Между альфой и омегой

      Стоит Мидории «в целости и сохранности» добраться до дома (О чём он, правда, не подозревает), как раздаётся телефонный звонок. Это Киришима-кун. Точнее, это расстроенный Киришима-кун. Видимо, свидание прошло не очень хорошо. — Нет, Мидория-кун, всё было нормально. Но, просто — Пауза — Просто он не понял, что это было свидание.       Теперь Изуку тоже был расстроен. Им с Эйджиро стольких трудов стоило убедить Кацуки пойти на эту встречу, но за полгода он так ничего и не понял. Как он может не замечать попыток Киришимы привлечь его внимание? Это невозможно! Это очевидно! Омега без причины зовёт альфу погулять, какие могут быть сомнения?       Теперь Мидория зол. Зол, обижен и раздосадован: ему жалко Киришиму-куна и он не понимает поведения Катчана.       Уши Изуку напрягаются. Хлопок дверью: Бакуго вернулся. — Киришима-кун, я всё выясню — омега скоро прощается с собеседником и вынуждено сбрасывает звонок — ему нужно вправить кое-кому мозги. — Катчан, нам нужно серьёзно поговорить! — злобно-обиженно-неправдоподобно кричит Изуку, выходя из комнаты, и садится на диван. — Опять? — замечает Бакуго, который уже сидит тут же. — Не дерзи! - Мидория был уже на пределе, теперь и Кацуки это понял — Скажи, в чём твоя проблема?! Почему ты продолжаешь игнорировать Киришиму-куна?! — Когда это я его игнорировал?! — альфа пытается вернуть своё доминантное положение, но его тут же ставят на место. — Да постоянно! Ты только через полгода согласился пойти погулять с ним! — продолжает свою тираду «нежная омега». — Ты прекрасно знаешь, что я не любитель бессмысленных прогулок — тихое оправдание. — Мог бы сделать исключение! — С какой стати? — С какой стати?! — Вскидывается Мидория, но тут же успокаивается (Всё-таки это Мидория) — Катчан… — Изуку непроизвольно начинает давить на жалость — Неужели ты не видишь, что нравишься ему? — Чего я ему?! — На этот раз вскидывается Бакуго. — Только не говори, что не замечал — В голосе зеленоволосого пёсика слышится обида, но это не его обида, а обида за Киришиму-куна. — Стой, Деку, придержи коней — Размахивает руками Кацуки — Разве дерьмоволосый не бета?       Мидория на секунду выпадает из реальности. Ему как будто только что сказали, что Земля крутится вокруг Луны, а не вокруг Солнца. — Катчан — Еле выговаривает Изуку, понизив голос до шёпота — Киришима-кун — омега.       Теперь очередь Бакуго выпадать из реальности, как если бы ему вдруг сказали, что Плутон — всего лишь большой астероид (Просто у Кацуки были весьма скудные познания в области астрономии). — Ты правда этого не знал? — Мидория всё ещё шепчет. — Конечно, нет! Я ни разу не чувствовал его запаха, и поэтому решил, что он бета!       Бакуго всё ещё не мог прийти в себя. Мир внезапно перевернулся с ног на голову. — Деку. Сегодняшняя прогулка — Медленно начинает Кацуки — Это было свидание, не так ли?       Изуку кивает.       Он смотрит на альфу ещё пару секунд. Потом встаёт с дивана и уходит к себе в комнату. Мидория не перестаёт думать, почему Катчан не почувствовал запаха Киришимы. Он набирает номер Эйджиро. Кажется, у него есть идея, в чём причина такого странного поведения чувствительных рецепторов альфы. — Киришима-кун — начинает Изуку, как только заканчиваются гудки — Я узнал, в чём была проблема.       Голос зеленохвостого омеги потерянный, виноватый. Как будто он собирается признаться в каком-то страшном преступлении. — Да, Мидория-кун? — Эйджиро чувствует, что должен подтолкнуть Изуку, чтобы тот продолжил. — Киришима-кун — Вот оно, то самое признание — Катчан всё это время не знал, что ты омега… — Как? — это всё, что получается произнести у росомахи. — Мне кажется, это из-за меня — дрогнувшим голосом отвечает Мидория.       Он рассказывает, что Бакуго ещё с детства не воспринимает его запах. Что, вполне возможно, организм Кацуки счёл, что альфа уже нашёл свою омегу и поэтому запахи других омег для него притупились, а может и вовсе перестали существовать.       Киришима слушает, вникает и начинает понимать суть проблемы. Он не злится на Мидорию, не злится на Бакуго (Потому что слишком привязался к этим двум псовым). Теперь ему всё ясно, но есть один вопрос, который кажется ему интересным. — Мидория-кун — спрашивает Эйджиро, когда они оба уже успокоились и всё выяснили — А ты тоже не чувствуешь запахов других альф?

