Я - Ксавьер, и я заберу то, что принадлежит мне по праву

      Тяжелый жаркий воздух плотно висел над улицами, не давая даже намека на легчайшее дуновение блаженного ветерка. Противные запахи смешались между собой, заполняя все маленькие пространства между домами. Люди, как обычно бывает в ясные деньки, вылезли на улицу прогуляться и поторговать нужными и ненужными вещами. Иногда среди жителей, одетых в простую грязную мешковатую одежду, появляются и почтенные особи, но приходят они сюда не для того, чтобы посмотреть, как живет народ, поддержать или что-то еще в этом роде. Они приходят сюда с единственной целью: к кузнецам за хорошим мечом или доспехами с символом своего Дома, ведь именно этим и славится столица.       Белый дым валил из некоторых лавок, где готовили и продавали еду, запах которой разносится быстрее любой другой вони. Звон железа и металла заполнил другую часть улицы, не считая, конечно, громких голосов, которые были везде. Иногда вся смесь этих звуков не давала лишним мыслям закрасться в разум, делала его пустым, заставляя отдаваться только работе, но иногда и до ужаса раздражала, потому что услышать тишину в большущем городе просто невозможно, несмотря на то, какое сейчас время суток.       И сейчас Леншерр, вытирая перепачканные руки о не менее грязную тряпку, позволил старым воспоминаниям закрасться в голову.       На самом деле нельзя сказать, что все случилось давно, так как Эрик еще испытывает обиду на старого друга, почти даже брата, Танси, и до сих пор винит Себастьяна Шоу в убийстве своих отца и матери, последних людей из Дома Леншерров, который до этого был небольшим, но знатным и одним из самых старых. Тогда была долгая непроглядная черная ночь, когда все и свершилось: под руководством управляющего Железной Стеной за родителями Эрика пришли фанатики, верующие в Темного Бога, Оллариса, чтобы покарать их за все грехи. Альфа все еще не знает, за какие именно, но он уверен, что это выдумал Шоу, а потом забрал единственного наследника Дома Леншерров к себе, ссылаясь на то, что он всего лишь ребенок и его можно перевоспитать. Не получилось. Эрик хранит злобу в своей душе долгое время, но все равно подчинялся Себастьяну, потому что тот выше, сильнее и значимее. Однако, умирать, не исполнив свои планы, Эрик пока что не собирается.       Он нужен был Шоу на своей стороне только с одной целью: армия. У Леншерров были сильные и верные солдаты, и они следовали бы за каждым словом Эрика, если бы их не приручил Себастьян, взявший под свою опеку маленького альфу, не способного и пару слов связать. Через него он смог управлять сотнями солдат, которые спустя годы стали частью армии Железной Стены, частью Железной Армии.       Танси. Некоторые воспоминание об их дружбе вызывают у Леншерра улыбку, а некоторые — горькую грусть. Последняя ссора заставила Эрика принять окончательное решение уехать подальше от чертового места с холодными и мокрыми стенами, которые хранят много страшных тайн, которые могут погубить не один благородный род. До того момента альфа и не представлял, насколько много злобы, ревности и токсичности в друге его детства, да и всей жизни. Эрик никогда не был особо общительным и дружелюбным. А ведь они когда-то оба были мальчишками, столкнувшимися на улице, когда Эрик одиноко и бездумно бродил по улицам, а Танси воровал деньги и еду у прохожих. Тогда-то они и сдружились; Танси всегда мечтал стать рыцарем Железной Армии, он верил в Оллариса, верил в то, что когда-нибудь Бог придет и покарает всех за грехи и чем больше их — тем больнее будет. И очиститься можно только бесконечными молитвами, чем Танси и занимался по вечерам и ночам. Эрик же никем не хотел становиться, он не понимает смысл своего существования, но Себастьян Шоу всегда твердил, что Леншерр свяжется с омегой или бетой из какого-нибудь старого и благородного рода, чтобы объединить свои Дома. И выбор, скорей всего, не будет зависеть от него самого. Эрик не верит в Темного Бога, он ненавидит его.       