После дождичка в день Скал

Они шли по мосту, а мир кругом понемногу менялся. Ричард совершенно точно помнил, что, когда они на мост ступили, солнце стояло высоко и небо было ясным и светлым. Но теперь солнце точно исчезло, не зашло за тучи, а будто пропало. И небо стало не голубое, а сине-сизое, как на рассвете. Странно, но Ричард принял это как должное. Это ведь владения чародея, родича Леворукого, конечно, тут все не по-людски. Поэтому граф Горик не любовался и не устрашался пейзажем, а без передышки осыпал бранью виконта Лара: — Ведь я говорил тебе, я предупреждал! Мало того, что нашу дворянскую честь ты продал за гроши, так еще и всех денег мы лишились. Для чего мы вообще их брали? — В пути без денег ни провизии не достать, ни фуража, — рассудительно молвил Наль. — Можно подумать, в глухой степи что-то можно достать с деньгами. Тут как раз можно с мешком золота в руках от голода умереть. Хорошо хоть карты уцелели… — задумчиво добавил Ричард. Карты ему подарила экономка Дженни, а к ним в придачу шепнула на ухо кошачье слово, но предупредила, что действовать оно будет только с одной колодой. Ссорясь и препираясь, путники миновали мост и на том берегу увидели дворец. Он был странный — изящный, высокий, с причудливым узором поверху стены — серебристым, а может быть, истинно серебряным, на иссиня-черном фоне. Легкие башенки точно рвались в небо и смотрели на мир не хищным прищуром бойниц, а распахнутыми глазами окон, кажется, витражных. — Красиво, — сказал Наль. — Но в осаде такое строение долго не продержится. То ли дело Надор… — Кто же будет Ворона осаждать? Самоубийца разве что, — шепнул сердито Ричард и шагнул к воротам, украшенных двумя изображениями воронов. Ворота распахнулись — сами, и навстречу вышли двое. Они были разными, но до странности похожими — рослые, черноволосые, черноглазые, с ярко-бронзовой кожей и в одинаковой черно-синей одежде. Слуги Ворона, догадался Ричард. — Кто такие? Зачем пожаловали? — низким гулким голосом со зловещим акцентом вопросил один из кэналлийцев. — Граф Ричард Горик, наследник герцога Эгмонта Окделла и виконт Реджинальд Лар, наследник графа Эйвона Ларака. — Дерзкие люди пошли, однако! Себя не жалко? Может, уйдете, покуда целы? — продолжал кэнналиец. Ричард, приглядевшись, понял, что они все же отличаются. Этот был старше и, кажется, главнее. — Нам надо с Вороном говорить, — настойчиво повторил Ричард. — Поглядеть хотим, каков из себя великий и ужасный чародей Кэналлийский Ворон, — залебезил Наль. — Таков ли, как про него рассказывают, или еще могущественней. Поклониться ему пришли, почтение выразить! — Ох, лжете! — протянул старший над кэналлийцами. — Ну да наш господин любит хорошую ложь. Поведут вас к соберано, да смотрите, потом не пожалейте. Он хлопнул в ладоши − и из ворот появилось еще четверо кэналлийцев и окружили Ричарда и Наля кольцом. — Куда вас поведут, господа, туда и идите, — спокойно разъяснил старший. Что оставалось делать? Только подчиниться и идти. Через двор, через причудливый парк и до лабиринта из кустарников и деревьев. Долго они ходили и петляли, пока не вышли к прямой дорожке, над которой деревья так тесно сомкнулись ветвями, что давали уже не тень — темноту. — Идите вон туда, господа хорошие, дальше нам нельзя. Дальше соберано только гостей пускает, а нас разве что зовет. Переглянувшись с кузеном, Ричард первым зашагал в густую тьму. На душе скребли закатные кошки, однако бояться уже поздно, совсем скоро состоится его встреча с Вороном — может быть, экономка подсказала верное кошачье слово. Ходили слухи, что Рокэ Алва любил играть в карты, а значит, все должно пройти славно. А вот Наль побаивался — и боевого настроя Ричарда, и сгустившегося вокруг них мрака, и тех, кто встретил, когда ходы в лабиринте закончились. Закончились ли? Неизвестно, но привели они прямо к открытым дверям высокого замка, около которых застыли по стойке «смирно» несколько человек. Тьма рассеялась, ровно, как и прохлада, стало