Потерялись мы с тобой между небом и землей, Говорят, что в жизни все решено. Разминулись в снежной мгле, но сегодня снилось мне: Что лежит твоя дорога домой.
Сорок один день — слишком большой срок. Слишком жестоко. Ни один человек из деревни уже не верит в его сохранность. Не верит, что он может быть жив где-то там, далеко. Конечно же, кроме Валки и Хедер. Эти две особы помогали ей. Единственные. Даже их друзья начинали утрачивать веру, реже вылетали с ними на поиски, занимаясь больше обустройством новой деревни. Астрид сжимает кулаки, сидя на кровати и смотря на горящий факел. Ей хотелось уснуть обратно. Во сне он вернулся обратно, говоря, что чуть-чуть задержался. Хофферсон еле сдерживает в себе плач, когда вспоминает этот момент, из-за которого во сне была так счастлива. Порой даже в её голову заползала мысль, что он мёртв, но... нет, она не поверит в это, пока ей кто-то не даст стопроцентное доказательство — его тело. Девушка поднимается, накидывает на себя броню. Прямо с порога зовёт Громгильду, которая подлетает спустя секунды три, часто моргая. Всё-таки довольно рано. Но она не может ждать сложа руки. Залезает в седло, пара взмахов крыльями, и они уже на достаточной высоте, чтобы лететь дальше. Захватывают так же рано проснувшуюся Хедер, и летят куда-то на юг. Они охватили достаточно большую территорию, нарисовали новые карты. Но, о Боги, как же этого было мало, по сравнению с картой Хэддока. Астрид дрожащими руками достаёт его подзорную трубу, настраивает резкость. Следующий остров на их пути... "Пожалуйста"...***
—Астрид, Хедер! — Валке они дали своеобразный выходной сегодня. Обычно мать вождя работала дольше, чем они, доводя себя почти до обморока. Просила будить её на заре, когда они собирались охватывать новую территорию. Но сегодня женщину не будили и не трогали, а потому она осталась на острове, проснувшись слишком поздно, чтобы догонять наездниц. Обе девушки лишь покачали головами, говоря тем самым, что ни следа парня они не нашли. Повисло длительное молчание, сравниваемое с натянутой струной, которая издавала громкий, но низкий звук. —Надо продолжить поиски. Вы летали на юг? Я пожалуй!... —Нет! — женщина уже было дёрнулась в сторону дома, чтобы собраться, но её останавливают за руку. Она оборачивается на Хофферсон, та часто моргает, смотрит на траву под ногами, отпуская чужую руку. —Не надо... его нет и в том районе. Его нигде нет. —Неужели даже ты сдалась?! — с ужасом произносит берсерк, тут же встряхивая блондинку за плечи, —Неужели не понимаешь, что если даже ты поверишь в то, что его нет, то всё кончено? — заглядывает в голубые глаза напротив, ищет в них ту боевую, но потухшую, искорку веры, надежды и отваги. Увы, но там было пусто. Астрид сжимает губы в плотную линию и отводит взгляд, не вынося той боли, что она видит в глазах уже подруги. —Я просто устала... завтра, как обы... Неожиданно из кустов вываливается Сморкала. Возбуждённый, красный, и не понятно, рад ли он или в полнейшей панике. Парень поправляет на голове шлем, пытается как-то жестикулировать, но у Хофферсон не хватает на это сил, потому та жестом призывает его к спокойствию. —Ближе к сути, одним предложением с парой слов. —А... э... ну... Он вернулся. Этих слов хватает, чтобы дать ей сил. Дать сил на то, чтобы сбить с ног наездника, чтобы сорваться на быстрый-быстрый бег, чтобы её лицо за долгое время озарила счастливая улыбка. Она поклялась, что если эта такая шутка, то она свернёт Йоргенсону шею. Но стоит ей добежать до кромки леса и увидеть Хэддока, как она практически обмякает. Плевака оказывается как раз кстати, подпирая ослабевшее тело булавой. Она не понимает, но что-то в нём изменилось. Иккинг стоит, сложив руки за спиной, слишком серьёзный, холодный, смотрящий не то на людей, не то сквозь них. Он не в своей броне, моргает так медленно, будто бы лениво. С ним что-то не так. Она явно чувствует это. И не одна. Валка, подбегающая вместе с Хедер и Сморкалой, тоже это чувствуют. Но первый шаг делает всё же мать. Подходит к Хэддоку ближе, протягивает руки к нему, пытается выдавить из себя улыбку. Прикасается к чуть колючей щеке, проводит по ней большим пальцем, улыбается уже открыто, когда сын слегка прикрывает глаза, отзываясь на ласку, склоняет голову вбок, сам пытается улыбнуться. Знала бы она, насколько он рад этому мгновению. —У-у-у. Воссоединение с семьёй, это так трогательно, — Валка сжимает зубы почти до скрежета, подхватывает посох в мгновение ока. Гриммелю она не простит столь долгое отсутствие сына. Ни за что не простит. Астрид так же отмирает, впрочем, как и все остальные. Но