Отчаяние — произведение искусства

Дерека разбудили крики Стайлза. Инстинкты сработали быстрее – клыки и когти вылезли еще до того, как он открыл глаза. Стайлз сидел, дергая ногами, разбрасывал вокруг себя попкорн, смотрел в никуда и кричал. Его пустой взгляд здорово испугал Дерека и заставил вздрогнуть всем телом; он кинулся вперед, прижимая руки Стайлза к телу и одновременно обращаясь обратно в человека. Стайлза все еще потряхивало, и Дерек прижал его к себе, ворча, что тот слишком сильный. Он понял, что случилось – Стайлзу приснился кошмар, у одной его кузины они тоже были. Он знал, что лучше всего поможет просто быть рядом и убедиться, что Стайлз себе не навредит, пока не уснет снова. Спустя несколько минут настоящей паники Стайлз начал успокаиваться. Он перестал кричать и трястись, а Дерека отпустило только когда тот полностью расслабился и снова уснул. Был час ночи – Дерек знал, но спать не мог. Сердце все еще яростно стучало; он обхватил Стайлза покрепче, вдохнув его запах и закрыв глаза, – его бы тоже накрыло истерикой, если бы он этого не сделал. Начали всплывать воспоминания. У Лоры после пожара тоже были панические атаки и ночные кошмары. Дерек закрылся и скрылся от всех, как и Стайлз два месяца назад. И он никогда не прекращал этого делать, до сих пор. Дерек осознал, что потерял семью много лет назад, но приходить в себя начал лишь не так давно. От этой мысли перехватило дыхание. Все началось со Стайлза – его потеря расшевелила старые раны Дерека, и, будь на месте Стайлза кто-то другой, – он сбежал бы. Он прикрыл глаза и задышал вместе со Стайлзом. Наутро тот виновато рассматривал его: – Прости. Я обслюнявил тебе футболку. Дерек молча моргнул и зевнул. – Ты в порядке? Стайлз сел и потянулся. – Я только что обновил свое мнение о тебе. Ты храпишь и любишь обнимашки, – он прикусил губу. – Погоди, нет, в этом есть смысл. Это что-то волчье-стайное, – в голосе слышалось ликование – ничего общего с тем Стайлзом, которого он видел ночью. Дерек подавил очередной зевок. – Я про сегодняшнюю ночь. – А что было ночью? – рассеянно спросил Стайлз, поднявшись на ноги и вытянув руки над головой. Дерек отвел взгляд от показавшейся из-под футболки полоски светлой кожи, старался не думать о движении мышц и вырвавшемся стоне. Ему не пришлось долго осознавать, насколько Стайлз был привлекателен. Однако ощущение похоти заставило Дерека устыдиться – сейчас Стайлз вряд ли обрадовался бы человеку, который его хочет. – Ты… Тебе приснился кошмар. Стайлз напрягся, не оборачиваясь к Дереку. – О, – его голос был сдержанным и осторожным, закрытым. У Дерека сжалась грудь. – Я думал, они прекратились. После того, как я… – он наклонил голову и постучал пальцами по бедру. – После того, как я перестал пить. И когда ты дал мне цветок. Дерек простонал. – Стайлз, ты должен держать его при себе. Тот обернулся на Дерека: – Я же этого не знал! – возмутился он. Дерек ответил ему усмешкой – по такому Стайлзу он скучал сильнее всего: как он злился вместо того, чтобы печалиться, как спорил и шутил. – Это же ты подарил мне цветок, как будто мы на первом свидании в каком-нибудь фильме пятидесятых, а потом молча ушел. Я думал, это была просто шутка. Дерек удивился: – Шутка? Как… Стайлз раздраженно вскинул руки: – Я не знаю! Господи, боже, Дерек. Не говори мне, что цветок был магический. – Тот промолчал, и Стайлз резко обернулся на него. – О мой бог, ты подарил мне магический цветок. Дерек вздохнул. – Да, Стайлз, магический. Ты не должен удивляться. Стайлз слегка помрачнел, хотя до этого улыбался, и, подмигнув, сказал: – Кто бы знал, что ты такой