Дивный новый мир

Какое-то время они сидели в тишине, изредка прерываемой щебетом птиц и беспокойной возней перепрыгивающих с ветки на ветку белок. Рафаэль задумчиво выщипывал траву рядом с собой. Бетани теребила концы красной повязки, скрывающей синяки. Вскоре черепаха поднялся и сказал, что стоит возвращаться в лагерь, так как вскоре они двинутся в путь и уедут из заповедника. Бетани шла по протоптанной тропинке следом за широкой фигурой. Рафаэль тащил на плече увесистый тренировочный снаряд и, судя по быстрому шагу, совсем не ощущал его тяжести. После их разговора на душе стало легче. Хоть и не чувствовалось, что мутант держал обиду, но всё равно тот вёл себя скованно. Винить его в этом она не могла — и так чудо, что принял извинения. Когда вышли на поляну, все взгляды устремились на них. Не совсем понимая, отчего заслужили такое внимание, она переводила взгляд с одного озадаченного мутанта на другого. — Раф, где маска? — спросил Лео нахмурившись. Бетани коснулась предплечья. Внезапно захотелось спрятать красный кусок ткани, чтобы никто не видел. — Бет поранилась в лесу, я перевязал царапину чем было, — Рафаэль оглянулся на неё. Во взгляде читался намек согласиться со сказанным. Он явно ни с кем не хотел делиться неприятной историей, и Бетани была этому только рада. Донателло мельком глянул на прикрытую красной тканью руку и вернулся к чтению. Леонардо дернул плечом и скривил губы, будто хотел что-то сказать, но не решался. Микеланджело переводил взгляд с намотанной на руку банданы на Рафаэля и сиял, отчего-то глупо улыбаясь. Бетани сдерживалась, чтобы не скрыть приковывающую внимание конечность за спину. — Через час будем собираться. Так что далеко не уходи,— Леонардо встал с коврика, собрал его с земли и двинулся в сторону озера. — Все мы знаем, как ты любишь увиливать от сборов лагеря, — Донателло блеснул предупреждающим взглядом из-под очков и перевернул страницу толстой книги. — Никуда я не уйду, — фыркнул Рафаэль и, отвесив оплеуху всё так же сверкающему широкой улыбкой Майки, двинулся к Шелрейсеру. Микеланджело потер ушибленную голову, отчего-то хихикнул и продолжил играть в портативную приставку, пристроив устройство на коленях. Бетани отошла от расположившихся на траве мутантов подальше и раскатала рукав толстовки, чтобы скрыть повязку, которая, словно красная тряпка тореадора, приковывала взгляд. Нужно как можно скорее вернуть её владельцу. Пусть пока побудет так, а через пару часов скажет, что травы помогли, и синяки почти прошли. Казалось, чем скорее бандана окажется у Рафаэля, тем лучше. Без неё он выглядел совсем непривычно, и отчего-то отсутствие головного убора сразу заметили братья и весьма бурно отреагировали. Если подумать, она видела черепах без повязок на лицах и снаряжения, закрывающего локти и колени, только пару раз, когда те готовились ко сну и по очереди выстраивались в ванную. Без цветастых масок они были похожи друг на друга, но всё же весьма различимы. Донателло — выше всех братьев, Рафаэль — шире в плечах и мускулатуре, а кожа Микеланджело усеяна маленькими коричневыми пятнышками, особо заметными на щеках. Леонардо же вечно ходил с недовольным лицом, так что ни с кем другим перепутать главу клана было нельзя. А ещё у него был сколот щиток на верхнем сегменте панциря. Оставалось только догадываться, в каких сражениях они участвовали, чтобы получить такие ранения. У Рафаэля была трещина на нагрудной пластине. Наверняка у той тоже есть история, и скорее всего, весьма неприятная. Вероятно, цвета, которые носил каждый из братьев, имели сакральное для них значение. Нельзя было не заметить, как бережно те относились к маскам, каждое утро повязывая на голову и снимая лишь вечером. Традиция, пришедшая к ним из японского боевого учения или что-то большее и тесно связанное с их маленьким кланом? Наверное, и то и другое. Удивляло и даже в большей степени радовало то, что Рафаэль без промедления использовал свою бандану, чтобы перевязать Бетани руку. Значит уже не так зол, не в ярости и не ненавидит. Иначе чем-то, настолько дорогим сердцу, воспользоваться бы не дал. До сих пор не верилось, что удалось нормально поговорить, убедить, что сожалеет. Казалось, попытка извиниться была ошибкой, но потом что-то изменилось: его взгляд смягчился, из голоса ушла злость. Неужели и правда больше не держит зла на глупый поступок? Хотелось верить, что искреннее раскаяние тронуло сердце за броней из органических пластин. Мягкие шаги приближались, из-за грузовика вывернул Рафаэль. На голове — красная бандана, точная копия той, что повязана на руку. Похоже, у них их был целый запас. Наверняка те часто рвались в битвах и марались в суровых условиях жизни изгоев общества. Всё же канализация не самое