После дождичка в день Скал

Странные люди — или существа, проводившие Рика и Дика в сумрачный и прохладный замок Ворона, не казались юношам никем похожим на их знакомых. Просто спокойные молчаливые мужчины в черно-синих колетах, не отвечающие на вопросы. Дик старался не подавать виду, что боится, а Рик молча глядел под ноги — ему было жутко находиться среди этих особ и размышлять над тем, кто они есть. Хозяин замка, герцог Алва, к которому их провели под конвоем, оказался ничуть не похожим на проводников с лиловыми глазами, однако опасения внушал не меньше. — Приветствую вас, гости. И что же вас подвигло посетить меня? — спросил герцог. За его словами Дик расслышал что-то вроде «зачем пожаловали?» Очень хотелось ответить что-нибудь грубоватое. — Да так, — начал Рик. — Бродим мы по свету, смотрим на людей, вот к вам и забрели. Ворон покачал головой. — Лжете ведь, молодой человек. Не забрели вы ко мне, а пришли узнать о молодой графине Ариго. — А и пришли! — выпалил Дик. — А и узнать. — Графиня Ариго тоже человек, — добавил Рик. — Так что, коли мы на нее пришли смотреть, значит, мы не врем. Алва сдержанно рассмеялся, но синие глаза остались хищно-спокойными. — Хитер ты, мудер, — произнес он и встал с трона, подходя к Рику и Дику. Пристально посмотрел в лицо, так что глаза захотелось отвести. — Без вранья соврать — дорогого стоит. — Значит, на графиню пришли смотреть? — повторил он. — Ну да… — протянул Дик. — Интересно же на нее поглядеть. И зарумянился, закраснелся. — Так-то лучше, — благосклонно кивнул Ворон. — А я уж, глядя на вас, подумал, не собрались ли вы что-то вынюхивать и против меня обратить. — Мы не шпионы какие-нибудь! — Рик сверкнул глазами. — Сам вижу, — ответствовал Ворон. — Уж простите, молодые люди, ошибся. Привык, знаете ли, подозревать. А вы пришли — на службу не нанимаетесь, значит, не по делу, подарков не подносите, значит, не гости. Вот я и подумал, что вы что-то замышляете. Не мешкая, Дикон тут же извлек из мешка бутылку темного стекла, что дала Женевьев, и с широкой улыбкой протянул Рокэ Алве. Казалось, он совсем ничего не боится, Рик, во всяком случае, старался держаться в стороне от кэналлийского герцога. А Дик продолжал с искренней радостью, словно они пришли не к злодею, а к дорогому дядюшке, объяснять, что они как раз гости. Даже подарок принесли. Судя по изменившемуся выражению лица Алвы, вино не оставило его равнодушным, и он сразу предложил гостям выпить. Мог ли он догадаться про яд? Дотронувшись до перстня на пальце, Дик подумал, что вряд ли, ведь он далеко не дурак, чтобы соглашаться на верную смерть. Странные люди с лиловыми глазами тем временем начали накрывать на стол. Бокалы и странные оранжевые фрукты для закуски, которых Дик раньше никогда не видел, были еще крупные синие и зеленые ягоды, но он сразу решил, что не рискнет их есть. Или никакого подвоха нет? Он сел напротив Ворона, Рик остался стоять за спиной, но Алва словно не обратил внимание на отсутствие третьего стула. Это было им на руку. — Дайте взглянуть, молодой человек, — задумчиво сказал Алва. Он взял бутылку из рук Дикона, осмотрел ее с двух сторон и кивнул: — Хм, хороший год. Это вино получше некоторых кэналлийских. Что ж, угощайтесь и разливайте вино. Он взял изящный, кажется, серебряный нож и отрезал верхушку у оранжевого плода. Потом стал медленно чиркать по нему, так что плотная кожура раскрывалась лепестками. Сразу запахло чем-то свежим, кисло-сладким и очень приятным. Дикон, зачарованный изящными движениями, очнулся и попытался открыть бутылку. Ничего у него не вышло, как видно, не хватало опыта. Алва усмехнулся. — Ох уж эти мне молодые трезвенники! — пробормотал он. — Давайте сюда. Он ловко открыл бутылку и начал разливать вино по двум кубкам из черненого серебра. — Что-то мои слуги нынче совсем потеряли