Barbarian

      — …pul meg i rassen, — Киришима уже в пятый раз повторил эту фразу, смотрел в глаза девочке, едва ли не подбадривая жестикуляцией самыми кончиками пальцев, чтобы та повторила. Сам на взводе, поминутно оглядывался, а Очако понять не могла из-за чего. Всего-то учит ее его родному языку.       Повторила в точности, слегка закартавив в конце, а рыжий подмастерье колдуна загоготал, задохнувшись смехом. Она понять ничего не могла, злилась так, что нос покраснел. Неужели снова неправильно? Что она делала не так? Виновата эта глупая картавость или что-то еще? Может быть интонация… нет, она повторила ее в точности до ноты, не могла она нигде больше ошибиться. Норвежский ужасно сложный…       — Да что же не так! — едва не захныкала она, ударяя холодными кулаками по краю коробки, а Эйджиро покатывался, снова обернувшись.       — Нет, нет и нет, давай еще раз! — он смотрит на нее сквозь веселые слезы на рыжих ресницах и уже в шестой раз повторяет. — Pul meg i rassen…       — КИРИШИМА! — взревел голос прямо позади девочки. Так громко, что она едва не подскочила, тут же шарахнувшись в сторону от неожиданно разъяренного Бакуго, подхватившего друга за шкирку и пригвоздив его к фальшборту. Ближайшие к ним матросы даже обернулись, предвкушая представление. — Hva lærer du henne, idiot!       Дальше Эйджиро, хихикавший до слез и красного лица, тараторил так быстро, что, кажется, не понял даже сам колдун, отпустивший рыжего и прижавший кулак к чужой скуле с такой силой, что мог легко вывернуть ему челюсть, но не стал этого делать. Лишь плюнул в его сторону, разъяренно фыркнув.       — А что не так-то? — шмыгнула Очако носом, глянув на колдуна. Тот опустил на нее почему-то вдруг такой растерянный взгляд, которого служаночка не видела ни разу за все их знакомство. Такой спектр эмоций пронесся в течение мгновений: сперва он открыл рот, после чего тут же захлопнул, с зубовным скрежетом глянул на отступающего Киришиму, после чего снова загнанно взглянул на девочку. К такому он явно был не готов. — Что значит это pul meg i…       В ту же секунду ее рот зажала чужая ладонь, а по щекам варвара разлился румянец. Очако во все глаза смотрела, как эта пунцовая краснота поползла к шее, скрываясь под воротом одежды. Рука нагрелась.       — Ничего не значит, — фыркнул тот, отстраняясь и испепеляя Киришиму взглядом. — Бредни всякие несет, которые тебе знать вообще не обязательно. Ты поняла меня?       — Поняла, — та хихикнула в кулачок. Оказывается, он умеет смущаться.       Еще пару минут вместе с коком посмотрев, как колдун задает другу трепку, Очако вернулась к работе. Уже две с лишним недели в море, вот-вот должна показаться суша за холодным морским туманом, который для штурмана стал настоящей головной болью. Урарака настолько соскучилась по суше, ведь привыкнуть к качке оказалось далеко нелегким делом, то же касалось и сырого холода. А еще было безумно смешно, что ее все еще держат за мальчонку. А то, женщина на корабле — всегда к беде, ее бы все плаванье в каютах продержали, да и от омерзительных приставаний наверняка было бы не избавиться…       Только вспомнив о подобном, Очако передернулась, сбрасывая кусок уже набившей оскомину солонины в горячую воду, пользуясь случаем и грея околевшие от ледяной воды руки в столбе горячего пара. К концу плаванья провианта оставалось все меньше, теперь моряки ели раз в день, а длинные часы безделья коротали уже больше сном. Урарака подбадривала сама себя тем, что осталось совсем немного, нужно лишь немного перетерпеть эти часы-дни скуки, бодрилась волнением перед прибытием и все больше всматривалась в туманную даль в надежде первой заметить темную полосу суши.       Развлекалась все больше тем, что начала учить этот варварски сложный язык, похожий на ее родной крайне смутно, но хоть какая-то забава. Киришима все больше смеялся, Бакуго все больше злился, взрываясь бранью и веселя этим команду. Очако смеялась вместе со всеми, невольно задумываясь каждый раз — будут ли ей рады там, куда Катсуки пообещал Серо ее привести. Обещал безопасность, но обещал ли вместе с этим теплое приветствие? Не будет ли она иждевенкой в его доме?.. Именно поэтому Урарака сама для себя решила хотя бы вести себя подобающе для него. Одобрит Катсуки — одобрит и его народ.       В этом стремлении она узнала от Киришимы, что она чересчур заполошна. Сравнил с тем же Бакуго: если он будет часами сидеть на месте, посвятив себя размышлениям или наблюдению в ожидании, то она как мышь начнет суетиться, стараясь занять себя хоть чем-то. Не усидит, сойдет с ума от безделья и осознания, сколько времени будет потрачено впустую. На подобную ее мысль Эйджиро смеется.       — Даже сидя на месте можно быть полезным, — в это время он с тоской смотрит на туманный горизонт, словно там вот-вот должна появится долгожданная полоса суши. Для Очако ожидание было более волнительным — неизвестность северных земель пугает ее, заставляя каждый раз думать о том, чтобы плаванье затянулось еще хоть ненадолго, дало ей отсрочку.       Надо взять себя в руки — так думала она, вздохнув и прибодрившись, возобновила урок, попросив рыжего в этот раз обойтись без изучения плохих слов.

