You are my sunshine, my only sunshine You make me happy when skies are gray You'll never know dear, how much I love you Please don't take my sunshine away.
—Астрид! О, Астрид, прошу тебя, стой! — Валка догоняет девушку, берёт её за руку, пытается остановить. Та, пусть и не без сопротивления, замирает, смотрит в густую траву перед собой, пытается унять дрожь. —Ты же знаешь, что насилием ты его не исправишь. Ну, и зачем же тогда так бесполезно махать топором? — женщина улыбается, мягко кладёт ладони на девичьи плечи, поворачивая к себе. Хофферсон поднимает злой взгляд, но смотря на неё — быстро отмирает, её глаза наполняются грустью и тоской. —В который раз убеждаюсь, что у Сморкалы просто нет мозгов, чтобы обдумывать, что он говорит! — зло говорит девушка, морщит нос, будто бы почуяла что-то отвратительное. Смотрит на Валку ещё раз, в конечном итоге просто обнимая её. —Его нет 17 дней. —Я знаю, милая... Я знаю... — женщина гладит невестку по голове, смотрит на лес, что остался позади. В лучах закатного солнца это место было неописуемо красиво. Но... некоторых здесь не хватало. А потому даже не смотря на столь шедевральные виды — царила тоска. —Как он может вообще думать, что Иккинг мёртв?! — Астрид слишком неожиданно выпутывается из её объятий, потому женщине остается лишь сильнее сжать свой посох, посмотреть на его край. Она слегка удлинила его. Не могла смирится с мыслью, что виновата в этом. Что не дотянула. Не спасла. Глаза закрываются сами собой, а сердце сжимает от боли. Она всего год назад потеряла мужа, а теперь... ей не хотелось говорить девушке, что и сама, бывает, задумывается: А не мёртв ли её сын?.. Они нашли лишь его маску, часть плечевого доспеха. И больше ничего. И порой в её голову забредала мысль о том, что кислота могла... Нет. Так нельзя. —Валка... — голос рядом выводит из транса, а потому мать тут же поднимает взгляд, ищет источник звуков. Астрид стоит рядом, сжимает её руку, смотрит слишком серьёзно, для двадцатидвухлетней девушки, —Ты не виновата, мы обсуждали это, — она слегка качает головой. Женщина лишь вздыхает, смотрит уже за собой, на скалу и океан под ней. Как бы ей хотелось верить, что она не виновата. Но винить себя — перестать не может, как бы не старалась. —Я... я помню этот разговор, Астрид. Но, увы, пока мы не найдём его... —Мы найдём! — голос такой, который не терпит каких-либо пререканий. Валка даже приулыбается. У её сына хорошая кандидатура девушки, чтобы прожить с ней и в горести и в радости. Она будет с ним рядом. Неожиданно из леса вываливается Сморкала, а за ним и близнецы, которые продолжают его толкать с крайне недовольными лицами. Хофферсон хмурится, складывает руки на груди, смотря на это безобразие. Женщина же, от греха подальше, встаёт чуть поодаль. Идут разговаривать явно не с ней. —О-о-о-окей! Я признаюсь, что был не прав, Астрид! — с крайней неохотой говорит парень, морщится от своих же слов, после чего кланяется, так почтительно, как может. У него не выходит. —Не убедительно, — комментирует Задирака, даёт пинка под зад непутёвому "извиняльщику", после чего складывает руки на груди, смотря на сестру, которая, по всей видимости, тоже не была довольно актёрским мастерством наездника Ужасного Чудовища. —Надо с чувством, баран, — объясняет Забияка, активно жестикулируя руками, явно пытаясь донести до тупого Йоргенсона, как именно извиняться перед леди. —О-о-о, Боги! Я сдаюсь, разойдитесь! — сам же парень распихивает близнецов в разные стороны. Те, явно смекнув что к чему, немедленно опережают наездника, что с гордым видом пытался удрать, взявшись за руки и не давая тому пройти. —Мы договаривались, Йоргенсон! —А я передумал! Торстоны! — он опять пытается их обогнуть. Валка смотрит на это с лёгкой