очаровательный. Позавтракаем? Дерек постарался затолкать поглубже чувство, которое росло в нем, когда он проснулся рядом со Стайлзом, обнимал его, завтракал с ним. Такого болезненного уюта он не позволял себе после… господи, после Пейдж. Отношения с Кейт были слишком запретными, чтобы Дерек хоть раз представил, что они могут стать нормальным, его захватили страсть и таинственность. Устаканить свою жизнь с Дженнифер было бы очень просто, если бы она не была друидкой-убийцей. Однако Дерек все равно не позволял себе верить, что заслужил такое. Он все еще так думал, но его рассуждения были бессмысленными относительно Стайлза. Тот смотрел на него осторожно и колеблясь, словно Дерек собирался встать и уйти. Однако хотел он совсем другого, поэтому кивнул в ответ. Стайлз молча рассматривал мизерные остатки еды на завтрак, а потом потянулся за полупустой коробкой хлопьев. Дерек выхватил ее, и Стайлз, взвизгнув, шлепнул его по руке. – Господи, ты меня напугал. Дерек нахмурился. – Сколько ты зарабатываешь? Стайлз насупился и отвернулся. – Не твое дело, – пробормотал он. – А что насчет отцовской страховки? – Дерек прищурился и посмотрел на него с беспокойством. Стайлз замер, рука застыла на полпути за чашкой. – Эти деньги не для меня, – ответил он после неловкой паузы. Не поднимая взгляда, он отдал Дереку чашку. Стайлз не собирался трогать те деньги. Он немного использовал на похороны, но на этом все. Остальные планировал отдать на благотворительность. Жить на деньги от смерти собственного отца – это было смешно. Словно он забрал у него что-то еще помимо жизни. Стайлз этого не заслуживал и был уверен, что не хотел этого. Дерек кивнул, ему было некомфортно. Стайлз осознал, что никогда не слышал, чтобы у Дерека была работа. Это означало, что он жил на страховку после гибели своей семьи. Стайлз сдержался, чтобы не уйти в воспоминания. Странно было смотреть, как Дерек ест хлопья. Он начинал уставать, что удивляется таким маленьким вещам – как Дерек смотрит кино, Дерек обнимается, Дерек ест хлопья. Стайлз не был уверен, что вообще когда-либо видел, как тот что-то ел, поэтому надеялся, что тот его простит. Дерек заметил взгляд и поднял бровь, не переставая жевать. Стайлз усмехнулся и неловко откашлялся. – Так, эм… Джексон. И его старая стая. Ты знаешь что-нибудь? Дерек опустил тяжелый взгляд в чашку и покачал головой. – Нет. Он все ходит вокруг и раздражает меня. Но когда я спрашиваю про это, он истерит. Я не знаю даже, что у него за якорь. – О. Это опасно, – отметил Стайлз, нервно постукивая пальцами по столу. – Может, это все еще Лидия, – с надеждой добавил он. Дерек пожал плечами. – Мне плевать, пока он у Джексона есть. Он вернулся несколько недель назад, следующее полнолуние послезавтра. Стайлз кивнул. – Да, я уже сказал Скотту, чтобы присматривал за ним. Некоторое время он молчал, раздумывая, мудро ли задавать следующий вопрос, а он до смерти хотел задать его с тех пор, как увидел отрешенного тихого Дерека, который делал Скотту тату. – Твой якорь все еще гнев? Дерек замер и медленно поднял на него взгляд, полный страха, уязвимости и… смущения? Он сглотнул и помолчал прежде чем ответить, осторожно подбирая слова. – Нет. Он… недавно поменялся. Стайлз улыбнулся, хотя смотреть Дереку в лицо ему было немного страшно – казалось, тот на грани истерики. – Это круто. Я типа немного переживал за твой здравый смысл и все такое. Вряд ли это здорово, когда твой якорь – это гнев. – Нет, – пробормотал Дерек, не поднимая взгляда. – Не здорово. Стайлз пытался придумать способ, как прервать неловкую тишину, когда Дерек поднял взгляд на входную дверь: секунду спустя раздался