам он словно сжимается, уменьшается в размерах. Только что перед Кастиэлем сидел живой улыбающийся мужчина, заражающий своим неподдельным весельем и задорной улыбкой, а уже в следующую секунду он словно исчез. На его месте появляется угрюмый, серый человек, с глубокой печалью в зеленых глазах. Это преображение определенно не нравится Ангелу, но ответы на свои вопросы он должен получить, чтобы разобраться в обстоятельствах дела и понять, как действовать дальше. — Что-то произошло тогда? — наклонившись к нему поближе, спрашивает Кастиэль. — Будете что-то заказывать? — к ним подходит официантка, Синтия, если верить бейджику на груди, которая с некоторой опаской косится на Дина и отходит от него подальше на пару шагов. Это бесит Ангела, и ему хочется убить эту суку прямо на месте, только за то, что та смеет косо смотреть на Винчестера. — Только кофе! И быстро! — рявкает Кастиэль, неожиданно резко, даже для самого себя, чем также пугает Синтию, и она спешит поскорее отойти от странной парочки за пятнадцатым столиком. — У него был сын, — после непродолжительной паузы отвечает Дин, и голос его звучит глухо, отдаваясь непонятной болью в сердце Ангела, — мальчик страдал от рака поджелудочной железы. Анализы показали, что это последняя стадия, и никакие лекарства уже не смогут его вылечить, лишь притупить боль. Я выписал сильнодействующее лекарство, чтобы его кололи два раза в день, но мистер Маклауд настаивал на повторном обследовании. Хотел, чтобы провели операцию и удалили опухоль. — Ты сказал ему, что это бесполезно? — мягко задает вопрос Кастиэль, протягивая руку и легко сжимая холодные пальцы Дина. — Да, я пытался ему объяснить, что ничего не поможет, и любое вмешательство лишь навредит, — кивает головой Винчестер, — но он уже не слышал меня. Он настаивал на операции, плакал и угрожал, умолял и злился. Я, наверное, зря уступил ему тогда. Возможно мальчик прожил бы на месяц дольше. К сожалению, все закончилось именно так, как и должно. Его сын умер у меня на столе. — И что Маклауд? — допытывается Ангел, хотя уже знает ответ на свой вопрос. Он понимает по какой причине Фергус хочет уничтожить доктора. — Он был в ярости, — вздохнув, отвечает Дин, крепче сжимая ладонь мужчины и водя большим пальцем по тыльной стороне. — Кричал, что уничтожит меня, что это я угробил его мальчика… — Но ты ведь не виноват! — горячо шепчет Кастиэль. Он хочет как-то успокоить его, утешить. Очень важно, чтобы этот человек ни в чем не винил себя. Он не может видеть печаль в дорогих зеленых глазах. — Ты предупреждал, и со своей стороны сделал все правильно. — Кофе, пожалуйста, — к ним возвращается Синтия и ставит две чашки на стол. Окидывает неприязненным взглядом мужчин, чьи руки до сих пор были сцеплены в замок, чем вызывает новую порцию ненависти к себе со стороны брюнета. — А ну проваливай! — теперь уже Дин рычит на официантку, чем заставляет ее подпрыгнуть на месте и убежать от их столика. Ангел насмешливо приподнимает бровь: — Ты мой герой, — улыбается он, еще крепче сжимая пальцы мужчины, — я тащусь, когда ты такой решительный и жесткий! — Прости, — смущенно краснеет Винчестер, — просто нервы уже ни к чёрту. — Передо мной тебе не стоит извиняться, — говорит Кастиэль, а потом бросает на стол несколько купюр и поднимается, заставляя Дина удивленно посмотреть на себя. И добавляет: — Идем, хочу немного прогуляться. Несмотря на то, что с самого утра шел мелкий дождь, на улице сейчас удивительно тепло и свежо. Тучи уже разошлись, открывая взгляду мутное предвечернее небо. Вдохнув поглубже чистый воздух, Ангел улыбается и тянет за собой Винчестера, уводя его подальше из этого кафе. — Там все равно кофе невкусный, — бросает он, как бы между прочим. — Нужно было сразу предложить прогулку. Здесь так тихо, не находишь? — Наверное, — пожимает плечами Дин, довольно улыбаясь и вышагивая рядом со своим спутником. Он сразу же забывает о неприятном разговоре в баре, наслаждаясь обществом. — Я просто привык к этой тишине и уже не обращаю на нее внимания. А что в других городах? Слишком шумно? — Пожалуй, да, — немного подумав, отвечает Кастиэль, чуть притормаживая, чтобы