чистое место на земле и, вероятно, одежды и снаряжения было несколько комплектов. Судя по всему, маски приходилось менять часто. Кровь не так легко отстирывается, и хоть на красном она не заметна, маска Микеланджело была в бурых разводах после встречи с мертвецами на мосту, а если вспомнить, то уже вечером того же дня тот щеголял в чистой. Рафаэль прошел мимо, но потом остановился и развернулся. — Идем, — он кивнул в сторону леса. — Зачем? — Бетани с недоверием посматривала на арбалет, что покоился на плече, не скованном панцирем. Он с раздражением вздохнул. — Просто пошли, ладно? — сказал Рафаэль нетерпеливо и двинулся в сторону леса, даже не оборачиваясь, чтобы проверить, следует ли она за ним. Знает же, что Бетани не решится отмахнуться от приглашения и покорно пойдет следом. Неуверенными шагами она направилась за Рафаэлем. Черепаха без промедления шел напролом сквозь чащу кустарников, ломая тонкие ветки, не способные противиться натиску широкого тела, которое, словно танк, шло неумолимо вперед, невзирая на выстроенные самой природой неубедительные препятствия. Бетани семенила следом, используя протоптанную массивной фигурой дорожку и уворачиваясь от колючих кустов, что так и норовили поцарапать щёку или запутаться в волосах, чтобы затем выдрать парочку. Вскоре кустарники пропали, и показалась небольшая поляна рядом с озером. Листва раскидистых деревьев скрывала от посторонних глаз. Рафаэль остановился, снял с плеча арбалет и скинул на траву колчан со стрелами. — Стрелять умеешь? Бетани покосилась на оружие в больших зеленых руках. — Нет. — Что, вообще? — бандана наморщилась на лбу от того, как он изогнул в неверии надбровную дугу. — Немного умею из пистолета, — замялась она, с опаской поглядывая на валяющиеся на траве стрелы. Он что, хочет, чтобы она схватила арбалет и кинулась охотиться на белок к ужину? Или что тут кроме них ещё водится? Пусть на неё не рассчитывает: всё, что может — постоять с удочкой на берегу озера, в надежде, что рыба будет почтена её навыками и услужливо клюнет на крючок. А лучше сама выпрыгнет на берег, прямо в руки. Добыть пищу другим способом получится вряд ли. Можно, конечно, попробовать грибов насобирать, но не факт, что те будут съедобными. — Будешь учиться стрелять из этого, — сказал он твердо и протянул оружие. — Что? — она оторопело приняла арбалет. Тот оказался тяжелым, и пришлось крепко обхватить за основание, чтобы не уронить, — Но белки же такие быстрые, я ни за что в них не попаду. — При чём тут грызуны? — непонимающе нахмурился он. — Они нам нахрен не сдались. Стрелять будешь пока по деревьям. А как научишься, то сможешь и в зомбаков. Она с сомнением осмотрела оружие — от полукруглых дуг с прикрепленной к ним тетивой до широкого приклада. — Я в жизни не смогу из этой штуки куда-нибудь попасть. Рафаэль скрестил руки на груди, и, вперившись недовольным взглядом с высоты своего немалого роста, спросил: — Мне казалось, ты расстроена тем, что ничего не умеешь, — проговорил он с напряжением в голосе. — Так хватит сомневаться, просто держи арбалет и учись. — Ладно, — кивнула она неуверенно. Без сомнения, попытка научить её стрелять из этой штуковины будет обречена на провал. Из пистолета получалось из рук вон плохо, хотя, по идее, должно быть проще. А тут — древнее оружие, которое впервые держит в руках. В фильмах она видела, как им пользовались смелые арбалетчики, пронзая врагов острыми стрелами налево и направо. На деле же штука казалась неудобной и неповоротливой. Бетани попробовала подставить приклад к плечу, чтобы прикинуть, как целиться, но оружие было непривычным, и она обессилено опустила бесполезную в её руках штуковину. — Смотри, здесь нет ничего сложного, — Рафаэль забрал арбалет, засунул в паз стрелу, натянул тетиву и выстрелил. Та вонзилась в дерево неподалёку. Бетани вновь ощутила тяжесть металла в руках. У него вышло так легко и просто, может, и ей не будет сложно? Она забрала протянутую стрелу и положила в паз. Пальцы сомкнулись на тетиве и попробовали натянуть. Та еле поддалась, но как только Бетани её отпустила, то сразу вернулась в исходное положение. — Я что-то делаю не так, да? — спросила она с нервной улыбкой. Сейчас будет смеяться и говорить, какая она бесполезная неумеха. — Нужно тянуть сильнее, до упора, — Рафаэль обошел и встал сзади. Широкая ладонь легла на основание арбалета, поверх крошечной, в сравнении с ним, женской, — упри приклад в плечо. Вот так. Держи цевьё крепче, — горячее дыхание коснулось волос. Её спина уперлась в жесткую, словно камень, грудь. Мускулистые руки обвились вокруг. Как вчера... но в то же время по-другому. — Теперь тяни тетиву на себя, пока не дойдет до стопора. Нервничая от близости, Бетани попыталась сделать как