Я буду рисовать черным по белому. Именно так, как Вы видите нашу жизнь, И реальность, которую я ненавижу. Оставляете нас без судьбы. Я выполнил Ваши приказы, Потому что Вы все, что я вижу. Вы все, что я чувствую, и все, о чём я мечтаю.
—М? Ты что-то хотел? — наверное, трудно было не заметить его на пороге каюты. Иккинг складывает руки на груди, опирается плечом о балку и кивает, когда охотник всё же поднимает на него взгляд со своих бумаг. Взгляд, как и в большинстве случаев, скучающий, холодный. Когда это стало вписываться в понятие "как обычно"?... —И что же это? —Я хочу кое-что забрать в деревне. Позвольте мне опять туда подняться? — парень смотрит почти умоляюще. Это забавит Гриммеля, тот растягивает губы в усмешке и подпирает щеку рукой, второй всё ещё держа документы. И что же ответить этому мальчишке? Отпустить вот так просто? В этом же нет никакого смысла. Для него, конечно же. —Зачем хочешь вернуться? —Я же говорю, я хотел бы кое-что... —Что именно? Ты же знаешь, мне нужна конкретика, не утомляй долгими разговорами-загадками. Я же всё равно узнаю, — перебивает, махает на него рукой, подзывая к себе — и он идёт, переставляет ногами, встаёт перед охотником, всё ещё сложив руки на груди, чувствует прикосновения к своей макушки и невольно, совсем слегка, прикрывает глаза от зачатков липкого удовольствия. Опять поднимается неприятное чувство в желудке от самого себя, но в груди разливается тепло. Приятно... —Итак? —Я хочу забрать свою броню в которой ходил в обычные дни и... пару инструментов из своей кузницы. —Тебя там встретят довольно враждебно. После произошедшего, — блондин неопределённо ведёт плечом, продолжая неспешно перебирать чужие волосы. Действовало на подобие антистресса. Весьма успешно. —Я думаю, что были бы менее враждебны, если бы вы не солгали о ночной фурии. —Это ты солгал им. А я лишился двух рецепторов своей последней жертвы. К тому же — в этом и был план, разве нет? —План ваш, а не мой, — Хэддок поднимает взгляд на чужое лицо, избегая его бумаг. Туда всё равно нельзя смотреть. Лицо Гриммеля спокойно, сосредоточено, холодные глаза тоже нейтральны к проходящему разговору, следят то за волосами на его голове, то за меняющимся выражением его собственного лица. Отчего-то Иккингу казалось, что охотник вот-вот уснёт от скуки. —Ты прав. Мой. Но ты исполнитель. Хотя, это не так важно, — мужчина слегка сводит брови к переносице, прикрывает глаза, спускает руку с макушки сначала на затылок, а потом на шею, в конечном итоге убирая её. Сам же Хэддок кусает себя за щеку изнутри, понимая, что слегка тянется за чужой рукой почти всем корпусом, быстро взяв себя в руки и выпрямившись. —Верно. Уже не важно, кто придумал. Им важно то, кто сказал это. —Неужели есть такая необходимость подняться именно за своей бронёй? — говоря между делом, Гриммель откидывается на стул, складывает руки перед собой, соприкасая ладони и смотрит на своего подчинённого почти выжидающе. На деле Иккинг не понимал почему так, пока рука сама по-себе не поползла вниз, к ноге, доставая колбочку с ядом. Точно. Уже прошло восемь часов. Подносит руку к шее, фиксирует яд, жмурясь от болезненных, но уже притуплённых ощущений. Это его пугало. Он начинал привыкать. —Да... мне хотелось бы вернуть что-то из своих вещей. Хотя бы какую-то часть, — шепчет, трёт плечо с той стороны, где зафиксирована колба, чтобы хоть как-то притупить жжение и боль. Разгорячённая ядом кровь уже циркулировала по артериям и венам. —Хм. Валяй. Иккинг вскидывает голову, удивлённо смотря на мужчину. Тот... разрешил? Вот так просто? Правда? Ушам не верилось, а в глазах заискрила надежда. Что тут ещё не всё безнадёжно. Конечно же на периферии мозга пробежала мысль, что не всё так гладко. Но он даже не обратил на неё внимания из-за нахлынувших чувств. —Всё ещё играй роль охотника на драконов, а там посмотрим. Постарайся, чтобы тебя или не заметили, или не прибили. Ты ещё нужен мне для поимки ночной фурии. Возьми одного