следующие действия заставляют их замереть. Женщина, уже замахнувшаяся на стоящего позади Хэддока охотника, была прервана. Трость схватил Иккинг, выворачивая его из рук шокированной матери и откидывая в сторону. Она отходит от него назад. Иккинг, её сын, опора, только что не дал ей... Встаёт опять ровно, складывает руки за спиной, довольно решительно смотря на остальных, тем самым давая понять, что он повторит подобное. Гриммель позади него аплодирует, лениво, негромко, но его хорошо слышно в возникшей тишине. —Вот это поворот сюжета! — было видно, как тот издевается. Хофферсон была готова отправить топор в полёт сразу же. Единственное, что её останавливало, так это Иккинг на пути к шее ненавистного ей человека. Она не могла уложить это действие в голове. Как же... так? —Иккинг, мне кажется, что они не совсем понимают, что мы решительно настроены, — мужчина подходит, кладёт локоть на его макушку, оглядывает толпу викингов вокруг. Он мог бы поклясться, что они бы разорвали его в клочья, если бы не сдерживающий фактор в виде их вождя рядом. Последний же достаёт из-за спины инферно левой рукой, но пока не зажигает его. Йоргенсон от шока даже делает шаг назад. Он поднимет на них оружие, что создавал для их защиты? Наездник не верил в это. Несмотря на постоянные насмешки, подколы, разговоры о номере два... он всегда думал, что именно Иккинг будет защищать их в любой ситуации. А теперь... это они должны защищаться от него?.. —Да, так лучше. Думаю, что лучше ты им скажешь о цели нашего визита. Ты же здесь, вождь, — Иккинг незаметно сглатывает, буквально проклиная этого человека. Но с виду он спокоен, сдерживается, но спустя мгновение хмыкает и усмехается. Знали бы окружающие, сколь сложно ему было сдерживать в себе боль от его действий. Единственное, что его удерживало от паники и истерики, так это приказ. Парень направляет вспыхнувший меч на толпу, говоря с иголочками в голосе, строго, холодно. —Я пришёл за драконами. И вы отдадите всех до единого. Его слова подвергают их всех в шок. Астрид опускает оружие, качает головой, пытаясь уловить в его голосе, мимике, в жестах хотя бы что-то, что говорило бы ей о неправдивости каждого сказанного слова. Но её друг выглядел не то, что холодным. Он был непробиваемым, словно ледник. В свете заходящего солнца и огня его Инферно с этими ледяными глазами и ядовитой усмешкой он выглядел почти пугающе. Это не тот, кому она была готова отдать сердце. Точно не он. —Иккинг, скажи, что ты шутишь... — Хедер подаёт голос, делает два шага к парню, останавливается, когда оружие направляется на неё. Внезапно в ней рождается подозрение, перерастающее в факт. Он не шутит. Он говорит абсолютно серьёзно... Они так долго искали его ради!.. Ради того, чтобы он просто предал их? Да тут точно что-то не чисто. Она слишком хорошо знала Иккинга, чтобы просто так поверить в то, что этот человек вот так просто отдаст драконов на растерзание охотникам. —Повторяю. Я пришёл за драконами. Внизу стоит флот, куда вам надо приказать им спустится, — Иккинг говорит будто не своим голосом. Астрид думает, что он ядовит. Выплёвывает эти слова так легко, убирает Инферно на пояс, будто бы демонстрируя, что в любой момент воспользуется им, если потребуется. Позади же стоит Гриммель. Он так доволен, что улыбается широко и открыто, ерошит парня по волосам. —Уоу, мне кажется, мы с тобой забыли самую главную новость для них. —Ты прав, — Хэддок прикрывает глаза, и в сердце Валки что-то столь сильно болезненно сжалось от следующих слов, что она падает на колени. Астрид же не может сдержать слёз, которые в две дорожки текут по её щекам, —Вождя драконов можете не ждать — он мёртв. Неделю назад назад найден и убит. Мной. Хедер качает головой, открыв глаза и рот, говорит частое "Нет-нет-нет", никак не может поверить в эти слова. Но когда в доказательство Иккинг бросает им в ноги рецепторы с головы ночной фурии, то сомнения сами по себе пропадают. Астрид тоже не может удержать себя на ногах, её вновь хватает Плевака, что и сам, открыв рот от шока, пытается держать себя в руках. Гриммель складывает руки на груди, ожидая, пока спадёт общий шок, а сам Хэддок, столь наглый и холодный, продолжит заготовленную речь. Спустя минуту Астрид решается. Свист разносится в тишине оглушительно громко. И Иккинг знает, что он значит. Он, собирая всю силу в кулаки, что у него осталась, выхватывает арбалет из-за спины, стреляя в Громгильду ампулой с ядом. Дракон врезается в землю, проехавшись по ней и замирая. Хофферсон кричит и бежит к рептилии, пытается понять что с ней, пока Хэддок перезаряжает своё оружие. —Я не шучу, Астрид. Я заберу их всех до одного.***