Золотые Берега пришлись по душе Эрику. В этом городе солнце светит даже зимой, продолжая дарить капельку своего тепла и ожидая лета, когда можно снова начать в полную силу высушивать землю. Железной Стене же максимум доставался свет луны темной ночью, но и на нее никто внимания не обращает. В солнечном городе даже без света солнца все светло: простые двух или трехэтажные дома построены из белых обветшавших камней, небогатая одежда у людей такая же светлая, скорее всего выгоревшая, да и в принципе характер местных сильно отличается от угрюмых «железных» людей, которые будто никогда не выходят из депрессии. «Золотые» люди, несмотря на свое не совсем хорошее положение в жизни, дарят окружающим улыбку и дружелюбие, вот и на улицах слышны множество оживленных разговоров. А еще больше Эрику нравится этот город из-за того, что здесь нет черных храмов Олларису, даже нет ничего напоминающего. Ни на одном местном храме нет высочайших острых шпилей, которые тянутся в небо, словно ближе к Богу; нет пугающей черноты мокрых после моросящего дождя стен; нет длинных деревянных окон, через которые можно увидеть только окна на другой стороне, а внутри все покрыто таинственной темнотой, иногда поблескивая теплым светом свечей у алтаря. И чего только там не увидишь в разные дни, Леншерру даже вспоминать неприятно все те жестокие и откровенные сцены, которые он наблюдал подсматривая или находясь внутри. И сейчас, спустя почти четыре года, Эрик может выдохнуть свободно и вдохнуть пыльный горячий воздух вместо морозного с примесью запаха сырости.       Попав в Золотые Берега, у альфы, конечно же, не было ничего, кроме небольшого запаса монет на первые недели жизни. Но жить было негде, поэтому Эрик засыпал на улицах, благо по ночам не было холодно, и в тот момент стояла весна. Мало кто из прохожих обращал большое внимание на его внешний вид; никто не присматривался к потрепанной одежде, которую когда-то можно было назвать дорогой; никого даже не удивляли черты лица Леншерра, молодые и статные, явно говорящие о силе своего Дома. Прохожие обращали внимание на самого Эрика, который не привык к тому, что к нему на улице может просто подойти человек и начать разговор о завышенной цене на рыбу у наглого продавца. Но можно сказать, что все они в одной лодке. Они в одном городе и почти в одинаковом положении, и Эрику поначалу сложно было свыкнуться с тем, насколько ниже стал его статус. Все эти манеры поведения, правила, этикет и прочее, и прочее теперь остались лишь привычками, которые он потихоньку забывает и отпускает; здесь это уже ни к чему.       Но один человек все-таки заметил поведение Леншерра и то, как он начинал осваиваться в бедной жизни. Альфа совершенно не был похож на того, кто когда-либо частичкой своей жизни дотрагивался до жизни простолюдинов. И Деметрио, который прекрасно знает повадки знатных людей, потому что постоянно видит их в своей кузнице, проявил большой интерес к Эрику, который не раз замечал косой взгляд низкорослого мужчины лет сорока в свою сторону. Сначала это его раздражало, заставляло поджимать губы и продолжать смотреть прямо перед собой, пока Деметрио не подошел к нему со всего одним вопросом: «Что ты здесь делаешь, мальчишка?». Эрик опешил после этих слов и хотел было возразить насчет «мальчишка», но вовремя осознал, что сейчас он не кто иной, как потерянный мальчик.       