Смертохвата, чтобы взлететь до острова. Попытаешься улизнуть, рассказать что-то своим, подстроить что либо или дать им подсказку, где нас искать... — охотник что-то говорит и ясно даёт понять, чтобы он забыл эти слова. Хэддоку становится страшно даже от мысли о побеге, поэтому он сжимает губы в плотную линию. Остаётся лишь гадать, что ему приказали. Но это что-то явно пугало вождя. Бывшего вождя. В груди заныло. —Вернись до заката, армада пойдёт в обратном направлении, а мы с тобой вернёмся на Малую Родину. Там нужно сделать пару дел, потом пойдём на Большую Родину, потом скажу дальнейшие указания. Иди, — и Гриммель смотрит на чужое мимолётное счастье, быстрый шаг из этой комнаты, а ещё слышит тихое "Спасибо", упираясь глазами сначала в пустующий порог, а потом гневно стучит кулаком по столешнице. Проклятье...***
Иккинг поднимается на скалу незаметно. Делает знак рукой, чтобы Смертохват опять улетел вниз, по крайней мере к камням, чтобы его не прибили нечаянно разъярённые викинги. А он знал своё племя... они могли. В деревне очень тихо. Слишком тихо. Большинство людей находятся в скоплениях в центре деревни, пытаются как-то оправится от произошедшего. Астрид с остальными около дома близнецов, чуть ли не рвёт на себе волосы, что-то пытается им доказать. Но даже не смотря на её командный тон и большую громкость... её возгласы будто бы тонули в общей тишине. Хэддок замирает, пытается вслушаться в её слова, но ничего не понимает. Лишь смотрит на лицо девушки. Оно перекошено в такой гримасе, которую Иккинг прежде никогда не видел. Было видно, как ей больно, не понятно. Как она пытается что-то втолковать в головы друзей. Юноша кусает себя за губу, оглядывается и нигде не видит матери. В сердце неприятно колет. Иглы предательства застревают там. Он себе не простит, если с ней что-то случится. Даже если это всё чужие приказы. Сделал больно всё-таки он. Парень мотает головой, последний раз поднимает взгляд на своих друзей, от чего-то думая, что он больше их не увидит, после чего крадётся вглубь деревни. Он доходит до своей палатки, оглядывается вокруг, чтобы его никто не заметил, лишь после слегка приподнимает ткань, заглядывая внутрь, давится вдохом. Валка сидит рядом с его вещами, сжимает в руках его книгу и надрывно плачет. Он не может отвести взгляд ещё минуту, не замечая, как и у него у самого текут слёзы. Как же он так может... делать ей так больно. Отчего-то ему хотелось ворваться, обнять её и сказать, что всё это лишь чужая злая шутка. Что они вернут всё как было. Что он не хотел... Но приказ заставляет его отойти от палатки, залезть на дерево, сливаясь с кроной, и ждать. Спустя час сюда заглядывают Астрид и Хедер. Разговор внутри тихий и недолгий. Иккинг успевает лишь понять, что они успокаивают его мать и пытаются составить план действий. Из его бывшего дома они выходят решительно настроенными, быстро скрываясь в зарослях. Хэддок ждёт ещё немного, лишь после проникает в палатку, прихватывает в небольшой мешок свою одежду, после захватывает инструменты и уже крадётся прочь отсюда. На скале зовёт Смертохвата, быстро исчезая таким образом с этого острова. Хэддок оборачивается, смотря на ускользающую жизнь его дома. Там, в деревне, он оставляет нечто, что грело его до этих пор. Нечто очень родное. Но теперь столь далёкое, что оно кажется чужим. Не своим. Иккинг усилием воли заставляет себя отвернуться, смотреть лишь на палубу нужного корабля. Заставляет себя не думать о том, что находится позади.***
—Ты довольно долго. Возникли сложности? — Гриммель, после отдачи последних указаний, смотрит на приземлившегося парня с мешком в руках, складывает руки за спиной. —Нет... — Хэддок неопределённо водит плечом, смотрит на отошедшего от него дракона, после чего на командира. Тот смотрит без интереса, хмыкает и жмурится. —Из каюты до конца плавания не вылезать. Если понадобишься, то буду звать. Вещи... Хмф, оставь при себе, разберёмся с ними по прибытии.*** Проходит один день.
