POV Судзуки Сора
День за днем шли крадущей кошкой, готовой вывалить на меня все эмоции разом, и тут выбор невелик: стать жертвой или бороться за неизвестность будущего. Она хотела, чтобы я стала победителем в этой непростой битве, и не важно, что когтистая лапа лишь изредка ослабляла бы хватку. Это и есть жизнь, которая в итоге уступит вечному сну, и тут победителя не судят. Справедливости нет, но я люблю людей за их вечную борьбу со своей природой. Я давно живу в мире, населённом людьми, и уже привыкла видеть их стремления, веру и невероятное мужество, которое заставляет идти вперёд. У меня ничего этого не было, пока я не встретила Урахару, а затем её, молодую и амбициозную девушку, мечтавшую создать место, где все новорождённые брошенные души обрели бы свою семью и обязательно наполнили бы этот мир искренними улыбками и смехом. Её звали Элизабет, и она была лучом света для моей души. Мы познакомились в Европе, когда я пыталась бежать от прошлого и, путешествуя по миру, искала себе новый дом. Скандинавия полюбилась мне, и там я пробыла, пока моя первая и лучшая подруга не скончалась от неизвестной хвори. Винить в её смерти было некого, и я снова бежала от гнетущего чувства обиды и скорби. Десять лет прошли, и я снова обрела покой в лице маленькой девочки, которую воспитывала сама. Эмма была смышлёная и в будущем должна была стать непревзойденным художником, однако судьба решила иначе. Смерть пришла за ней слишком рано и снова оставила меня ни с чем. В очередной попытке вдохнуть полной грудью я встретила человека, который впоследствии стал моим верным другом ещё на три десятка лет. К нему прибавились другие люди, которых я искренне полюбила и, будь моя воля, покинула бы этот мир вместе с ними. Сколько бы друзей я не обрела, в какой-то момент они все равно оставляли меня и заставляли помнить их, лить слезы и кричать в бессилии от того, что мне их жизни неподвластны. Где-то полвека назад я нашла Урахару в Мире Живых, и он снова заставил меня быть живой и жить ради тех, кого уже нет с нами. Предложил мне работу в качестве искателя артефактов и прочих древностей, и я согласилась. Так я наработала себе неплохую клиентуру и стала известной в узком кругу любителей иметь всё самое редкое и дорогое. Однако в этот круг входили ещё и скромные учёные, такие как Киске. Жажда новых открытий и только. Я увлеклась, и спустя тридцать лет, в Каракуре, встретила молодую девушку, так похожую на первый лучик света, который появился в моей жизни, когда я покинула Общество Душ. «Она в точности Элизабет», — подумалось тогда, и мне было неважно, что родом девочка была из другой страны и времени. Духовная энергия, исходящая из неё, была такой же тёплой и располагающей, такой родной и, кажется, уже позабытой. Мы быстро сдружились, и время снова обрело крылья. Легко и непринуждённо проходили дни и целые года. Я помню, как мне пришлось уехать по очередному заказу, и на неё напал пустой. Тогда меня взяла такая ярость, что окажись Иссин ближе на метр, точно слился бы с воздухом. После этого она и познакомила меня с ним, как с будущим мужем. Я была рада за подругу, желала ей быть самой счастливой и долгое время приглядывалась к этому шинигами. Параллельно ещё корила себя за то, что не оказалась рядом с человеком, который нуждался тогда во мне сильнее всего. После случившегося пообещала больше не оставлять её надолго. «Какие они замечательные!» — радовалась её детям, словно они были мои. Сначала Ичиго, а затем Карин и Юзу. Какие они были счастливые, строили семейные планы и даже не забыли про меня. Дети всегда были мне рады, а Иссин благодарен за возможность побыть наедине с любимой, пока я за ними присматривала. Мне не было в тягость, наоборот, это доставляло удовольствие. Снова ощутить себя частью чего-то большего, родного, получать поддержку и защищать эту семью для меня оказалось тем самым, ради чего я провела столько времени в этом мире. Было интересно наблюдать, как маленький рыжий мальчик пытается поднять с