Open your eyes, Breathe in life... Open your eyes, Breathe in, breathe out... Oh, I... I can see the light, Stay with me. Away from the darkest of nights, Stay with me. In Flames — Stay with Me
Когда Рафаэль мчался на байке по ухабистой дороге в сторону фермы, он сомневался в своих необоснованных предположениях. Можно найти десятки причин, почему краска на баннере казалась старой. Но что-то заставляло его выкрутить ручку газа до упора, дабы оказаться в лагере людей как можно быстрее. Он не знал, что именно собирался там найти, однако не мог и предположить, что в итоге будет сидеть на покрытой гравием дороге, сжимать в руках всхлипывающую Бетани и пытаться неловкими поглаживаниями по спине её успокоить. А за спиной будет полыхать в огне чёртова ферма. Пусть горит. Рафаэль бы для верности поджег и амбар, который стоял рядом. От воспоминаний, что именно он там увидел, хотелось всадить саи в тех ублюдков ещё раз. Но времени для этого не было: у Бетани по виску стекала кровь — те сволочи ударили её по голове, травма могла оказаться серьезной. Нужно добраться до Донни как можно скорее. Она так плачет, что Рафаэль был готов подхватить её на руки и бежать со всех ног к Шелрейсеру, чтобы там брат оказал необходимую помощь. Наверняка ей больно, а у Донни есть болеутоляющие. Но он сидел и ждал, когда стихнут рыдания и перестанут дрожать хрупкие плечи. Если бы не вся ситуация с чёртовыми фермерами, то он бы мог насладиться близостью девушки в его объятиях, тем, как она без боязни льнет к его пластрону, сжавшись в комочек. Словно ищет защиту в руках монстра, даже не задумываясь о том, что он этими же руками сделал с обидчиками. Наверное, можно было бы избежать кровопролития, оглушить чокнутых фермеров, оставить им на память уродливые шрамы... но от увиденного в амбаре всё заволокло красным туманом ярости. Захотелось не просто избить этих ублюдков, но и увидеть, как те корчатся от боли, испытывая тот же ужас, который чувствовали те несчастные, что забредали в расставленную ими ловушку. Потому что такие сволочи не способны осознать, что натворили, и раскаяться в содеянном. Нет. Их невозможно переучить, пригрозить, что если примутся за старое, то кара в лице зеленого монстра их найдет. Им без разницы. Они пересекли черту невозврата, за которой перестали считаться людьми. Их можно лишь истреблять, надеясь, что гнилостный смрад их жалких душонок не распространится далее на других людей, которым нужен лишь небольшой толчок, чтобы сойти с правильной тропы. И пусть его руки по локоть в крови — он не страшится быть палачом, если тот, кто оказался на плахе, заслуживает, чтобы ему снесли голову. На ферме он оставил в живых лишь женщин. С ними... сложнее. Отчего-то заносить саи в разящем ударе над хрупкими телами получается не с такой охотой. Конечно, если это не Караи. С ней он всегда бился всерьез, со всей искренностью желая увидеть, как исказится ухмыляющееся личико, получив удар ногой с разворота в корпус. В отличие от Лео, который, сражаясь с куноичи, всегда уходил в оборону, и казалось, даже не пытался достать её лезвиями своих катан. Но теперь дом, в котором жили монстры, прикидывающиеся людьми, горит вместе с телами его жителей. И это к лучшему. Рафаэль бы с радостью занес их в список убитых им людей, если бы вёл таковой. И пусть у братьев он был и короче, он не против взять на себя ношу того, кто без колебаний с корнем выдернет все зловредные сорняки общества, чтобы другие могли жить спокойнее. Временами решительные меры необходимы, даже если это означает, что придётся прервать чью-то жизнь. А эти фермеры стояли бы одними из первых в очередь кормить червей, если бы не были уже мертвы. Рафаэль осторожно провел рукой по светлым волосам успокаивающейся в его объятиях девушки. Чертовски повезло, что он успел. Бетани дышала уже ровнее, если и плакала, то намного тише, уткнувшись лицом ему в открытую шею и опаляя горячим дыханием незащищенную кожу. Рафаэль с сожалением разорвал объятие и отстранил её от себя, заглядывая в опухшие глаза. На светлой щеке красные мазки багряной жидкости, висок покрывает запекшаяся кровь, волосы надо лбом окрасились в красный, а чувственную нижнюю губу пересекает рана. Нужно выбираться отсюда скорее. На поясе ожила рация. — Раф, приём, — голос брата звучал взволновано. Рафаэль ведь не выходил на связь в установленное время. Не до этого было. Он достал передатчик, нажал на кнопку. — Лео, мы