Он уже не помнит, как именно продолжился этот разговор, ведь это было довольно давно, но если бы не Деметрио, то Эрик наверняка долго не прожил, оставаясь в одном положении. Старый кузнец, по каким-то причинам прекрасно понимающий молодого альфу, предложил ему работу в своей кузнице, в том числе и ночлег. Раньше Леншерр имел дело с металлом в руках только в качестве меча, а теперь ему предлагалось самому ковать оружие, доспехи, чего он совершенно не умел. Однако Деметрио это не показалось большой бедой, решив, что лишние руки ему не помешают, тем более пора было уже найти человека, который продолжит это дело и будет содержать кузницу после его смерти. Он сделал Эрика своим учеником, упорно заставляя альфу ковать искусную работу и зарабатывать на этом деньги. Конечно, они ругались и спорили не один раз и даже не два, но все это тоже осталось в прошлом. Сейчас альфа не жалеет о том, что согласился работать у добродушного кузнеца, который всем сердцем любит Золотые Берега, свой родной город. А Деметрио совершенно не жалеет о том, что приютил наследника Леншерров.       Вытерев тыльной стороной ладони потный лоб, Эрик вздохнул. Солнце сильно припекало, и альфа как никогда радовался тому, что прошлым летом ему пришла идея сделать прочную деревянную крышу у навеса, потому что до этого она была сделана из соломы, которая может легко вспыхнуть. Но у Деметрио раньше не было времени на такие заботы.       Уклонившись от подвешенной к крыше цепи, Леншерр вышел из-под навеса под палящее солнце. Сухая земля песчаного цвета потрескалась, и из трещин кое-где росли маленькие свежие травинки, которые еще никто не успел притоптать. Альфа поднял голову наверх, смотря на возвышающийся над всеми бедными районами королевский замок, который буквально выбит из скалы. Он там ни разу не был и никогда ничего не просил у короля и даже не собирается этого делать. Презрительно хмыкнув, Эрик направился по узкой улочке между палатками продавцов, намереваясь дойти до берега Священного моря. Пот блестел на всех оголенных участках подзагоревшего тела Леншерра, а из-за жары приходилось снимать почти все предметы одежды, но ради приличия оставлять хотя бы штаны. И сейчас, щеголяя голым по пояс, он приковывает к своему подтянутому телу бывшего рыцаря взгляды прохожих, однако его самого ничего не смущает. Он просто хочет смыть с себя пот и грязь после утруждающей работы.       Надеясь не встретиться со знакомыми людьми, Эрик ловко вилял между прохожими, уже замечая светло-синее море на горизонте. И, наконец выйдя из рынка на берег, покрытый короткими травинками, а ближе к воде усыпанный песком, альфа вдохнул морской воздух, чувствуя всей кожей прохладный ветерок с брызгами воды. Маленькие дети, возможно, что многие из них дети торговцев, резвились на берегу, зачерпывая в ладошки холодную воду и выплескивая ее на другого, бегая друг за другом босыми ногами по мокрому песку и оставляя на нем следы маленьких стоп, но мало кто хотел зайти дальше в воду, потому что они не умеют плавать, а рисковать жизнью такое себе развлечение, хоть они и дети.       Эрик продолжил путь, ступая по траве грузными шагами из-за тяжелых сапог на ногах. Ему не терпится скорее снять их и размять ступни. Альфа старался держаться подальше от бегающих детей, чтобы к нему ненароком не пристали с кучей вопросов, как иногда бывает. Сейчас он хочет оставить рой голосов позади, в городе, и посмотреть на горизонт, где далеко-далеко впереди видна земля. Острова. Если быть точнее, там находится Драконий остров, а за ним — Истернчестер, материк, который — по рассказам — втрое меньше Вестчестера. Однако, Истернчестер не так интересен, как Драконий остров. Говорят, что люди Истернчестера когда-то давным-давно поселились там, но некоторые легенды рассказывают о том, что это были не просто люди, и на втором материке они вообще не обитают.       Сам Драконий и остальные небольшие острова рядом находятся между Торговым и Священным морями и ближе ко второму материку. Шли годы, и Вестчестер узнал о семье Ксавьеров, о тех, кто жил на тех островах. И самое интересное то, что они владели драконами, которые, судя по неудачным поискам, были только на Истернчестере. Эрик был юн, когда Марко пришли на престол. В тот же год его родители и были убиты. Он думает, что это как-то связано.       