улыбкой. Дурачества этих троих не закончатся видимо, никогда. Неожиданно из кустов вываливается и Рыбьеног, на которого Сморкала и наваливается, падая назад и мотая головой. —Рыбьеног! Хель тебя возьми! — выругался парень, пытаясь подняться на ноги. Ингерман протягивает ему руку, но понимает, что тот даже не воспримет помощь, потому обходит его и направляется к девушке. Близнецы, встретив сопротивление, навалились на друга, после чего утащили обратно в деревню через кусты. У них будет второй разговор. —Астрид! Хедер ответила! Написала, что будет тут уже через три дня! Только что прилетела Жуткая Жуть!! — он разулыбался, как бы говоря тем самым, что новость уж слишком хороша, чтобы быть правдой. Хофферсон и правда удивляется, но тут же улыбается. Боги! Как же давно она не видела подругу. Слишком... наверное, прошло около трёх лет, как они виделись в последний раз, перед её отплытием на остров берсерков? —Это очень хорошая новость. А от разведчиков есть какие-то...? — глядя на Ингермана она даже не пыталась продолжить предложение. Всё было понятно, по его тут же погрустневшему лицу и поджатым губам. Ничего они не нашли в ближайших островах. Никакого намёка на флот Гриммеля и, ох, тем более, его самого. А значит и Иккинга... —Нужно продолжать искать, — подаёт голос Валка, решительно смотря на ребят.***
Эта ночь темная, из-за туч совсем не видно звёзд и луны. Снег или дождь не собираются проливаться сегодня. Лишь ветер, немного колючий, но всё ещё достаточно теплый. Зима на Олухе длилась большую часть года, поэтому многих здесь удивлял тот факт, что всё ещё зелёное, а сугробов как не было, так и нет. Девушка сжимает руки, сидя на самом краю утёса, глазами прочёсывая горизонт. Она сильно скучает по нему. Так сильно, что сжимается сердце. Её лучший друг сейчас находится где-то там. И только Боги знают, что же с ним происходит. О самом страшном не хочется даже думать. Нет, она скорее поверит в то, что вода начнёт течь вверх, чем в то, что он мёртв. Блондинка качает головой, прижимает к себе колени, утыкается в них лбом. —Я тебя найду. Найду, даже если ты на краю света. Даже если придётся побывать в Подземном Мире. Даже если будет очень тяжело. Найду. Найду. Найду!***
—О-о-о-о, Астрид! Я так давно тебя не видела! Сколько лет, сколько зим? — Хедер первая слезает с дракона и бежит к подруге. Хофферсон же, не спавши уже вторые сутки, только открывает руки для объятий, прижимая к себе девушку слегка ослабшими руками. Это не ускользает от берсерка, потому она сразу же старается перевести всё в шутку. Она знает причину. —О, это что, ты все навыки растеряла? Спорим я теперь точно побью тебя в соревновании! — брюнетка улыбается так открыто и широко, что невольно заряжается и сама Астрид. Уголки губ совсем слегка тянутся вверх, но этого хватает, чтобы осчастливить Хедер на некоторое время. Хватает, чтобы улыбнулась подошедшая Валка. Она впервые видела девушку, а потому желала с ней познакомится. По рассказам Рыбьенога она была слишком прекрасной, чтобы быть правдой. —Нет вестей? Мне жаль, что мы задержались на целых два дня! Жуткой Жути не было, чтобы отправить вам послание о задержке. Набрели на пару кораблей охотников, прошлось отбиваться, а там и сам корабль чинить. Извини, — тут же рассказала Хедер, взяла Астрид за руки, совсем слегка их сжимая, смотря глазами полными раскаяния. Но после бойко добавляет: —Они пищали, как девчонки! Ты бы видела, как Роза Ветров разнесла их в клочья! —О-о-о, я представляю. Зная ваш стиль боя, — девушки смеются, затихают, опять обнимаясь. После знакомятся с Валкой, идут в деревню, поднимая некоторых людей на скалу, потом лодку. Разговоры идут самые разные, но все избегают одной темы — Иккинга. Обе понимают, что вскоре эта тема затронется