сказано. Жесткая нить вонзилась в ладонь, рука от усилия задрожала. С большими усилиями тетива дошла да стопора возле приклада, и после того, как была отпущена, уже не возвращалась в исходное положение, а была готова к выстрелу. — Хорошо, — хриплый шепот рядом с ухом вызывал мурашки. В его голосе чувствовалось довольство. — А теперь? — спросила она, еле двигая языком во внезапно пересохшем рту. — Нажми на предохранитель, Бет, — сказал он с придыханием. — Нажала, — небольшой переключатель оказался рядом с курком. — Смотри в прицел и стреляй в то же дерево, что и я, — его руки ложатся на плечи и слегка разворачивают корпус. Он поднимает её локоть, проводит ладонью по спине, помогая встать в нужную позицию. Прикосновения уверенные, но ладони надолго не задерживаются. Вскоре он их убирает, но сам не отходит. Бетани делает полшага назад и вновь упирается в живую скалу. Пытаясь сосредоточиться на прицеливании, а не на Рафаэле, к которому стоит, прижавшись, она отводит вбок локоть, снимает с предохранителя и нажимает на курок. Стрела бесшумно рассекает воздух. Мгновение — и та вонзается в кору дерева. К сожалению, не того, в которое целилась. — Так и хотела, — из горла вырывался смешок. Пусть в итоге и не попала куда надо, но у неё получилось! Она справилась, стрела не вонзилась позорно в землю и не взмыла куда-то в небо. Смертоносный наконечник нашел цель. Не ту, что требовалась, но это уже детали. Главное — попала! Губы сами собой расплылись в довольной улыбке. Бетани откинула голову назад и взглянула на возвышавшегося позади неё учителя. — Ну что? Я не безнадежна? — Если получится ещё десяток раз попасть туда же, то нет, — Рафаэль усмехнулся, сверкнул довольным взглядом и отступил на шаг. Спина больше не чувствовала поддержки. — Я просто решила, что каждое дерево — это зомби. Надо целиться в разные, чтобы сразить их всех, — она пожала плечами. Даже если заставит сто раз стрелять, то против не будет. После пусть и не вполне удачного выстрела чувствовалась легкость и желание попробовать ещё. Но её ждало неожиданное открытие — спустя вторую попытку взвести тетиву ладонь горела, и на тонкой коже проступили красные полосы. Рафаэль недовольно всматривался в поврежденную руку, пробурчал, что нужны перчатки, и в последующие разы помогал натягивать режущую нить, устроившись позади. Бетани нервничала, промахивалась, пару раз попадала в цель и чуть не повредила тетивой пальцы при спуске курка. Но... несмотря ни на что, то чувство, когда наконечник пронзал кору дерева, можно было назвать радостью. Нечеловеческие пальцы без усилий натягивали толстую нить, помогая взводить арбалет, широкая ладонь поддерживала локоть в нужном положении, а под твердыми костяными пластинами ухало сердце мутанта, у которого, как заметила Бетани, сверкали в удовольствии янтарные глаза. Вскоре они засобирались назад. Рафаэль вытащил все стрелы и те, что не сломались, сунул к остальным. Бетани всё же размотала повязанную на руку бандану и протянула владельцу. — Уже намного лучше, спасибо, — она уверенно кивнула и улыбнулась. Рукава были опущены и скрывали цветущие всеми оттенками фиолетового синяки. Рафаэль кивнул, сунул кусок ткани в карман штанов и, закинув арбалет на плечо, развернулся. — Пошли, — отчего-то в его движениях вновь появилась скованность. Стрельба помогла развеять напряжение, но всё словно снова вернулось в прежнюю точку. Как долго между ними будет витать та неприятная ситуация? Бетани вздохнула и двинулась следом, надеясь приложить все усилия, чтобы прогнать дурное воспоминание, мучавшее их обоих. Время лечит, ведь так? Тем более Рафаэль, похоже, принял её жалобу на бессилие всерьёз и теперь помогает стать... менее бесполезной, чем она есть. Интересно, если она научится охотиться и сможет приносить еду, то они её оставят? Что скажет Леонардо, если она притащит свежую утку или кролика? Наверное, скептически изогнёт бровь и спросит, отчего только одного. Казалось, лидеру клана мутантов не так легко угодить. Вскоре они вышли к стоянке, где вовсю проходили сборы. Шезлонги со столиком затащены на крышу, посуда и мангал убраны, коврики для сидения на земле скручены и закинуты внутрь. Осмотрев поляну и в последний раз удостоверившись, что сняла все сушившиеся на деревьях вещи, Бетани забралась внутрь и заняла так полюбившееся место за кухонным столом. Донателло завёл двигатель и, раскачиваясь, Шелрейсер тронулся по бездорожью, и в скором времени выехал на асфальт. Озеро мелькнуло в последний раз. Бетани проводила синеватую гладь, сожалея, что искупаться удалось только однажды. Пока стоит жаркое лето хотелось ещё хоть раз окунуться в прохладную воду, прежде чем придется мерзнуть во сне, ютясь поближе к едва работающему генератору.