Альфа глубоко вдохнул морской воздух, садясь на камень у берега и рассматривая кусочки торчащих у горизонта островов. Ему сложно поверить, что великие и старые Дома можно так просто уничтожить, как это сделали с Ксавьерами, Леншеррами, Этелхардами и Йенсенами… Власть можно потерять в любой момент, и если ты на политической арене, то должен быть не менее искусным игроком, чем все твои соперники, а даже быть лучше них. Все люди «свыше» плетут свою паутину заговоров и интриг, могут уничтожить Дом словом или войском. Каждый может быть убит внезапно. И Дом Эрика попался в эту паутину. Как бы он не хотел возродить Леншерров из ничего, он думает, что вряд ли сможет это сделать, потому что он недостаточно хорош в политических играх. Его растили как рыцаря, который отдает долг своей стране, но он все-таки учился у Себастьяна, который постоянно играет с богатыми лордами, балансируя между удавшимся планом и собственной смертью.       «Возможно, Танси сможет создать свой Дом», — вспомнил друга Эрик. Танси, словно паук, всегда двигается тише тени, часто подслушивает чужие разговоры, умеет манипулировать и заставлять людей делать то, что он хочет. Он опасен, и в таких случаях его руки всегда остаются чистыми.       Мысли вместе с ветром улетели вдаль, когда альфа услышал легкое завывание, больше похожее на пение. Повернув голову вправо, он увидел несколько людей в рясах с капюшонами, которые образовали круг, и, судя по всему, молились. Хотя Эрик в этом не уверен, он за все годы проживания в Золотых Берегах до сих пор не до конца знает о местной религии. Однако одежда здешних верующих более мирная и приветливая, нежели у последователей Оллариса. Белые, кое-где уже пожелтевшие от старости рясы с золотыми узорами, явно что-то означающие, по всей длине рукав не отталкивают, а будто бы наоборот манят. Но Леншерр уже имел печальный опыт с религией, поэтому верит только себе.       Зачерпнув воды в ладони, Эрик плеснул себе в лицо, размазывая небольшие пятна грязи по щекам и скулам. Холодная вода приятно стекала по коже, смешиваясь с каплями соленого пота. Альфа даже и думать уже забыл о том, что существуют ванны, которые могут позволить себе не все, включая самого Эрика, однако он был бы не против сам ее смастерить, раз уж это лето выдалось очень жарким. Некоторые считают, что зима будет очень холодной, поэтому теплая ванна тоже, кстати говоря, не помешает.       Наслаждение одиночеством прервал чей-то мокрый нос, настойчиво обнюхивающий руку альфы. Нахмурившись и опустив голову, Леншерр увидел рядом с собой маленькую собаку с влажной, спутавшейся шерстью. Он продолжил наблюдать за животным, надеясь, что оно само отойдет. — О Боги, — закатил глаза Эрик, аккуратно отталкивая рукой собаку, будто бы показывая, что ей — или ему — в другую сторону.       Никто не может предсказать, что могут сделать эти животные, поэтому больше всего сейчас Эрик не хотел получить укус, хоть маленьких, но наверняка острых и заразных клыков. Собака, отодвинутая правой рукой от левой, обошла Леншерра за спиной и принялась обнюхивать его бедро. Глубоко вдохнув и выдохнув, он посмотрел в сторону, где бегали дети, но их там уже не было, и собака явно не принадлежала им. Потому что если бы это было так, то они первым делом пошли искать своего питомца, ведь обычно дети ими дорожат.       Кажется, что сегодня ему не судьба отдохнуть в одиночестве, поэтому альфа решил вернуться обратно в кузницу, надеясь, что собака за ним не последует. Встав на ноги и прогнувшись в спине назад до приятного хруста, Эрик посмотрел на животное, крутившиеся у ноги. Хвост поднят и виляет в разные стороны. Леншерр в собаках не разбирается, но ему кажется, что это знак дружелюбия, иначе на его коже давно бы уже остался кровоточащий след клыков. Он пошел вперед, уже шагая по короткой траве, следя за приставшим, который радостно бежал за альфой. Возможно, что взгляд Эрика, когда он пошел по дороге между лавками, так и выражал просьбу о помощи. Он не слышит все звуки, окружающие его на рынке, почему-то он слышит только быстрый топот маленьких лапок и учащенное дыхание через рот из-за жары. — У тебя новый друг, Эрик? — усмехнувшись, спросил Деметрио, выглядывая из хижины. — Он все еще здесь? — обернулся Леншерр, смотря, как животное забегает под навес в тенек. — Где ты его нашел?       