поравняться с Дином, — особенно в больших мегаполисах. Там круглые сутки орут машины, сирены, сигнализации, люди… Короче, нет покоя ни ночью, ни днем. Ангел снова смотрит на него. В неровном свете фонарей лицо Дина кажется расплывчатым, словно каким-то далеким и совершенно нереальным. Зелень его глаз прожигает, кажется, насквозь и вот-вот испепелит на месте. Нет сил, чтобы вырваться из опутавших его оков, остается лишь беспомощно принять свою участь и слушать, как сильно бьется сердце в груди. — Ты прости, что я так свалил утром, — Кастиэль смотрит в сторону, через плечо Дина, наблюдая за едва заметным шелестом веток, на которых только-только начинают проклевываться первые листочки. — Честно говоря, я просто не знал, что делать и что сказать. — Я понимаю, — Винчестер притягивает его к себе и целует, словно запечатывая все возражения и сомнения, — я тоже не каждый день сплю с мужиками. — Ты умеешь успокоить и поднять настроение, — смеется Ангел, обвивая руками его талию и вжимая в себя, — твой метод мне нравится. — Кхм, — откашливается Дин, разрывая их объятия и делая шаг назад. Пауза слишком долгая, немного напряженная и чересчур интимная. — А почему ты спросил меня о мистере Маклауде? — Да так, завтра расскажу, — уклончиво отвечает Ангел, умоляя того больше не задавать вопросов. — Пойдем, а то скоро стемнеет. — Да, конечно, — заметно, что Дин еще хочет о чем-то спросить его, но не решается, а Кастиэль и не думает ему помогать в этом. Нельзя. Они снова слишком близко. Непозволительно. Зачем он делает это? Зачем идет сейчас рядом, ощущая его тепло даже через куртку? Зачем прислушивается к его дыханию? Это невозможно объяснить, а еще сложнее понять. Ему стоит попрощаться. Прямо сейчас. Уйти, не оборачиваясь и не цепляясь за него, как за спасительную соломинку. Оставить того, рядом с которым так сильно бьется сердце, отпустить и разом покончить с ядовитой привязанностью. Ведь, если и дальше продолжать эти обреченные отношения, то и его дыхание остановится в тот момент, как перестанет дышать Дин. Вот только… Не слишком ли поздно спохватился? — Ты мне совсем ничего не рассказываешь о себе, — наконец подает голос Винчестер, повернув к нему свое лицо. — Я знаю только, что твои родители умерли, и ты вместе с сестрой путешествуешь по стране. Есть ли у тебя друзья… Может, девушка, или парень… Ты прости, если я лезу не в свое дело… — Ну ты даешь, Винчестер! — смеется Ангел, приобнимая того за талию и притягивая к себе для поцелуя. — Неужели ты думаешь, что я бы вчера остался у тебя, если бы уже с кем-то встречался? Неужели я похож на распутника? — Прости, пожалуйста, — краснеет Дин, сконфуженно отворачиваясь от своего спутника, желая сейчас лишь одного — провалиться сквозь землю. — Я действительно не подумал. — Ладно, все в порядке, — улыбается Ангел, едва заметно кивнув и пожав плечами, — если тебе интересно, то я с удовольствием расскажу кое-что о себе. — Он делает глубокий вздох, пытаясь подобрать нужные слова. Стоит быть очень осторожным и не наговорить лишнего, только то, о чем ему можно знать. На минуту застывает, задумавшись над своей историей. Они останавливаются на дороге возле какого-то дома, и Кастиэль думает, что лучше бы сейчас оказаться в тепле дома, устроившись в мягком кресле и с чашкой горячего чая. Наверное, стоит предложить такой вариант Дину, но немного позже. Сперва его рассказ, наполовину правдивый, наполовину спрятанный подальше от любопытных глаз. — Мои родители умерли, когда я был совсем мальчиком, — начинает он, делая знак рукой и предлагая возобновить их путь. Винчестер кивает и медленно идет рядом с ним, вслушиваясь в тихий голос своего спутника. — У меня есть только младшая сестра, Анна. Мы с ней вместе оказались в приюте. Знаешь, жизнь сирот не такая уж и горькая, как многим может показаться. Да, поначалу приходилось несладко, но мы были вместе и поддерживали друг друга. Это и помогало выживать после того, как наступила пора уходить из детского дома. — Вас так никто и не усыновил? — Пытались, — охотно кивает Кастиэль, сворачивая с асфальтированной дорожки и направляясь в глубь небольшого парка, — но