All by myself, Don't wanna be, All by myself, Anymore... На корабле он даёт себе волю, выплёскивая все эмоции. Ломает ведро протезом, прорезает бочку с рыбой мечом, бросает арбалет на другую часть корабля, стараясь сломать ударом. Слёзы застилают взгляд, не дают нормально видеть мир. Иккинг, испытывая это чувство с новой силой, вспоминает слова, что вызвали его. Заставляет ненавидеть себя за слабость и беспомощность. Но ничего не может с собой поделать... Лишь чувствует, как ему... приятно произошедшее. Ему понравилось. И это так неправильно, что вызывает в его голове диссонанс. "—И я не думал, что это работает, но... Испытай удовольствие, от этого предательства". —Чё-о-о-орт тебя возьми! — произносит Иккинг, в сердцах ударяя по борту корабля кулаками, до ссадин на пальцах, в которые тут же попадают занозы, но ему настолько плевать на это… —Ты злишься слишком громко. Правда… смотря на что злишься, верно? — Гриммель усмехается, спускаясь со своего устройства прямо на борт этого судна. Позади него стоят множество клеток, смотря на которые Хэддок испытывает что-то сродни триумфа. От этого ему самому так тошно, что он пытается вымещать это в злость. —Всё ведь получилось. Где твоя радость? — охотник усмехается так ядовито, что парень тут же отворачивается, не в силах терпеть эту насмешку, что повисла в воздухе. Но после того, как он чувствует чужие пальцы на плече, призывающие его повернуться обратно, он вновь поднимает взгляд в, как ему казалось, злые голубые глаза. —Я не услышал ответа, мне кажется. —Я испытываю радость и триумф. Этого хотели услышать? Не хватает вам того, что я этого испытываю, так хотите и в словестной форме? — юноша хмурится, смотря на изменения в чужом лице. Едкая усмешка плавно перетекает в ясную улыбку, а рука ерошит каштановые волосы столь мягко, что Хэддока парализует на пару секунд. Злость перерастает в удивление, а после и в какие-то приятные ощущения где-то под желудком. —Перестаньте… —Тебе же нравится то, что я делаю. Надо сделать галочку, что это тоже работает. —Работает что? — Иккинг слегка прикрывает глаза, смотрит куда-то в грудь Гриммеля, удерживая себя в вертикальном положении с очень большим трудом. Пришла расслабленность во всём теле разом. —Приказы, само собой, — слегка пожимает плечами, убирает руку, с радостью отмечая, как парень напротив слегка подаётся вперёд, как бы тянется за ускользающей лаской. И вправду, совсем как верная зверушка. —Ну, да, конечно. Что же ещё… Какие? — парень слегка паникует, опять хмурится. Что он приказал? Что?.. —Хм… Ну, если это работает, то применим ещё раз. Просто сказал тебе испытывать удовольствие от поглаживаний, потом сказал забыть слова, но выполнять указания. Как видишь — работает на все 200%, — Хэддока опять почти парализует, но вскоре начинает мелко потряхивать. Этот человек теперь может управлять не только его телом… так теперь и эмоциями, чувствами, памятью. От осознания он отходит на пару шагов назад, врезается спиной в мачту, хватаясь за голову руками. Ему ведь правда было приятно. Приятно… Это работает. И он, Боги, может приказать ему что-то, а он даже не вспомнит об этом! Всё тело вмиг охватывает паника, слегка дрожит. Нет-нет-нет, он не хочет испытывать ничего приятного, исполняя чужие приказания. —Какая же у тебя бурная реакция. Много думаешь на этот счёт, — слегка хмыкнув, охотник опять указывает рядом, запускает пальцы в волосы, наблюдая, как тело юноши перестаёт дрожать, пытается сопротивляться приятным ощущениям. —Хм. Всё-таки знать тебе об этом не надо. Легче наблюдать, как ты сам идёшь за лаской. —Нет-нет! Оставьте мне хотя бы память! — Иккинг кричит, цепляется руками за воротник брони Гриммеля, смотрит, как тот искажает рот в усмешке. —Попроси ещё. Хэддок нервно сглатывает. Он хочет оставить себе хотя бы что-то, хотя бы какую-то частичку, что теперь связывает его со всем произошедшим. Чтобы он хотя бы понимал из-за чего появляются те или иные чувства. По чьему приказу он совершает все эти поступки. —Умоляю. Хотя бы это. Гриммелю кажется, что в эти слова Иккинг вкладывает чуть больше смысла. Охотник неопределённо ведёт плечом, поворачивается спиной к юноше, и просто уходит. Без приказов. Раз тот так просит. Хотя бы какие-то поблажки стоит ему давать, конечно же. Но, само-собой, некоторое ему всё ещё не разрешено. И... цепляясь за цепь, поднимающую его наверх, к Смертохватам, он думает о том, что мог бы дать вождю ещё, кое-что. Это мгновения... Эпиграф #1: Я буду ждать тебя — Валерия Эпиграф #2: All by myself — Александр Панайотов