Деметрио присел на корточки, погладив собаку. Видимо, старик рад новому знакомству, нежели Эрик. — Ну, он просто пристал ко мне как магнит… или она, — альфа пожал плечами, — я не знаю. — Давай-ка посмотрим, кто ты, — обратился к животному Деметрио, поднимая его на руки.       Собака перестала дышать через рот, прервавшись на то, чтобы сглотнуть, а потом снова продолжила. Скорей всего это просто малыш, который потом может вымахать в несколько раз больше, но чтобы точно знать, им нужно узнать породу животного. Хотя вряд ли кто из продавцов сможет сказать это, разве что не тот, который продает свирепых собак лордам, однако он находиться в другой части города, насколько помнит Леншерр. — Это он, — заявил Деметрио, поставив собаку обратно на лапы. — Вижу, тебе нравится подбирать бездомных, — ухмыльнулся Эрик, наблюдая за тем, как животное деловито направилось обнюхивать все вещи под навесом. — Только если им нужна помощь.       Отрицательно мотая головой и улыбаясь, Леншерр отошел к маленькой табуретке, которой лет наверняка больше, чем самому Эрику, и сел на нее. Все важные заказы были сделаны, поэтому сейчас у него есть время, чтобы заняться своими делами, а именно клинком, который альфа делал на протяжении последних месяцев, когда было свободное время. И холодное оружие было почти готово, на рукоятке с обеих сторон красовалась акула, та же самая, что и на гербе Леншерров, а сама рукоятка не прямая, а слегка изогнутая, как бы напоминая волну.       Краем глаза Эрик заметил человека, подошедшего к их кузнице. Незнакомец одет в черную бархатную одежду с темно-изумрудными узорами. Альфа подумал о том, что ему наверняка жарко в таком костюме, однако, этот человек явно собирался показать, что он не один из грязных и вшивых жителей бедного района. — Лорд Савьер, здравствуйте, — спохватился Деметрио, увидев человека.       «Ах да, Савьеры», — вспомнил Эрик один из старейших Домов, отличавшийся своей высокомерностью, хотя Савьеры — одно из ответвлений Ксавьеров, но со временем они утратили не только внешность и кровь Истернчестерцов, но и характер.       Альфа перестал подслушивать разговор, узнав только самое главное: что лорд пришел за доспехами с символом своего Дома, а именно пилой, острой пилой, как и характер самих Савьеров. У них война? Эрик совершенно не в курсе событий, происходящих за пределами Золотых Берегов. Взяв в одну руку кинжал, до этого спрятанный в высоком сапоге, а во вторую — точильный камень продолговатой формы, Эрик принялся затачивать спуски клинка. Собака, изучающая все, что валяется на земле или хотя бы стоит на ней, услышала странный звук и подбежала к альфе, садясь напротив него и внимательно смотря за действиями человека. Это почему-то вызвало короткую улыбку у Леншерра.       Когда Савьер, получив нужное, ушел, Эрик спросил: — Что-то случилось?       Деметрио понял, что альфа имеет в виду военные доспехи. Вздохнув, он взял грязную тряпку, протирая невозможно потный лоб и шею, и ответил: — Насколько мне известно, у них конфликт с Броуди. — Думаешь, пила распилит собак? — нахмурившись, спросил Эрик, отвлекаясь от точки. — Я думаю, что у них равные шансы. Броуди давно не выигрывали сражений, Савьеры давно не конфликтовали так, чтобы все дошло до военных действий. Я бы не стал ставить ставки на кого-то из них, здесь все непредсказуемо, — усмехнулся Деметрио. — Что ж, я бы на месте Броуди не стал бы ввязываться в конфликт. Слишком много поражений, но самое яркое — это «Собачье бегство». Столько лет прошло, а никто не забыл. — Полагаю, вина того, что после этого позорного сражения все остальные битвы были провальными, лежит на Каллене. Он сам не разобрался в войне и учил этому своих детей и