пола сестрёнку, чтобы та, наконец, сделала свои первые шаги. В итоге падали оба. А когда девочки плакали, не жалея ни чьих ушей, он морщил бровки так смешно, от чего я заливалась смехом. Он обижался, но все равно старался показать себя взрослым мужчиной. Однако потом он стал плаксивым мальчишкой и держался храбрым только рядом с Масаки. Мама была для него всем, и часто случалось так, что, готовя для неё подарок, он всегда бежал ко мне за советом. Я знала о ней всё, а свой главный секрет никому не могла доверить. Никто из живущих тогда и теперь не знал, кто я, откуда, а самое главное — кто был моим хозяином, а я просто не хотела вспоминать. Забыть, стереть из памяти, как ненужный файл. Этим приходилось мне заниматься последние сотни лет, однако не всё так просто. Связь между шинигами и занпакто — штука поистине интересная и понятная разве что Киске. И то очень сомневаюсь, что он знает о ней всё. Помню, как он был удивлён, узнав, кто я и что со мной случилось. Меня тоже факт моего выживания поражал не меньше. Он выбрался в Мир Живых и сделал для меня гигай. Сказал, что назад пути для меня нет, ведь Общество Душ подобное не простит и уничтожит меня при удобном случае. Приказал молчать о своей природе и лишнего не болтать. Собственно, так я и делала.***
— Так и Масаки не узнала всей правды. — Ты столько времени провела в Мире Живых, и никто о тебе не знал? — Никто не знал. Я никому не раскрывала своих секретов. Хотелось — да, но я слушалась Урахару. Тогда я еще не знала, почему у меня появляется такое чувство к нему. Но не выполнить какой-либо приказ или маленькую просьбу становилось все сложнее. — Как он выбрался в Мир Живых? — Ха! Лучше спросите у него лично, если, конечно, найдёте, — тут я не сдержалась, — он же чёртов гений. Ха-ха!***
— Сора, ты снова уезжаешь?! Ты ведь только недавно вернулась, — Масаки была недовольна, что снова придётся ждать меня невесть сколько. Она так забавно смотрелась в фартуке и с вилкой в руках, будто готова была пригвоздить меня к стулу ей здесь и сейчас. — Ага-а, у меня крупный заказ, но обещаю вернуться с подарками и до совершеннолетия Ичиго! — на что получила возмущенный взгляд хозяйки очага. — Да шучу я, месяц-два, не думаю, что это займёт больше времени. Услышав удовлетворенный вздох, я помогла домыть посуду после вкуснейшего ужина и отправилась спать пораньше, зная, что Ичиго обязательно разбудит меня с криками «Сора-а-а, ты видела это? Призра-а-ак». Он уже не боялся, а скорее хвастался своим даром. Да, с ним иногда было тяжеловато, Иссин не видел их, Масаки старалась не замечать, а я пыталась научить его различать человека и его душу. Тогда я ещё не знала, что моё «приключение» затянется так долго и закончится так трагично. На следующее утро, попрощавшись со всеми, я отправилась по заказу Киске, с которым и провозилась почти два года. Все это время я посылала им «открытки» с извинениями и обещаниями о скорой встрече. Только короткими сообщениями мы могли поддерживать связь и то, благодаря Киске. Там, где я была, телефонной связи и почты не было, поэтому мы пользовались специальными устройствами для передачи сообщений. Подобные используют шинигами, когда выслеживают пустых. Я уже была в пути в Каракуру, когда это снова случилось. Я нарушила обещание и оказалась не готова. К этому нельзя подготовиться. Прожив и пережив столько жизней, я к этому так и не смогла привыкнуть. Все будто впервые. Та же боль и нарастающее чувство отрешенности, хочется забыться и окунуться в небытие ещё на пару десятков лет, пока осколки в душе не сточатся о слёзы и не перестанут рвать душу на части.***
— Видели бы вы вашего героя в детстве, — я улыбнулась от тёплых воспоминаний и услышала ожидаемый вопрос: — Он отправил тебя за той книгой? — Да. Только сейчас я понимаю, что он сделал это специально. —… чтобы ты как можно дольше не попадалась ему на глаза, — все верно, она правильно закончила мысль. Я ничего не ответила, потому что все силы были направлены на то, чтобы остановить поток нахлынувших слёз.***