и они обсудят всё, что должны, из-за чего тут сама Хедер. Но они так сильно избегают этого, будто парень прямо сейчас со счастливой улыбкой должен выглянуть из-за рабочего стола, сделать какой-нибудь неуклюжий жест, а Беззубик с не менее счастливым видом навалится на девушку. Хедер сильно пугает тишина и отсутствие Хэддока и его дракона. Так пугает, что она прижимает руки к груди. Это совсем не та атмосфера, что царила на Олухе. Совсем не та... Они проходят в почти достроенный дом, быстро опрокидывают в себя отвар, и лишь после этого заводят неприятную тему. —И вот... прошло двадцать два дня, Хедер... мне так страшно. Я не признаюсь никому, веду себя столь бойко. А ты ведь понимаешь, как я за него переживаю. Ну, вот, что... что его останавливает? Даже если он в плену, я не поверю, что за все это время он не нашёл бы лазейки... — объясняет Хофферсон уже после основных деталей. Они идут к мысу вдвоём, как в старые добрые времена. Лишь недалеко летают их драконы, резвясь и не понимая человеческих проблем. Хотя драконы всё ещё немного волнуются из-за отсутствия их вожака. —Астрид, я уверена, что он в порядке. Он не дал бы себя в обиду! — она улыбается, опережает подругу, встает перед ней, пытается успокоить, опять взяв за руки. Сама наездница лишь на мгновение кидает взгляд на лицо напротив, тупит взгляд куда-то вниз, на траву, качает головой. —Я чувствую себя такой виноватой!.. Я слышала уже от шестерых, что возможно мы совершенно напрасно продолжаем поиски! Что возможно он... о, Один, Хедер, мне даже произносить это страшно! — она утыкается лбом в чужое плечо, сжимает глаза так сильно, что становится больно и появляется шум в ушах. Как же она устала... Подруга понимающе проводит по её голове, обнимает за плечи. Она и представить не могла, что такое когда-либо случится. Что когда-нибудь Иккинг вот так пропадёт, будто его здесь и не было. Что когда-нибудь Астрид будет в таком состоянии, которое никогда бы не показала в другой ситуации. Ей страшно тоже. За всех. Они лишились второго вождя, защиты в виде Ночной Фурии, лишились друга, а кое-кто сына и всё же... Хофферсон казалась ей чем-то вроде скалы. Она держалась так сильно, когда нужно было доказывать свою правоту. Она опять восхищается этой девушкой, как три года назад. —Но ты не виновата, сама знаешь! —Я могла отговорить его лететь туда! Я могла предотвратить это с самого начала! —Не могла. Ты же знаешь его! Если бы вы отказались, он полетел бы один. Брось, Астрид. Нечего сейчас вот так горевать по прошедшему! Мы найдём его вместе. Найдём, вернём и ты, как обычно, отругаешь его, а потом мы построим новый Олух, лучше прежнего. Согласна? Смотря в чужие глаза, Хофферсон почти плачет. Ей хватает сил лишь на "Согласна", прежде, чем она проваливается в забвение.***
Ночь светлая. Видны все известные ей созвездия. И луна. Такая большая-большая. Отражается в спокойном океане столь отчётливо. Что кажется, будто бы эта простая картинка в книжке. А не вид с их нового дома. Валка лишь стоит, оперевшись на свой посох и смотрит вдаль. Новая знакомая ей понравилась. Она слышала о ней раньше и от сына, только теперь познакомилась. Хорошая девушка, ничего не скажешь. Женщина лишь думала о том, чтобы она помогла. Помогла найти того, по которому ныло сердце. Её и так не было слишком долго в его жизни. А сейчас он нуждается в ком-то, кто ему поможет. Хотелось бы, чтобы это была мать. Она надевает на себя шлем, с помощью крыла забирается на Грозокрыла, и взмывает с ним в небо. —Я найду тебя, как ты когда-то нашёл меня. Найду, даже если придётся преодолеть тысячи миль. Найду, даже если придётся несладко. Найду, даже если придётся пойти на жертву. Найду. Обязательно найду. Эпиграф: You Are My Sunshine (COVER) — The Phantoms