стук. Стайлз открыл и увидел самоуверенную ухмылку, модные очки и шарф. Он вздохнул: – Джексон. Что тебе нужно? Тот мягко его оттолкнул. – Надеялся, мы поговорим, – увидев вставшего со скрещенными руками Дерека за его спиной, он замолк и нахмурился. – Наедине. Стайлз простонал. – Слушай, Джеки, я не настолько тупой, чтобы оставаться наедине с чуваком, который доставал меня все детство. Особенно если сейчас этот чувак сверхъестественно сильный. У Дерека вырвался низкий рык, который он оборвал с удивленным видом, словно не ожидал от себя такого. Джексон кинул на него довольный взгляд и снова вернулся к Стайлзу. – Это важно. Ты второй в стае, Скотт сейчас занят со своей лисицей, поэтому я пришел к тебе. Нахмурившись, Стайлз оперся на закрытую дверь. – Я кто? Джексон раздраженно посмотрел на Дерека: – Пожалуйста, скажи, что рассказывал им про стайную иерархию. Несколько напряженных секунд Дерек смотрел на него, а потом покачал головой. Джексон закатил глаза. – Скотт – альфа, ты следующий за ним по статусу. Скорее всего, ты стал бы его эмиссаром или типа того. Все остальные – беты. – И почему я этого не знал? Джексон раздраженно стянул очки. – Слушай, все что тебе нужно делать – сохранять стаю в покое, советовать Скотту, вести переговоры. Ты советник, а если что-то случится со Скоттом – ты главный. Если бы ты был волком, то после смерти Скотта альфой стал бы ты, – Джексон перевел взгляд на Дерека. – Почему ты им все это не рассказал? Дерек пожал плечами. – Ждал, пока все уладится. Стайлз провел рукой по лицу, подавив зевок. – Верное решение, – искренне пробормотал он. Его немного ошеломила ответственность, которую он, оказывается, несет за стаю почти наравне со Скоттом. Джексон прошел в гостиную и сел на диван. – Об этом я и хотел с тобой поговорить. Дерек подхватил свою куртку с кресла и кивнул Стайлзу перед уходом. Он со вздохом рухнул в пахнувшее кожей, землей и лесом кресло, и нахмурившись, посмотрел на Джексона. – Что? Тот ухмыльнулся: – Кажется, Дерек привык оставаться на ночь. – Джексон, богом клянусь, если ты не начнешь говорить, я закрою тебя в рябиновом круге и оставлю умирать от голода. Тот поднял руки в невинном жесте и приобрел серьезный вид. – Скотт хороший альфа, учитывая все обстоятельства. Но он не справится со стаей, пока нет. – Я думаю, он нормально справляется, – холодно ответил Стайлз. Джексон покачал головой. – Я был в другой стае, Стайлз. Да, Скотт защитит нас, но от него нет эмоциональной поддержки как от альфы. – О чем ты? – Я тебе уже говорил, что следующий за альфой сохраняет в стае покой. Так создай его, Стайлз. Скотт не может сделать все в одиночку, без тебя вся стая кажется разбитой. Стайлз нахмурился. – Я с ними. Я стая. – Это звучит как вопрос. Стайлз застонал. – Зачем ты говоришь мне про это? Я ничего не могу сделать! Я не должен быть их наседкой. Джексон сверкнул синей радужкой; Стайлз подобрался, отмечая, что вот-вот наступит полнолуние, а они все еще не знали, какой у него якорь. – Перестань, – прорычал Джексон. – Перестать что? – ощетинился Стайлз. – Не веди себя так, будто тебе плевать. Я знаю, что ты делаешь. – Даже забавно, что все повторяют одно и то же. И что же я делаю, Джексон? Тот наклонился вперед. – Ты отдаляешься от друзей, потому что не хочешь увести их за собой. Я знаю, потому что так же вел себя со своими родителями. Стайлз поднялся и сердито уставился на него: – Не смей говорить мне про это. Ты не представляешь, через что я прошел! Джексон тоже встал на ноги и низким и злым голосом ответил: – Не представляю? Я убивал людей, Стайлз! Против своей воли. Я помню все, что сделал. Он