скоро будем. Последовала пауза, а потом из динамика послышался вздох облегчения. — Хорошо, мы вас ждем. Отбой. Рафаэль закрепил рацию на поясе. Бетани смотрела на полыхающую невдалеке ферму и сжимала полы его куртки. — Поехали, — сказал он, вставая на ноги. Девушка вздрогнула, посмотрела на него и подрагивающими губами спросила: — Куда? Он помог ей подняться, придерживая за руки, чтобы она не свалилась на землю. И в тот момент, когда он хотел ответить "к Шелрейсеру", Рафаэль увидел в серых глазах потерянность. Она смотрела на него с робкой надеждой. Казалось, ей было жизненно необходимо, чтобы её заверили в том, что она не окажется вновь один на один против тех, кто хочет причинить ей зло. И глядя в испуганные глаза, которые смотрели на него так, будто бы он был судьёй, от которого зависело, каков будет приговор, он провел большим пальцем по мягкой щеке, стирая чужую кровь, и твердо произнес: — Домой.***
Когда Рафаэль перемахнул с Бетани на руках через забор и, придерживая, помог добраться до байка, он с сомнением посмотрел на подрагивающую девушку, обхватившую себя руками. Она ведь свалится с заднего сидения, если вновь ощутит слабость и не будет крепко держаться. Поэтому он закрепил её рюкзак на металлическом корпусе, перекинул через плечо арбалет, усадил Бетани на байк, а сам сел сзади. — Держись, — сказал он ей в макушку. Она обхватила руль чуть ближе к центру, чтобы не мешать ему управлять. Он завел двигатель и крутанул ручку газа. Бет сидела прямо перед ним. Он сжал её бедрами, чтобы она случайно не соскользнула. Её спина плотно прижата к пластрону, голая кожа в вырезах легкой безрукавки касается жестких щитков. Он опасался, что у неё могло быть сотрясение, поэтому гнал по грунтовой дороге к Шелрейсеру стараясь объезжать ямы, чтобы байк сильно не подпрыгивал. Бетани молчала и, казалось, смотрела куда-то вниз — то ли на камни, что выпрыгивали из-под колес, то ли на прижимавшиеся к стянутым джинсами бедрам его оголенные ноги. Если ей и была противна такая вынужденная близость, то виду она не подавала и отодвинуться не пыталась. Наверняка, она всё ещё в шоке от пережитого, иначе бы кривилась в отвращении, как тогда, в лесу, когда он её обнял. Пусть потерпит — лучше он её прижмет к себе сильнее, чем она слетит с сидения, когда они будут подскакивать на ухабистой дороге. К тому же, он просто не хотел отодвигаться, желая запомнить то доселе неведомое чувство хрупкого женского тела, что сидит прямо между его раздвинутых ног... Из темноты показался Шелрейсер, а рядом с ним стоял Лео и напряженно вглядывался в ведущую на ферму дорогу. Как только они подъехали, и Раф заглушил двигатель, тут же показались остальные братья. — Что случилось? — Майки быстро сократил расстояние между ними. В его голосе было волнение, — Бетти, ты вся в крови! — Донни, осмотри её голову, — Раф слез с байка. Микеланджело поддерживал Бетани под руку и вел в сторону трейлера. — Что произошло на ферме? — Леонардо подошел ближе и всматривался в глаза, дожидаясь ответа. Лидеру так и не терпится всё разузнать, но, вероятно, он уже и сам пришел к некоторым выводам. Хотя наверняка все же не догадывался, насколько дерьмовой оказалась ситуация на самом деле. Бетани и младшие братья скрылись в трейлере. Майки увязался помогать, хотя наверняка будет просто мешать Донни промывать раны. Если бы Раф пошел вместо него, то не стал бы лезть под руку — от него было бы больше пользы. Он мог и сам сделать все необходимое, а умник бы просто подсказывал. Первую помощь он оказывать умеет. Но Лео стоял рядом и ожидал, когда Раф расскажет, что случилось на ферме. Рафаэль неловко одернул себя. С чего ему вообще хотеть заниматься лечением? Эту обязанность на себя всегда брал Донателло, как больше всего смыслящий в медицине из всех них. Если конечно при этом сам не оказывался раненым. Тогда братьям приходилось носиться вокруг ворчащего Донни, который был недоволен тем, что они делали всё не так, как должно. Пусть брат занимается врачеванием, он будет в этом деле более полезным, чем Рафаэль. — Раф, — Лео был в нетерпении, — что в итоге там случилось? — Дерьмо случилось, вот что, — зло выплюнул Рафаэль. Леонардо подобрался, видимо думая, что объектом злости был он, но... Рафаэль просто не хотел вспоминать то, что увидел. — Рассказывай, — лидер явно не желал оставаться в неведении и намеревался выведать всё до мельчайших подробностей. — Я пробрался на ферму и