так далее, и так далее до наших дней. — Но ведь тогда и Ксавьеры не были искусными войнами, — напомнил альфа, еще больше хмурясь. — Вилмар — да, Галлен — нет. Будь бы Галлен слабым и глупым, то вряд ли стал десницей короля. Больше всего меня разочаровывают события, которые последовали после «Собачьего бегства». Ты, как тот, кого заставляли зубрить всю историю, наверняка знаешь их лучше меня, — вздохнул Деметрио, задумчиво рассматривая проходящих мимо кузницы людей. — Конечно. — Даже не представляю, каково это, держать на руках младшего брата, умирающего от предательской стрелы в спине, — кузнец произнес это тихо, закусив нижнюю губу.       Что-то старое больно колыхнулось в сердце, разносясь волнами по всей груди. Он хотел бы вернуться назад, когда был ребенком, и его семья была жива. Когда не было смертельных угроз. Эти воспоминания все еще живут в его душе, в то время как те, что альфа получил после смерти родителей, давно поблекли. — Наша история полна жестокости. Знатные и незнатные, виновные и невиновные гибнут каждый день. К сожалению, мы никогда не сможем это остановить, — сказал Деметрио, уголки его губ скорбно опустились. — То, что было, останется навсегда в прошлом, поэтому нам стоит подумать о тех, кто сейчас рядом с нами.       Деметрио, вздохнув, вошел в хижину, принимаясь за свои дела и оставляя Эрика наедине с мыслями.       В этот момент Леншерр осознал, что у него не осталось никого, кем он может дорожить. Его родители мертвы, его друг опасен для всех вокруг, а больше-то у него никого и не было. Возможно, стоит найти друзей, стоит найти бету или омегу, с которой можно будет делить постель… Однако, вопрос в том, хочет ли этого он сам и нужно ли это ему? Мысль о большом окружении кажется альфе чем-то невозможным и обременяющим. У него есть один друг и это Деметрио, которому он обязан жизнью.       Размышление было прервано короткими лапками собаки, которая встала на задние лапы, опираясь передними о колено альфы. Эрик не знает, миф ли то, что животные чувствуют настроение людей, но сейчас собака, явно почувствовав дух двух людей, решила приободрить нового хозяина. День близиться к концу, но собака все еще здесь; он не ушел к своему хозяину — если он был — или к своей семье — если она у него была — а это значит, что животное до встречи с кузнецом вряд ли кому-то принадлежало. Выставить на улицу обратно Эрик его не может, потому что это создание выглядит слишком невинно, тем более в таком большом городе он наверняка не продержится в одиночку. Скорей всего, его очень быстро может настигнуть смерть от рук изголодавшегося бездомного или в драке с более сильной собакой. Леншерр, конечно, был хладнокровным убийцей в Железной Армии, но убивать людей и убивать невинных щенков — совершенно разные вещи. Эрик пока что не настолько монстр. — Отныне и навсегда для меня ты — Магнит, — сказал альфа собаке, у которой только что появилось имя.       Радостно завиляв хвостом, Магнит тоненько тявкнул, кажется, одобряя. Улыбнувшись уголком губ, Эрик погладил животное по мохнатой голове. — Эрик Леншерр? — позвал до ужаса знакомый голос, но, не взглянув на пришельца, альфа ни за что бы ни вспомнил обладателя грубого баса.       В который раз за день нахмурившись, Эрик повернул голову в сторону пришедшего человека. Он незаметно убрал клинок обратно в ботинок, а Магнит сел на землю, подозрительно наблюдая за незнакомцем. — Да, это ты. Сколько лет, сколько зим? — Азазель? — озадаченно спросил Эрик, вставая на ноги и подходя к старому знакомому. — Что ты здесь делаешь?       Он выглядел точно так же, как и четыре года назад. Все те же черные волосы по плечи, все тот же шрам на целую половину лица, полученный в сражении со Старками. Но сейчас вместо доспехов с черной розой на нем надета приличная дорогая одежда, как и у любого элитного рыцаря армии. — Ну, надо же в кой-то веки выехать из Железной Стены и проветриться, — ухмыльнулся — хотя скорее оскалился — Азазель. — Врешь.       