В каюте полумрак. Подходит под настроение. Час назад на борт проникла Астрид. Он всё ещё смотрел на руку, которую ему не дали вымыть. Она была в её крови. Хэддок успокоился, но не мог поверить, что смог применить силу по отношении к той, которой дарил поцелуи и всё своё тепло. С кем он собирался пожениться, чёрт возьми! А сейчас она раненая, наверняка, беспомощная, находится в трюме вместе с Гриммелем. И только Боги знают, что там сейчас происходит. Иккинг опять встает с кровати, обходит каюту, невольно смотрит на дверь, будто бы ожидая охотника, но тот всё никак не хотел приходить. За окном вечереет. Водная гладь на удивление спокойна. Им всё никак не поймать попутный ветер. Такие дни в открытом море достаточно страшная штука, ведь кто знает, сколько это продлится. Тем не менее брюнет этой погодой наслаждался, хоть как-то пытаясь отгородится от плохих мыслей. Даже не побоялся отодвинуть вещи Гриммеля с маленького шкафчика, чтобы сесть аккурат так, чтобы было видно море в закате солнца. Мужчина застаёт его как раз там. —Твоя подружка весьма потрепала мне нервы, — с порога сообщает он, смотрит на Хэддока в его обычной одежде, потом на броню, что тот кинул рядом с кроватью и слегка хмыкает, —Будто мне мало забот с тобой и драконами, — проходит вглубь каюты, садится за стол, немедленно закидывая ноги на него же и прикрывает глаза. Парень не решается пока открывать рот. То ли сам не хочет слышать что-то страшное, то ли хочет, чтобы ему рассказали сами. —Чуть позже составлю тебе список, что ей нужно сказать. Едет до Малой Родины в качестве пленника, там посмотрим. —Я могу её увидеть? — Хэддок оказывается рядом, поправляет пару ремней на груди, прежде, чем столкнуться со взглядом на против. Гриммель хмыкает, пытается уловить общее настроение парня, после чего смотрит на его руки, всё ещё красно-коричневые. Качает головой, отрицая тем самым эту просьбу. —Нет. Потом насмотришься на неё. Умой руки сходи, потом возвращайся. К ней ни ногой, — и Иккинг идёт, жмурясь и сжимая зубы. Ему хотелось бы верить, что ей удастся сбежать. Что всё с ней будет хорошо. Что она не ненавидит его. По крайней мере не так сильно, как он ненавидит Гриммеля. —Хотя бы скажите, что с ней всё в порядке, — застывает в пороге, оборачиваясь на мужчину. Тот смотрит куда-то на море долго, будто бы обдумывая, как правильнее сказать. Но не находит ничего лучше "С ней всё нормально", посылая подчинённого взмахом руки прочь.***
—Отпу-у-у-усти! Хель тебя возьми, лапы убери! — Иккинг слышит это ещё на палубе. Как сказал один подбитый охотник, естественно не ему, а стоящему позади охотнику, пленница пару раз пыталась откусить ему палец и в конечном итоге почти сбежала, ударив его коленкой между ног. Гриммеля, в отличии от улыбнувшегося Хэддока, это не забавило. Впрочем, сам бывший вождь тоже вскоре помрачнел, когда его подтолкнули вниз. —Не забудь только играть убедительно, — напоследок говорят ему сверху, на что приходится отвечать уже приевшееся "Да". Двое охотников выходят прочь, как только на пороге показывается он. Смотрит на Астрид, сразу же отыскав её взглядом. Броня валяется где-то в углу, уже не пригодная для ношения. Сама девушка прикована к подпалубной части мачты. Побитая, в крови, жалкая... Хэддок позволяет бровям слегка поползти вверх от таких мыслей и слегка качает в головой. Он не хотел бы вживаться в эту роль стопроцентно. —Иккинг! — но его выбивает из колеи и её взгляд. Она будто бы схватилась за фигуру Хэддока, как за спасательный круг, смотря с той надеждой, которая пересиливает всю правду и неправду. И застыла в ожидании, почти что с улыбкой. Иккингу было столь тошно её огорчать. Но приказ уже начинал стучать в черепной коробке. —Что ты здесь делаешь? — он хмурится, прислоняется плечом к дверному косяку, смотрит вокруг неё как бы невзначай, но отмечает сколько хотя бы примерно крови она потеряла. —Как что, я хочу тебя вернуть! Я не верю во всё сказанное, — она решительно сжимает губы в плотную линию, так же хмурится и садится ровно. Она бы стала прекрасной женой вождя. Если бы вождь был её достоин после всего произошедшего. —Ага. То есть даже факт того, что я ранил тебя... опускаешь? — усмехается, заставляя Хофферсон слегка сбавить обороты, но вскоре вновь загорается надеждой. —Опускаю. Что он сказал и сделал тебе? Я