Как сказать прощай

      — С чего ты это взяла? — встревоженно спросил Иккинг.       — Сегодня, когда я занималась её причёской, она вдруг ни с того ни с сего начала плакать, — ответила я тихо. — Потом она сказала, что боится стать плохой женой. А потом она спросила меня, была ли я напугана, когда узнала о своей беременности ею.       — Так… Это действительно на неё не похоже, — согласился со мной Иккинг.       — И затем Наффинк рассказал о том, как ей внезапно стало плохо, — сказала я, жестом указывая на комнату, где наш сын заканчивал свой ужин.       — Да, это тоже подозрительно. Но, Астрид, мы не будем знать наверняка, пока не спросим её. Мы можем поговорить с ней, когда она вернётся домой, — сказал Иккинг, подходя и обнимая меня.       — Что, если она правда беременна? — спросила я.       — Учитывая, что она выходит замуж на следующей неделе, думаю, с ней всё будет хорошо, — ответил Иккинг. Беременность до свадьбы у викингов не одобрялась. Хотя это не противоречило никаким законам и правилам, но людям это не нравилось, особенно, если речь шла о дочери вождя.       — Я считаю, нам нужно поговорить с ней как можно скорее, — сказала я твёрдо.       Иккинг согласно кивнул.       — Хорошо, мы подождём, когда она вернётся домой, — решительно произнесла я.       История глазами Эйры       Интересно, они заметили, что меня нет? Мы с Задавакой шли по лесу к хижине, которую я видела.       — Итак, где, говоришь, она была? — спросил Задавака, отбрасывая назад свою белокурую косичку.       — Уже недалеко, — заверила я его.       Мы шли ещё около десяти минут и увидели крошечную хижину, кое-как втиснутую между двумя деревьями.       — Вот и она! — сказала я обрадованно.       — Эм… Эйра, она выглядит несколько подозрительно, — нервно заметил Задавака.       — О, не волнуйся! Я поживу здесь каких-то два месяца. Всё будет хорошо, — успокоила я его.       — Если ты так говоришь… — ответил он с опаской глядя на хижину.       Я взяла его за руку и потащила к маленькому домику. Мы вошли внутрь. В доме была лишь одна комната. В одном углу стояла старая ржавая печь, посредине комнаты были шаткий стол и стул, в другом углу — кривобокая кровать.       — Как думаешь, кто здесь жил? — спросил Задавака.       — Без понятия, — ответила я, стягивая одеяло с кровати, чтобы проверить, нет ли дырок от моли.       — А если вернётся хозяин? Возможно, ему не понравится, что кто-то пользуется его вещами, — сказал Задавака. Ему всё ещё не нравилось моё новое жильё.       — Да не волнуйся ты так. Со мной всё будет хорошо! — сказала я, беря его руки в свои.       — Я не знаю, милая… — замялся он.       — Эй, со мной всё будет хорошо! Это только до моего дня рождения. И ты можешь навещать меня, — сказала я.       — Ладно, — сдался он.       Я засмеялась и поцеловала его.       — Я знаю, что ты не сможешь приходить каждый день, и это нормально. Но хотя бы раз в неделю ты будешь здесь? — спросила я.       — Я буду очень стараться, Эйра, — ответил Задавака. Он улыбнулся и поцеловал меня.       Я вздохнула и подошла к постели. Подняв подушку, взбила её. Я заметила что-то блестящее на ткани и осторожно сняла тонкий рыжий волос, уронила его на пол, не придав этому никакого значения.       — Ладно, малышка, уже поздно. Я лучше пойду, — сказал Задавака, целуя меня в щёку.       — Пока, Задавака. Люблю тебя! — ответила я, и он вышел.       Я взяла ведро и пошла с ним к ручью, протекавшему возле хижины, чтобы набрать воды. У меня было странное чувство, что за мной наблюдают, но я отмахнулась от него. Вернувшись в хижину, я устроилась на ночь.       История глазами Астрид       Зефир вернулась домой и прошла в гостиную, где её ждали мы с Иккингом.       — Привет, милая. Как прошёл ужин? — спросила я.       — Почему бы тебе не посидеть с нами? — предложил Иккинг.       