Girl nicknamed «LongSock» 3: Amnesia

      Тёплым ноябрьским утром Лиззи Джарвис вместо занятий болталась в парке. Бросив школьный рюкзак на землю, качалась на качелях и думала о том, чем бы себя развлечь. Отправилась в торговый центр и долго бродила по этажам, а после замерла у витрины магазина с игрушками, прижав ладони к стеклу.       Как жаль, что Рождество ещё не скоро, а до дня рождения ещё дольше. Хотелось всего и сразу: маленькую собачку или котёнка, туфельки, сумочку, платьице, духи, и, конечно, большущего плюшевого мишку (непонятно зачем, просто он был такой громадный и мягкий, ярко-коричневый с толстым белым брюхом, добродушно ухмыляющейся мордой и совсем «живыми» глазами).       Денег хватало только на маленькую шоколадку в автомате, и Лиззи печально вздохнула, опустив монетки в карман. В школу идти совершенно не хотелось: вчера она крепко поссорилась с одноклассницей и даже немного подрались, и видеть её снова не было никакого желания. Лиззи отыскала в кармане куртки мобильник и, взглянув на часы, решила, что Джулия уже ушла в универ, а папа, должно быть, ещё спит. Наверно, никто и не заметит, что она прогуляла. Так и оказалось.       И на следующий день, и ещё через один она прекрасно проводила время, шатаясь по улицам, пока однажды учительница не встретила Лиззи в магазине и растрепала о её прогулах. В понедельник сестра отвела её за руку в класс. Было стыдно и ужасно неловко, однако, она быстро сумела обратить насмешки одноклассников в свою пользу. Шёпотом передразнивала учительницу естествознания, когда она рассказывала про летучих мышей, и строила классу рожи. Теперь-то они смеялись не над ней, а вместе с ней.       Что ж, кончилось это тем, что её выдворили в коридор. Лиззи не скучала: рисовала в тетрадке, сидя на подоконнике, а на большой перемене вместе со всеми носилась по двору. В общем, день прошёл неплохо, только вот домашнее задание по литературе вогнало в ступор.       Уже дома, болтая под столом ногами, она перелистывала тетрадку с нарисованными на полях героями комиксов, и, рассеяно взъерошив тёмно-каштановые волосы, крутилась на стуле. Джулия стояла над душой и не отпускала на улицу, пока она не выполнит задание.       Лиззи понятия не имела о ком же рассказать в сочинении. Она даже поделилась своей проблемой с сестрой. Она ведь старше на целых семь лет и школьных сочинений в её жизни было куда больше, чем у неё.       — Почему бы тебе не написать про Элис или Джима? — спросила Джулия, усевшись на кровать и проведя расчёской по тёмным волосам.       Лиззи пожала плечами. Сочинение называлось «Мой лучший друг», но ни об одном из приятелей она не могла этого сказать.       — Элли, а не Элис, — поправила она машинально, вновь обернувшись вместе со стулом. — Она мне больше не подруга, потому что… — на самом-то деле потому, что Элли предпочла дружить с Камиллой — девчонкой из параллельного класса. Конечно, поведать о такой душевной драме старшей сестре вовсе не представлялось возможным. — Потому что она дурында, — хмуро закончила Лиззи.       — Хм, а остальные? — поинтересовалась Джулия, собирая с кровати разбросанные вещи и складывая их в шкаф.       Джим переехал в другой район, и больше они не общались. Сара… Нет, с ней, конечно, здорово, а ещё у неё есть игровой компьютер, и её мать готовит просто потрясающую лазанью, но Лиззи не могла сказать, что они действительно близкие друзья.       Вот Лиззи и не знала, что ответить сестре, лишь сопела, глядя в пол и крутила в пальцах ручку. Ну, что она могла сказать Джулии? Лучший друг — это тот, с кем ты можешь поделиться своими секретами, кто поддержит и поймёт.       — Ты могла бы что-нибудь выдумать, — предложила она, расправив покрывало. — Это — сочинение: можно немного приукрасить, — посоветовала Джулия, так и не дождавшись ответа.       — Зачем? — Лиззи подняла голову и встретилась с сестрой растерянным взглядом.       — По-моему, ты просто тянешь время! — рассержено заявила Джулия. — Мне на работу пора, и я не могу сидеть с тобой весь вечер. Напиши хоть что-нибудь и посуду помой, когда закончишь. Тебе уже пятнадцать лет — пора и по дому что-то делать.       Лиззи сложила руки на груди и обиженно нахмурила брови. Джулия наверняка злится из-за того, что ей пришлось выслушивать причитания училки, но она ведь не виновата, что она такая ябеда. Подумаешь, прогуляла пару раз — это не конец света.       Джулия вскоре ушла, а сочинение так и не продвинулось ни на дюйм. Лиззи всё время отвлекалась: барабанила по столу пальцами или вертела в руке мобильник и смотрела в окно.       