отвернулся и взъерошил волосы. В нем кипел адреналин, руки слегка тряслись из-за криков. – Был среди них твой отец? Среди тех, кого ты убил? – спросил Стайлз, обернувшись. Голос дрожал, но он не отводил взгляда. Джексон покачал головой, успокаиваясь. – Стайлз, это была не твоя… – … Не моя вина? Это хотел сказать? – оборвал его Стайлз, шагнув вперед. – Мне еще ни разу этого не говорили! Спасибо, мне так полегчало! – Ты его не убивал, Стайлз. Не ты нажал на спусковой крючок, верно? Ты обвиняешь Арджента? – Смысл не в этом! Он должен был застрелить меня! Ему нужно было выстрелить в меня! Джексон усадил Стайлза обратно, осторожно толкнув его рукой в грудь. – Стайлз, ты в это не веришь, – ответил он низким голосом в попытке успокоить его. – Единственный человек, который винит тебя за то, что ты сделал, пока был одержим, – это ты сам. Ты нужен стае. Ты должен их объединить – если не ради себя, то ради них. Поверь мне, тебе поможет, если ты поделишься этим со стаей. Злость Стайлза почти сразу сменилась усталостью и резким любопытством. Он сел обратно в кресло, выжидательно уставился на Джексона и ждал, когда голос вернется и перестанет звучать разбито. – Что случилось в Лондоне? – тихо спросил он. На секунду Джексон напрягся, затем заставил себя расслабиться. – Болезнь. Большая часть оборотней в Лондоне были заражены, половина умерли. Вся моя стая, – его голос был беззащитным и убитым. Он не поднимал взгляд от своих рук. Глаза снова загорелись синим, когда он посмотрел на Стайлза. – Эпидемия прошла, и в живых там осталось всего пятьдесят три оборотня. Некоторое время Стайлз молчал – из уважения к рассказу Джексона. Сложно было потерять всю свою стаю. Стайлз только представить мог, каково это было для оборотней – связь между ними была более осязаемой, чем между людьми. Стайлз потерял отца, это было чертовски больно – достаточно, чтобы поверить, что ему никогда не станет легче, но он этого и не заслуживал. Однако потеря стаи была словно потеря части себя, Кора ему рассказывала. Дерек, Питер и Кора потеряли всех. Джексон тоже потерял стаю. – Какой у тебя якорь? – спросил Стайлз; он не знал, что сказать при его огромной потере и когда сам не мог выдержать собственную. Он не мог кому-то посочувствовать и не мог принять чужое сочувствие. Ответную усмешку Джексон выдавил через силу, ему потребовалось время, чтобы она выглядела убедительной. – Может у меня быть секрет? Стайлз покачал головой. – Хотя бы скажи, что у тебя он есть. На этот раз Джексон искренне улыбнулся. – Наконец-то, Стилински. Я все думал, когда ты уже начнешь исполнять свою роль. – Как штурман? – Стайлз поморщился. – Я ничего не начинаю, мне просто интересно. Джексон вздохнул. – Да, у меня есть якорь. Нет, я тебе его не назову. Нет, я не потеряю контроль в полнолуние. Стайлз кивнул. – Хорошо. Приятно знать. Теперь ты можешь уйти? Джексон поднялся и направился к двери, Стайлз пошел следом, чтобы закрыть за ним. Тот поколебался и развернулся. – Пока я не ушел… Вы с Дереком встречаетесь? В повисшей тишине Стайлз забыл, как поднять челюсть, и слишком много времени потратил на придумывание остроумного ответа. Джексон закатил глаза и нацепил очки. – Расслабься. Твоя сексуальная жизнь меня не интересует. Просто… будь осторожен, ладно? Он собирается уезжать. – Что? Но Джексон уже открыл дверь и легкой походкой удалялся от дома. У Стайлза Стилински были хорошие дни, когда кто-то из друзей был рядом, и он шутил и делал вид, что все хорошо. В плохие дни ему хотелось только оставаться в кровати и пытать себя чувством вины. Возможно, начался он хорошо, но сегодня точно был плохой день.