немного спокойнее, и Ричард даже нашел в себе силы улыбнуться этим людям. Они ему кого-то напоминали. − Здравствуйте, судари, − сказал он твердо. Ответа не последовало — молчавшие слуги Ворона окружили их кольцом, и только сейчас юноша понял, что они совсем не похожи на кэналлийцев. К ним никто не прикасался, но он ясно чувствовал на своей коже скользкий холод, исходящий от них. Выходцы? Возможно, но разве выходцы щурят подслеповатые глаза, сверкающие лиловым? Ричарда передернуло, едва стоило вспомнить россказни старой Нэн об Изначальных Тварях, которыми абвенитка пугала его в детстве. — Идите с нами. — Голос одной из тварей был монотонным и тусклым. Ричард понял, на кого она похожа — на отца Маттео из Надора. — Ворон ждет! Ричард и Наль переглянулись. — Идите с нами. Ворон ждет, — повторила другая тварь. Она говорила пронзительно и звонко, и лицо ее было скорее женским. Острым, резким, каким-то обиженным. Почти как у сестры Айрис. — Идите с нами. Ворон ждет. — Эта тварь говорила мягко и как будто по-доброму, а смотрелась похожей на дядюшку Эйвона. — Идем, Наль, — решительно сказал Ричард. Он отчего-то очень ясно ощутил, что на четвертый раз, чей бы облик ни просквозил в чертах твари, у нее на лиловых глазах выступят слезы… Твари шли впереди, сзади, справа и слева. В узком зеленом коридоре не оставалось ни малейшей возможности для маневра: ни в сторону метнуться, ни мечом махнуть — как раз Наля зарубить можно. Через зеленый тоннель прошли к тяжелой двери, обитой старой бронзой, она распахнулась, пропуская процессию. Твари вошли и стояли у порога, ожидая, пока войдут Ричард и Наль. Они молчали, но смотрели — хищно и выжидающе. Ричарду на этот раз почудилось в чертах одной из них лицо отца, и он отвел взгляд. Дальше была узкая винтовая лестница, потом широкая полутемная зала, освещенная только факелами. Окон, сколько они ни шли, не было ни одного. Твари боятся света, вспомнил Ричард. А их все вели. Наконец, миновав еще несколько коридоров, они вышли на широкое пространство. Здесь полыхало такое множество факелов, что было светло как днем. Не сразу полуслепой от яркого света Ричард рассмотрел мраморный пол, тяжелые узорчатые ковры и оружие на стенах, а между ними кабаньи головы, а впереди, у дальней стены, высокий трон, обитый серебряно-синей парчой и с роскошной черной шкурой в изножье. Твари рассыпались по зале, точно освобождая Ричарда и Наля, но тяжелая дверь, украшенная вороньими головами, захлопнулась за их спинами точно сама. Вряд ли бы они сумели ее отворить: ручки с этой стороны не было. Тем временем твари одновременно опустились на колени и склонили головы. Синяя ткань на стене за троном, задрожала и отдернулась, точно занавес. Из невидимой дотоле двери вышел человек. Ричард не видел лица с такого расстояния, но заметил изящную походку и гордую осанку. Человек, стоя у трона, сделал знак и сказал негромким приятным баритоном: — Пусть гости окажут любезность и подойдут ближе. Они подошли — неспешно, озираясь по сторонам, но чуть позже, увидев бледное красивое лицо Ворона, Ричард немного осмелел. Он подозревал, что может встретиться с чудовищем или просто с неприятным человеком, но все оказалось не настолько страшно. Даже трусоватый Наль приободрился. − Здравствуйте, господин герцог, − сказал он как можно спокойнее. Или следовало называть его соберано? Ричард об этом не задумался. − Здравствуйте, юноша. Подойдите ближе, − синие глаза Ворона сверкнули, он не попросил, а приказал, и это стало ясно сразу. Ричард нахмурился, но подчинился. Следовало помнить, что он приехал сюда играть в карты, а схватка с Алвой случится позднее, если не удастся перехитрить — и кинжал для этой цели хранился в ножнах. — А что вы, юноша, так на меня смотрите? Или вы наслушались сказок и думаете, что я жуткое чудовище? — Ворон рассмеялся. Голос у него был мягкий, а смех бархатный, но совсем не приятный, а пугающий. — Или думаете, я только хриплю и каркаю? А с чего бы