***

      Между тем, обстановка на корабле будто начала накаляться. Очако знала причину, но помнила, что говорить ни с одной из сторон ей не разрешено. Теперь, успокоившись и взвесив решение, она поняла позицию Бакуго: им и правда перепадет, если они займут чью-то сторону. Или от тех, или от других, третьего не дано, а они и так достаточно натерпелись. Очередная такая промашка больно ударит по их маленькой команде, поэтому Урарака понимала, какая ответственность лежит на ней, и играла в дурачка. Все эти интриги такие сложные, но нужно держаться, чтобы выжить.       Очередное утро встретило ее хриплым криком «Земля!», на верхней палубе, после чего началась суета на корабле — все готовились… И половина экипажа была готова к бунту.       — Что-то чересчур суетятся все, — раздается прямо над ее плечом голос капитана, и Урарака едва не выпустила из рук шкот, который сняла с утки. Смотрит на Таками, который сам осматривал поверхностно команду. — Уж не случилось ли чего, как думаешь?       — Понятия не имею, сэр, — сжала зубы Очако, уже даже не стараясь хрипатить — голос после холодных ночей как-то осип, огрубел. Кейго глянул на нее вдруг с усмешкой, хитро, будто всех и вся насквозь читать умел. — Я думаю, все просто рады наконец побыть на суше.       — И дольше плавали, — тут же фыркнул капитан, закурив трубку и медленно отходя. Обронил через плечо. — Ты не бойся, малюта.       Урарака внимательно смотрела ему вслед. Ну точно знал все. Почему же ничего не сделал? С этой мыслью она, встревоженная, ушла на кухню.       И буквально спустя четверть часа отвлеклась от работы, поняв, что наверху привычный гам сменился грохотом драки. Вопли стояли ужасные и девочка, побелев от страха, кинулась на верхнюю палубу, по пути столкнувшись с Киришимой.       Вокруг хаос — кого-то уже повалили на пол, запинывая ногами, другие били морды, месили в кровь лица. Ошалев, Очако едва не упустила полетевший в нее обломок швабры, сломанной о чужую спину, если бы эту палку на лету не отбил рукой Эйджиро.       Грохнул выстрел, и все как-то неестественно остановились, обернувшись на шум и глядя, как рухнул на пол один из матросов, схватившись за простреленную шею и истекая темной кровью. Чувствуя, как немеют пальцы, Урарака понимала — артерию пробили, он умрет за несколько минут. Ноги сами понесли ее туда, пока остальные растерянно смотрели на стрелявшего матроса.       — Ты какого хрена творишь! — рявкнул на него кто-то из бунтовавших. — Чертовы ублюдки, так и знал, что нужно было вас порешать! Где доктор?!       — За борт его, — вдруг страшно прорычал капитан, утирая кровь с разбитой губы. С виду был таким добряком, а сейчас — все равно что разъяренный вепрь, жаждущий расправы над саботажниками. — Бездари, решили за наш счет поживиться…       — Прекратите все сейчас же!!! — оборвал общий гул хриплый крик Урараки. Ошалевший сперва капитан тоже оторопело впился взглядом в нее, пока девчонка вытянула из шлевок своих штанов ремень и крепко натянула через плечо под противоположную мышку раненого моряка, передавив пробитую шейную вену и зажимая ее сверху своей фуражкой, тряхнула растрепанными отросшими волосами. И лицо у нее такое озлобленное было в этот момент, что у каждого слова в глотке комом встали — никогда раньше не видели этого «мальчишку» таким. Оскалившись, она дико смотрела на капитана. — Прекратите этот балаган и научитесь наконец решать все вопросы мирно, бешеные дикари!       — Он все равно не жилец, что ты возишься с ним? — воспротивился Кейго, глядя на окровавленного и шлепающего ртом моряка. Будто пнуть хотел.       — Вас вздернут на месте, — тут же резко отчеканила девушка, глядя в чужие глаза озлобленно. И Таками все же уступил, сжав зубы и отведя взгляд. — А Вашу команду засадят за решетку. Не будьте опрометчивым.       Рыкнув, капитан не смог ответить ничего, встретив суровым взглядом выбежавшего на палубу корабельного врача с сумкой, в которой гремели его инструменты. Пока он с такой же злобной миной рявкал на всех, чтобы начали помогать легко раненым, поспешил к девочке, отняв ее одеревеневшие руки от его раны и тут же принявшись за экстренную операцию на месте. Только тогда Урарака поняла, что рядом вопят от боли другие люди со сломанными руками или ребрами.       — Заткнулись, тупицы, вы не умираете! — лающе вызверился на них доктор, затыкая рану куском корпии и зажимами пережимая кровящие вены, сам весь угваздался в крови. Смотрел на других с разбитыми лицами. — Какого хрена вы встали, помогите им уже! Я один, черт вас подери, так будьте же хоть сейчас полезными! Ты, северянин, держи ему руки, он мне мешает.       Над Очако вдруг навис Киришима, схватив раненого за локти и обездвижив, подтолкнул девочку, чтобы шла помогать другим. И та, не разбирая своих и чужих, металась от одного человека к другому, кому-то, не взирая на крики, накладывала плотную шину, пока остальные решались лишь подержать пострадавшего. Все смотрели на эту маленькую мышь, как на зверя, не переча и лишь подчиняясь каждому слову. А у Очако руки тряслись от страха, она почти на себе ощущала эту боль, чувствуя крепитацию сломанных костей прямо сквозь плоть. Эти бугаи так легко калечили, но становились такими нерешительными, когда нужно исправлять за собой.       Ошалевший от боли, очередной пострадавший сидел под мачтой с вывихнутым плечом, рука лежала в таком неестественном положении, будто она и не принадлежала телу. На движение конечности мужик лишь хрипло заорал и оттолкнул служаночку от себя здоровой рукой, когда вдруг его за руку схватил Бакуго, зажав и не позволяя двигаться. Кивнул, чтобы та действовала, и Урарака, не теряя времени, уперлась коленом в пол и потянула руку на себя, пока не раздался ужасный хруст. Затрясшийся моряк даже крикнуть не успел — обмяк в обмороке, но рука уже лежала как нужно. Очако же, утерев лоб от пота, осмотрелась.       Наконец-то всем оказана помощь, а она вдруг там же где стояла осела на пол. Удивившись, попробовала встать, но ноги не слушались и на глаза почему-то слезы навернулись, которые она уже рассержено начала растирать по лицу.       — Ты молодец, — Катсуки стоял перед ней, протягивая руку и помогая встать. Девочка смотрела во все глаза и не могла поверить в то, что слышит похвалу от Варвара. Такой угрюмый и грубый, он вдруг проявил уважение, и смешок рвался наружу, как и вновь недовольное выражение его лица. — Я сказал что-то смешное?       — Ты похвалил меня, — засмеялась та, дрожа от усталости и глядя на наконец приближающуюся береговую линию. — Это было неожиданно.       — Ой, замолчи, — цокнул тот языком, вызвав новую волну хриплого смеха от девочки. И все же не отпускал ее, пока не довел до лестницы на кубрик и посадил там на бочку, давая передохнуть. Эта работенка и правда вымотала.       — Малютка, — раздается позади. Капитан стоял перед девочкой, как-то неловко заложив руки за спину, а Очако вся собралась, нахмурившись. Выглядело все так забавно, будто это она собралась его отчитывать. — Благодарю за твою рассудительность и за то, что вовремя остановила меня.       Удивленная, та не смогла и слова выдавить, все так же устало глядя на Таками, после чего лишь кивнула. Бакуго стоял за ней, будто бы цепной пес, от всей этой ситуации хотелось нервно рассмеяться, сглотнув ком в глотке.       — Никогда опрометчиво бросаться не надо, — напоминила она слова своей матери когда-то давно. — Стоит лишь немного подождать и подумать.       — Я запомню эти слова, — кивнул капитан, склонив голову неловко и пробежавшись взглядом по палубе, после чего запустил руку в карман и вытащил оттуда мешочек. В перевязанном лоскуте ткани звякнул металл. — Ты сделала для меня много, прими хотя бы это в извинение.       — Мессир, я не… — та осеклась, немного подумав и почувствовав затылком взгляд Катсуки, после чего все же приняла мешочек. — Я распоряжусь ими с умом.       — Хах, меньшего от такой умницы и не ожидал, — усмехнулся Кейго и, откланявшись, снова ушел наводить порядок. Очако облегченно выдохнула и наконец обернулась к мужчине, с кривой ухмылкой показав мешочек и спрятав в карман за пазухой.       — Ты стала тверже, — он отвел взгляд на Киришиму, все еще помогавшего с раненым, но потом снова глянул на девочку и отметил некоторое непонимание в ее глазах. — В смысле морально. Это хорошо.       — Ты меня избалуешь, — Урарака тоже смотрела на Киришиму и краем глаза видела, как чужие скулы набрали в оттенке. Это ее развеселило. — Спасибо за комплимент.       Слушая ворчание отошедшего к другу шамана, девушка снова перевела взгляд на сушу. Вдалеке синели за сизой дымкой холмы, покрытые лесом — древние как мир, они внушали благоговение, как и ледяные пики далеких гор. Это — земля Бакуго. Урарака снова глянула на тех двоих и с волнением думала: они все ближе к цели, но что же дальше…