Hot in here

С одной стороны, Неро рад, что отец и Данте немного замкнулись друг на друге. И хотя выглядит их общение, конечно, как детская влюблённость с поправкой на взрывной нрав и любовь к оружию, когда в одну секунду ты хочешь обнимать, а в следующую — вломить по голове, но Неро рад. И всё равно он чувствует себя поехавшим извращенцем, когда оказывается напротив приоткрытой двери в комнату, которую занимает Вергилий. Неро замирает, сначала стыдливо отведя взгляд, но после любопытство побеждает. Хотя, даже без вида того, что происходит за дверью, становится жарко — только от звуков. Неро никогда не думал, что Данте может так стонать. Он сидит, оседлав бедра брата, обнаженный полностью — обычно ведь только ширинку расстегивает, черт — напряженный как струна, что все мышцы четко очерчиваются под кожей. Одной рукой он опирается на плечо Вергилия, второй — притискивает его голову ближе к шее, и кажется, будто Вергилий просто страстно целует, однако мелкие капли крови, собирающиеся в струйки, доказывают, что это куда большее, чем поцелуй. Данте коротко рычит сквозь сжатые зубы, подаваясь ближе, до упора. Неро тоже прижимается лицом к дверному косяку, дыша через раз, и сжимает ноющий член сквозь штаны. Вергилий отрывается от шеи Данте нехотя, через силу, и облизывает окровавленные губы. Он смотрит в запрокинутое лицо брата; Данте, почувствовав взгляд, опускает голову, и смотрит в ответ, криво улыбаясь. — Будешь смотреть или приступишь к делу? Вергилий коротко смеется и проводит ладонями по бокам Данте, мягко и даже ласково, пальцами обводя мышцы. Данте опускает голову ниже, скрывая лицо волосами, но Вергилий поднимает руку и заправляет непослушные пряди за ухо сначала с одной стороны, затем с другой. Неро приоткрывает рот, потому что у Данте едва заметно, но всё же порозовели щеки. Нонсенс. — Вечно торопишься, брат, — Вергилий проводит костяшками пальцев под подбородком Данте, лаская, как большого кота. — Как будто я не знаю, как ты хочешь. Данте улыбается, обнажив зубы, всё так же низко опустив голову. Он дышит тяжело, прерывисто, будто ему приходится делать над собой усилие — грудная клетка расширяется и мучительно медленно возвращается к обычному состоянию. Вергилий опускает ладони на бедра Данте, сжимает пальцами и чуть тянет вверх, вынуждая приподняться. Неро зажмуривается, не уверенный в том, что сможет вынести образ того, как Данте опустится на член — и не кончить при этом, но открывает глаза быстрее, чем успевает вздохнуть. Ровно в тот момент, как Данте садится на член Вергилия, закусывая губу. Ровно в тот момент, как Вергилий смотрит в глаза Неро, улыбнувшись уголками губ. Черт подери. — Ты так громко дышишь, Неро, — Вергилий говорит, поглаживая ладонью Данте над крестцом. — Что не нужно быть демоном, чтобы услышать. Данте стонет — не понять, разочарованно или от удовольствия — и тоже смотрит на Неро. Под перекрестным взглядом двух мужчин становится неловко и жарко, будто он уже раздет и распят перед ними. Но эти двое вместе — это настолько интимное и личное, что не должно было быть открыто никому, кроме этих двоих. Слишком мягкие прикосновения, слишком откровенные стоны, слишком жаркие взгляды — для Неро это всё слишком. Он разворачивается, чтобы уйти — вернее, убежать — но властный голос разрушает его намерения. — Подойди, — Вергилий говорит спокойно, но в глубине голоса слышна угроза. — Подойди ко мне, Неро. И Неро повинуется. То ли приказу и внутреннему желанию не уходить, то ли уточнению «ко мне». Неро хочет к Вергилию, к Данте — в глубине души он хочет быть не просто с ними, хочет быть между ними, быть разделенным на двоих. И он идёт. Замирает у кровати, неловко сжав низ свитера, но Данте протягивает руку и дергает на себя за локоть, вынуждая встать на колени на краю матраса. Вергилий, будто наказывая брата за самоуправство, двигает бедрами — Данте тут же отпускает Неро, застонав. — Я забыл уже, что мы трахаемся, — с трудом говорит он. Вергилий улыбается — ему действительно идет улыбка, которая касается не только губ, но и глаз, делает их более глубокими и теплыми, чуть смягчает черты лица, чуть сглаживает чувство опасности, сквозящее от него. Вергилий улыбается — улыбается Неро — и гладит его костяшками пальцев по щеке, парализуя тело и волю почти неощутимым прикосновением, так слабо похожим на ласку. — Я напомню тебе, Данте, — Вергилий смотрит на Неро, когда говорит это. — Чем мы заняты. Он меняет позу так легко и непринуждённо, будто