Barbarian

      Урарака сидела под навесом одного из верстаков, потерянно глядя на горизонт — однотонные серые тучи на линии рассвета расходиться не желали, приносили жёсткий мокрый снег, который вымочил доски под ногами, прогнал промозглый сырой ветер по всему побережью. Рабочие бегали по докам, не обращали на них внимания, как и на прочих путников и торговцев, что появлялись здесь, торговали, готовились к отплытию и так же быстро отчаливали. Все торопились, но эта спешка была за гранью мыслей девочки.       Покрепче сжав в руках тот старый охотничий мушкет, что схватила из рук уже давно мертвого хозяина, она сидела на ящике, привалившись к столбу плечом, не могла даже моргнуть, все глядя в одну точку. Все ждет хоть какого-то знака, что он вернется за ними уже скоро, как верная собака сидит на месте, не смотря на пробирающий холод.       Рядом устроился Киришима, свесив голову низко на грудь. Казалось, что он задремал, зарывшись носом в мех накидки, но Очако чувствовала каждый его вдох плечом — спящие так не дышат. Глубоко и как-то непрерывно что ли, с каким-то усилием. Как будто бы прогоняет запах воздуха через нос, ловит аромат.       — Пойдём, — он поднял голову до того неожиданно, что Урарака дернулась, едва не уронив мушкет. Усмехнувшись тихо, он забрал из её онемевших пальцев ружье, нацепив лямку на плечо поверх холщевого мешка. — Мы узнаем, какой корабль отплывет по пути и когда. Хотя бы не будем торчать здесь зря, когда Бакуго вернется.       — Его нет уже давно, — взволнованно хрипнула Очако, не узнав свой упавший голос. — Нам нужно вернуться за ним…       — Я сказал — нет, — прервал её рыжий, глядя в глаза и сжав руку на плече. Девочка видит, что он тоже не спокоен, но… почему он так уверен? — Он найдет нас здесь. Рано или поздно. Без него мы никуда не уйдем.       От волнения у девушки дрожали руки, она кусала уже красную, замусоленную губу и сжимала зубы. Места себе не находила, в животе что-то нестерпимо тянуло каждый раз, как она оглядывалась на тот кряж, с которого они сошли, будто бы так она рассмотрит уже замыленным взглядом фигурку размером с муравья на фоне темных сосновых стволов, уже покрытых снежной слякотью. Этот мерзкий снег лип к одежде, мокнул и тяжелил, не давал идти легко по скользкому настилу, раздражал так, что даже мирная Очако была готова зарычать зверем, взволнованная и напуганная. Она не знала, чего ожидать.       Звенит колокол — причалил небольшой фрегат, приманив за собой ещё и кучу чаек. Матросы забегали по палубе все равно что пчелы — раньше Очако смотрела бы на все это с замиранием сердца и открытым ртом… но сейчас она просто напуганная, взъерошенная девчонка, которая недавно была готова убивать, чтобы выжить. С одичалым взглядом она сейчас искала лишь угрозу, от которой можно спрятаться, убежать… без Катсуки ей и правда не спокойно, она чувствовала, что сейчас просто сойдет с ума от напряжения.       Киришима впереди маячит меховой подкладкой накидки и красной вышиванкой, выделяется среди грязно-синих и мышиных рубах и портков матросов, рыжая копна для нее — маяк между серых мешков шапок и голых затылков.       Очако переставляет ноги… и на секунду думает, что в каждой голове она видит мишень. В каждом косом взгляде — враг. Пошатнувшись, она столкнулась плечом с каким-то моряком, запнувшись и тут же упав на мокрые доски. Ободрала ладошку о торчащий гвоздь в кровь, стиснула губы до скрипа и зажмурилась от боли, тут же вскакивая и бегло извиняясь, но тут же ее дернули назад.       — Ах ты дряная паскуда, — рычит мужик с подбородком на выкате, тянет ее за шкирку и почти поднимает над землей. — Я из-за тебя ром разлил, колченогий ты маленький…       — Эй, дружище, — за плечо его тронул Эйджиро, заулыбался вдруг так солнечно, какого солнца этот порт за год не видел. В руке шуршал туго-набитый мешочек табака, стянутый непонятно откуда. — Ну, зачем кипятиться, неуклюжий у меня пасынок, ну и черт с ним, я ему сам трепку задам.       — А ты, норд, — тут же лениво смилостивился мужик, приняв эту довольно ценную повинную и опробовав на запах. — Язык едва выучил, но цену за голову знаешь… откуда будешь?       Пока Эйджиро разговорился с, как оказалось, боцманом, потирая руки на возможную поездку через море, растрещался, едва подбирая слова, но понимаемый с полуслога, Урарака тихонько осмотрелась. На бочках и ящиках сидят матросы с этого корабля, следят одновременно за всем и в то же время кажется, что они просто отдыхают после работы в море, дурачатся, покидывая камешки в кирпичную кладку домов, нависающих над портом темными сырыми стенами, смеются над проходившими мимо захудалым торгашами с семьями, свистят девушкам. Очако была рада, что из-за своей одежды и спрятанных волос похожа на мальчишку, держалась за Киришимой, стараясь осматриваться как можно незаметнее.       В такое раннее утро часть городка еще спала, даже собаки до сих пор дремали, не слушая крик чаек и скрип сосновых бортов на воде. В лавках торгаши выкладывали уже подмороженое мясо, рыбу, которые местные рыбаки ловили здесь же на помостах, цепляя их блестящие серебряные губы на крючья куканов и навешивая на елуницы вместе с сетями. Рядом коты крутились, сынишки рыбаков им мелких тюлек и килек кидали, игрались с шавками, все же разбуженных котами и запахом свежей рыбки.       Очако сейчас же подумала, какая она голодная — живот сводило с самой ночи, как она проснулась от вторжения в деревню, но не было тогда дела до этого, а теперь… она чувствовала: подкрадется к лавке мясника и как маленькая кошка-воровка стащит палку ароматной колбасы, свернутой в каральку. Но сейчас она, настолько ослабевшая и уставшая, что просто стояла рядом с Киришимой, прячась за спиной от промозглого ветра с заводи, воющего между скалами у пролива неподалеку, глазела на команду, расправившуюся с поклажей груза и пока отдыхавшей, в то время как капитан принимал расчёт за перевозку этого самого груза. Им скоро явно далеко плыть.       С замиранием сердца вдруг услышала, как щелкают вдалеке копыта лошадей местной стражи — в порт выехал караул из гессенцев и офицеров верхом, осмотрелись. В панике Очако первым делом схватила рыжего за рукав, сжав ткань рубахи. Тот продолжил стоять, одернув руку и даже не волнуясь, что патруль ехал в их же сторону, высматривал потенциальных преступников, объявленных в розыск.       Урарака почему-то пожалела, что позволила норду забрать у нее ружье. Хотя, что бы она могла сделать против отряда кавалерии? Разве что лошадь напугать, а потом ее и Киришиму убьют на месте. Стоя так, она опустила голову и едва не дрожала от холода и липкого страха.       — Ай, опять клювом щелкаешь? — раздалось сверху, после чего служаночку дернули в сторону трапа, куда закатывали бочонки с солониной. Человек посмеялся, надвинув на лоб черную треуголку, достал трубку, забивая ее табаком, который перед этим с удовольствием занюхал. Глаза у этого молодого человека с бородкой были светлые и теплые какие-то, веселые. Он посмотрел на девочку внимательно, после чего рассмеялся. — Я услышал, ты и твой отчим в плаванье собираетесь.       — Я… мы… — она смотрит на Киришиму, который встретился с ней взглядом и пробороздил лицо этого моряка, настороженно моргнул. Незнакомый моряк мельком стрельнул взором поверх головы Очако, глянул на дозор, который осмотрел утренний порт и вскоре продолжил свой путь через рынок дальше по улочке, не заподозрив ничего и никого. У Урараки душа обратно в тело из пяток поднялась и она сипло выдохнула, спровоцировав смех этого белокурого незнакомца.       — Нужен корабль для побега? — вдруг резко зарулил тот, поджигая табак в трубке и до Киришимы прочеканил шаг каблуком сапога по деревянному настилу. — У меня эта тоталитарная паранойя тоже в печенках сидит, большинство преследуемых даже банально не считаются виновными. Мерзкий произвол.       — Кто Вы? — подал голос Эйджиро, сжав плечико Очако в ладони и потянув на себя, в то время как моряк под смешок боцмана сделал весьма умелый реверанс.       — Таками Кейго, капитан этого корабля, — он взмахом руки отдал команде приказ вернуться на судно и готовить корабль к скорому отплытию. — И я сразу понял, кто вы… ну, точнее сказать она, я часто смотрю на листовки и тех, кого собираюсь везти. Ахахах, нет, не нужно бояться, я не сдам вас властям.       — Почему Вы так добры, господин Таками? — все еще настороженно смотрит на него Урарака, не сходя с места и сжимая обмерзшие пальцы в кулаки. Решилась взять переговоры на себя, Киришима едва ли знает лексический минимум и сейчас стоял рядом, выжидающе хлопая глазами и все глазея на нее, ожидая понятных ему слов. — Мы прошли много и знаем, что не всякому можно верить.       — А то, — крякнул капитан, затянувшись и подтолкнув девочку и попутчика пройтись до стен домов, в сторону ближайшего кабака. Внутри тепло от жара очага за стойкой, пахло пряно и вкусно, что у Очако тут же рот наполнился слюной. — Как я и сказал: все, что сейчас творится в стране — не к добру. Мне просто… хм, не обижайся, но мне вас жалко.       — Прямо уж и жалко, — она косится в сторону хозяина трактира и млеет от тепла, позволяя Киришиме остановиться и осмотреться, следить за окружающими их людьми.       — Ну, еще я вдохновлен твоим поступком, который так сухо расписали на листовках, — Кейго прошел к трактирщику и заказывает по стакану горячего вина каждому, с удовольствием отпивает напиток. Очако смотрит в кружку и мелким глоточком пьет горько-сладкое дымящееся пойло. По глотке тут же жгучее тепло поползло, закололо, что Урарака тут же поперхнулась, опустив кружку и зажав рот рукой. Со смешком Киришима похлопал ее по спинке. — Спасти врага народа… кстати, где он? Твой компаньон под описание не подходит.       — Ах, его зовут Киришима, — она посмотрела на северянина с благодарностью и дальше пила уже аккуратнее, грея красные от холода пальчики. — А Катсуки… я не знаю, где он сейчас.       — Он отстал после деревеньки недалеко отсюда, — вмешался Эйджиро, хлебнув вина. — Ночью напали мародеры…       — А, теперь понятно, откуда дым, — хмыкнул капитан, снова затянувшись и обдав лицо девочки теплым, таким же колючим на вдох дымом. Чихнув по-мышиному, она предпочла снова спрятать нос в кружку, обжигая горло алкоголем. — Мы пока не торопимся. Подождем сколько сможем, больше ни-ни. Знаете ли, я и сам слишком долго в этом порту не приветствуюсь… насчет платы за перевоз.       — Платы? — она снова встревоженно вскинула голову на Киришиму, но по его ответному взгляду поняла, что теперь все лежало на ее плечах. Самостоятельной быть тяжело. — У нас… и так нет денег. Мы едва успели бежать сегодня, часть вещей забыли…       Она осмотрела остаток их поклажи рассеянно под наверняка уже давно хмельным взглядом капитана, облизывает сухие от волнения губы. И схватила за лямку приставленного к свободному стулу мушкета, показала на него моряку.       — Мы можем заплатить ружьем.       — Ружьем, значится, — тот с интересом подбирает оружие с пола, осмотрев ствол и оттянув пальцем тяжелый ударный замочек. С тихим напевным мурчанием повертел ствол, после чего похихикал. — Староват, хотя кто-то явно не ленился ухаживать за ним. Что ж, не плохо, потянет на… дес… нет, одиннадцать шиллингов и четыре пенса. Да, стоит поездки на троих. Ахахах, даже накрывать на вас будем… если не поленитесь поработать на борту.       — Да, сэр! — тут же выпалила благодарная и обессилевшая разом от тревоги Очако, а капитан со смехом потрепал ее по голове, надвинув шапчонку на лоб. Создавалось такое чувство, что он просто испытывал девчонку на самостоятельность.       — Не надорви животики, — он вдруг поднял взгляд над их головами, как раз по направлению к выходу. Между Очако и Киришимой до самого стола протянулась чужая рука, схватив стоявший перед девушкой стакан, унесла его куда-то обратно. Крутанувшаяся на стуле Очако вся взвилась от облегчения и какой-то радости: Катсуки за раз осушил ее кружку, поставив на место и облизав мокрые розовые «усы» над губой, осмотрелся из-под капюшона.       От переполнявших ее эмоций, Урарака схватила варвара за рукав, глядя на него вдруг слезящимися от счастья глазами. Тот лишь опустил уставший взгляд на девчонку и с сухим выдохом... потрепал ее по шапке, примяв ее к голове и нахлобучив на лоб.       — Что я пропустил? — хрипнул Бакуго, сев на свободный стул слева от служаночки и глядя на капитана. — Вы уже нашли корабль?       — Они даже успели расплатиться за проезд, — засмеялся Кейго, похлопав по принадлежащему теперь ему мушкету. Очако глядела во все глаза на чужое спрятанное лицо, заметив только кровоподтек под воротом рубахи. Боже, как же она переволновалась, готова была сейчас растечься на месте лужей, обессилевшая, все не сводя взгляда с северянина, чтобы тот снова не испарился. — Я полагаю, больше ждать некого. Мы только что загрузили корабль, плывем в Бревик сейчас же.       — Отлично, — тот посмотрел исподлобья на капитана и перевел взгляд на Киришиму, что-то непонятно спросил на своем языке. Тот, услышавший родную речь, весь встрепенулся, довольно закивал, светя улыбкой. Бакуго только цокнул языком, прикрыв глаза и едва запрокинув голову к потолку, обнажив длинный неглубокий порез на шее, темнеющий спекшейся коркой крови. Снова встав с места, он как-то болезненно примялся на левую ногу, глядя на капитана. — Не медли.       — Да, сэр! — почти пропел Таками, потирая руки. Глаза блестели, как будто он предвидел хорошее путешествие, славное. Из трактира вышел, свистнув команду. — Отдать концы!       Люди забегали у корабля и по палубе, полезли по вантам к парусам под команду второго свистка боцмана с бортика у штурвала. Таками как по твердой почве взошел летящим шагом по шаткому трапу, приглашая попутчиков на борт. Трап за ними тут же прибрали, отрезав путь к портовому настилу и присмотревшейся к ним группе солдат, тут же развернувших лошадей к порту, пустившие их рысцой вдоль береговой. Но только они и видели, как Таками подразнил их, подмигнув и послав воздушный поцелуй, мол, нечего им здесь ловить.       Очако только и смогла, что облегченно вздохнуть — здесь их ни за что не достанут. Обернувшись, она смогла наконец рассмотреть Бакуго: потрепанный, было непонятно, болтает ли его из-за качки или же он настолько ослаб. И все же утешало, что теперь он рядом, жив и практически цел.       Не сдержав кривой улыбки, она шатко засеменила по качающемуся полу. Впереди долгая дорога…