Пересилив себя, я смогла выйти на улицу с душного помещения и по одиноким улочкам дойти до дома, который стал для меня родным и единственным местом, где меня ждали, и куда я могла вернуться. Однако вместо детских весёлых голосов слышу лишь звенящую тишину и ощущаю, как всё тепло уходит из этого места, где должны бегать и смеяться дети и никогда не узнать, что такое «потерять целый мир». Юзу и Карин ещё малышки, Ичиго должно быть уже девять лет. Как же они это переживают? Как подобное могло случиться с этой замечательной семьёй? Как я могла снова так ошибиться? Я знала, что Иссин, скорее всего, в клинике решает последние вопросы перед похоронами, а Ичиго следит за сестрёнками и ждёт отца. Киске сказал, что глава семейства Куросаки будет рад меня видеть, но я ощущаю вину и не знаю, как теперь смотреть ему в глаза. Сомнения комом нарастают и пытаются вырваться наружу, развернуться и пойти прочь, затеряться в другой реальности. Нет, подобным образом я не поступлю. Глубоко вдохнув, откинув все сомнения, я твердо переступаю порог частной клиники и не спеша поднимаюсь на второй этаж. Коридоры пусты, и, как всегда говорил хозяин этого места, оно к лучшему. Прохожу с десяток одинаковых дверей и останавливаюсь у последней за поворотом. Она белая, как и сотни других здесь дверей. Металлическая ручка и надпись, которая отличала эту комнату от всех других. Имя на ней резануло глаза, и воздух резко вышел из легких. Сознание на мгновение помутилось, и тело стало наливаться свинцом, не давая шевельнуть и пальцем. В онемевших руках я попыталась собрать остатки воли и завладеть телом всего лишь для того, чтобы зайти внутрь помещения, которое открывалось далеко не для всех. Надо лишь толкнуть эту тонкую преграду, отделяющую нас, и это действие решит всё. Осторожно открываю её, и та даже не скрипит. Дневной свет отдаёт серостью и совсем не освещает помещение, соблюдая настроение хозяина этого места. Взгляд падает на пустой стакан, что одиночкой стоит на самом краю письменного стола и, судя по запаху, напиток в нём был очень крепкий. Белые разбросанные бумаги пестрят по полу кабинета, будто совсем недавно тут навёл свои порядки странствующий в открытые окна ветер. Удобный для сиденья стул теперь выглядит брошенным где-то в углу кабинета. Незаметной тенью в том же углу стоит цветок, за последние дни совсем потерявший краски привычного, всегда благоухающего растения. Медицинская литература и просто книги старались не попадаться на глаза, прячась на полках у шкафа, где хранилась необходимая форма и прочая одежда. Лампа не освещала пространство, предназначенное для работы, как и компьютер. Впрочем, всё сейчас не выполняло своих прямых обязанностей и не служило ничем большим, как просто вещами, наполнявшими данное помещение. Немалым усилием поворачиваю голову, вижу белый халат на широкой спине, непривычно опущенные плечи и делаю ещё пару шагов, сокращая расстояние между нами. Молчу. Он тоже молчит, смотря в окно, и будто не замечает незваного гостя. Подхожу ещё ближе и касанием руки заставляю его повернуться, вижу до боли знакомый взгляд и, уловив нотки удивления, обнимаю его шею. Провожу по колючим волосам ладонью и, ничего не говоря, позволяю себе молча лить слезы, уткнувшись носом в его плечо. Иссин, не медлив, обнимает меня в ответ так, будто боится, что я снова пропаду. Я больше не совершу эту ошибку. За наши долгие жизни мы многому научились. Делить горе необходимо. Одно на двоих оно приобретает смысл и становится посильной ношей для обоих душ. Мы оба её любили, и это чувство, как и всегда, сыграло с нами злую шутку. Пройдёт время, боль утихнет, а пока мы поможем друг другу жить дальше.***
— Мне так больно было видеть его таким. Я долго винила себя. Кажется, в тот момент я осознала всю свою человечность. Спустя два века… Смешно! Людям и своей жизни на это достаточно. — Но ты не человек. — Но тогда я уже почти была человеком! Благодаря Урахаре, конечно.конец POV Судзуки Сора