полез проверять, что у них находится в амбаре. Там... — Раф провел ладонью по лицу и вздохнул. — Там были установлены морозильные камеры, а внутри были трупы людей. Фермеры оказались каннибалами, Лео. Когда он смог разобрать, что именно лежит во льду первой попавшейся морозильной камеры, он с ужасом прошел проверять остальные, боясь увидеть знакомое лицо. К счастью, все те несчастные оказались ему неизвестны, и он рванул в главный дом в надежде, что не опоздал. И он успел. Вломился в столовую, разобрался с фермерами и, услышав звуки борьбы на кухне, помчался туда. А потом всадил саи ещё в одного говнюка и смог спасти Бет. В тот момент, когда он увидел перепуганное лицо девушки, он смог вздохнуть с облегчением. Она была жива и практически не пострадала. Донни быстро залечит раны, он в этом спец. — Это правда? — Леонардо смотрел расширившимися глазами и, видимо, хотел, чтобы его заверили, что это лишь домыслы, и на самом деле люди не опустились до такой черты. Бесстрашный Лидер всегда считал, что даже самый пропащий человек лучше, чем кажется на первый взгляд, и где-то глубоко внутри в нем обязательно находится что-то хорошее. Но не в этом случае. —У них всё помещение было завалено инструментами для разделки мяса, а человеческие руки валялись вперемешку с тушками кроликов. И в доме за столом у них сидел чёртов зомби, который с аппетитом поедал с тарелки оторванную ногу. Так что да, я уверен в том, что видел. Леонардо поморщился от детальных описаний и с тревогой взглянул в сторону трейлера. — Значит, баннер был приманкой, — он сглотнул. — Мы легко повелись и сами передали Бет им в руки. Из-за эпидемии у людей совсем поехала крыша. Они вновь в этом убеждаются. Словно как тогда, в Нью-Йорке, когда они были полны решимости помочь людям, спасти как можно больше жизней. Однажды они защищали испуганных жителей, забившихся в супермаркет, и человек показал, что думает только о себе, о своих желаниях, потребностях, и легко поддается сиюминутному страху, не задумываясь ни о чем. Тогда нескольким идиотам из толпы он с братьями показались более страшными существами, чем окружившие их зомби, и вместо того, чтобы помогать отбиваться, они направили оружие в их сторону. Пуля попала Донни в бедро, пробила артерию, и он чуть не умер от потери крови, пока они тащили его в логово. Тогда они бросили людей самих разбираться со своими проблемами, раз те думали, что у них это получится лучше. Потому что человечество вдруг превратилось из мыслящих созданий в испуганных диких зверей, бросающихся на всех вокруг без разбора, просто старающихся истребить всех, кто им хоть чуть-чуть не нравился, и, наплевав на всё, творить аморальные вещи — отбирать у слабых провизию, врываться в чужой лагерь и забирать всё, что приглядывалось, попутно убивая жителей... а теперь и заманивать несчастных и превращать их в непрожареный кусок стейка. Куда исчезло сострадание, милосердие, великодушие? Опасный мир изменил людей до неузнаваемости, вывернув наизнанку самые низменные пороки, которые те прятали глубоко внутри. Леонардо вздохнул, его глаза беспокойно забегали. — В следующий раз мы хорошо проверим лагерь, прежде чем оставим Бетани с ними. — Нет, — твердо сказал Рафаэль и приблизился к брату. Ему плевать, чего хочет лидер. Для себя он уже всё решил, когда сказал, глядя в наполненные слезами глаза Бет, что они направляются домой. — Она опять может попасться психам, или какие-нибудь сволочи сами нападут на лагерь. С нами ей будет безопаснее. Пусть остаётся, Лео. Брат нахмурился и дернул в неудовольствии щекой, очевидно собираясь возразить. — Вряд ли Бетани захочет жить с нами. К тому же, она нам чужая. Лучше ей быть с людьми. — С теми самыми, что чуть её не убили? — зло проговорил Раф. — Найдем других, — парировал Лео, вздернув подбородок. Рафаэль втянул носом воздух и сжал кулаки. Леонардо упирается. С тех пор, как окончательно стал лидером клана, он совсем перестал прислушиваться к другим. — Если бы это была Эйприл, ты бы не стал говорить, что поскольку она человек, то с людьми ей будет лучше. Он понимал, что не стоило упоминать её. Ещё слишком свежи воспоминания о неподвижном теле, распростертом на лабораторном столе в логове. Но, возможно, хоть так получится достучаться до брата. Так и вышло. Леонардо вскинул голову, напряг плечи и сказал, уже не таким уверенным тоном: — Она не Эйприл. — Но могла бы стать нам другом. Да, Бетани мало чем походила