Зефир медленно подошла и села у очага напротив нас.       — Всё хорошо? — спросила она.       — Может быть, ты нам расскажешь? — сказала я мягко.       — Что ты имеешь ввиду? — спросила Зефир, нервно вертя кончик своей косы.       — Мы заметили, что ты сама не своя в последнее время, дорогая. Ты же знаешь, что можешь рассказать нам всё-всё, — сказал Иккинг мягким голосом.       Я опустила взгляд вниз, когда моя дочь расплакалась. Иккинг взял мою руку в свою и нежно сжал её.       Протянув свою руку, я положила её на колено Зефир.       — Мама, папа… я должна вам кое-что сказать… — начала она, её голос дрогнул.       — Ты можешь нам довериться, дорогая, — подбодрил Иккинг.       — Я… я… — она снова заплакала. Я опустилась перед ней на колени, держа её за руки. Иккинг присоединился ко мне, положив руку на её плечо.       — Зефир, ты беременна? — спросила я мягко.       Зефир закрыла лицо руками, тихо всхлипывая. Она кивнула. Мы с Иккингом обняли её.       — Милая, всё хорошо. Всё будет хорошо, — шептали мы ей.       — Нет! Не будет! Особенно, когда Шип узнает, — рыдала она.       — Зефир, но он так сильно любит тебя! Он будет счастлив! — уверенно сказал Иккинг. Я кивнула, соглашаясь с ним.       — Нет, не будет! Он не будет счастлив, потому что это не его ребёнок, — плакала молодая женщина.       Мы с Иккингом посмотрели друг на друга.       — Так, тебе придётся объяснить ещё и это… — сказала я в лёгком шоке.       — Чей это ребёнок? — серьёзно спросил Иккинг.       Зефир снова начала рыдать, её всю трясло.       — Я не хотела, чтобы это случилось. Я была недостаточно сильна… — плакала она.       Мы с Иккингом сели и строго посмотрели на неё.       — Зефир, что случилось? — спросил Иккинг низким и очень серьёзным голосом.       — Тот человек… в Главном Зале… он… он был пьян, а я помогала Миле подавать на стол. Он схватил меня, — она плакала всё сильнее.       — Детка… — сказала я мягко, садясь рядом с ней и притягивая к себе.       — Он не выпускал меня, мам. Он просто… взял меня, — сказала она дрожащим голосом.       Я посмотрела на Иккинга. Его лицо было серьёзно, глаза горели огнём.       — Кто это был? — спросил он.       — Папа, я не знаю, стоит ли мне… — начала было Зефир, но была прервана отцом.       — Нет! Это важно. Кто это был? — спросил Иккинг, вставая.       — Это был Эрет, — произнесла Зефир тихо.       — Что? — вскричал Иккинг.       — Не Эрет, сын Эрета! А Эрет Младший, — объяснила она. Я посмотрела на Иккинга. Значит, сын Эрета сделал это с нашей дочерью.       — Я убью его! — воскликнул Иккинг.       — Иккинг… — предостерегающе начала я.       — Нет, Астрид! Ты хоть понимаешь, что он сделал с нашей дочерью? Она собирается выйти замуж, и он знал это! Астрид, он изнасиловал нашу дочь, и теперь она беременна! — закричал он.       Зефир плакала всё сильнее, и я обняла её.       — Иккинг, хватит! — сказала я строго.       Иккинг понял, что он делает Зефир только хуже и вздохнул.       — Зефир, дорогая, прости меня. Я не хотел сделать тебе больнее, — сказал он нежно. Девушка кивнула, слёзы текли по её щекам.       — Милая, почему бы тебе не сходить умыться. А мне нужно поговорить обо всём с твоим папой, — сказала я. Зефир кивнула и медленно поднялась. Она подошла к лестнице. Наффинк стоял на самом верху. Он подошёл к ней и проводил сестру в свою комнату.       — Ты всё слышал? — спросила Зефир его.       — Да, слышал, — ответил он. Зефир склонилась к своему брату, и он обнял её.       Когда дети оказались в своей комнате, Наффинк крикнул нам вниз:       — Эйры снова нет дома!       Я застонала и закатила глаза.       — Только этого не хватало! — произнёс Иккинг.       — Давай сначала выясним, где Эйра, а потом пойдём поговорим с Эретом и его сыном, — сказала я, надевая свой плащ.       Это будет очень долгая ночь.