слишком долго знаю тебя, Иккинг! Я никогда не поверю в то, что ты стал таким по доброй воле! — практически шипит, натягивает цепь позади себя, сжимая ладони в кулаки. Хэддок молчит некоторое время, подбирает нужные слова и со вздохом отлепляет своё тело от порога, проходя вглубь трюма, к её броне, будто бы игнорируя девушку, чтобы посмотреть её состояние. —Значит придётся поверить, что стал. Как попала сюда без Громгильды? Остальные тоже где-то неподалёку? А то им стоит послать сигнал, что моё освобождение как-то бесполезно. Я в любом случае не полечу с вами, — Иккинг поражается, как яд способствует его ровному тону. Он столь холоден, что ему становится больно за пленницу, которая начинает хмурится сильнее, будто бы поступающая информация пытается её ударить, а она сама старается уйти от удара. —Иккинг, хватит, я... —Хофферсон, я жду ответа о твоём проникновении на этот корабль, — отрезает Хэддок, бросает её броню откуда взял. Совсем плохо. Инферно изрядно потрепал её. Да и снимали её наверняка не заботясь о сохранности. Парень разворачивается на пятках, смотрит на заткнувшуюся строго, кусая себя за щеку. —Мне плевать что ты там обо мне думала. Мне плевать на драконов в клетках. Мне плевать на новый Олух. И на тебя тоже, — он подходит с каждым словом всё ближе, на последнем берёт девушку за подбородок, смотрит в её глубокие глаза, наполняющиеся слезами. Он будто режет затуплённым ножом ей по сердцу. И эта боль во взгляде передаётся и ему, и он точно сегодня не уснёт. Но сейчас на нём была слишком хорошо отполированная маска. —В конце концов. Будто бы ты забыла, что мне стало наплевать даже на последнюю Ночную Фурию. Тебе рассказать о её смерти? Не думаю, что ты хочешь пару кошмаров себе на ночь. —Иккинг, Боги, перестань... — он замечает как слёзы текут по её щекам, улыбается даже как-то мягко. Стирает с её лица влагу большими пальцами, приближается, заглядывая в глаза, почти соприкасаясь носами. —Милая... Хватит молиться Богам. Они ведь всё равно не могут ответить за тебя, — поглаживает её по голове, ловя непонимающие вдохи, —Прямо сейчас ты говоришь, каким сраным образом попала на корабль, — сжимает её волосы на затылке, ловя в глубине груди какой-то гадкий триумф, —Потому что я не тот добрый и жалеющий всех и вся мальчик, который скажет тебе сейчас, что всё хорошо и улетит с тобой в закат. Если понадобится, то я скину тебя в море прямо сейчас, поэтому пошевеливайся. В её груди всё рушится и ноет. Слёзы застилают взгляд. Она не хочет верить во всё происходящее. Они оба совершенно не видят Гриммеля в тени. Тот триумфально усмехается, будто бы всё идёт так, как он и запланировал. Он ведь сказал мальчишке лишь пару слов, которые он должен рассказать. А после дополнил ролью, которую ему стоит сыграть. Что ж. Шикарнейшая импровизация. Он почти восхищён. Потому не мешает, уходит на палубу, сжимая в кармане чужой ошейник и полупустую колбу с ядом. Жителям деревни не стоит знать о причине перемены стороны их вождя. Легче, если они поверят в предательство и отстанут. И ведь он весьма доволен своим подчинённым, он уверен на все сто процентов, что тот принесёт ему нужную информацию уже сегодня. А если не сегодня, то в ближайшем будущем. *** —Итак? —Проникла на корабль с помощью незаметного судна этой ночью. Погони нет и не будет — они не знают координат Малой Родины. Состояние пленницы сносное, перевязана и оставлена в трюме до конца поездки. Есть отказывается, поэтому не развязываем. И... как вы и добивались, теперь она даже видеть меня не хочет, — Хэддок рвано выдыхает, смотрит куда-то в сторону, стараясь избегать Гриммеля всеми правдами и неправдами. На его шее опять красуется удавка. Яд из колбы медленно проникает в его тело до конца. —Хорошо. Из каюты всё ещё не выходи, а так свободен. Когда прибудем домой решим, что с ней сделать дальше. Не хотелось бы, чтобы такая светлая голова лишилась плеч, верно? Иккинг резко поворачивает голову в сторону охотника. Тот усмехается, сложив руки на груди, смотря на подопечного с нескрываемой радостью. В груди разливается поганое тепло, от которого хочется удавиться. Но он лишь рвано выдыхает ещё раз, моргает пару раз и старается подавить в себе червячок удовлетворения. —Верно. Эпиграф (вольный перевод песни, слегка подделанный под суть фанфика): Adna — Dreamer