***

— Лео, придётся остановиться здесь. Судя по карте, следующая заправочная станция будет не скоро. И если топлива там не окажется, то бензина в баке не хватит. — Хорошо, тогда здесь и заночуем. Донателло нажал на тормоз, переключил передачу и грузовик остановился. Бетани всмотрелась в окно: заправочная станция сохранилась хорошо, рядом виднелся, уже не в самом лучшем состоянии, придорожный магазин. А прямо по дороге начинался сельского вида город с одноэтажными домами, обнесенными невысокими белыми заборами. Зомби нет, но те могут скрываться в домах, или валяться в кустах, или прятаться в магазине у заправки, или... — Бет, давай наружу, — Рафаэль кивнул в сторону выхода, где другие черепахи с оружием наперевес уже покидали грузовик. — Ладно, — согласилась она нерешительно. Местность не была проверена черепахами, и выбираться из транспорта было рискованно — зомби могут быть где угодно. Они же наверняка прячутся за обросшей живой изгородью, или скрываются на крыше заправки, или затаились в одной из машин на парковке, или... — Сейчас пойдем бегать, — заявил Рафаэль, когда выбрался наружу. — Хорошо, тогда я лучше внутри посижу, — Бетани схватилась за поручень, желая залезть обратно. Когда черепах нет рядом, оставаться на открытом пространстве небезопасно. Шелрейсер надежнее. Майки показал, как пользоваться плитой, и на уютной кухне она сварит себе кофе, и может даже приготовит бутерброды парням, чтобы те, когда придут с пробежки, не оставались голодными. Или посидит с Мастером Сплинтером, послушает рассказы о Японии, если старый крыс не пойдет на тренировку вместе с сыновьями. Да, внутри будет определенно лучше. — Да стой же, куда полезла. Пойдешь со мной, — увидев её озадаченный взгляд, Рафаэль скрестил руки на груди и твердо продолжил, — ты бегаешь как каракатица, тебя даже одноногий зомбак догонит. Будешь тренировать выносливость. — Нормально я бегаю. От тех зомби оторвалась же, — насупилась она. Он же не хочет утащить её на пробежку по этому, наверняка кишащему ходячими мертвецами, городу? От одной мысли, что придётся отойти от защитных стен Шелрейсера на такое большое расстояние, сразу подгибались колени. — Арбалет больше не дам, — пригрозил Рафаэль. К большому неудовольствию Бетани тот, похоже, заметил, как ей нравилось из него стрелять, и теперь шантажировал, нагло ухмыляясь. Паршивец. — Куда побежим? — согласилась она, с неудовольствием признав поражение. — Просто по дороге, — он обернулся к братьям. — Парни, мы на пробежку. Будем к ужину, если не вернёмся, то ищите наши трупы где-то в той стороне. Если он попытался пошутить, чтобы помочь Бетани расслабиться, то у него не получилось. В мыслях возник образ, как они в виде зомби шатаются по окраине города и гоняются в поисках пропитания за крысами. Может, они пробегут пару сотен метров, и он поймет, что затея глупая, да повернет назад? — Рацию не забудь, — дал своё разрешение Леонардо. Отчего он так легко согласился, разве не видит, что идея с внезапной вечерней пробежкой — плохая? Разделяться нельзя, и вообще, Бетани видела много ужастиков, которые начинались так же и ничем хорошим не заканчивались. — Ты первая, я за тобой. Ну, чего стоишь? Вперёд! Не совсем понимая, как так вышло, что Рафаэль заделался личным тренером, Бетани вздохнула и неторопливо побежала по дороге в сторону домов. Так уж вышло, что с физическими упражнениями Бетани всегда была на "вы". В школе и колледже с неудовольствием посещала занятия, где приходилось лазать по канату, играть в волейбол и делать другие вещи, после которых болело тело и оставались синяки. Идти в секции совсем не хотелось и, не имея склонности к полноте и обладая стройной фигурой, спортом заниматься по собственному желанию не приходилось. И она об этом не жалела, хоть и с толикой зависти смотрела на подруг, которые тратили вечера в тренажерных залах или занимались йогой. Обтягивающие джинсы на них сидели лучше, а плоский живот позволял расхаживать в коротких топах и вызывать восторженные взгляды. К тому же они могли съесть за раз пару пирожных, так как потом с легкостью сжигали лишние калории на тренировках. Когда Бетани видела, что пуговицы на любимых джинсах застегивались с трудом, то с неудовольствием и чуть ли не со слезами на глазах созерцала последующий месяц в тарелке лишь низкокалорийные пресные салаты да отварные брокколи. Лишний вес медленно уходил, питание возвращалось в привычный режим, а потом всё повторялось вновь. Это был её метод борьбы, потому что затащить себя в спортивную секцию никак не могла — было откровенно лень. А потом она не раз убеждалась, что будь у неё физическая подготовка, жить в новом