Непризнанные

«Противоположности притягиваются. Хочешь ты этого или нет, но они, в конце концов, притянутся! ПРИ-ТЯ-НУТ-СЯ!» — твердил себе Меркуцио день ото дня. Он надеялся, что, вбив себе в голову эту мысль, до его противоположности тоже дойдет. Но, этого не случалось, как юноша не старался. Ему надо было кому-то рассказать о своей проблеме, но он боялся. Поэтому кудрявый печальный юноша пошел к человеку, готовому помочь всем и вся в любой ситуации. Мокрые волосы липли к лицу, ноги спотыкались об каждый небольшой камень, доставляя неприятные ощущения. Он бежал, не разбирая дороги, не обращая внимания на дождь, ливший как из ведра. «Ну, и куда ты направляешься? Надеешься, что ночью в церкви кто-то будет? Брат Лоренцо наверное уже ушел… Зря ты пытаешься. Ничего не исправить, никто тебе не поможет», — твердил парню внутренний голос, — да ты ведешь себя как сумасшедший. Хотя, почему как? Ты и есть самый настоящий сумасшедший! Сохнешь по Тибальту, словно маленькая девочка, впервые почувствовав любовь! Молодец, так держать. Смотри, не пойди к нему прямо сейчас.» Прибежав в церковь, он заметил брата Лоренцо, на коленях молившегося Богоматери. «Теперь и его отвлекать придется. Что же это за день такой?» Все еще немного пьяный, Меркуцио медленно подошел к мужчине. — Отец, можно Вас на минуту? — Да, сын мой, что тебя беспокоит в столь поздний час? Какая печаль настигла тебя? Какое у нее имя? — Тибальт… Я не знаю, как объяснить, но я хочу, чтобы он был моим, хочу быть в его объятиях. Это не просто ревность, но я не понимаю, что это. Ради Бога, помогите мне! — чуть ли не прокричал парень, часто всхлипывая, собираясь разрыдаться прямо там. — А любил ли ты когда-нибудь, мой мальчик? — этот простой вопрос, заданный священником, поставил все точки над i. — Спасибо, Лоренцо! И он побежал, преодолевая непогоду, сквозь сильный ветер, дождь и пыль, прямо к дому своей печали, проблемы, противоположности и врага, плавно переросшего в предмет воздыхания. Падал, ударялся, падал, спотыкался и снова вставал. Он не знал, зачем это делает, просто нужно. Просто необходимость, просто нужда в Тибальте. Он не знал, как добрался до нужного дома, и начал взбираться по уступам и выпирающим кирпичам в стене. Наконец, оказавшись на знакомом балконе, что есть мочи ударил кулаками в оконную раму.

POV Автор

Блондина разбудил странный звук, раздававшийся на улице, будто кто-то стучал в окно. Парень встал и медленно приоткрыл штору, за которой стоял взахлеб рыдающий Меркуцио. Вот уж кого-кого, а Скалигера он никак не ожидал увидеть. Тибальт открыл балконную дверь и жестом пригласил парня войти. Все еще сонный, Капулетти не хотел ругаться и препираться, поэтому он просто сел на кровать, и Мерк последовал за ним. — Что ты забыл в моей спальне, тем более зареванный? Какая муха тебя укусила, что ты пришел жаловаться именно мне? На Джульетту позарился? Даже не смей, она — моя и только моя! Понял? — мужчина сразу завалил вопросами и претензиями юношу, морально не подготовленного к такому. — Я… Я… Должен тебе кое-что сказать, — еле-еле выговорил все еще всхлипывающий парень. — Если это связано с моей сестрой, то проваливай, пока идти можешь, не то я тебе все ноги поотрываю! Не суйся в мою семью, потом будешь иметь дело со мной! — Да нет же, нет… Это с тобой связано. Понимаешь, я, то есть ты, то есть я… Ладно, скажу как есть. Ты. Мне. Нравишься. — Ты серьезно? Нет, ну вы слышали? Да у тебя крыша поехала! Влюбиться в меня! Да меня боготворить надо, а не влюбляться. Сейчас же начинай боготворить! — племянник принца зарыдал еще сильнее, поверив словам Тибальта, — ой, ну ты что плачешь-то? Ты подумал, что я всерьез? Нет конечно, дурачок ты мой! — То есть как? Ты не хочешь меня прикончить? — у Меркуцио начался новый порыв рыдания. — Нет конечно. Я ж вижу, что нравлюсь тебе, причем взаимно. Ну, как такую лапочку, причем голубых кровей, не полюбить? Повисло минутное молчание. Тибальт смотрел в полные непонимания зеленые глаза, на трясущиеся худощавые плечи и вдруг захотел прижать маленькое кудрявое создание к себе, отогреть, приласкать и успокоить, что он и незамедлительно сделал. На нем обмякшее, изредка всхлипывающее тело казалось еще более беззащитным и слабым. Блондин уткнулся носом в пахнущие молодостью, влюбленностью и вином волосы и обнял Меркуцио, будто никаких стычек и драк до этого не было. Нежность - только этим словом можно описать эту сцену, возникшую ночью в темной спальне, освещаемой лишь огнем пары почти потухших свечей. Спонтанная, тихая, она могла продолжаться вечно, вот только наступало утро, шумели улицы, и к Тибальту должен был скоро зайти его дядя, узнать, как спалось и пригласить на одно важное мероприятие. Но это все потом. Сейчас два юноши, обнявшись и закрыв глаза, сидели на кровати из красного дерева с такого же цвета балдахином, наслаждались последними минутами тишины и не знали, что же будет там, впереди. Но это потом. Потом