сообразительность, — пробормотал он. — Третий кубок не поставили. Молодой человек, — он повернулся к Рику, — возьмите себе виноградную гроздь. Эти ягоды очень хороши. Только не бросайте косточки на стол, вон там, по соседству, стоит блюдечко с синими птицами, кладите на него. Пока Рик отступал в сторону в поисках блюдца, а Ворон угощал гостя виноградом — теперь вспомнилось, что такие ягоды в праздничные дни подавали настоятелю, — Дик успел открыть кольцо и бросить крупинку в кубок Ворона. Когда Ворон обернулся, Дик едва успел убрать руки за спину. Сердце у него заколотилось, во рту стало сухо и как-то холодно, но Алва, кажется, ничего не заметил. — За что бы вы выпили, молодой человек? — спросил он. — За… — Дикон собрался с мыслями. — Не знаю. За правду. — Много ли хорошего в правде? Выпьем за жизнь, это самое правдивое, что только может быть. — Алва усмехнулся и поднес кубок к губам. Дик так жадно смотрел на него, что удивительно, как Ворон не поперхнулся. Наконец он нашел в себе силы оторвать взгляд от Алвы и поискать глазами Рика. Он еще заметил, как друг скрылся за какой-то шпалерой. Он помнил, что Рик высказывал намерение осмотреть владения Алвы, найти его слабые места, потому что они должны были быть. Но если так, Ворон мог что-то заметить, и тогда им несдобровать. Дик снова стал смотреть на Ворона. Тот успел отпить всего глоток. То ли мало времени прошло, то ли он так медленно смаковал. Подействует ли яд? Не обманула ли их с другом Женевьев? Хотя, с другой стороны, зачем ей лгать, она, кажется, сама желает извести этого человека… хотя для Дикона Рокэ Алва был кем угодно, но не человеком. В любом случае, пути назад нет, и сейчас Ворон выпьет яд до дна, чтобы умереть. Хорошо, что здесь нет этих созданий, приведших их сюда, а после его смерти им лучше вовсе на глаза не попадаться. А в это время Рик быстрыми шагами шел по длинному пустому коридору, и от обеих стен веяло прохладой. Доносился приглушенный шум, словно камни пытались что-то сказать ему, и юноша не удивлялся: чего не почудится в этом странном месте? Услышав, к своему облегчению, тихое женское пение, он свернул в сторону и оказался перед приоткрытой дверью, из-за которой доносился голос. Неужели ему так быстро повезло и удалось отыскать Катарину Ариго? Не веря в свое счастье, Рик шагнул к двери и потянул за ручку. Скрипа не было. Он очутился в зеленом дворике, обсаженном пышными деревьями и яркими цветами. Возле одной из клумб сидел кто-то в ярко-алой одежде, судя по силуэту — дама. Рик тихонько прошел в глубину дворика, постарался подойти ближе к сидящему, потом негромко позвал: — Здравствуйте. Он услышал тихое «ах», и девушка повернулась — теперь он видел, что это совсем молодая девушка. И очень красивая… нет, прекрасная. Вся как цветок — только не дикий полевой и не роскошный садовый, а что-то вроде тех маленьких, бледных, душистых, которые выращивали сестры в монастырском огородике, а потом приносили к иконам. Была одна святая, она, говорят, очень любила именно такие цветы. Рик забыл ее имя, но помнил икону — святая в детстве казалась ему очень красивой. Но теперь Рик святотатсвенно подумал, что эта девушка в четыреста раз краше. У нее были чудесные пепельно-белокурые волосы, собранные в прическу, а несколько локонов, красиво выпущенных, лежали на щеках. Кожа у нее была белоснежная, со слабым румянцем, губы — бледно-розовые, полуоткрытые. На забытой лютне, что покоилась на подоле алого шелкового платья, праздно лежали тонкие руки с розовыми ноготками. А глаза были серые, большие, с ресницами-стрелками — и очень испуганные. — Сударыня… — начал Рик. — Не пугайтесь меня, я пришел спасти вас. — Я не боюсь вас, сударь, — голос у девушки был негромкий, чистый, певучий, — и совсем не нуждаюсь в спасении. — Разве вы не… графиня Катари? — спросил