из-за того, что ни я, ни сестра не хотели быть разлучены… Знаешь, устраивали жуткие скандалы, чем отпугивали потенциальных родителей. Потом нас и вовсе перестали предлагать. — Говоришь так, словно вы товар в магазине, — грустно произносит Дин, засовывая руки в карманы брюк, — вы ведь были детьми! — О, не стоит придавать этому большое значение, — мягко улыбается брюнет, с благодарностью глядя на своего спутника, — но спасибо за участие. Все это было слишком давно. Мы уже забыли. — Кстати, ты ведь говорил, что у нее рак, — хмурится Дин, сразу включая доктора, — и почему до сих пор не привел ее ко мне? Я могу провести полное обследование, назначить лечение… — Если бы все было так просто, — усмехается Ангел, — Анна не согласится вновь пройти через это. Еще в прошлый раз она жутко на меня ругалась, называя обормотом и засранцем, желающим сгнобить ее в стенах больницы. — Хорошая она у тебя, — с сарказмом выдает Дин, — однако, поговори с ней еще раз. Нельзя бросать попыток, когда есть хоть малая надежда на выздоровление. Это не приговор, и все еще можно попытаться изменить. Мужчины уже прошли весь парк и теперь подходили к дому Винчестера. Сами того не заметив за неспешным разговором. — Чаю? — предлагает Дин, и его спутник охотно кивает, понимая и принимая правила новой игры. Он действительно хочет зайти к нему, провести с ним весь оставшийся вечер, и всю ночь в придачу. — Ну, про меня ты уже все знаешь, — как бы между делом отвечает Винчестер, поднимаясь по ступенькам и вставляя ключ в замок, — я успел рассказать тебе всю свою жизнь. — Отворив дверь, включает в коридоре свет и снимает обувь. — Проходи в гостиную, я быстро метнусь в ванную, а затем поставлю чай. Пройдя внутрь, он оглядывается, вспомнив, как в прошлый раз они с Дином должны были устроить здесь генеральную уборку, а вышло… То, что вышло. Он не против и повторить. Сегодня Ангел более пристально вглядывается в довольно скромную обстановку однокомнатной квартиры. Ничего лишнего. Двуспальная кровать, хранившая в себе воспоминания прошлой ночи, стоит в дальнем правом углу, полностью заправленная и укрытая махровым пледом, рядом письменный стол и пара стульев. В центре комнаты диван, чуть правее книжный шкаф. Интересно, а телевизора здесь отродясь не было? — А ты здесь давно живешь? — громко задает он вопрос, надеясь, что Дин его услышит. Отвернувшись от шкафа, он подходит к окну и выглядывает в него — пустая дорога, темные пятиэтажные дома напротив. Здесь кроме него, вообще, еще хоть кто-нибудь живет? — Пару лет назад переехал, — раздается с кухни, и Кастиэль идет в том направлении, чтобы посмотреть, как Дин будет заваривать им чай. — Я довольно часто переезжаю с одного квартала в другой. — Почему? Ангел проходит в небольшое помещение, которое и кухней-то назвать с трудом можно — газовая плита, холодильник и большой стол с парой стульев. Все. Больше здесь не было ничего. — Ишь ты! В прошлый раз я как-то не успел присмотреться к обстановочке, — удивленно оглядывается Кастиэль. — Я питаюсь в основном в столовой при больнице, — словно оправдываясь отвечает Дин, заметив взгляд своего гостя, — иногда у Сэмми, когда заезжаю погостить, ну или в кафе. Дома у меня только чай, уж извини. — Ерунда, но ты не ответил на мой вопрос. — Ангел останавливается в нескольких шагах от Винчестера и прямо смотрит на него. На душе противно от осознания того, что этот человек настолько одинок и, по сути, никому не нужен. — Почему ты постоянно переезжаешь? Дин хмыкает, достает пакетик из чашки и выбрасывает его в мусорное ведро. Следующие несколько секунд заполнены едва слышным позвякиванием ложки, размешивающей сахар. Протягивает приготовленный напиток своему гостю и идет обратно в гостиную, усаживаясь на диван. Все это время он молчит, и Ангел не смеет торопить его. Сегодня он хочет, чтобы между ними не осталось мелких недомолвок, пусть уйдет странное чувство неловкости и стыда, а вместо них вернется ощущение покоя и умиротворения. Рядом с Дином только так, и никак иначе. — Многих смущает моя внешность, — наконец отвечает Дин, сделав большой глоток из кружки и горько усмехнувшись. Он отворачивается