Данте ничего не весит и не нужно никаких усилий, чтобы уложить его на спину — действительно бережно, без лишней грубости. Сжимает руки Данте над его головой, прижав к постели — и Данте позволяет, хотя без труда может вырваться. Только смотрит с вызовом, улыбаясь. — Никогда не можешь промолчать, — Вергилий коротко двигает бедрами, проникая до конца, и Данте приоткрывает губы, будто силясь застонать. — Стоит занять твой рот чем-то. Неро не знает, куда ему себя деть. Он просто смотрит, прерывисто дыша, и запоминает каждое мгновение. Запоминает, как перекатываются мышцы под кожей Вергилия, когда он двигается. Запоминает расположение немногочисленных родинок — одна на правой лопатке, вторая, кажется ровно посередине позвоночника, третья непозволительно низко, на пояснице. Неро осторожно касается её пальцами — Вергилий на секунду замирает. — Смелее, мальчик, — говорит он, и смотрит через плечо. — Я ничего тебе не сделаю. Звучит одновременно и успокаивающе, и разочаровывает. Неро почти говорит, что не против, чтобы Вергилий сделал с ним что-то, но прикусывает язык, наткнувшись на едва заметные искры смеха в серых глазах. Наверное, Ви всё же напомнил Вергилию про его человечность. Неро кладет ладонь смелее, позволяя себе ощутить жар чужой кожи, проводит ей вверх, добавляя вторую на середине пути. Вергилий движется размеренно и жестко, низко склонившись над Данте, ловя ртом его вздохи и стоны, но не касается губами, поддразнивая, не позволяя дотянуться. Данте рычит, дернув руками в захвате, но дальше не идет, будто не в силах. Неро кажется, что он дрожит внутри и снаружи, когда он целует Вергилия в плечо, коротко и невинно, но одновременно интимно — как кажется ему. Осознание, что этот мужчина открыл ему свою спину и позволяет себя касаться так, как хочется, пьянит, кажется, сильнее, чем их крышесносный секс. Этого слишком много и критически мало; Неро стонет сквозь зубы, уткнувшись лбом в основание шеи Вергилия, напряженный и вымотанный, и слышит шорох простыни на каждый толчок, чувствует движение мышц под кожей, чувствует влажность этой кожи от пота. Проводит ладонью по напряженной руке, упирающейся в кровать — в конце пути в его пальцы впиваются чужие зубы, и от неожиданности Неро вскрикивает. Он смотрит через плечо Вергилия на Данте: тот, будто извиняясь, проводит по пальцам языком, вбирая их в рот, и разрядка приходит к Неро моментально, с влажным скольжением по подушечкам пальцев, с острыми зубами, прихватившими его кожу. Содрогнувшись, он вновь бессильно прислоняется лбом к спине Вергилия. Вергилий что-то негромко говорит Данте с весельем в голосе; Данте огрызается, но давится словами, силясь досказать их в чужой рот, накрывший его собственный. Он всё же вырывает руки из захвата, обнимает Вергилия за шею, прижимая к себе, а ногами обхватывает за бедра, задев Неро. Неро отодвигается, чтобы не мешать, но Вергилий удерживает его, не глядя, и заводит руку за спину. — Давай, Данте, — шепчет он, и кусает брата под подбородком, клыками царапая кожу. — Давай сейчас. Данте замирает на секунду, невидящим взглядом упираясь в потолок, и кончает, скользя пальцами по влажной коже, даже не пытаясь удержаться. По спине Вергилия проходит мелкая дрожь. Его мышцы каменеют на мгновение, расслабляются — Неро чувствует это так четко, будто это происходит с ним — и Вергилий с выдохом падает сверху, заслоняя своим телом брата. *** Неро делает чай, машинально отмеряя необходимые ингредиенты. Данте сонный и усталый, весь во все еще не заживших укусах. Он лениво размешивает сахар ложкой, подперев второй рукой щеку, и ловит взгляд Неро, обращенный в сторону — Вергилий все еще в душе, хотя прошло уже больше получаса. — В аду напряжёнка с ванными, — будто в ответ на его мысли говорит Данте. — А Джил любит это дело. Неро кивает, отодвинув чашку, которую приготовил для Вергилия, и принимается за свою порцию, задумавшись о том, нельзя ли плеснуть себе в чай виски. Чтобы осознать произошедшее точно нужно выпить, и… — Тебе пиздец, пацан, — неожиданно говорит Данте. — Ты его слишком заинтересовал. Неро вскидывает голову и оборачивается как раз в тот момент, когда Вергилий входит на кухню, вытирая волосы полотенцем. Он смотрит ему в глаза несколько секунд, а затем протягивает чашку, и их пальцы соприкасаются, когда чашка переходит из рук в руки. Вергилий коротко улыбается в ответ и кивает. «Мне пиздец», — отчетливо думает Неро. И почему-то от этой мысли сладко ноет внутри.