это? Замок у меня теплый, стол хороший, вино самое лучшее. Вот и сберег я свой голос. Не желаете ли, кстати, вина? Одна из тварей поднялась с колен. В ее руках каким-то неведомым путем оказался поднос с бутылкой красного вина и три бокала. Тут в разговор вступил Наль: — Герцог, позвольте мне сказать несколько слов, — начал он, — и не прогневайтесь, если они покажутся вам не совсем приятными. — Что ж, скажите, любезный. — Ворон встал с трона и подошел ближе к Налю. Тогда Ричард увидел, что герцог ростом невысок — чуть поболее его самого, и тонок в кости. Но как он грациозно шел, как плавно, изящно, какая сила читалась в его движениях! Поистине родич Повелителя кошек. — Мы пришли к вам с честным делом, как говорится… — Наль замялся, и Ричард отвесил ему мысленный подзатыльник. Хотя сам, наверное, замямлил бы не лучше. — Со сватовством? — мурлыкнул Ворон. — К графине Ариго? Что ж вас к ней тянет? Будто у меня других женщин нет? Одна была, — Ворон прижмурился, — черноглазая, черноволосая, жаркая… Я ее за смертного замуж выдал, уж очень ей хотелось титул и свой салон. Другая тоже была — рыженькая, худенькая, а бойкая. Ее гоганы в жертву принесли, а я прихватил. Не помирать же ей с голоду на том алтаре. Я ее найеру в жены подарил: уж очень эти двое друг другу приглянулись. А то одна была у меня − замуж вышла, а как овдовела — назад пришла. Как плясать умела, как бранилась! Жаль, умерла… — Отчего умерла? — вопросил Ричард. — Я ее сперва живьем сжег, а потом утопил. Да шучу я! — Ворон снова рассмеялся. — От старости она умерла. Уж как я ее ни берег, как ни лечил, а от старости не вылечил. А вы, юноша, что же стоите и слушаете, даже представиться не хотите. Кто вы такой? — Я Ричард, граф Горик, наследник герцога Окделла, — Ричард вздернул подбородок. — Ричард… — протянул герцог Алва и подошел к Ричарду. — Знал я одного Рихарда. — Он всмотрелся юноше в лицо злыми синими глазами и отвернулся. — Так я из Рихарда статую сделал, — добавил он, садясь на трон. − А ты, Горик, стало быть, тоже Ричард — ум птичий? Знаю я вас, Людей Чести, ни к чему у вас соображения нет — ни выпить, как следует, ни повеселиться, ни в карты сыграть. Такие слова задели Ричарда. Во-первых, не Алве с вороном на гербе говорить про птичий ум, во-вторых, он, Ричард, приехал сюда как раз для игры, о чем тут же сообщил Ворону. Тот усмехнулся криво, подумал полминуты и пожал плечами. − Я не играю даром, юноша. Что ставите на кон? − Поместье вассала! — недолго думая, отчеканил юноша. — А вы? − Хм. Думаю, остров Марикьяре будет в самый раз. Алва хлопнул в ладоши, и твари поднесли к трону изящный карточный столик. — Дайте колоду, юноша, будьте добры. — Алва взял колоду и решительно ее перетасовал. — Итак, сдаю, начиная с вас. — Герцог, кому сдавать, тому не тасовать, — несмело подал голос Ричард. — Юноша, я сдаю, начиная с вас, — твердо ответил Алва. — В чужой монастырь со своим уставом не ходят. — То, что здесь, не очень похоже на монастырь, — ответил Ричард и нахмурился. — Однако молодой вепрь недурно умеет рычать, — улыбнулся Алва. — Ну что ж, посмотрим, как вы хороши там, где нужно дело, а не слово. Партия продолжилась недолго. Согласно правилам, Алва выложил свою комбинацию, очень недурную, надо сказать. Ричард видел, что его собственные карты куда как хуже. Но, уже выкладывая их на стол, Ричард разглядел, как одна из карт Скал медленно превращается в Сердце. Карты были зачарованы и не собирались дать Алве выиграть. Ричард успел удивиться, потом спохватиться, что удивляться нельзя, и весело сказал: — Что, герцог, я выиграл, не так ли? − Так, − помедлив, согласился Рокэ Алва и повернулся к тварям. — Приведите графиню Ариго, − распорядился он. И привели юную белокурую девушку, одетую в светлое платье, однако Ричард при первом взгляде на нее сделал вывод, что в качестве невесты Катарина Ариго ему не подойдет. Слишком бледная и худая, а ему нравились девушки из ближайшей надорской деревни — крепкие и румяные. Но