Как сказать прощай

      Эйра быстро поправилась. Она просидела безвылазно в доме всего неделю. И это её чуть не убило, честно, наверно, причинило больше вреда, чем все её ранения. Она всегда была вольной пташкой.       Иккинг не рассказал ей о своём разговоре с Задавакой. Мне кажется, он боялся.       — Ты должен сказать ей, — говорила я. Мы с ним были в его кабинете. Плевака в кузнице мастерил щит.       — Я знаю, но она так разозлится на меня, — простонал он, облокачиваясь на стол.       — Это эгоистично… — сказала я, поднимаясь и садясь рядом.       — Я знаю… — пробормотал Иккинг.       — Расскажи ей, — потребовала я, вставая и подходя к двери.       — Куда ты? — спросил он.       — Я иду домой. Расскажи ей, — и я вышла из кабинета.       Я шла через кузницу мимо Плеваки.       — Куда направляешься, Астрид? — спросил он, откладывая меч, над которым он работал.       — Домой. Когда Иккинг выйдет из кабинета, скажи ему, что он должен поговорить с дочерью, — сказала я и помахала ему, выходя из кузницы       — Сказать кому и что, девочка? — закричал мне вслед Плевака. — Эх, они чудаки, эти Карасики… — пробормотал он, возвращаясь к работе.       Я зашла в дом и сняла свой плащ.       — Эйра! Я дома! — крикнула я. Ответа не последовало. Я подошла к лестнице.       — Эйра? — снова позвала я. И опять тишина в ответ. Я поднялась в её комнату, окно было открыто.       — О боги… Опять? Серьёзно? — пробормотала я, спустилась, взяла свой плащ и пошла обратно к кузнице.       История глазами Иккинга       Астрид была права. Мне надо было поговорить с Эйрой о том, что я сказал Задаваке. Они оба были слишком молоды — всего лишь подростки! Слишком юны для тех вещей, которые они делали, так ведь? Я просто не хочу, чтобы моей девочке было больно.       — Папа!       Я услышал крик снаружи. О нет…       Эйра ворвалась в мой кабинет, а следом за ней Задавака.       — Иккинг! Иккинг! Эйра пропала, — моя жена вбежала в кузницу. Потом она увидела нашу дочь и Задаваку и сказала уже тише: — О, так ты нашёл её…       — Папа, почему ты сказал Задаваке, что мы больше не можем видеться? Это несправедливо! — закричала Эйра.       Я вздохнул и потер шею.       — Я знаю, детка, но я сделал это ради твоего же блага. Я просто пытаюсь сделать, как лучше для тебя, — сказал я как можно спокойнее.       — Мне тринадцать! Я сама могу решить, что для меня лучше! — снова закричала она. Задавака отступил назад, возможно, он хотел слиться со стеной. Астрид подошла и встала рядом с ним.       — Эйра, ты слишком юна, чтобы встречаться с мальчиками. Ты не знаешь, что делаешь и что чувствуешь, — объяснил я.       — Да? А ты знаешь? — огрызнулась она, скрестив руки на груди.       — Да! Я знаю! Я знаю, каково это испытывать то, что ты чувствуешь сейчас. И я знаю, что ты этого не понимаешь! Я просто не хочу, чтобы тебе было больно, милая. Я делаю это, потому что люблю тебя! — закричал я.       У Эйры в глазах стояли слёзы, она покачала головой.       — Нет, ты делаешь это потому, что не хочешь, чтобы я повзрослела, — сказала она дрогнувшим голосом. — Знаешь что, папа? Ты не можешь решать за меня, когда дело касается моих чувств, — возмутилась дочь. Она быстро подошла к Задаваке и схватила его за рубашку, потом притянула его к себе и горячо поцеловала.       — Эйра… — прошептал я.       Она отстранилась и посмотрела на меня.       — Я люблю его, папа. И не тебе решать, быть мне с ним или нет, — сказала Эйра. Она схватила Задаваку за руку и выбежала из кузницы.       Я закричал в отчаянии и ударил кулаком по столу.       Ко мне подошла Астрид.       — Я не прав? Я сделал что-то, чтобы разрушить жизнь своей дочери? — спросил я её.       — Я думаю, вы оба не правы. Я считаю, что она реагирует слишком резко, а ты мог бы быть к ним обоим помягче, — сказала она.       Я вздохнул и уселся на пол, опустив голову на руки.       — Я только что потерял свою дочь? — спросил я дрожащим голосом.       — Нет, милый, не потерял. Она любит тебя. Она же подросток. Их всех мотает из стороны в сторону. Дай ей немного времени, и она вернётся к тебе, — успокаивала меня жена.       Я кивнул и обнял её.       — Помнишь, как мы начали встречаться? — спросила она.       Я усмехнулся и кивнул.       — Нам было уже по восемнадцать, — напомнил я ей.       — Да, верно, но какое-то время поначалу мы не могли оторваться друг от друга. И это то, что сейчас чувствует наша дочь, — объяснила она.       — О боги, я не хочу этого знать, — простонал я.       — Нет, но ты должен услышать это. Со временем она успокоится. Как и мы. Сейчас она исследует, как устроена любовь. А наша задача — быть рядом, когда мы ей понадобимся, — сказала она.       Я кивнул.       — Астрид Карасик, ты мудра не по годам. Ты знаешь это? — спросил я, обнимая её.       — Знаю, но мне нравится, когда ты этого говоришь, — засмеялась она.       Я улыбнулся и поцеловал её.       — А мы правда выросли из этого «не могли оторваться друг от друга»? — пошутил я, пробегая руками по её телу и оставляя их на талии. Она закатила глаза и встала.       — Возможно, что нет. Но я ни за что не буду спать с тобой в кузнице, — сказала она, выходя в дверь. Я улыбнулся и поспешил вслед за ней. Мы пробежали мимо Плеваки.       — Ой… Эти сумасшедшие Карасики… — усмехнулся он.