Отчаяние — произведение искусства

В тот день Стайлз пропустил школу, поэтому Скотт, естественно, отправил к нему Малию. Та протопала по лестнице (почти что на носочках) и оторвала Стайлза от ноутбука. – Почему ты не был в школе? – требовательно спросила она, скрестив руки. Она перегородила ему доступ к столу, сверкнув синими глазами. Самоуверенную усмешку, которой Стайлз ей ответил, он репетировал несколько недель. – У меня расстройство желудка. Носился тут. – Если я должна страдать на математике, то и ты тоже. Не будь говнюком, – прорычала Малия. Стайлз нахмурился. – Почему ты просто не оставишь меня в покое? Малия улыбнулась ему полным ртом клыков. – Потому что я здесь не для того, чтобы облегчить твою жизнь, Стилински. Но, – добавила она, запрыгнув на постель и завернувшись в покрывало, – если ты прогуливаешь, то и я тоже. – Вот это смена темы, – пробормотал Стайлз, вернувшись к столу. Малия проворчала. – Ну подай на меня в суд. Маккол не может мне приказывать. – Может. Он альфа. – Ага, только я не признаю его авторитет. Стайлз наклонил голову. – Ладно. Малия глухо рыкнула. – Что ты делаешь? Это бесит. Стайлз вздохнул и откинулся на спинку стула. – Провожу исследование. Если не нравится – иди в школу. Она снова на него зарычала: – Ты должен спать со мной. Стайлз удивленно оторвался от ноутбука, треснувшись коленями о стол. – Что? Она рассмеялась. – Просто спать, Стайлз. Не заниматься сексом, помешанная ты на гормонах задница. Стайлз покачал головой и пробормотал: – Замолчи, – он и забыл, как Малия любит обнимашки. Она поднялась, потирая лицо. Зевнув, она встала за ним и стала смотреть из-за плеча. – Зачем ты читаешь про асвангов? Стайлз пожал плечами и отодвинул ее голову. – Мне скучно. Малия задумчиво на него посмотрела и вернулась на кровать. Спустя пару минут раздалось тихое сопение. Стайлз ощутил, как холодный ум снова перестало что-либо отвлекать. Он больше не забывался и не пытался зарезать себя после того случая. Но был уверен, что не просто теряет сознание. Его до истерики доводил тот факт, что он ничего не понимал, пока Дерек не сказал ему убрать нож. Он знал, что не был снова одержим – знал это так же точно, как ощущал голод. Он изучил около пятнадцати миллионов сайтов в интернете на тему одержимости. Все было подозрительно – психологические расстройства тоже объясняют примитивной мифологией и религией. Он бы не поверил и слову, если бы с ним этого не случилось. Он открывал сотни сайтов и сразу же с них уходил, если они загружались на французском или немецком. Его пугало, с какой легкостью слова перестраивались у него в голове так, что он понимал, о чем речь. В легендах это называли кицунэ-цуки – одержимость лисицей, при которой человек ночами бегал по улице голышом и с криками (Стайлз молился всем богам, что этот пункт он пропустил), внезапно мог говорить на чужих языках, замечал потери времени, страдал бессонницей. Кроме того, говорилось, что лисицы овладевают только молодыми девушками, проникая через грудь и ногти. Возможно, легенды были не так уж точны. Однако в них не упоминалось, что симптомы одержимости останутся и после ухода лисицы. Напоминания о потерях и чувство вины возникали каждый раз, когда Мелисса произносила несколько резких слов на испанском, при каждом взгляде в зеркало на свои мешки под глазами, каждый раз, когда сознание путалось. Малия зарычала во сне, и Стайлз запер свои эмоции, пока их запах ее не разбудил. Хотя оказалось, что это и не нужно было – даже телефонный звонок ее не потревожил. Наверное, снова тусила в клубе до поздней ночи. Стайлз сердито глянул на телефон, уже жалея, что решил его найти. Отвечая, он все еще хмурился. – Лидия, – раздраженно поприветствовал он. – Стайлз, я стою снаружи. Впусти меня, идиот. Он поднялся и подошел к окну, разглядывая стоявшую около входной двери Лидию. Он забыл, что у нее нет ключа и она не может просто забраться через окно, как большинство его друзей. – Почему ты не постучала? – проворчал Стайлз по пути вниз. Открыв дверь, он впустил Лидию; от выражения ее лица у него натурально поджимались яйца. – Я стучала, – прорычала она. Стайлз состроил невинное лицо. Она вздохнула и успокоилась. – Стайлз, что ты делаешь? – Что я делаю? Это ты прогуливаешь школу. Лидия нахмурилась: – Как и ты. – О. Точно. Она отбросила волосы через плечо и села на диван. – Почему ты не в школе? – Не было настроения, Лидс, – он пожал плечами, оставаясь на месте. Она открыла рот и закрыла его, подыскивая слова. – Слушай, Стайлз. Я знаю, что ты делаешь. – Что? Лидия мягко на него посмотрела. – Ты проводишь все свое время за исследованиями всех возможных мифологических созданий каждой древней цивилизации. У тебя такой вид, словно ты не спал несколько недель и едва ли что-то ел. – Я в порядке, – со злостью посмотрел на нее Стайлз. – Мне не нужно быть оборотнем, чтобы понять, что ты врешь. Ты два месяца отгораживался от своих друзей. Мы уважали твое личное пространство, но тебе вряд ли поможет состояние, в которое ты себя загоняешь. Ты думаешь, что изучение сверхъественного даст тебе гарантию, что в следующий раз ты будешь готов. Это не так. Ты знаешь. Стайлз скрестил руки. – Я не обязан слушать эту фигню. Лидия поднялась и встала лицом к лицу со Стайлзом. Она смотрела с застывшей злостью, и ему пришлось отступить – настолько его это пугало. – Да? Между прочим, я потеряла лучшую подругу. Возможно, эта потеря не сравнится с твоей, но даже на секунду не подумай, что ее смерть была бессмысленной. Она заслуживает траура не меньше, чем твой отец, – в ее глазах стояли слезы; она смотрела на него со злостью и напрягалась, словно готовилась к драке. И это стерло весь его гнев. Стайлз вздохнул и провел рукой по лицу, выравнивая сбившееся дыхание. – Я… Прости, Лидс. Я знаю. Я тоже по ней скучаю. Она расслабилась и шагнула к нему, слабо улыбнувшись. – Ты не один, знаешь это? Ты был со мной, когда уехал Джексон. Я тоже хочу быть рядом с тобой. Меня убивает, что ты… – она качнула головой и опустила взгляд. – Мы стая. Мы можем быть семьей. Она крепко обняла Стайлза и развернулась к выходу. Он закрыл дверь и сосредоточился на собственном дыхании – ему казалось, что он распадается на части, и хотелось удержать себя. Он устал от этого и знал, что однажды не справится.