раз велено жениться, значит, женится, что уж тут поделать. Это не помешает ему предаваться утехам с другими женщинами. − Благодарю вас, − кивнул Ричард и потянулся, чтобы собрать карты. — Значит, я забираю графиню, а бумаги на владение Марикьяре вы пришлете потом, как будут готовы. − Подождите, − тонкие губы искривила усмешка. — У меня есть интересное к вам предложение. — Послушайте, герцог, надо уметь вовремя остановиться. Если проигрываешь — не отыгрываться, а если выигрываешь — не увлекаться. — Ричард говорил дерзко и насмешливо, невольно копируя тон Ворона и торжествуя победу. Пусть и не совсем настоящую — с помощью зачарованных карт. Но то, что Ворон не уловил магию, не разоблачил Ричарда — это тоже было победой, да еще какой. — Поверьте, юноша, вы измените свое мнение, если услышите, на что я предлагаю вам сыграть. — Ворон снова усмехнулся. — Никто еще не отказывался от партии с такой ставкой. — И что же вы предлагаете мне? — спросил Ричард. Он решил, что лучше всего стать первым, кто откажется, ведь, если Ворон играл со многими воинами и рыцарями, а ставка, чем бы она ни была, до сих пор у него, вряд ли ее возможно выиграть. — Вы поставите графиню Катарину, остров Марикьяре, Ларак, а я… Алва примолк, помедлил и эффектно докончил: — А я поставлю на кон средоточие моей жизни. При условии, что при вашем выигрыше у меня будет шанс отыграться. Ставка, знаете ли, высока, − добавил он небрежно. Алва хлопнул в ладоши, и тварь вынесла небольшую подушечку в богато расшитом чехле синего бархата. На ней, тускло отсвечивая, лежало тяжелое золотое кольцо с крупным карасом. Игра началась снова, но, как и прежде, завершилась очень быстро — и снова в пользу Ричарда. Глупый кузен восторженно ахнул за спиной, но может, так было лучше показать, что игра честная? В любом случае, следовало решиться и сделать то, ради чего он проделал такой большой путь — так что Ричард Окделл, недолго думая, протянул руку к подушечке и схватил кольцо, чтобы секундой позже с размаху швырнуть на пол. Умные люди говорили: смерть Алвы хранится в этом перстне. — Арх! — вскрикнул Ворон, и его шатнуло. Голос его стал хриплым и резким — не зря, видно, герцога прозвали Вороном. — Юноша, что же вы сделали! — А что я сделал? Я победил и воспользовался плодами победы, — усмехнулся Ричард. Он старался выглядеть надменным триумфатором, но в душе боялся, что сейчас на него кинутся твари. Но они не кидались, только выли горестно по умирающему хозяину, и блекли, словно развоплощаясь. — Юноша… — Алва снова пошатнулся и упал на трон. Его лицо, и без того бледное, стало совсем мертвенным и как будто заострилось. — Ведь у нас с вами был уговор — вы должны были дать мне отыграться. — Ха! Кому я должен, всем прощаю. Вот если бы вы с меня взяли кровную клятву, тогда другое дело. А так… — А так, юноша, расплачиваться придется вам, а не вашим родичам. Справедливо. — Ворон встал с трона, такой же бодрый и статный, как совсем недавно. Одно движение его руки — и перстень оказался в его пальцах. Другое — и вскочивший Ричард застыл, не в силах шевельнуться. Он хотел закричать, но и этого не мог. — Это кольцо было подложное, специально для испытания таких, как вы, юноша. — Ворон положил кольцо на подушку. — Унести, — кратко распорядился он. — А клятва ваша, хоть и не кровью, должна бы быть настоящей. У вас будет много времени подумать об этом, — добавил Ворон, — ни на что не отвлекаясь. Опустив глаза, Ричард увидел, что его ноги покрылись древесной корой, словно бы вросли в пол, а еще через мгновение увидел, как Реджинальд, собрав в кулак свою немногочисленную смелость, швырнул в лицо Алвы сорванной с руки перчаткой. Слов уже слышно не было, только и видно, как кузена схватили Твари, чтобы протащить через всю комнату и бросить рядом с одеревеневшим Ричардом. Сверкнул синий отблеск от сапфира, и ноги Наля тоже начали покрываться корой. А потом окружающий графа Горика мир растворился, оставив ему лишь самые четкие звуки.