***

      Изуку никогда не задумывался об этом. Он не знал, когда для него пропала половина окружающих запахов. Может, это случилось в шестнадцать, когда они с Бакуго снова стали друзьями?       Когда Изуку идёт на работу (Как и полагается, в сопровождении Катчана), он пытается принюхиваться. Но то ли все альфы слишком далеко от него, то ли Мидория действительно больше не может чувствовать их запахи (Всё, что он ощущает, это призрачное присутствие неразличимых ароматов).       На работе он всё ещё думает об этом. Урарака и Каминари — беты, они не пахнут и не могут ему помочь. Впрочем, сегодня исключительно все посетители кофейни для Мидории — беты. Да и по правде говоря, не только сегодня. Просто раньше Изуку этого не замечал.       Из этих не самых весёлых размышлений омегу выдёргивает днём — в кофейне появляется Тодороки-кун. У него всё время такое лицо, что он с лихвой грустит не только за себя, но и за полгорода в частности, так что Мидория отпускает хотя бы на время свои переживания и возвращает старую добрую всегда искреннюю улыбку.       Привычное приветствие, привычный заказ, привычная кофемашина, но есть в этой цепочке одна новая деталь. Впервые за день омега чувствует какой-то запах. Нет, никаких сомнений быть не может, это точно запах Шото. Изуку принюхивается. От Тодороки пахнет морозной свежестью где-то на пороге деревянного домика в Альпах и жаренной на костре картошечкой. Приятно. Мидории нравится. Интересно, почему этот запах — единственный, который может чувствовать зеленохвостый омега?       Изуку ведёт себя довольно спокойно для кого-то, кто сейчас переживает течку. А всё потому, что у него есть волшебный тормоз в виде запаха Бакуго, который уже несколько лет обманывает наивный омежичий организм.       У Тодороки такого тормоза нет. То есть, буквально нет. Кацуки сегодня задержался в универе, чтобы поговорить с Киришимой. А дурацкий инстинкт альфы (Назовём его образно «Зараза») воспользовался этим и притащил Шото сюда против его воли. Тодороки держался из последних сил. Сладкий ванильный запах, кажется, стал ещё сильнее, чем вчера. Последним рубежом обороны, удерживающим «Заразу» был инстинкт самосохранения (Назовём его образно «Спаситель»), который напоминал, что Мидория — омега Бакуго, и если «Зараза» не послушает «Спасителя», то им обоим настанет нехилый такой конец.       Тем не менее, держать «Заразу» в узде было тяжело, и Тодороки медленно отчаивался. — Скажи, Мидория, почему Бакуго не поставил тебе метку? — не то, чтобы Шото действительно собирался спрашивать Мидорию об этом. Просто эта спасительная мысль прозвучала в голове слишком громко, а ему было уже слишком тяжело держать свои мысли при себе.       Изуку был озадачен. Он непонимающе склонил голову набок. При этом, одно из его пушистых ушек (То, что оказалось ниже) распрямилось и перестало быть полусогнутым.       Тодороки ещё сильнее вцепился в стойку (На которую и так уже давно опирался), чтобы не умереть от передоза милоты. — Зачем Катчану… — еле слышно бубнит Мидория. — Ох! — До Изуку доходит — Тодороки-кун, ты тоже подумал, что мы с Катчаном пара?       «Что значит «тоже»? И, куда важнее, что значит «подумал»? — проносится в голове у альфы. — Мы с Катчаном — друзья детства, и он просто постоянно за меня переживает — привычно объясняет омега.       «Просто друзья» — выделяет «Зараза» самое важное. Шото мог бы сейчас подпрыгнуть до потолка от радости, но не может. Он должен остановить «Заразу». Тодороки удаётся вовремя перенаправить вектор действия силы и перенаправить себя от стойки к выходу. — Извини, Мидория, мне уже пора уходить — Шото даёт дёру, пока не случилось что-нибудь страшное. — Ладно, пока, Тодороки-кун — кричит омега ему вдогонку.       Теперь это знакомое и тёплое «Тодороки-кун» не даст кое-кому уснуть.