от собеседника и смотрит пустым взглядом в стену. — Я удивлен, что ты можешь спокойно выдерживать мой взгляд. Он ведь… Он же такой мерзкий… Ангел быстро сокращает между ними расстояние, садится на диван, практически вжимаясь в Дина бедром. Кружку ставит рядом на стол, и уверенно обхватывает мужчину руками за шею, притягивая к себе и целуя. Медленно, тягуче, постепенно превращая девственный поцелуй в более жадный и властный, овладевая его ртом, подчиняя своей воле. Через несколько мучительно сладких минут, ему приходится оторваться от мужчины и, тяжело дыша, немного отодвинуться, чтобы сфокусировать затуманенный желанием взгляд. Он внимательно вглядывается в зеленые глаза, слегка наклонив голову к плечу — Дину это безумно нравится, и он как завороженный тонет в этой умопомрачительной синеве, не смея даже пошевелиться. — У тебя прекрасные глаза, Дин, — тихо произносит брюнет, чуть прищурившись при этом, — они странные и удивительные, но совершенно не пугают меня. — Почему? — выдыхает Винчестер, все еще не в силах отойти от поцелуя этого мужчины. Страстно хочется продолжения, ни на минуту не отрываться, не отпускать, не отдавать. Оставить себе, как самый дорогой и желанный трофей в мире. — Они для меня как отражение… — он замолкает на секунду, задумавшись над тем, как же объяснить Дину то, что он чувствует, глядя на него, — словно… ну, знаешь, как говорят: глаза — зеркало души. Только твои — это отражение моей собственной души. Я не очень хороший человек, Дин. Так уж сложилась моя судьба. — Джимми… — облизнув губы, начинает Дин, но голос срывается и замирает. Их пальцы переплетены, а взгляды вновь скрещиваются в молчаливом поединке. И теперь только Винчестер понимает, что окончательно пропал. Увяз в этом человеке, утонул в нем, и спасенья теперь искать будет лишь в его объятиях. — Кастиэль, — шепчет мужчина, наклоняясь вперед, слегка касаясь своими губами его губ, словно выдыхая это имя. — Называй меня Кастиэль. В следующую секунду он просто тянется к нему и целует, отодвигая подальше все сомнения и вопросы. Будь что будет, а остальное уже неважно. Тебе придется его остановить… Заглушить болезненный голос в голове и раствориться в теплых губах, сводящих с ума своей теплотой и мягкостью. Их поцелуй, сначала он осторожный, немного робкий и почти не ощутимый, но спустя мгновение, когда крепкие руки Дина обхватывают его за поясницу и притягивают ближе к себе, практически вжимая в свое тело, поцелуй перестает быть невинным. Теперь он более глубокий, требовательный, настоящий… Ему отвечают с не меньшей страстью, с более глубокой жаждой. Ты убьешь его… «Заткнись! Заткнись! Заткнись!» Видимо, Дин чувствует напряжение в теле Кастиэля и немного ослабляет свои объятия, прерывая поцелуй под разочарованный хрип брюнета. Зеленые глаза потемнели, и в них теперь можно было с легкостью увязнуть, словно в глубокой трясине. — Кастиэль… слушай… — Винчестер смущен, ему неловко, он опускает взгляд, словно боится снова встретиться с ним глазами, однако пальцами по-прежнему крепко сжимает его рубашку. — Если хочешь, мы остановимся. Прямо сейчас… — Это еще вчера нужно было спрашивать, а теперь уже поздно! — уверенно произносит брюнет, схватив края футболки Дина, он стягивает ее и бросает на спинку дивана. Руки опускаются к брюкам и лихорадочно пытаются расстегнуть ремень. — И если ты снова остановишься, то я убью тебя. Винчестер смеется сквозь поцелуй, облегченно выдыхая и продолжая то, на чем пришлось остановиться. Он, в свою очередь, сдергивает с мужчины рубашку и бросает на ближайший стул, даже не заботясь о том, упадет она на пол или нет. — Кас… — Дин рвано стонет ему в губы, не в силах разорвать поцелуй. У него кружится голова, он не чувствует ни рук, ни ног, вновь полностью оказавшийся во власти этого удивительного человека. Подчиняясь ему, повторяя каждое движение, каждый стон и хрип, он дышит с ним в унисон. И Ангел сдается этому низкому хриплому голосу, отбросив в сторону все мысли, кроме одной — он теперь принадлежит ему. Этот человек сегодня целиком и полностью будет в его власти. Только с ним. И Ангел точно знает, что никому его не отдаст.