мире стало бы легче. Но было уже поздно, и приходилось занимать ту позицию в жизни лагеря выживших, где сила и выносливость не требовались. Стирка вещей была по плечу даже такой, как она. В вылазки же ходили те, кто умел делать хоть что-то толковое: стрелять, быстро бегать, таскать тяжелые рюкзаки. Остальные редко покидали оградительный забор лагеря. В том числе и она. Даже когда зомби натыкались на ферму и старались проломить заграждение, для их устранения выходили те, кто мог с пары ударов топора снести им головы. Бетани же в это время ютилась внутри дома, с опаской посматривая за истреблением мертвецов издалека. И это её устраивало. Она делала то, чем была полезна и не напрашивалась выполнять невозможные поручения. Но отчего-то Рафаэль, видимо, считал иначе. Сначала показал, как пользоваться арбалетом, а теперь погнал по пыльной дороге для тренировки выносливости. Как так вышло, что утренний разговор закончился тем, что он посчитал необходимым научить первостепенным навыкам выживания — в голове не укладывалось. Лёгкие жгло от быстрого бега, ноги устали от непривычной нагрузки, в боку нестерпимо кололо. Но что хуже — по пятам следовал Рафаэль, и, как только она замедляла шаг, сразу начинал причитать: — Двигай ногами шустрее! Будь я обычной черепахой и то шевелился бы быстрее тебя! К жалобам неумолим, от просьб сбавить темп отмахивался, на мольбы вернуться назад — насмешливо фыркал. Нет, он точно хотел её смерти, не иначе... — Всё... — Бетани остановилась и оперлась руками в колени, тяжело дыша, — я больше не могу... Волосы прилипли ко лбу, вся шея покрылась потом. Нестерпимо хотелось в душ. Рафаэль стоял рядом и уставшим не выглядел ничуть. Несправедливо, что мутанты настолько сильнее человека. Он требует от неё той же выносливости, какой обладает сам, но вероятно забывает, что она всего лишь человек, который до эпидемии лишь бегал за автобусом в страхе опоздать на работу. — Давай ещё, — он махнул в сторону уходящей вдаль дороги. — Нет, — в голосе проскользнуло раздражение. Кажется, что вся пробежка является пыткой. Или, может и в самом деле, это наказание за её, как он выразился, "охрененный план"? Наверняка ещё в обиде — вот и решил поиздеваться. Рафаэль окинул Бетани взглядом и, вероятно, заметив подрагивающие от перенапряжения коленки, в неудовольствии поджал губы. — Ладно, тогда пойдем до магазина, посмотрим что там, — не давая сбившемуся от бега дыханию Бетани восстановиться, он прошел мимо и размашистым шагом направился вперёд по асфальту. Не желая отставать, она двинулась следом. К Рафаэлю стоило держаться как можно ближе — в случае нападения с зомби справиться мог только он один. Сельского вида город встречал тишиной. Ничего не указывало на трагедию, которая произошла с миром. Ровные ряды аккуратных домов, машины припаркованы вдоль обочины, чистые лужайки с разросшимися кустарниками. Улицы пусты, дети в саду не играют. Можно было представить, что семьи собрались после работы за кухонным столом и неторопливо наслаждаются ужином. Но если присмотреться, то можно заметить маленькие детали, что разбивали иллюзию мирной жизни. Перевернутые мусорные баки, выбитые стекла окон, слетевшие с петель входные двери. Эпидемия не обошла стороной маленький город. Это лишь подтверждало худшие опасения — так везде, разруха царит по всей стране, а города и дома живым больше не принадлежат. Рафаэль свернул с дороги и направился к небольшому продуктовому магазину. Дверь оказалась не заперта и он, не медля, зашел внутрь. Бетани, ускорившись, проскочила следом за скрывшимся в темном помещении черепашьим панцирем. В магазине было всего несколько стеллажей и те находились близко друг к другу, оставляя лишь маленький проход между рядами. Рафаэль распинывал сваленные на пол продукты и продвигался вглубь. Как только Бетани расслабилась, почувствовав, что теперь её от опасного мира снаружи отделяет дверь, позади раздался хрип. Страх сковал ноги, холод пробежал по спине. Не дыша, она повернула голову. Из-за прилавка, что был совсем рядом, показался мертвец. Белесые глаза неотрывно смотрят, губ совсем нет. Почерневшие зубы скрипят, клацая друг о друга. Иссохшая рука поднимается и тянется к ней. В ужасе, Бетани смотрела, как почерневшие пальцы приближаются к лицу. Резкий грохот. Движение сбоку. Тень скользит над стеллажами и мгновение спустя тяжелая фигура обрушивается на мертвеца. Бетани вскрикивает и отскакивает назад. Рафаэль пригвоздил зомби к прилавку, пронзив плечи. Клинки впились в податливую плоть, все три лезвия на каждом вошли глубоко в едва сопротивляющееся такому натиску тело. Мертвец завыл, задергал ногами, силясь