Просто так у Азазеля никогда ничего никогда не бывало, это Эрик помнит точно. Чтобы куда-то выехать, даже в деревню при Черных Лесах около Железной Стены, ему нужна важная причина, например, обход граждан и смотр за соблюдением порядка и законов жителями.       Хитро прищурившись, рыцарь посмотрел на альфу, улыбаясь одним уголком губ. — Марко пригласил меня возглавить отряд в Церебро. Ты же знаешь, что там уже давно нет управляющего, да и тем более, что это самый маленький из Шести Величайших городов. Мало ли, что там люди творят, пора бы уже приструнить теплокровных, — сказал Аз, его улыбка приобрела оттенок опасности.       Эрик недоверчиво поднял брови и ответил: — Почему-то этому маленькому городу, в отличие от других, удавалось свергать марионеток Марко. — Мы не марионетки, Эрик, — обиделся Азазель, поджав губы. — Откуда ты узнал, что я здесь? — резко спросил Леншерр, по привычке внимательно следя за движениями рыцаря. — У меня свои паучки. — И ты туда же? — раздраженно выдохнул альфа. — Между прочим, — ловко сменил тему Азазель, — без тебя нам всем довольно трудно. Ты ведь раньше был главнокомандующим нашим войском, а теперь это я. Как ты вообще мог почти шесть лет этим заниматься? — Выбора другого не было. И если ты отправляешься в Церебро, то кто теперь главнокомандующий на Железной Стене? Танси? — Ну уж нет, это Квестед. Танси вместе с Шоу отправился в Дикие Леса, поэтому их не будет еще некоторое время, и слава всем Богам, — усмехнулся Азазель.       Ему никогда не нравился Танси, вообще почти все, кто с ним разговаривал больше минуты, чувствовали опасность этого человека. Разве что тупые омеги этого не осознавали, подлизываясь к рыцарю, который с легкостью выслушивал их тайны, а потом доводил до слез, используя все их откровения против них же самих.  — Знаешь, у меня еще много новостей, которые… могут прийти тебе по душе, — серьезно сказал рыцарь.       Эрик стиснул челюсти, прекрасно понимая о ком и о чем эти новости. Что-то странное вспыхнуло в груди, так и говоря, что он может вот-вот упустить то, о чем думал еще с самого детства. Тихо и глубоко вдохнув, он почувствовал, как быстро забилось сердце, словно оно само пыталось поймать шанс, который Эрик ловил всю жизнь. И не поймать его сейчас было бы самым большим преступлением, совершенным за всю его никчемную жизнь. — Давай-ка пройдемся, — предложил Эрик, быстро отходя к хижине и забирая оттуда, попутно быстро сказав Деметрио, что он исчезнет на время, пожелтевшую от старости рубашку.       Азазель одобрительно смотрел на бывшего рыцаря, вспоминая, как когда-то вместе были в Железной Армии. Кажется, что это было так давно, но прошло всего лишь ничего.       На ходу надевая рубашку через голову, Эрик заметил, что Магнит хотел было пойти за ним, но альфа быстро подхватил щенка на руки, занося в хижину. Мало ли он увяжется за Эриком и заблудится среди чужих ног, снова потерявшись.       Они вышли на узкую дорогу между лавками, в которых продавали одежду и посуду, а затем рынок сменился жилыми невысокими домами, из которых выглядывали жители, а вместо сухой земли под ногами появилась неаккуратно уложенная брусчатка. Небо приобрело сиреневый оттенок заката, а ближе к горизонту, ближе к морю, таял теплый оранжевый свет солнца. Кажется, что «солнечный» город не собирается прекращать жизнь с уходом главного источника света и тепла. В окнах домов на подоконниках ставили свечи, даря чуточку света улице и себе. Лозы обильно поросли на стенах домов, под крышей и даже на окнах, кое-где среди зеленой листвы можно найти ветку сине-фиолетового винограда, ради которого люди и стараются не убивать растение, которое будто захватило некоторые дома.       