Рик. — Графиня Катари? — тонкие брови девушки поднялись. — Вы очень дерзки, молодой человек. Так не обращаются к знатным дамам. Однако вы правы, я действительно графиня Ариго. — И вы не хотите получить свободу? — изумленно спросил Рик. — Свободу? — повторила девушка. Ее пальцы оторвались от лютни, сжали концы белой шали, накинутой на плечи. — Зачем мне свобода? Здесь лучше, чем на свободе. Я одеваюсь так роскошно, как не могла бы дома, в Ариго. К моим услугам певцы, музыканты, чтицы, камеристки и все, кто понадобятся. Я сама могу развлекаться, как пожелаю, мои любые прихоти в тот же миг исполняются. Променять это на мою давнюю жизнь, когда мне даже не дозволялось заниматься стихосложением? Я не настолько глупа. Она странно, как-то болезненно усмехнулась, а Рик отвернулся со вздохом: — Я-то думал, что вы… — пробормотал он. — А вы, графиня, вон какая, оказывается. Пустая вы и бесстыжая, — он зашагал прочь. — Стойте! — вскричала девушка, и голос ее был таким молящим и несчастным, что Рик остановился. — Пожалуйста, простите меня! Я думала, вы одна из Тварей, они умеют менять обличье и приходят испытывать меня. Я видела их так много: моих братьев, кузена, друзей и просто доблестных рыцарей… Они предлагали мне свободу, но едва я соглашалась, обращались в Тварей, а потом Ворон наказывал меня… — Он вас? — в ужасе прошептал Рик. — Неужели он смел к вам прикоснуться? Причинить вам боль? Он обернулся. Катарина сидела, опустив голову и кусая губы. — Хуже, много хуже. У него всегда вдоволь пленников и узников, — прошептала она. — Он мучает их, а потом говорит, что я виновата в их страданиях. Если бы я не рвалась на свободу, он бы не наказывал их… О, мой друг… я думала, что и вы — один из них. Рик осмелел и подошел ближе. — Но почему вы верите мне теперь, графиня? — Потому что вы назвали меня пустой и бесстыдной. Ворон приказал, чтобы Твари не доставляли мне ни единого огорчения и исполняли любую прихоть, если только я не пожелаю уйти отсюда. Вы ранили меня в самое сердце — и я возликовала, ведь если вы могли быть со мной так суровы, значит, вы не Тварь. — О, графиня! — Рик неуклюже бухнулся на колени. — Простите, что я так обидел вас. Графиня коснулась рукой его головы. Рик затрепетал. — Не надо. Все к лучшему… Скажите лучше, как вас зовут. — Ричард. Можно Рик. То есть… простите, это неудобно, графиня. — Я буду тебя звать Риком, можно? — попросила Катарина, улыбаясь, хотя в ее глазах стояли слезы. — А ты не величай меня графиней, зови Катари и на «ты». Как добрые друзья. Мы ведь будем друзьями? Рик кивнул. — Да, Катари, как скажете… то есть скажешь. В то самое время, когда Рик, забыв обо всем на свете, беседовал с самой прекрасной девушкой Талига, Дикон продолжал пить вино с Вороном. Тот так и не заметил яда в своем бокале — или же вел очень искусную игру, но юноша не переставал надеяться, что отрава рано или поздно скажется. Тогда Рокэ Алва побледнеет и упадет замертво, чтобы больше не вставать — ах, как жаль, что они не догадались спросить у старой Женевьев, как быстро действуют эти крупинки! Разговаривали о чем-то незначительном, светском, и тема зашла о сонетах. Откуда Ворон знает про них, он разве интересуется книгами? Этот злодей? Такая мысль Дику в голову не приходила. Он смотрел на Алву безмолвно и почти спокойно, слушая каждое его слово: Я — одинокий ворон в бездне света, Где каждый взмах крыла отмечен болью, Но если плата за спасенье — воля, То я спасенье отвергаю это. И я готов упрямо спорить с ветром, Вкусить всех мук и бед земной юдоли. Я не предам своей безумной доли, Я, одинокий ворон в бездне света. Не всем стоять в толпе у Светлых врат, Мне ближе тот, кто бережет Закат, Я не приемлю вашу блажь святую. Вы рветесь в рай, а я спускаюсь в ад. Для всех чужой, я не вернусь назад И вечности клинком отсалютую… − Это