высвободиться, и безуспешно пытался подняться. Рафаэль не отступал. Широкое лицо близко к мертвецу, он всматривается в исказившиеся человеческие черты. Пальцы проворачивают рукоять саев, лезвие расширяет колотые раны, густая кровь сочится сквозь порванную одежду. Зомби хрипит, клацает зубами и напрягает плечи, которые лишь сильнее насаживаются на клинки. Бетани кажется, что на рассеченных шрамом зеленоватых губах скользит улыбка. Её онемевшие ноги делают шаг назад. Зомби дернулся вверх, взревел. Рафаэль вытащил один сай и резким движением всадил лезвие в голову. Тело выгнулось, зомби вздохнул в последний раз и обессилено обмяк. Черепаха вытащил оба сая. Мертвец скользнул на пол, оставляя на поверхности столешницы бурые разводы. Тело ударилось о пол позади прилавка. Теперь Бетани его не видела. Всё внимание было приковано к мутанту, что стоял рядом. С наконечников лезвий капала кровь, широкие ладони сжимали рукоять опасного оружия. Бетани вздрогнула, когда встретилась взглядом с белыми, словно у зомби, глазами мутанта. Зрачков видно не было, нечеловеческое лицо неотрывно следило за ней. Шаг назад давался с трудом, телом овладела слабость. Но вот, тяжелые веки без ресниц опустились, и из-под прорезей в красной маске появились обеспокоенные глаза Рафаэля. — Бет, всё нормально. Он уже мертв, — он слегка кивает головой в сторону скрывшегося за прилавком трупа. — Больше их здесь нет. Бетани сглатывает и с шумом выдыхает. Что было с его глазами? На секунду показалось, что, словно у зомби, те побелели. Не может же это быть игрой света, просачивающегося сквозь покрытые толстым слоем пыли окна? — Чёрт, — она проводит дрожащей рукой по волосам, убирая выбившиеся из хвоста пряди со лба, — я испугалась. — Да не бойся, я же рядом, — он улыбается краем губ и закрепляет очищенные от крови клинки на поясе. Она нервно кивает, не зная, что испугало её больше — появление зомби или Рафаэль, который с таким остервенением вжимал клинки в человеческое тело. А ведь черепахи прекрасно умели владеть оружием ещё до появления эпидемии. Наверняка не раз они использовали их против людей. Но только ли для защиты? Слова слетели с губ прежде, чем Бетани могла их обдумать: — Тебе приходилось убивать живых людей? Рафаэль, до этого перебирающий коробки со жвачкой возле кассы, замер. — Да, бывало, — уголок широкого рта нервно дернулся. — Многих убил? — Бетани не хотела, чтобы слова были произнесены осуждающе, но ничего поделать не могла. Черепаха вскинул взгляд и поджал губы. — Достаточно, чтобы перестать считать. И я не жалею, если ты об этом. Все эти люди были подонками и заслуживали того, что с ними стало. — Как ты можешь знать, что они были плохими людьми? — её рука сжалась на предплечье. Рафаэль издал хриплый смешок. — Когда ты видишь в переулке окровавленную голую женщину и несколько ублюдков, что стоят рядом, выводы напрашиваются сами собой. — И ты считал, что они заслуживают смерти? — в её голосе снова укор, но слова не могут звучать иначе. С чего Рафаэль взял, что может вершить самосуд? Разве это не дело полиции? Так современное общество не работает, есть судебные органы и тюрьмы. Это их работа. С чего ему, мутанту из канализации, вообще ввязываться в свершение правосудия? — Я лишь делал то, что считал нужным, — он в неудовольствии поджал губы, но потом вздохнул и продолжил. — Слушай. Не знаю, что ты там себе надумала, но скажу вот что — я без понятия, что случилось со многими из тех, с кем доводилось биться. Может, кто умер, может, остался калекой, возможно, некоторые просто отделались пару месяцами больничной койки. Я не знаю, не следил, что с ними стало. Но они этого заслуживали. Мы с братьями старались сохранять порядок в Нью-Йорке как могли. Ты не знаешь того дерьма, что творили уличные банды и преступные кланы. Бетани в замешательстве смотрела на поникшего Рафаэля. — Вы... защищали людей? — в неверии спросила она. Он поднял голову и нервно дернул плечом. — Ага, типа того. — Почему? Какое... какое вам было до них дело? — Бетани в непонимании смотрела на высокого мутанта, который стоял, оперевшись панцирем на прилавок, и задумчиво перебирал крохотные в его руках пачки с жевательной резинкой. — У нас была сила, чтобы помогать избавляться от подонков. А их было много в Нью-Йорке, Бет. Не знаю, что там с другими городами. Пройти мимо того, как банда избивает беззащитных, мы не могли. — Так вы, получается, были героями? — Бетани неверяще уставилась на мутанта, почесывающего скрытый банданой затылок. — Не знаю, может быть. О нас особо не говорили. Сама понимаешь, в наших же интересах было оставаться в тени, — тема разговора ему была явно не по