Эрик отступил влево, пропуская двух бегущих и смеющихся детей. Они свернули направо, на более широкую, но короткую улицу, в конце которой ярко освещали бело-желтый камень домов свечи; оттуда были слышны голоса, похожие на пение, и игра на инструменте, название которого Эрик не знает. Вдобавок к пению слышался топот ног не одного и не двух людей. Азазель заинтересованно, но аккуратно пошел вперед, вслушиваясь в слова песни. Возможно, он уже слышал подобную в каком-то трактире, но здесь, в Золотых Берегах, она звучит иначе, чем на Железной Стене. — «Соберите солдат, наследника, чтобы обложить…» — Ого, — удивленно выдохнул Азазель, когда они почти подошли к месту, откуда доносились все звуки.       На длинном — скорее всего барном — стуле сидит худой парень в выцветшей зеленой рубашке, выпущенной из обычных светло-коричневых штанов, подпевая и увлеченно перебирая струны на неизвестном инструменте. Посередине улицы собрались женщины и мужчины, мальчики и девочки, стоя кто с кем, двигаясь всем телом, плавно виляя между другими парами людей. — «Посмотри на небо, где будет показан знак…»       Люди стали двигаться медленнее, когда парень начал завывать, но по мере увеличения музыки и его пения жители начинали двигаться быстрее и быстрее, вскоре сами подпевая. Теплый свет свечей попадал на кожу омег, подчеркивая мягкость лица и предплечий, попадал и на альф, показывая огрубевшие руки и, чаще всего, сильные скулы. Однако, не принюхавшись, вряд ли можно различить альфа это или омега, а может быть и бета, потому что внешний вид, чаще всего, обманчив. — Не думал, что тут такое может происходить, — заявил Азазель, вместе с Эриком наблюдая со стороны за танцами.       Эрик немного хищно улыбнулся уголком губ. — Это совершенно другие люди, Азазель. — Теперь я понимаю, насколько разные у нас культуры, — сказал рыцарь, даже не взглянув на Леншерра.       Альфа поднял одну бровь, вопросительно смотря на него, как бы спрашивая, серьезно ли он говорит. Когда они все вместе учили историю, то им четко и ясно дали понять, что в каждом городе своя религия, своя культура, своя жизнь. Но, видимо, некоторые не воспринимали это всерьез или не верили, пока не увидели собственными глазами.       Местный музыкант заиграл уже какую-то другую музыку, вновь до боли знакомую, но в другой манере, более дружелюбной. Люди легко заскакали, держась под руку со своими партнерами, постоянно меняясь местами, кружась в разные стороны. Маленькие дети, до этого внимательно следившие за взрослыми и хлопая в ладоши, засмеялись и решили присоединиться, хватая за руку друзей и, может быть, свою пару. Эрик сомневается, что в таком юном возрасте можно найти свою любовь, хотя, возможно, что это просто ему не повезло. — «Это ты посередине огня и угля?»       К парню на барном стуле присоединилась молодая девушка с длинными золотистыми волосами в легком желтом платье с узорами, напоминающими цветы. Кажется, она далеко не жительница этого района, слишком уж прилично и ухоженно выглядит. Но кого волнует, кто она и что здесь делает? Самое главное, что сейчас она здесь и именно она поет, так легко, словно листик, который несет ветер. Вскоре стал слышен и голос парня, поглядывающего искоса на рядом сидящую девушку, в то время как люди вокруг подхватили текст, напевая его и запыхаясь из-за быстрых танцев. — «Он бросил кавалерию, как гравийные раковины…»       Мелодия начала затихать, настраиваясь на тихий и слегка грустный лад. Люди замедлили свои движения, обнимая талии, шеи и плечи своих партнеров. — «Где ваш наездник?»       Эрик редко выходил из кузницы, будучи занятым заказами, поэтому он очень давно не заставал подобных сцен на улицах, и, скорей всего, они тут происходили часто, и самое главное, что людям это нравится. Альфа бесшумно вздохнул, чувствуя быстрое биение сердца. Он еще никогда не был настолько сильно поражен в положительном смысле. Наверное, что-то подобное есть и в тавернах Железной Стены, куда Эрик не часто заходил, но он надеется, что последователи Оллариса осквернили еще не все частички теплого света в одном из Шести Великих городов. — «Мы будем жить. Мы будем жить. Мы будем жить»