на рыжеволосую подругу. Она не была ученой, не могла поговорить с Донни о науке. Была пугливой, предпочитая сидеть в Шелрейсере. К тому же безрассудной и глупой. Рафаэль всё ещё не мог понять, как относиться к тому, что произошло в лесу у озера, предпочитая не думать, так как воспоминания в какой-то мере вызывали... стыд. Но за отчаянным поступком он увидел в ней желание измениться, стать сильнее, перестать полагаться на защиту других. Потому и решился обучить стрельбе. Она ведь могла бы и правда остаться. Сама же изъявила желание. Нужно только убедить Лео, который, казалось, уже и сам не знал, как лучше поступить. — Не знаю, Раф, — сказал он после минуты раздумий. — Но я предложу ей. Если согласится, то пусть остаётся. — Она согласится, — Рафаэль облегченно выдохнул, — Парни и отец не будут против. — Наверное... — Леонардо кивнул и развернулся, тем самым показывая, что разговор окончен. Рафаэль был рад, что ему удалось переубедить брата. Бетани будет лучше с ними, чем с выжившими. И может быть... им станет не так удушающе пусто в их новом мире, где они вновь сами по себе и все люди без исключения, как и раньше, от них в ужасе разбегаются. Было здорово, когда у них были друзья. Ему было с кем поговорить помимо братьев и отца. А затем всё вмиг исчезло, и одиночество, отчужденность от внешнего мира вновь стали их постоянными спутниками. После того, как они познали, что значило иметь друзей, пустота от их отсутствия ощущалась особенно болезненно. Так может быть... Бетани сможет заполнить зияющую дыру в их душах? Майки уже привязался к девушке и Раф... наверное, тоже. Если дать время, то другим она так же станет по нраву. Она ведь согласится? Она ведь останется? Он нервно одернул полы распахнутой куртки и твердым шагом направился к трейлеру, где были остальные. Если грузовик становился тесным, когда вся семья в него набивалась, то что уж говорить о небольшом фургоне, в который втиснулись все братья плюс ещё и Бетани. Шаг внутрь — и пластрон уже уперся в карапакс Лео. Рядом со столом, где аккуратно отодвинут в сторону очередной проект умника, сидела Бетани. Донни стоял рядом и обрабатывал каким-то резко пахнущим раствором рану на лбу. Микеланджело толпился там же и держал в руках наготове чистые кусочки марлевой ткани. — Бетани, — позвал Леонардо. Девушка вздрогнула и оторвала взгляд от сжимавших колени тонких пальцев. — Раф рассказал, что случилось. Я прошу простить нас. Я обещал довести тебя до людей, но в итоге подверг смертельной опасности. Мне жаль, что это произошло. Лидер склонил голову. Его голос звучал с сожалением. — Это не ваша вина, — Бетани слегка улыбнулась, а затем вздрогнула, когда пропитанная раствором ткань коснулась рассеченного лба. Донни склонился над девушкой и сосредоточенно обрабатывал рану. — Мы должны были проверить благонадежность лагеря, прежде чем оставлять тебя там. Но я не принял во внимание возможную угрозу. Так что вина на мне, — Леонардо вздохнул и продолжил, — больше такого не повторится. Когда встретим других выживших, мы всё тщательно проверим. Но... если ты хочешь, то можешь остаться с нами, пока сама не пожелаешь уйти. Все замерли. Пинцет с зажатой между зубцами марлей завис в паре сантиметров над светлой кожей. Рафаэль застыл и неотрывно смотрел на удивленное лицо Бетани, нервно ожидая ответа. Бетани озадаченно взглянула на Леонардо, затем сглотнула и уверенно произнесла: — Я хочу остаться с вами. Рафаэль облегченно выдохнул и, встретившись взглядом с Бетани, улыбнулся. Она не исчезнет из их жизни. Теперь она будет с ними. — Ура! — Майки подпрыгнул, чуть не свернув со стола флаконы с антисептической жидкостью. — Я знал, знал, что ты хочешь остаться! — Майки, если будешь махать руками, то мигом вылетишь из трейлера, — Донателло убрал медицинские штуковины подальше от края стола. — Нужно наложить швы, так что, раз уж всё разрешилось — парни, на выход. Тут слишком тесно. Раф спрыгнул из светлого трейлера в темноту лесной дороги. Теперь можно расслабиться, пойти перекусить. Но сначала... Он достал саи и двинулся в сторону баннера.***
С первыми лучами солнца двигатель в зеленом грузовике ожил, колеса завращались, и транспорт вывернул с лесной дороги на асфальтированную трассу. Покачиваясь, грузовик направился в сторону едва видного на горизонте рассветного солнца, оставляя позади вывернутый из земли и исполосованный в нескольких местах красочный рекламный щит Кока-Колы.