нраву, и он поспешил её сменить. — Скоро будет темнеть, бери, что хочется, и погнали к Шелрейсеру. Он отошел от прилавка и поспешно скрылся среди стеллажей. Бетани проводила широкую фигуру с панцирем на спине задумчивым взглядом. Они собрали несколько пакетов ещё не успевшей окончательно испортиться еды. Получилось не так много — магазин уже был кем-то разграблен до них. Рафаэль с неудовольствием взирал на пустые полки с алкоголем и набил карманы штанов пачками сигарет. Бетани не удивлялась, что он курит, так как уже успела не раз почувствовать от него запах табака. Но при ней он не зажигал сигарету ещё ни разу. Складывалось впечатление, что семья не сильно довольна его пагубной привычкой, и тот старался скрываться с куревом подальше от их глаз. Когда вышли из магазина, уже вечерело, и они поспешили назад. К счастью, Рафаэль уже не заставлял бежать, а просто всучил в руки один пакет и направился по дороге обратно. Перехватив поудобнее тяжелую ношу, Бетани двинулась следом и, не желая плестись позади, поравнялась с широко шагающим Рафаэлем. Они шли в молчании и, к радости Бетани, мутант соизволил сбавить шаг, так что ей больше не приходилось срываться на бег, чтобы не отставать. Потрепанные кроссовки разгоняли с асфальта пыль, ветер колыхал высокие сосны, кузнечики трещали на стеблях травы. Рафаэль шел тяжелой походкой вперед, его задумчивый взгляд устремлен вдаль, концы красной банданы подпрыгивали от каждого шага. Опасности больше не чувствовалось. Ни от возможно притаившихся в глубине леса зомби, ни от мутанта со смертоносными клинками на поясе. Они быстро добрались до стоянки, где все уже расселись вокруг стола. Майки подскочил с места, забрал тяжелый пакет с продуктами и высказывал Рафаэлю за то, что позволил нести такую тяжесть хрупкой девушке. Тот фыркнул, буркнул, что Бетани вовсе и не жаловалась, и уселся за стол. Она и правда была не против помочь. Её даже радовало, что Рафаэль доверил нести часть продуктов. От сытного ужина и горячего чая клонило в сон. Вскоре столик и посуда были убраны, и Бетани уже думала пойти готовиться ко сну, хоть ещё и не наступила ночь, но Майки выпрыгнул из Шелрейсера с гитарой и, не слушая возражений, потащил в сторону одноэтажного строения у заправки. Остановившись рядом с вымощенной светлым кирпичом стеной, Микеланджело отпустил наконец руку и вдруг подпрыгнул, ухватился за торчащую трубу, оттолкнулся от небольшого выступа и взгромоздился на крышу. — Давай, хватайся! — он протянул ладонь. Не понимая, зачем лезть на такую высоту, Бетани взялась за трехпалую руку и благодаря мутанту вмиг оказалась вместе с Майки наверху. Не давая привыкнуть, он повел по наклонной поверхности, покрытой черепицей, на самый верх, где виднелась ровная площадка. — Майки, можно я лучше внизу побуду, — она вцепилась в грубую кожу, когда кроссовки едва не соскользнули с гладкой обшивки. — Да не... Пойдем! — и, не слушая возражений, потащил наверх. Оказавшись на ровной поверхности, Бетани могла вздохнуть с облегчением. Но на крыше были не только они. Она и не заметила, куда братья подевались после ужина. Оказалось, что те пристроились наверху и по-видимому решили устроить костер. Леонардо сидел на коврике и смотрел на закат над лесом, Донателло укладывал замысловатой конструкцией палки и доски для розжига. Рафаэль сидел на краю, свесив ноги. Бетани подвели к Рафаэлю, и она уселась, скрестив ноги, чуть в отдалении от края, не желая находиться так близко к отвесной стене. Слететь с такой высоты совершенно не хотелось. Не то чтобы она боялась, но асфальт внизу немного нервировал. Может, у мутантов кости крепче и от падения тем ничего не будет, но обычный человек, даже шмякнувшись на твердую поверхность с высоты своего роста, умудряется ломать конечности. Что уж говорить про падение с крыши пусть даже и не самого высокого строения. Одними синяками не отделаться, обязательно что-нибудь да сломает. А парням — всё равно на высоту. Майки уселся по другую сторону от Бетани и болтал ступнями, свесив ноги через край, Леонардо присоединился к братьям и сидел, склонившись всем корпусом вниз, и что-то высматривал на земле. Позади потрескивал разгоревшийся костер. Темнота сгущалась над лесом, раскинувшимся впереди. Красный диск почти скрылся за горизонтом. Микеланджело бренчал на гитаре, но ничего не пел. — Дай, — Рафаэль протянул руку и забрал инструмент у брата. Неужели и правда сыграет? Гитара расположилась на прикрытых защитными щитками коленях, зеленый палец прошелся по струнам, проверяя звучание. Он поставил пальцы другой руки на начальный аккорд, на мгновение замер, как и Бетани вместе с ним, и ударил по