ваши стихи? — невпопад спросил Дик. − Мои, − любезно улыбнулся Ворон, и, резко отведя взгляд от лица гостя, посмотрел за его спину. — Где же ваш спутник, юноша? — спросил, не меняя тона, но в синих глазах недобро сверкнул темный холод. Дик осмотрелся. Рика и правда не было. — Не знаю, где он… — начал Дик. — Наверное, любуется местными красотами. Мы никогда не видели таких чудес. — И тем не менее мне очень не нравится, что мои гости где-то скрываются. Мало ли что может случиться, молодой человек, не так ли? — Я думаю, Рик скоро подойдет, — начал Дик. — Вероятно. А вы поставьте бокал. У вас не хватило ума добавить яд и себе тоже? Дик не ответил, обмирая от страха. Догадался! Почувствовал! А может, просто заметил? Косые у Дика руки, никакой ловкости. — Э… я не… не понимаю… — начал он. — Поставьте бокал! — повторил Алва и хлопнул в ладоши. — Взять. Твари, неожиданно быстрые, проворные, непреклонные, взяли Дика в кольцо. Кто-то потянул из его пальцев позабытый бокал. Дик застыл, глядя в хищные злые лица, за которыми проступали чудовищные маски. Разве так бывает? Разве не должно быть лицо под маской, а не маска под лицом? — Пойдемте, молодой человек, поможете мне искать вашего приятеля, как его зовут, Рик? — Алва поднялся с трона. — Я догадываюсь, куда он могу ускользнуть. — Я не стану тебе помогать! — вскричал Дик. — Я не предам Рика. — И не нужно никого предавать, — ровным голосом ответил Алва. — Как только он увидит тебя в окружении моих слуг, объявится сам. А теперь — вперед. Дик хотел из упрямства остаться на месте, но его схватили под руки, и повели, потом почва ушла из-под ног, и его потащили почти волоком. Дик не вырывался и молчал, чтобы Рик, если что, в этой гуще лиловоглазых его не разглядел. Коридор за коридором, поворот за поворотом — и вот они вышли на широкое пространство. Зеленый сад, изящная скамейка, на скамейке — девушка в красном платье, это то, что Дик заметил. А у ног девушки, на коленях, целуя ее руку… — Рик! — прошелестел Дик, и Рик обернулся. Девушка вздохнула и стала медленно клониться на скамейку. Рик встал, заслоняя ее от Алвы и с жадным страхом глядя на Дика. Тот не выдержал и вскрикнул: — Это не я, это Тварь! Уходи скорее! Ворон усмехнулся. — Молодой человек, учитесь лгать! — сказал он. — Ни одна Тварь не скажет, что она Тварь. — Так я и хочу. Чтобы все подумали, что Тварь так сказать не может, и решили, что это не Тварь. То есть… — Дик смешался и замолчал. Рик выступил вперед. — Отпусти его! — выпалил он. — Смело, однако. Одобряю. Поэтому я вас не убью, — задумчиво сказал Ворон. — Хотя вы, между прочим, оба это заслужили. Схватить его! — снова приказал он. И группа тварей окружила уже Рика. — Хороши гости! — продолжал Ворон. — Явились без приглашения, а когда их приняли, отплатили подлостью. Меня пытались отравить, мою невесту соблазнить. Даже я таких вещей себе сроду не позволял. Уведите их в подземелье, — обратился он к тварям. — Держать поодиночке. Голодом и жаждой не морить. Понапрасну не пугать, цепей не снимать. Через четыре дня я с ними поговорю. Катари вздохнула и поднялась на скамье. — Если в вас есть хоть капля… — начала она. — А с вами, госпожа графиня, я тоже поговорю. Отныне никаких прогулок. В остальном условия вашего содержания останутся прежними — при условии вашего благоразумия. Потом он подошел к Дику. — А кольцо пожалуйте мне. — Он почти сорвал перстень с руки юноши. — Подарок Женевьев Окделл, урожденной Эпинэ? Что ж, придется передать ей, что это последнее предупреждение. Судя по воинственному виду Рика, тот собирался сказать что-нибудь еще, но не успел: их потащили прочь, куда-то к дальней лестнице, неудобной и крутой, ведущей в холод и полумрак. Алва остался позади. А Дик с сожалением понял, что при всей своей изворотливости теперь не знает, что им делать.