За окном темнел вечер, и хмурый осенний ветер тоскливо завывал в подворотнях. Внизу зазвонил телефон, и Лиззи нехотя поднялась и спустилась в гостиную. Наверно, кто-то папе звонит — лишь бы не из школы, а то у них есть дурацкая привычка трезвонить на домашний.       В трубке раздался знакомый бархатный тембр, и Лиззи действительно обрадовалась. Не думая долго, она поделилась своими проблемами и пожаловалась на то, что дурёха Элли её предала.       Сара вытолкнула короткий смешок, а после уточнила:       — Поссорились из-за девчонки, значит? Не переживай, ты и не вспомнишь о ней к концу школы, — подбодрила она.       — Ну, да, — рассеянно согласилась Лиззи, опустившись на ковёр и прислонившись спиной к дивану. Бездумно выдёргивала нитки из порванных на колене домашних штанов, прижав к уху трубку. — А Джим?       — Плохой у тебя друг, — чётко подвела итог Сара. — А в остальном как? Что у тебя нового? — бодрым тоном поинтересовалась она.       — Да ничего. В воскресенье папа подрался с кем-то в пабе и его забирали в полицию. Джулия постоянно торчит на работе, и я всё время дома одна, — пожаловалась Лиззи, разматывая запутавшийся узлом шнур телефонного провода. — Мы с ней поругались из-за школы, — грустно добавила она, проведя ладонью по жёсткому ворсу синего ковра.       — Попробуй извиниться. Семья — это важно, бывают такие моменты, когда тебе больше не на кого положиться, кроме родственников. Уж я-то знаю, — наставительно произнесла подруга.       — Ага, важно, — вздохнула Лиззи. Вот только почему она должна извиняться, если ни в чём не виновата? Однако этот вопрос задать не получилось — Сара не стала ждать и быстро её перебила.       — Так что там, я могу приехать к тебе в субботу? — спросила она.       — Не от меня зависит, — Лиззи чуть помолчала, глядя в тёмное окно. — Я скучаю и тоже хотела бы тебя увидеть.       Сара лишь вздохнула, а после они распрощались, и Лиззи вернулась к своему сочинению. О ком же написать? Стукнув ручкой по столу, она долго глядела, как ветер ворошит аккуратную кучу пёстрых листьев, сложенных у соседского забора. Теперь она знала ответ.       Лучший друг — этот тот, кто тебя поддерживает, и с кем можно говорить обо всём на свете. Это тот, кто не променяет тебя на другую девчонку, и всегда готов выслушать.       «Сара Люцифер — обладательница необычной фамилии, и она мой лучший друг. Она хороший человек, правда, дважды лежала в психушке. Когда она вышла оттуда во второй раз, то потеряла память. Иногда она звонит по телефону, и мы говорим о разных важных вещах, и о не очень важных тоже. Она весёлая и добрая, а ещё увлекается много чем интересным: играми, например, любит посещать интернет кафе, и знает много о лягушках. Наверно, потому что она умная…».       Корявые строки, выведенные её рукой, тянулись неровной цепочкой по тетрадному листу одна за одной. Вскоре и целая страница набралась.       Лиззи задумчиво почесала толстой жёлтой ручкой подбородок и остановилась, вспоминая о том, что ещё можно добавить. В порыве вдохновения накатала целых пять листов, и хоть почерк был крупный, но, тем не менее, это оказался хороший результат. Обычно ведь сочинения и вовсе укладывались в пару скудных абзацев.       Когда Лиззи захлопнула тетрадь, стрелки на часах обозначили уже половину десятого. С сочинением было покончено, и она со спокойной душой отправилась в гостиную смотреть телевизор, вовсе и не предполагая, что вскоре её ждут неприятности.       Учительница словесности поставила отметку «С» за сочинение, и Лиззи обиженно поджала губы, получив тетрадь назад. Она ведь так старалась, и это было чертовски несправедливо! Расстроенная, она ушла с последнего урока и долго болталась по улицам под дождём. В конце концов, Джулия застала её в парке и потащила домой, схватив за рукав куртки.       — О чём ты думала, вообще?! — напустила она с порога. Как оказалось, учительница вызывала папу в школу, но тот, конечно, приглашение проигнорировал. А вот сестра — нет.       — Но я ведь написала правду! Что ей не понравилось? — уверенно и громко спросила Лиззи, подняв глаза на сестру.       — Миссис Филлипс теперь считает, что ты связалась с плохим человеком. Могла бы выдумать что-то, и уж точно не надо было писать о том, что твоя подружка дважды лежала в психушке, — строго выговорила Джулия, и она почувствовал упрёк в свою сторону.       Лиззи опустилась на банкетку в прихожей и рассеянно возила ботинком по полу. Она так старалась, а в итоге оказалась ещё и виновата. Это просто нечестно!       — Она сказала, что отправит тебя к психологу, — сообщила Джулия усталым тоном и села рядом.       — Из-за сочинения? — Лиззи широко раскрыла глаза и уставилась на сестру с недоумением.       — Из-за всего. Из-за того, что ты учишься плохо и школу прогуливаешь, из-за того, что папа постоянно игнорирует её приглашения, и каждый раз, когда она звонила, он был пьян, — раздражённым тоном пояснила Джулия. Лиззи не знала, злится она на неё или на папу.       Она отвернулась и прикусила губу. Стало очень досадно и горько — чтобы она ни делала — это приносит проблемы. Уж лучше, наверное, тогда и вовсе ничего не делать.       — Мне всё равно, — упрямо заявила Лиззи, хотя и было это вовсе не так.       — Всё равно? Если они узнают, что папа пьёт, тебя в приют отправят, — дёрнула за руку Джулия, чтобы она обернулась. — Ты могла бы хотя бы немного мне помочь, и не влипать в неприятности в школе!       — Но я ничего не сделала! — тут же вскинулась Лиззи, а после испуганно замолчала. — Приют — это как тюрьма? — спросила, заглянув в синие глаза старшей сестры. Нет, в такое место попасть совершенно не хотелось и стало даже не по себе: холодно и страшно.       — Нет, конечно. Как школа, наверное, — пояснила Джулия, уже немного успокоившись.       — Не хочу я жить в школе! Это всё из-за папы, а не из-за меня! — всхлипнув, добавила она. — Потому что ему всё равно! Он мог бы прийти в школу, если бы захотел, но он не хочет, — тихо закончила Лиззи, опустив глаза.       Джулия молча покачала головой, хотела возразить, наверное, но Лиззи не стала слушать. Размазывая по лицу горячие слёзы, убежала наверх. В этой дурацкой семье никому нет до неё дела! Папа её и видеть не хочет, всё время отмахивается и с ней не разговаривает. Джулия только ругается постоянно. Почему её никто не любит? Разве она плохая?       Лиззи рассерженно пнула компьютерное кресло и легла на кровать. Жёлтые звёзды на ярко-голубых обоях двоились в глазах, а в горле застрял противный горько-солёный комок. Она ведь пыталась быть хорошей, почему этого никто не видит?       Полчаса спустя, придя в себя немного и справившись со своей обидой, Лиззи вытерла лицо рукавом тонкой кофточки в черно-белую полоску и посмотрела в окно. Может, в этом доме и было плохо, но это её дом и другого не будет, и другой семьи тоже.       С сестрой они вскоре помирились. Лиззи сама пришла к ней в комнату, где она что-то писала за столом, наверное, тоже уроки делала. Она уткнулась головой ей в плечо и тяжело сопела за спиной, не решаясь что-либо сказать.       — Успокоилась? — спросила Джулия, отложив ручку и обернувшись.       — Прости, — вытолкнула Лиззи, глядя в пол.       Джулия взяла её за руки, и уголки её губ слегка приподнялись в улыбке.       — Постарайся хотя бы немного. Я ведь не могу всё делать одна. Если в школе всё будет в порядке, опека не найдёт к чему придраться. Не нужно привлекать их внимание, — пояснила она, заглянув ей в глаза.       Лиззи кивнула, насупившись, и всё ещё сиплым голосом согласилась:       — Хорошо, — сестру она, конечно, любила, вот только она её совсем не понимала и всё время злилась на что-то.       В этот раз всё действительно обошлось, и воскресным утром, сидя за столом, Лиззи раздумывала о том, чтобы написать в сообщении. Написала о том, как ходили с классом на экскурсию в Ботанический сад, и про большого медведя в торговом центре упомянула тоже.       «Сестра сказала, что ты пропащий человек и позор своей семьи, но я знаю, что это неправда. Просто она очень зла на тебя, но это не главное, ведь я считаю тебя особенной. Помнишь, как на прошлой неделе мы ходили в парк аттракционов? Я бы хотела пойти снова, когда ты будешь свободна. А какую книгу ты сейчас читаешь? Интересную? Нам задали Мастера и Маргариту, но она скучная…»       Лиззи вновь отвлеклась и, почесав ручкой за ухом, поглядела в окно. В парке девчушки из её школы громко о чем-то беседовали: погода была тёплая и солнечная, и потому она решила закончить писать поскорее и отправиться к ним.       «Я скучаю и жду нашей встречи. А ещё я нарисовала медвежонка, как будто бы он настоящий и гуляет по полю. И ты мне тоже что-нибудь нарисуй, ладно? Ты — мой лучший друг, и мне всё равно, что думает миссис Филлипс».       Наверное, миссис Филлипс очень одинока, и совершенно не понимает, что, если близкий человек совершает ошибки, от этого он не становится плохим. Видно, у миссис Филлипс просто нет друзей, и она не знает, что лучший друг — это тот, кто остается даже тогда, когда отвернулись все остальные. Оказаться одному — хуже всего на свете, и поэтому лучший друг должен быть у каждого.