струнам. Незнакомая мелодия зазвучала гитарными переборами. Проиграв небольшое вступление, Рафаэль запел: The day that carnage came to town (В тот день, когда резня пришла в город) We locked and bolted our doors down (Мы закрыли двери на засов) We laid silent on the ground (И тихо легли на пол) Hoping we will not be found (Надеясь, что нас не обнаружат) От низкого голоса по телу бежали мурашки. То, как он пел... завораживало. Она и подумать не могла, что его низкий бас может звучать... так. Бетани не сводила глаз с Рафаэля, который смотрел куда-то прямо, в темноту леса, но мыслями будто бы и не находился здесь и сейчас. Кто бы мог подумать, что грубый с виду двухметровый громила может так отдаваться музыке? Судя по ускорившимся ударам по струнам, начался припев. Рафаэль набрал полные легкие воздуха, костные пластины приподнялись вместе со вздымающейся грудной клеткой. Oh, I can't see the light (О, я не вижу свет) Is it day or has darkness come like men (День ли сейчас или тьма пришла с теми людьми) My brothers fight (Мои братья сражаются) Диск солнца скрылся за горами вдалеке, багряный горизонт с каждым мгновением затухал. Черепахи смотрели в сторону заката, а Рафаэль продолжал петь. Голос дрейфовал от низкого баса до более высокого, с хриплыми нотками. Oh' when will this be done (О, когда всё закончится,) Will we see, will we see the sun? (Увидим ли мы солнце?) Бетани слушала наполненную зыбкой надеждой песню, и представляла, как в темной канализации четыре черепашки смотрят сквозь толстые прутья решетки наружу — на жизнь на поверхности, и не знают, взойдет ли для них солнце или они останутся погребенными под тяжестью туннелей навеки, и так никогда и не увидят дневной свет. Ведь наверняка жизнь под землей не была легкой. Каждый день борьба с внешним миром: за пропитание чтобы не помереть с голоду, за теплые вещи, чтобы не отморозить конечности холодной зимой, за просто возможность существовать, а не закончить жизнь на лабораторном столе. Но они не обозлились на несправедливый мир, а решили помогать людям, ничего не требуя взамен. И ведь наверняка те, кого они спасали, тут же в страхе убегали от жутких монстров, не вознаградив и каплей благодарности. Что уж говорить, Бетани и сама такая — после спасения, если бы была возможность, то тут же выпрыгнула из грузовика. Но, к счастью, страх превратиться в ходячего мертвеца возобладал над боязнью неизвестных существ. Если бы тогда сбежала, то никогда бы не узнала, что Микеланджело любит тот же сериал, что и она; Донателло выпивает за день столько кофе, что кажется, будто задался целью за пару лет опустошить запасы бодрящего напитка по всей стране; Леонардо любит шум прибоя, и, пока оставались у озера, ежедневно по нескольку часов пропадал на берегу, Мастер Сплинтер неравнодушен ко всем печеньям, которые имеют сырный вкус. А Рафаэль... умеет так проникновенно петь и способен простить глупую девушку, которой взбрело в голову, что он из тех, кто готов переспать со всем, что движется, не обращая внимания на отсутствие взаимности. Но она ошиблась — зеленое чудовище оказалось лучше многих людей, которые ей встречались. И на секунду, только на одно мгновение, проскользнула мысль — хорошо, что эти братья теперь могут наслаждаться голубым небом над головой, завыванием ветра в густых лесах, холодной прохладой чистого озера и солнцем. Солнцем, которое теперь они видят не только на картинках или на плоском экране телевизора, но и вживую, на бескрайнем горизонте безоблачного небосвода. Они не могли бы этого делать в том, правильном для людей мире — только здесь, в этом новом для всех выживших и дивном для привыкших к жизни во тьме мутантов. Мире, где над уходящим к горизонту лесом с холмистыми горами они теперь могут увидеть закат и восход дарящего тепло и свет солнца.

***

Большой грузовик с прицепленным позади фургоном двигался по ровной трассе, но вдруг начал снижать скорость. — Что такое, Донни? — Леонардо встал с кровати и прошел к передней части Шелрейсера. Бетани, до этого лениво листающая комиксы, которые подсунул ей Майки, прервалась и всмотрелась в лобовое стекло. От увиденного пальцы сжали тонкие страницы. У обочины дороги рядом с редкими хвойными деревьями стоял большой рекламный баннер. Поверх рекламы Кока-Колы с шипящим напитком в яркой обертке была красной краской начерчена надпись: "Выжившие! Туда!". Неровная стрелка с подтеками от краски предлагала свернуть с главной трассы и двинуться по грунтовой дороге через пролесок. Она, словно маяк, обещала спасение заблудшим путникам, дрейфующим по просторам безжизненной земли. Бетани чувствовала, как всё внутри похолодело.